Я с тобой

      — А что тогда случилось?       В тишине спальни Фил сам не ожидал, каким громким покажется его голос. Будто бы в желании вернуться снова в уютную тишину, ограниченную размерами объятий Мирона, он поёрзал и перевернулся к нему лицом, уткнувшись носом в его голое плечо.       Мирона явно разморило после тёплого душа, ужина и вспышки воспоминаний. Фил же наоборот ощущал странный трепет. Ему было не до сна. Ведь это подумать только! Они встретились столько лет назад ещё будучи зелёными пацанами. Мирон так и вовсе был подростком. Встретились, заключили пари и потеряли друг друга. Это была мимолётная встреча, каких бывает тысячи за жизнь. Удивительно как раз то, что судьба снова свела их друг с другом, теперь уже надолго — Фил очень этого хотел.       И вот тот несуразный пухлый подросток — уже красивый и уверенный в себе подтянутый юноша. И он уже не в инвалидной коляске, а на своих ногах. Не даром Фил с самого начала увидел именно в Мироне что-то особое. Не в других брейкерах его команды, а именно в нём. Наверное, он неосознанно искал его, того мальчика, и при этом не подозревал, что давно уже нашёл.       — Миро-он.       — М-м? Когда? Что случилось?       — Ну… ты был в коляске. С корсетом на шее. Что тогда случилось?       — Не уверен, что тебе захочется это узнать.       — Я хочу. Если речь идёт о тебе, то я хочу знать.       — Не люблю это рассказывать. Чёрт знает что тогда случилось, — вздохнул парень. — Знаешь, бывают в жизни такие моменты, что за одну минуту всё катится к х…рам. Что-то такое тогда и было. Мы просто ехали к бабушке с дедушкой в деревню на каникулы. Не доехали. Папа погиб на месте. У меня куча переломов, в том числе позвоночника. Врачи не давали никаких гарантий, что я встану. Маме повезло больше, она отделалась трещиной в ребре, но вся ситуация очень ударила по ней. Да к тому же смерть папы не выдержала и бабушка. Что в итоге, ты уже видел.       — А потом? — тихо спросил Фил после минуты в полном молчании.       — А потом… как-то жили. Сейчас всё в порядке. Относительно…       Больше Фил ничего спрашивать не стал. Только прикрыл глаза и мягко, так нежно, как мог, коснулся губ Мирона поцелуем.       — Спи, Мирон. Спокойной ночи.       «А я с тобой… Прости, что не смог раньше»       Дыхание Мирона вскоре стало ровным, размеренным, объятия расслабились и в итоге распались, позволяя Филу выскользнуть из них. Сам же он ещё долго не мог уснуть. Думал и смотрел сквозь полумрак на очерченный уличным светом контур лица Мирона.       Утром вместо него на постели опять нашлась лишь записка. Фил потянулся, повозился на шёлковых простынях и поднял к глазам листок бумаги из какого-то блокнота.       «Я на работу. Жди после одиннадцати. На плите сырники для тебя. Целую.»       — Сырники, — довольно промурлыкал Фил и задрал голову, чтобы взглянуть на концептуальные дизайнерские часы в виде хаотично раскиданных по стене обломков зеркал разной формы. — Ох! А времени то! Пора собираться.       Смартфон пиликнул принятой СМСкой. Фил тут же подскочил в надежде, что это Мирон, но нет. Оказалось, что сообщение от друга по колледжу.       Араб:       Тебе пришло уведомление?       Вы:       Какое?       Араб:       Леван вышел из тюряги.       Вы:       Почему?! Ещё два года ведь!       Араб:       «Стикер пожимающего плечами кота»       Вы:       И давно?       Араб:       Уже неделю как.       Фил откинул в сторону телефон, быстро вполз в домашние штаны и поспешил вниз. Надо заглянуть в почтовый ящик. Наверняка и там тоже лежит уведомление, да Фил опять проворонил со своей привычкой доставать почту раз в месяц, когда туда совали платёжки.       Не потрудившись даже накинуть что-то на верхнюю часть туловища, юноша выскочил в подъезд и нажал копку вызова лифта.       Двери распахнулись. В кабине стоял человек, а если учесть, что Фил жил на последнем этаже, то этот человек ехал сюда целенаправленно.       Сердце пропустило удар.       «Твою мать… Леван»       Фил испуганно отступил назад и поднял взгляд. Знакомое лицо, только теперь повзрослевшее и заросшее чёрной щетиной, а взгляд ещё более колючий, чем раньше, с искрой безумия, которую замечали все окружающие.       Когда-то Филу говорили держаться подальше от этого человека, но он был очарован им и не замечал тревожных звоночков. Когда же звоночки превратились в набат, было уже поздно. Какого чёрта его выпустили так рано? И как теперь отвязаться от него?       Фил очень пожалел, что вышел за дверь своей квартиры. Как же он хотел вернуться туда и закрыться на все замки до самого вечера!       — Здаров, — пробасил человек в лифте. Пожевал кончик зубочистки, перекинул её в другой угол рта. — Куда спешишь… такой красивый?       — Д-да так. За почтой.       Фил попятился к двери квартиры.       — В гости не пригласишь?       — Как тебя пропустила консьержка?       — Я попросил, вот и пропустила. Так впустишь к себе?       — Нет. У-уходи. Или я вызову полицию.       — Да? Ну, вызывай. Дать телефончик?       Фил в отчаянии прикрыл глаза. И то правда — ему даже позвонить не с чего.       — Уходи. Я зайду в квартиру один. Тебе нельзя ко мне приближаться. Тут камеры.       Леван усмехнулся и двинулся ближе.       — Можно, если ты пригласишь. Ну?       Фил уткнулся спиной в стену и нащупал сбоку от себя дверную ручку. Только он хотел нажать на неё, как что-то короткое и острое уткнулось ему под рёбра.       — Ну? Пригласишь?       Фил молчал. Только дыхание участилось настолько, что воздуха уже не хватало.       Острие ткнулось в кожу сильнее.       — Нехорошо держать гостя у порога.       Юноша сглотнул слюну и нажал на дверную ручку.       — Вот и чудненько. Заходи. Рассказывай. Ждал меня?       Фил на подкашивающихся ногах проплёлся в квартиру и после хлопка входной двери со скорбью понял, что теперь его уже не спасут никакие камеры. Телефон остался на кровати. Мирон на работе. Некуда убегать и некого просить о помощи. Оставалось рассчитывать только на себя.       Взгляд заметался по комнате в поисках чего-то, чем можно было бы хоть треснуть Левану по голове, но кроме хрупкой вазы ничего не глаза не попалось. Одно хорошо, что места много. Есть где развернуться.       Леван тем временем поглядывал то на него, то на интерьеры квартиры.       — Один тут живёшь?       Фил молчал.       — Ты же ждал меня? Ты же верная девочка?       От такого унизительного прозвища у Фила вспыхнули щёки, на что Леван едко рассмеялся.       — Не нравится?       Он прямо в уличных сапогах прошёл дальше в комнату. Пнул ногой пуф-мешок рядом с диваном. Дёрнул за листок финиковую пальму. Заглянул на кухонный стол.       — Самому милому мальчику, — с наигранным умилением прочитал мужчина. — Это что? Ты что, кого-то завёл? Я разве не велел тебе меня ждать?       — Пошёл вон.       — Я задал вопрос.       — Ты, тварь… — Фил прикусил язык, испуганный своей дерзостью, но в следующий момент всё же нашёл в себе решимость договорить фразу до конца. — Проваливай. Я ничего тебе не обещал и не собираюсь перед тобой отчитываться. Уходи и больше не появляйся.       Но в глазах Левана уже вспыхнуло безумие в перемешку с ревностью и диким звериным инстинктом присвоить себе добычу.       — Кто он? Богатый папик?       «Нет, обычный работяга на шесть лет младше меня…»       — Уходи.       — Он тебя уже трахал?       — Уходи, — снова выдавил из себя Фил, открыв настежь входную дверь.       — А ты его?       Фил отчаянно покраснел. Не потому, что ему было стыдно, нет. Он даже намекнуть Мирону не пытался на смену позиций в постели. Ему и так нравилось с ним, но даже если бы он предложил, наверняка, Мирон не отказал бы ему. Дело не в этом. Стало обидно, что их с Мироном отношения сейчас поливали грязью, спрашивали о них как о чём-то низком. Забирались в них грязными лапами и копались в них, без всякого на то позволения, варварски и дико.       — Ты ужасен, — прошептал Фил. — Тебе до него очень далеко. Как я вообще мог тебя любить?       — Что? Уже не любишь? Раньше говорил, что больше жизни любишь, а сам тут же нашёл новый член для своей задницы.       — Какой ты мерзкий! Ненавижу! Убирайся!!!

***

      Мирон решил, что Фил очень занят, когда тот не ответил на сообщения ни в обед, ни вечером. И даже на звонок после окончания смены в кухне тоже не ответил, как Мирон ни дозванивался.       «А может я отпугнул его? Он вчера так внезапно отступился с расспросами… Не спрашивал ничего больше. Наверное, так и есть. Надо бежать извиняться…»       По пути домой Мирон успел обругать себя за вчерашнюю откровенность. Кто в первую неделю знакомства вываливает на избранника всю подноготную тяжёлого прошлого? Фил просто мог в тот момент понять, что ему не нужен такой проблемный любовник. В конце концов, на такое он не подписывался, верно?       Так, вздыхая и коря себя, Мирон добрался до дома и прислонил к домофону ключ.       — Здрасте, — поздоровался он с консьержкой, бабушкой с сиреневой сединой.       — Куда? — подозрительно отозвалась та.       — На верхний этаж. У меня свой ключ.       — Мёдом у вас там намазано что ли?       — В каком смысле?       Но бабуля уже отвлеклась на звонок и больше от неё Мирон ничего не добился. Он вызвал лифт и поехал на верхний этаж.       Дверь оказалась не заперта.       — Фил? — позвал Мирон в тёмную тишину квартиры.       Свет горел только под вытяжкой в кухне. За столом с кружкой чая или кофе кто-то сидел, низко склонив голову, но на голос тут же вздрогнул и вскочил со стула.       Мирон включил свет в гостиной и понял, что это — не Филат. Какой-то незнакомый парнишка, похожий то ли на турка, то ли на цыгана, то ли на араба. Кудрявый, смазливый и хлюпающий носом. А вокруг него — полный бардак и потоп.       Инсталляция с водопадом разбита и пуста. На полу осколки тарелки и засохшие кусочки утренних сырников.       Что произошло и как быть, Мирон не мог даже представить. Он остановился посреди прихожей и в ступоре смотрел на всё это безобразие под шмыганье носом незнакомца.       — Т-ты Мирон? — почти пропищал арабчонок.       — Мирон, да… Я… А где Фил? Что случилось? Ты кто?       Незнакомец в мгновение ока сократил расстояние между ними и с рыданиями повис у Мирона на шее.       — Он… Этот скотина… он его…       — Где Фил? — упавшим голосом повторил Мирон, неловко обняв за плечи незнакомого парня. Теперь ему стало по-настоящему страшно. — Он живой? Живой?! Где он?       Арабчонок закивал и попытался что-то объяснить, но за судорожными вздохами ничего было не разобрать. Мирон мягко оттолкнул его, осторожно провёл мимо осколков и луж воды и усадил на диван. Сам присел на корточки рядом и с тревогой взглянул в заплаканные глаза.       — Как тебя зовут?       — В-ваня.       «Кто бы мог подумать…»       — Ваня, хорошо. Ты друг Фили?       Арабчонок закивал.       — С-с колледжа… мы дружим.       — Хорошо. Успокойся и расскажи мне всё по порядку. Скажи, ради всего святого, Филя в порядке?       Ваня снова расплакался и теперь уже помотал головой.       — Он в (шмыг) реанимации.       — Что случилось? Почему?       — Леван в-вы(шмыг)шел из тюрьмы. Я не успел предупредить Ф-филата.       — Леван?       — Это его бывший. Полный псих.       — Я к Филу. Где он? В какой больнице?       — Я с тобой! — подскочил Ваня тут же. — Во второй. Но меня не пустили к нему. И тут сказали ничего не трогать.       — Что-нибудь придумаем. Поехали.       Машина такси приехала быстро. Мирон чувствовал гудение всего тела с головы до ног от усталости и тревоги. Парнишка на заднем сидении не переставал шмыгать носом, но понемногу успокаивался, поэтому, когда они уже поднимались по ступеням больницы, Мирон рискнул уточнить у него ещё несколько деталей.       — Этот Леван… За что он сидел?       — За Фила, — вздохнул Ваня и затараторил так, будто от волнения его буквально прорвало на откровения. — Он очень жестоко с ним обошёлся. Очень сильно избил. Знаешь, мы всегда говорили Филу, что этот тип очень странный, но он так любил его, что ничего не замечал. Ну… вообще, его можно понять. Леван был красивым. Дарил дорогие подарки, ухаживал. Горячая кровь, всё такое. Только он жутко ревновал, до припадков. Мог всё разнести, если ему казалось, что Филя на кого-то не так взглянул. А ещё никто не знал, откуда у него деньги и чем он вообще занимается. Когда он начал поднимать на Фила руку, даже я не сразу заметил. Фил замазывал синяки. А потом стало уже сложно этого не заметить. Он прятался у меня, но однажды всё равно попался ему под руку. Это всё было пять лет назад. Леван должен был отсидеть ещё два. Почему его выпустили так рано? Я не понимаю. А теперь Филя снова из-за него здесь…       И Ваня опять горько расплакался.       — П-полиция уже была. Сказали не трогать ничего в квартире. Фил-лю нашли на балконе шестого этажа. А если бы он упал вниз, на асфальт? Что бы было?       Мирон не хотел представлять, что бы было. Явно от человека, упавшего с верхнего этажа многоэтажки, не осталось бы и живого места, одно мокрое пятно. Сейчас он тоже хотел расплакаться от всей этой истории, но почему-то не смог выдавить ни слезинки. Как будто всё это не по-настоящему, будто это пересказ остросюжетного фильма, которым уже никого не удивишь.       Мирон со вздохом подошёл к регистратуре и уточнил, где сейчас лежит Филат. Устыдился тому, что даже фамилии его до сих пор не узнал.       — С-соколов, — сказал у него из-за плеча Ваня.       — Спасибо, — кивнул Мирон. — Соколов Филат Иванович.       — Реанимация. Это на четвёртом этаже. Но вас не пустят, — сразу обозначила медсестра. — Только родственники. Вы родственники?       — Нет. У него только бабушка с дедушкой, больше никого. Мы друзья.       — Ничем не могу помочь. Пациент в тяжёлом состоянии. К нему нельзя.       — Пожалуйста! Только взглянуть, как он! Что хоть с ним?       Теперь и Мирон понял, что к глазам подступают слёзы. Он нервно смахнул их ладонью. Медсестра жалостливо посмотрела на парней, но с извиняющейся грустной улыбкой развела руками.       — Нельзя, мальчики. Идите домой.       — Что с ним? Скажите хотя бы, что с ним.       — Это нужно у лечащего врача спрашивать.       — Тогда как с ним поговорить?       Женщина долго смотрела на молодых людей, и только начала записывать на листочке номер телефона, как раскрылись поскрипывающие дверцы больничного лифта.       — Вот он идёт! Вам повезло. Игорь Анатолич! — позвала медсестра. — По поводу Соколова.       Пожилой кругленький врач с покрасневшими глазами достал из кармана куртки поверх халата пачку сигарет и кивнул парням на выход. Мирон с арабчонком поспешили за ним.       Врач щёлкнул зажигалкой, затянулся. На попытку Мирона задать вопрос поднял вверх указательный палец, мол, тише.       — Родственники есть? — тихо спросил он в итоге первым.       — Бабушка и дедушка, — робко ответил Ваня вперёд Мирона.       — Молодые?       — Не очень, — неуверенно проговорил Мирон, глянув на Ваню в поисках поддержки. Тот явно должен знать больше, раз знаком с Филом с колледжа.       — Им за семьдесят, кажется.       Врач покачал головой.       — Не пойдёт.       — Так а… что с ним? — в сотый раз повторил Мирон свой вопрос.       Врач устало взглянул на Мирона и выдохнул облачко сигаретного дыма.       — Ничего хорошего. Колясочник будет, если уж жив остался. Но это и то лучше, чем полный паралич. Позвоночник по кускам собирали. Ещё бы этажом ниже упал, и другой бы был исход. В общем, реабилитация у парня долгая будет, други. Потому и спрашиваю, есть ли родственники.       По щекам Мирона потекли слёзы. Да не просто потекли — хлынули, как из фонтана. За что это ему? За что это Филу?       — Вы это… мужайтесь, други. Сейчас не пущу к нему, даже не просите. В стабильность парня выведем, в обычную палату переведём, тогда приходите. И решите вопрос с родственниками. Если старики слабые сердцем, так стоит ли им говорить вообще? Не знаю, други. Не знаю. Мужайтесь.