Я с тобой

      — Вы не видели вот эту женщину?       Фил перебегал от одного прохожего к другому с одним и тем же вопросом, и каждому показывал фотографию на экране смартфона. Ради того, чтобы у него была эта фотография, пришлось экстренно добавляться к Мирону и в друзья в ВК, и в контакты мессенджеров. Для удобства связи. Повод к этому был грустный, но сам факт, что Мирон у него теперь везде, где только можно, Филу очень даже нравился.       — А вы не видели вот эту женщину? Нет? А вы?       Уже смеркалось, но Мирон ещё не позвонил и не дал отбоя поискам, а значит его мама пока не нашлась. Фил вышел из дворов и начал поиски уже на людной улице спального района. Рассудил, что, может, женщина с деменцией могла бы зайти в магазин за чем-то вкусным. В пекарню или какую-нибудь «Пятёрочку». О чём вообще она могла думать? Кто её знает?       Фил заглянул в канцтовары, потом через стеклянные окна торопливо оглядел зал магазина косметики. Уткнулся в витрину цветочного на автобусной остановке. Здесь ждали своего рейса несколько человек. Что ещё делать? Фил стал дёргать каждого из них. А вдруг повезёт?       — Вы не видели вот эту женщину?       — Нет.       — А вы не видели? Она потерялась.       Фил в очередной раз сунул кому-то под нос экран смартфона.       Молчание.       Незнакомая низенькая женщина в однотонном сером спортивном костюме уткнулась в экран смартфона, с интересом рассматривая картинку. Повернула головой так и сяк, улыбнулась, заправив за ухо прядь подстриженных под практичное каре волос.       «Каре. Мирон говорил, что…»       Фил посмотрел на экран, потом на женщину. Лица сегодня настолько уже премелькались, что он банально проворонил тот факт, что нашёл маму Мирона. Вот так просто. Ткнув ей в лицо её же фото. Только на нём она была ещё с косой, а тут со стрижкой.       — Тётя Ира, — осторожно позвал он.       Женщина улыбнулась и показала на экран ладонью.       — Это я.       — Да, вы. Пойдёмте со мной? Вас ищут.       — Да? Кто?       — Мирон ищет, мы…       — Красивое имя. А кто это?       Фил сглотнул ком в горле. Он вспомнил глаза Мирона в тот момент, когда он услышал из телефонной трубки, что мама опять потерялась. Любовь пополам с усталостью, нежность пополам с горечью. Готовность сорваться с места и бежать на помощь, уж наверняка не в первый раз.       И при этом она его даже не помнит. Она милая и добрая женщина, Фил видел это. Она воспитала и Мирона таким же добрым парнем. Наверное, успела воспитать, раз Мирон не упоминал других опекунов — ту же тётю или бабушек и дедушек, как было у самого Фила. Она милая, да, но она его не помнит. Каково сыну слышать каждый раз вопрос «А кто ты такой?» из уст родной матери. Как Мирон вообще живёт с этим?       Фил подавил вздох и молча взял женщину за руку. Та не сопротивлялась особо. Только оглянулась по сторонам и указала ладонью на цветочную витрину.       — Красивые, да?       — Да, очень. Хотите их?       Женщина с улыбкой скромного воспитанного ребёнка закивала.       — Пойдёмте выберем вместе, хорошо? Я подарю вам цветы. Заходите. Какие вам нравятся?       — Спасибо. Какой добрый мальчик…       Фил кивнул и медленно зашёл в цветочный магазин вслед за мамой Мирона, а сам тихонько набрал его номер. Он не спускал глаз с женщины, и в то же время как будто смотрел сквозь неё и видел перед собой глаза Мирона.       — Да? — послышался в трубке запыхавшийся голос.       — Я её нашёл.

***

      В советской хрустальной вазе стоял пышный букет жёлтых хризантем, а за столом сидели четверо: Мирон, его мама, его тётя и Фил, который чувствовал себя немного не в своей тарелке в такой компании и ситуации в целом. Утром он выходил из дома, чтобы на объект привезли паркет и радиаторы, потом настроился на какое-никакое свидание, а в итоге сидел в кухне у совершенно посторонней женщины после того, как искал по чужому району другую женщину.       — Да вы кушайте, мальчики, кушайте, — уговаривала тётя Тоня.       Она тоже явно до сих пор не слишком успокоилась. Переволновалась, поэтому суетилась, постоянно вскакивала со стула за каждой мелочью и снова садилась обратно по просьбе Мирона.       — Спасибо, я уже наелся, — бубнил смущённый Фил. — Можно чаю?       — Конечно, Филюшка. Я сейчас.       Фил улыбнулся этому нелепому, но милому прозвищу. Смущение отчего-то растворилось, а вместо этого стало уютно и тепло.       — Сиди, тёть Тонь. Я ему сам налью. Ты маму лучше уложи спать, ладно? Она устала.       — Точно, Мироша, и то правда. Ирушка, пойдём-ка спать, милая.       — А цветочки?       — Возьми их в комнату. Будут стоять, тебя радовать. Пойдём?       Мирон встал у плиты и налил для Фила чай. Поставил на стол и замер, провожая взглядом мать, занятую исключительно жёлтыми хризантемами. Смотрел, как она берёт цветы и уходит вслед за сестрой и о чём-то думал. Серьёзный, собранный, вымотанный, но всё равно…       «Красивый… Вот сейчас, когда он вот такой. Даже выглядит старше своих лет. По-особенному красивый. По-мужски.»       — Мирон… — прошептал Фил, замерев в каком-то озарении.       — М-м?       — Подожди, не шевелись.       — Ну… ладно.       Мирон послушно замер. Минута. Две.       — Я тебя помню. Мы виделись когда-то.       Мирон тут же вздрогнул, как ужаленный.       — Где?       — Я… не помню. Вот ты пошевелился, и я опять упустил. Но я точно тебя где-то видел раньше.       — Господи… — вздохнул Мирон. — Я надеялся, что хоть ты, наконец, скажешь мне, где мы виделись. Не могу вспомнить. Ладно, нет так нет. Пойдём проветримся? А то совсем хреновое у нас свидание вышло. Ты извини?       «Свидание!» — обрадовался про себя Фил, а сам смущённо улыбнулся и пожал плечами.       — Да не за что извиняться. Главное, что всё хорошо закончилось. Гулять?       — Гулять.       — А потом ко мне, — протараторил Фил быстрее, чем подумал. Вернее, быстрее, чем успел проглотить от страха и стеснения эти слова. — Я п-приглашаю. Если ты не против.       — Идём уже, — рассмеялся Мирон.       Они попрощались с тётей Тоней, сунули ноги в кроссовки и направились на улицу.       — Фил…       — М-м?       — Спасибо тебе. За маму.       — Да не за что, — зарделся юноша. — Ты сам-то как?       — Я хорошо. Нормально. Всё в порядке, правда. А что, я выглядел совсем несчастным?       — Нет, просто, я бы… не знаю. Я бы очень расстроился, если бы меня не узнавал кто-то близкий.       — Но ведь я-то знаю, кто она. Она жива, у неё ничего не болит, мы о ней заботимся. Куда лучше?       — Ты говоришь, как моя бабушка.       Мирон рассмеялся, хлопнув Фила по плечу, а тот в свою очередь залился краской от очередного провального комплимента. Боже, даже самому стыдно. Где всё его дизайнерское красноречие? Почему бы не сказать что-нибудь нормальное? Что-то не слишком цветистое, но хотя бы просто приятное и нейтральное. А он опять про бабушку!       — Блин, не смейся, — окончательно засмущался Фил. — Я снова ляпнул, не подумав. Я не хотел… Ну, Мирон!       Он шутливо боднул Мирона в плечо кулаком, на что тот, рассмеявшись ещё больше, по-свойски притянул его к себе в объятия.       — Не обижайся. Ты просто… милый. Смешной.       — Ну, класс, ещё и смешной… — пробубнил Фил, но без колебаний прижался ближе к парню, который так нравился, несмотря на дурацкую историю знакомства, не менее дурацкое утро после этого знакомства, и уж совсем идиотское первое свидание. К нему тянуло. С ним было естественно и уютно, и, если говорить откровенно, даже нести чушь рядом с ним было не так страшно, потому что он сочтёт это милым, а не глупым.       — Фил…       — М-м? — юноша сообразил, что стоит вот так в обнимку с Мироном уже минуту-другую, но прекращать это не хотелось. Вот совсем никак.       — Мы тут стоим немного… на дороге. Нас обходят со всех сторон, вообще-то. Да и смотрят…       — Ну и что, — с улыбкой проговорил Фил в плечо Мирону, но послушно отступил в сторонку с дороги. Впрочем, положение это улучшило мало. Вместо середины тротуара стояли теперь с краю, но по-прежнему у всех на виду.       Фил чувствовал, как Мирон дышит ему в висок. С удовольствием вдыхал запах от его одежды. Чувствовал, как тёплые ладони Мирона поглаживают его спину под лямками рюкзака.       — Мне с тобой хорошо, Мирон, — прошептал Фил, в очередной раз сам удивившись своей смелости.       — Мне тоже, — услышал он в ответ. — Фил…       — М-м?       — Можно глупый вопрос?       — Угу…       — Ты ведь свободен?       — Ну… а сколько времени? До завтра точно свободен. И утром, если хочешь, то можно…       — Нет, погоди, — мягко перебил Мирон. — Я не о том. У тебя никого нет ведь? Ты ни с кем не встречаешься?       — Конечно, нет, — с лёгкостью признался Фил.       Куда уж ему… Спасибо, хватило. Да и кто он такой, чтобы встречаться и при этом разгуливать и обниматься на улице с кем-то ещё? Нет, в его понятия о верности и любви такая картина не вписывалась, но он понимал, почему Мирон спросил так прямо. Бывали парни и более лёгкого склада, с более лёгкими нравами, которые могли крутить романы направо и налево, причём одномоментно. Но Фил — не такой. Он тяжело сходился с людьми. Тем больше удивляло его то, как легко всё шло с Мироном.       — А если я предложил бы?       Фил вскинул взгляд на Мирона и, увидев его улыбку, торопливо закивал.       — Пойдём домой?       — Домой?       — Угу. Ко мне. Домой. С тобой. Пойдём?       Ответом был короткий мягкий чмок в нос от Мирона.

***

      Не прошло и часа, как они были уже на большой дизайнерской кровати в большой дизайнерской спальне. В прошлый раз раздевались торопливо, сейчас же — без лишней суеты. Куда им торопиться, если, кажется, они друг друга уже нашли? В прошлый раз поцелуи были рваными, будто украденными, сейчас же Фил ощутил в полной мере, что значит таять и плавиться под ними. Он чувствовал себя куском мягкой глины. Он плыл и растекался от дыхания Мирона и его поцелуев. Мирон, казалось, оцеловал его всего. Макушку, виски и щёки; шею, плечи и грудь. Он целовал так, будто они с Филом были любовниками уже несколько лет и изучили друг друга, будто пробами и ошибками уже научились и любить, и отдаваться. Так естественно было Филу с Мироном, что он не испытывал ни капли неловкости, когда лежал под ним обнажённым и раскрытым, когда горячие пальцы парня двигались в нём, растягивали и разминали; когда сам он цеплялся за него, прижимал к себе и отвечал на поцелуи со всем жаром, какой нашёл в себе к этому человеку.       — Мирон, — позвал он, сам не зная, зачем.       — Что? — отозвался парень, не прекращая своего занятия. — Неприятно?       — Нет, хорошо… Мне хорошо…       — Я вхожу?       — Да! Давай!       Вторжение в уже мягкое, расплавленное тело, вышло лёгким. Боль если и была, то самую каплю, как дорогая приправа. Фил застонал и подмахнул бёдрами навстречу.       — Мирон…       — Ну, что, Филюш? — прошептал Мирон на ухо, продолжая движения бёдрами.       — Н-ничего… Просто нравится… твоё имя. И твой голос.       — Тогда буду говорить, ладно? — мягкий добрый смешок в ухо, и по телу, и без того горячему и возбуждённому, пробежали мурашки.       — Говори. Ты такой хороший… Откуда ты такой взялся?       — Ты сам меня нашёл, разве забыл?       — Знал бы я… подошёл бы раньше… А-м!       Движения ускорились. Фил выгнулся, меняя угол проникновения, и от новых ощущений его так накрыло, что даже говорить сил не осталось. Он лишь прижимался к Мирону, обнимал его и целовал чуть влажную шею парня. Своего парня! И пусть только кто-то скажет что-то против!       Он не заметил, как излился. Мирон ещё проникал в него, когда между прижатых вплотную животов брызнуло, но сразу попытался выйти, чтобы завершить всё руками. Как в прошлый раз. Но Фил обхватил его бёдра ногами и вильнул бёдрами сам. Он потерпит ради Мирона. Он и сам хотел ощутить внутри себя его разрядку сквозь тонкую преграду презерватива. Сейчас — хотя бы так. Может быть, потом, если они останутся по-прежнему вместе, а ему очень хотелось остаться вместе и дальше, — может, тогда и эта преграда между ними исчезнет.       А пока внутри пульсировало и изливалось семя Мирона, Фил обнял его за шею и прильнул поцелуем к его губам.       Минуту была полная тишина. Только сердце стучало в груди, да шуршали шёлковые простыни под обнажёнными телами.       — Всё хорошо?       Филат, с улыбкой прикрыв глаза, кивнул.       — Салфетки есть? Ты весь измазался…       — Там… в тумбочке, — сонно и как-то лениво пробормотал Фил, а потом почувствовал, как его заботливо обтирают влажными салфетками, после чего гаснет ночник, и горячее тело Мирона прижимается к нему со спины.       «Так не бывает… Так хорошо не бывает. Где же он был раньше? Почему я не подошёл к нему раньше?» — думал Филат, уютно устраиваясь в объятиях этого до неприличия хорошего парня.       «Что же ты так убегал от меня раньше-то, дурачок?» — думал в это время Мирон.