Я с тобой

      Мирон проснулся разбитым.       Вчера он вытряхнул всю свои печаль в танце в пустой студии, но даже не заметил, как время перевалило далеко за полночь. Телефон разрядился. Домой возвращаться пришлось в потёмках и пешком, так как весь транспорт уже перестал ходить к тому времени. Но так было даже лучше. Мирону нужно было побыть одному, подышать прохладным воздухом, проветрить голову. Он не торопился даже и совсем не думал тогда, как будет просыпаться утром на работу. Поставил телефон на зарядку да и завалился спать прямо поверх одеяла.       Сегодня же, кое-как выбравшись из кровати и зевая на ходу, он поелозил щёткой по зубам, умылся, оделся и выдвинулся к открытию ресторана.       По дороге долго смотрел на несколько вчерашних пропущенных от Вани, но счёл, что для звонка ещё рано. Мало ли? Сам спит или домашние. Нехорошо будить.       Мирон заблокировал экран. Потом разблокировал обратно и сдвинул список исходящих вниз, пока не наткнулся на Фила.       Кажется, в это время уже утренний обход, так что как раз его Мирон не разбудит.       Он ткнул на кнопку вызова. Пошли гудки, но на этом всё.       «Как же паршиво… Он даже видеть меня теперь не хочет!»       Мирон растёр глаза и уткнулся лбом в холодное оконное стекло автобуса.       «А я жутко хочу его видеть…»

***

      Около десяти он позвонил Филу снова. Тот не взял трубку. И Ваня почему-то тоже…       Дальше же Мирона отвлекли, и до конца смены возможности взять в руки смартфон больше не было. Шеф строго следил за этим. Сидеть в мессенджерах в рабочее время было запрещено, перерыв на обед выдался коротким и суматошным из-за бизнес-ланчей, а Мирон не хотел терять эту работу. И так накопил замечаний за прошедшие дни. Хватит.       Раньше что бы ни происходило в его жизни, он привык окунаться в работу целиком. Да так и проще было, чем снова и снова перемалывать в голове неурядицы. Почему с Филом так не получалось, Мирон не понимал. Эта ситуация здорово выбила его из колеи, но сегодня он твёрдо решил взять себя в руки и отработать как машина. Ведь если он потеряет работу здесь, то что? Правильно, у него будет ещё одна проблема в дополнение к уже имеющимся. Нужно будет тратить время и силы на поиск нового места, с деньгами тоже всё станет очень нестабильно. Зачем это надо? Совершенно незачем. И время, и силы, и деньги, понадобятся на Фила.       «Я его верну» — решил Мирон для себя. — «Пусть злится. Сейчас его злость можно понять. Я добьюсь прощения и буду с ним»       Эта мысль как-то даже вдохновила Мирона на новые свершения. Что бы он ни делал в кухне — резал ли овощи, перебирал ли листья зелени, замешивал ли оливье, — он теперь делал как будто во имя Фила.       Около пяти вечера в кухню сунул нос администратор — Коля. Изучил взглядом поваров и остановил взгляд на Мироне.       — Мирох…       — М-м?       — Сильно занят?       — Собираю салат. Сейчас отдам и пока больше по курсу, вроде, ничего. А что?       — Слушай, сможешь не по меню сделать?       — А чего нужно? — спросил Мирон, укладывая тонкие хрустящие гренки на порцию Цезаря.       — Кашу. Рисовую.       — Кашу? — удивился Мирон. — Кто ходит в ресторан есть кашу?       — Да для ребёнка.       — Коль, у нас же не семейный ресторан.       — Родня моя. Брат и малой его. Ему год всего, не всё пока может есть. Так что вот… кашу попросили.       Мирон усмехнулся и кивнул.       — Раз родня, то сделаю.       — Да ладно, я же знаю, что ты сделал бы и так. Но я передам Андрюхе, что малого накормим, он будет рад. Спасибо, братуха.       — Было бы за что. 20 минут.       — Ладушки. Сейчас они остальной заказ тоже сделают, девочки передадут.       Мирон кивнул и принялся за кашу. Пока варилась, собирал другие заказы по холодному цеху и не удержался, взглянул в круглое окошко двери в зал, сделанное, чтобы официантки с подносами блюд не сбивали друг друга с ног. Брата Коли Мирон ещё не видел, а уж племянника и подавно. Было интересно посмотреть на них.       В зале за одним из ближних к кухне столиков сидел мужчина лет сорока и листал меню. Рядом — мальчишка-школьник, лет десяти на вид, и ещё один мужчина, светловолосый и помоложе с малышом на руках. Можно было подумать, что это и есть брат администратора, но Коля разговаривал именно с первым, что постарше, да и сходство в чертах лица немного угадывалось.       — Щито там? — с акцентом спросила Санья. Она вымыла руки и подошла к Мирону, комкая в ладонях полотенце.       Мирон пожал плечами.       — Просто интересно посмотреть на Колиного брата с племянником.       — А ты не видел ещё? Они часто приходят. Иногда ужинают, иногда так, к Коле просто.       — Да? Не замечал. А который из них брат-то?       — А вот, который покрепче, — и Санья изобразила собой плечистого богатыря как минимум.       — А малой вроде у второго.       — А они дружат очень. Всегда вместе приходят. Хорошие они. Воспитанные.       И высказав это авторитетное мнение, Санья удалилась на рабочее место, где снова застучала ножом по разделочной доске. Хотел и Мирон отойти, но что-то заставило его посмотреть на гостей ещё минутку.       Двое мужчин, которые часто приходят в ресторан вдвоём. Двое детей рядом, а жены нет ни у того, ни у другого. Нет, мужчины не позволяли себе ничего сверх допустимого. Взгляды, улыбки — всё в рамках, и даже более сдержанно, чем могло бы. Будь Мирон наивной доброй женщиной, он не углядел бы ничего, кроме крепкой мужской дружбы, но сейчас, тоскуя по человеку своего же пола, который был не просто другом, а больше — намного больше! — он видел совсем иное.       То, чего хотел бы в будущем: возможности вот так просто прийти вдвоём с любимым человеком в ресторан и поужинать с ним, болтать о всякой ерунде, смеяться над дурацкими шутками и… Нет, дети, наверное, перебор, но в остальном всё казалось трогательно-недостижимым. Так взрослые, которым в детстве не купили щенка, смотрят на других счастливых детей с питомцами. Так же Мирон смотрел на Колиных родственников. С умилением и лёгкой завистью.       Сколько им лет? Через что прошли? Как давно они вместе? Если, конечно, вместе, а не Мирону привиделось…       — Мирон? А каша-то… это… не убежит?       — Чёрт. Точно.       Мирон метнулся к плите, убавил огонь и помешал кашу. Вроде, не пригорела. Хорошо, что Санья окликнула, а то позор повару, который не сумел кашу малышу сварить.       — Кухня, следующий заказ!       Работа продолжалась. Каша ушла в зал, как и следующий курс блюд. Мирон уже и забыл об этом, как снова раздался Колин голос:       — Мирох! Тебе там спасибо передают за кашу. Малой всё съел.       Мирон улыбнулся. Непонятно, почему, но до конца смены он чувствовал себя легче. Как будто какая-то надежда появилась.

***

      Стоило только снять с себя поварскую форму и выскользнуть из служебного выхода на улицу, он схватился за смартфон. Опять непринятые — тётя Тоня, Ваня, Даня из команды. СМС-ки во всех мессенджерах.       «Мироша, у нас всё хорошо. Мама уже спит. Тебе тоже спокойной ночи!» — от тёти Тони.       «Спокойной ночи» — набрал быстро Мирон и отправил.       «Мирох, как ты? Живой?» — от Дани в ВК.       Мирон отправил какой-то дурацкий стикер, который не нёс ровным счётом никакой смысловой нагрузки, и стал читать дальше.       Ваня настрочил ему неожиданно много. Всё короткими отрывистыми сообщениями в Ватсапе, от которых половина заряда телефона опять нещадно села.       Ваня:       08.45 Мирон       08.45 Привет       08.45 Почему ты не брал трубку вчера?       08.46 Я тебе звонил.       08.46 Разговаривал с Филей       08.46 Позвони срочно.       16.29 Мирон       16.29 Я был у Фили       16.29 Он рыдает там, мне его пипец жалко       16.29 Сам сижу весь в слезах       16.30 Он в дом инвалидов уже собирается       16.30 Просил врачей направление дать       16.30 Мирон, какой ему дом инвалидов?       16.30 Ему плохо, Мирон!!!       16.30 Без тебя плохо       16.31 А прогнал, короче, чтобы ты не мучился с ним       16.31 Говорит, что зачем он тебе такой       16.31 Говорит, что с тебя хватит инвалидных колясок       16.31 Говорит, что любит тебя       16.31 Много раз так сказал       16.34 Правда-правда любит       16.54 Ответь что-нибудь       16.54 Ты же не бросишь его?       «НЕТ!!!!!» — ушло на номер Вани.       «Твою ж мать, Фил!»       Мирон судорожно листнул вниз список контактов и привычно нажал на вызов.       Пошли гудки.       — Давай, Филя… Возьми трубку.       Гудки. Сброс вызова. Мирон набрал снова.       — Пожалуйста, — прошептал одними губами, слушая очередную порцию гудков.       — Да…       Сердце ухнуло. Ответил?!       — Филя! Филюш! Не бросай трубку! — затараторил Мирон. Ноги сами понесли его вперёд, к автобусной остановке. В ушах стучало и от тревоги, и от радости, что Фил взял трубку, не скинул. Фил его хотя бы выслушает, а это уже немало!       — Мирон, не звони мне больше. Забудь. Или я тебя заблокирую.       — Филя, подожди! Выслушай! Прости, если я виноват, прости! Можно я приеду к тебе?       — Не надо! — почти крикнул в трубку Фил. С отчаянием каким-то, с нотками паники даже.       — Ладно-ладно, как скажешь. Но давай поговорим, ладно?       — Нет! — перебил его Фил. — Не надо извиняться! Не смей извиняться!       Мирон замер посреди дороги.       — Филюша, — прошептал он. — Филя. Просто дай мне быть с тобой. Не прогоняй. Пожалуйста. Я же ведь не успокоюсь, пока ты не подпустишь меня обратно.       Филат на той стороне линии затих. Слушал. Поэтому Мирон поспешил как можно скорее, но в то же время осторожно и тихо сказать всё, что хотел. Всё, что нужно было сейчас услышать Филу.       — Мы же с тобой встречаемся, Филь. Ты нравишься мне. Ты ведь сам согласился. Я хочу быть рядом. Правда, хочу. Ты нужен мне любой. Поверь, пожалуйста.       Тишина в трубке и неровное дыхание.       — А ты? — несмело продолжил Мирон. — Ты разве не хочешь?       В трубке раздались гудки.       Мирон скрипнул зубами и пустился бегом на автобус. Усталость в ногах после смены в кухне как ветром сдуло. Наоборот даже, всё тело зудело от необходимости бежать, мчаться к Филу скорее.       Мирон взлетел по лестнице в свою квартиру, с грохотом выволок в подъезд пустую инвалидную коляску и, как тележку из супермаркета, повёз её в больницу. Коляска подскакивала на асфальте. Мирон бежал дальше.       Плевать, что Фил не разрешил приходить напрямую. Куда он денется, в конце концов?       «А я просто приду и всё скажу, как есть. И пусть хоть кулаками машет» — решил Мирон.       — Я к Филату Соколову, — запыхавшись, проговорил он у стойки регистратуры.       — Часы посещения закончились, уже ночь на дворе. Молодой человек!       Мирон даже не притормозил. Он уверенно подкатил инвалидное кресло к лифту и скрылся в нём до того, как медсестра из регистратуры успела хоть что-то сделать.       Лифт казался ужасно медленным.       Мирон перепутал этаж, разбудил пациентов в гастроэнтерологии и позорно сбежал от следующей медсестры опять в лифт, чтобы выйти, наконец, уже на нужном этаже.       Здесь в коридоре горел только дежурный свет на пустом сестринском посту.       Мирон широкими шагами, толкая коляску перед собой, преодолел расстояние до палаты Филата и тихонько, теперь уже с трепетом и тревогой, распахнул дверь.       Спали здесь все. Кроме Фила. В полумраке сверкнули влагой его глаза. Он всхлипнул в полной тишине и утёр ладонью нос.       — Мирон… — раздался сиплый шёпот. — Зачем?       Но Мирон не стал отвечать. Он бесшумно скользнул в палату, подлетел к койке Филата и крепко обнял его, просунув руки между исхудавшим телом и хрустящей больничной простынёй. И зашептал запальчиво, торопливо:       — Филя… Какой же ты идиот, а? Ты что там про дом инвалидов выдумал? О тебе что, некому заботиться? У тебя разве никого нет? А я тогда кто? А я тебе для чего?       — Это ты идиот. Зачем я тебе нужен? Я инвалид!       Мирон лишь крепче обхватил его и прижался губами к мокрой щеке.       — Люблю. Нужен. Вот зачем.       Фил тихо всхлипнул ему на ухо.       — Мы знакомы без году неделя, какая любовь может быть…       — Большая. Светлая, — улыбнулся Мирон в ухо парню, поглаживая ладонью его спину.       — Такого не бывает.       — Бывает. Поехали домой?       Очередной всхлип, и на спину Мирона тоже легли в ответ дрожащие руки. Фил плакал, не верил пока, но обнимал. Стискивал в ладонях ткань ветровки Мирона, тёрся лбом о его шею и отчаянно прижимался ещё крепче. И так сразу стало на душе тепло… Так спокойно от того, что не злится он на самом деле, а наоборот — любит. Это ли не самое ценное?       — Поехали? — повторил Мирон.       — Да… — выдохнул спустя минуту Фил. — Увези меня отсюда.       Мирон зажмурился от подступающих слёз счастья, крепко сжал в объятиях Фила, подхватил его под увечные ноги и ловко перенёс в своё старое инвалидное кресло. Одеяло сползло на пол и зацепилось за колено парнишки. Мирон сдёрнул его и кинул на опустевшую больничную койку.       Хватит с Фила больниц. Фил должен быть дома — в уюте, покое и любви. Так и будет!       Мирон накинул на плечи Филата свою ветровку, чмокнул его русую макушку и повёз парня прочь из палаты. Пора домой. А формальности можно решить и потом.