Моры много не бывает!

      «— Риз! А ну иди сюда, мелкий поганец! Ублюдок! Я из тебя всю дурь выбью! »       Дверь дома распахнулась. Звук ночной песни сверчков вместе с прохладным воздухом проник в маленький деревенский домик. Пьяный мужчина, но всё ещё стоявший на ногах, держал в руках хлыст. Отец Риза был конюхом.       » — Я с тебя шкуру спущу, ублюдок. И твою мамашу, шлюху, бить буду, пока она не раскаится перед Богом! » Грузные шаги заставляли скрипеть старые деревянные половицы. В нос ударил запах перегара. « — Мама… Идём в подвал. Пожалуйста. »       Симпатичная даже при лунном свете с длинными, рыжими волосами. Она сидела у окна, не обращая внимания на пришедшего мужа. В голубых глазах сияла вселенская печаль. « — Он все равно не успокоится.» В аккуратных женских руках ткачихи сверкнуло лезвие ножа. Воистину зловещая картина. « — Вот вы где. Иди сюда, сука ебливая.»       Конюх заносит руку и бьёт женщину по затылку. Она ударяется носом об стол. Закапала кровь. Но мама Риза сидела спокойно, словно ничего не произошло. Кровь продолжала стекать по губам, подбородку черными, густыми дорожками, уродуя белую кожу. « — Нет! Отец! Нет!»       Попытку остановить его мужчина жестоко пресёк ударом по лицу. Мальчишка падает на пол, схватившись за горящую от боли щеку. « — Решил мамаше помочь?! Ну ничего, я тебе покажу, как помогать таким сукам. Чуть позже! «. Отец повернулся к жене. Боль мгновенно заволокла его зрение. Из шеи забил фонтан крови. Лезвие зашло так глубоко, что пробило не только артерии, но и мышцы. Оно застряло. От ярости конюх ударил мать изо всех сил прямо в выпирающий живот. Она, словно лишённая жизни, рухнула на пол, смешивая свою кровь с кровью того, кого некогда самозабвенно любила. Мужчина оседает и сползает по стене, пытается вытащить нож и закрыть пальцами рану, но это не помогает. Он обмяк.       Риз бежал бесконечно долго. Но затем вернулся, когда наступило утро. Зайдя домой, он понял, что лишился не только отца, но и матери. Не только матери, но и сестры или брата. Его семьи больше нет. День 43.       Это было настоящим проклятием. Мучительная жара оставляла на открытых частях тела моряков болезненные следы, еле заживающие ожоги. Солнце выжигало «Золотого шакала». Дневная смена была уменьшена до часа в день — большую часть работы флибустьеры выполняли именно ночью. Как только солнце появлялось на горизонте, уставшие, измученные, изнуренные бедствием моряки прятались в трюме, каютах, иногда даже складских помещениях. Дышать было просто невозможно. Многие из членов экипажа начинали болеть.       — Сайно, проснись. Светловолосый с болезненным видом приоткрывает глаза. Чувствует, как тяжёлые, холодные капли пота сползают по лбу и щекам. Видит перед собой обеспокоенного Тигнари. Ушастый выглядел непривычно: его темные пряди были собраны в высокий хвост, уши слегка опущены. Взгляд вымученный, уставший.       — Сайно, ты в порядке? Ты так долго спал, что я потерял счёт времени.       Капитан с усилием моргает, слегка приподнимается на локтях, но непривычное чувство слабости во всем теле вновь приковывает его к кровати. Закружилась голова. Раздается стук в дверь. Тигнари по-хозяйски выпаливает.       — Входите.       С еле слышным скрипом порог пропускает престарелого мужчину. Это был док. Его не узнать — взъерошенные седые волосы больше походили на птичье гнездо, ещё недавно всегда прямая спина возымела сгорбленность, а одежда приобрела и вовсе небрежный вид. Доктор вытирает лоб холодной влажной тряпкой.       — Капитан, вы очнулись, — без особого энтузиазма гнусавит врач, проходя Тигнари за спину. Облизывает пересохшие губы. — Господин Тигнари сказал мне, что вы упали в обморок, едва дойдя до каюты. Вас не было с нами где-то… Дюжину дней. Голос обжигал слух. Сайно мучительно вздыхает, потирая виски ослабевшей рукой. — Почему так тяжело двигаться? Док садится на место Тигнари: его взгляд мечется из стороны в сторону, но вскоре останавливается на побледшневшем лице лидера флибустьеров. Ушастый нервно сглатывает, едва сдерживая желание метаться по комнате. Холод морщинистой руки Сайно ощущает на своем лбу.       — Ох-ох-ох… Капитан, вас лихорадит. Кажется, блондин не совсем вник в значение этого слова. Либо же был не в состоянии. Теперь он действительно почувствовал, что ему непривычно холодно. Тигнари вздрагивает — его уши очень сильно выдают напряжение хозяина.       — Док, и что нам делать? Мужчина задумался. Пальцы касаются подвижных серебристых усов, что совсем не шли некогда благородному виду доктора.       — Лечить, Ваше Сиятельство. Ушастый смутился.       — Не называйте меня так. С моим прошлым покончено. Док рассмеялся, поднимаясь с табуретки у постели.       — Как скажешь. Отдохни. Сутками сидеть у капитана — подвиг. Лицо Сайно приобретает слегка удивлённые черты. Настолько, насколько позволяло ему его состояние.       — Ты что, сидел тут все это время? Голос блондина приобрел болезненную хрипотцу. Уши Тигнари вновь дернулись.       — Сидел. Иногда лежал. Следует короткая пауза.       — Как там экипаж?       — Вымотан. Воды почти не осталось, потому начали опреснять морскую. Но этого все равно на всех не хватает. Рори, Марл, Кай… Сайно, не дожидаясь продолжения, закрывает глаза тыльной стороной ладони. Он понимает, что дальше будет только хуже.       — Понял…       Дверь вновь открывается. Док выходит из каюты, а на его месте в мгновение оказывается Риз, тот самый дружелюбный рыжий мальчишка. Заметив Тигнари, он нескромно заулыбался.       — Привет! А ты… Риз замолк, замечая, что глаза Сайно открыты — он сейчас объект наблюдения.       — Я не знал, что вы очнулись… Простите, я, — выпаливает очередью, рвано юноша, выбегая из каюты.       — Все нормально. Входи. Рыжий с неуверенным видом переглянулся с Тигнари. Последний лишь пожал плечами.       — Риз, Нари. Вы что, подружились? Ушастый нервно рассмеялся, зависнув в нерешительности. Его ладонь легла на собственный затылок. Это звучало так… По-детски. Благо, рыжий юноша согласно закивал.       — Да! Нари — славный парень. У него столько потрясных историй. А ещё он показал мне несколько приемов для ближнего боя. Внезапно для обоих Сайно заулыбался.       — Молодцы. День 51.       Время на судне текло мучительно медленно, вязко. Доктор потребовал у Тигнари не посещать капитана до момента, пока Сайно не придет в норму. Причин могло быть множество, но брюнет догадывался о них. Длительное расставание жгло сердце.        Погибло ещё несколько человек. Многие заболели. Соль, несмотря на то, что воду очищали, всё ещё оставалась в жидкости. Уже несколько дней в двенадцать часов моряки тянули жребий — и в этот раз они собрались в кают-компании.       Звонит колокол. Новый квартирмейстер держал в руке деревянные палочки.       — Правила те же, парни. Три короткие. Остальные длинные. Те, кто вытянут короткие, покинут судно. Я, капитан и док не участвуют по понятным причинам.       Очевидно, все понимали. Покинуть судно — значит, умереть. Воды на всех не хватало, приходилось использовать радикальные меры, чтобы сохранить жизнь другим морякам. Проигравшие в жребии не противились. Тем, кто не мог закончить жизнь самостоятельно, помогали старшие офицеры. Но им так же было тяжело убивать своих. Выстроилась очередь. Риз стоял рядом с Тигнари. Оба были напряжены.       — Нари, если я вытяну короткую, ты сможешь…? Парень сжался. Глаза, казалось, поглотила тревога. Сегодня вновь кому-то придется умереть.       — Да, Риз. А ты? Рыжий замялся. Ему ещё никогда не приходилось убивать. Его голос дрогнул.       — Да…       Внезапно в помещении поднялся гул. Первый же матрос, вытянувший жребий, оказался проигравшим. Это был член команды абордажа. Пожалуй, один из самых опытных в команде. Но морской волк даже бровью не повел. Зарядил пистолет и пошел в сторону верхней палубы, не обменявшись ни единым словом. Почти.       — Это была честь для меня. Почти вся очередь с любопытством и страхом смотрела вслед за удаляющимся мужчиной. На его крепко сложенном, усеянном шрамами теле, больше не появится нового. Моряк гордился каждым следом от ран и любил рассказывать молодым, где он их получил.       Через минуту где-то сверху прогремел выстрел, а за бортом всколыхнулась морская гладь, принимая тело того, кто всю свою жизнь жертвовал морю.       Риз откровенно боялся. Не только он. Тигнари умел контролировать свой страх, если не говорить об ушах. А Риз… Не контролировал своего тело. Его ноги словно прошиб озноб. Опять.       — Нари, — вздыхает рыжий, пытаясь унять тревогу. На всегда солнечном лице возникла тяжёлая туча. — Рано или поздно…       — Все будет хорошо. Нам повезет, — цокает Тигнари, неровно улыбнувшись. Его ладонь аккуратно касается плеча Риза и приобнимает. Тихо, едва слышно, Тигнари шепчет на ухо.       — Осталось две. Не переживай. Людей видишь сколько… Один за одним люди тянули палочки: кто-то облегчённо выдыхал, когда видел длинную, кто-то вовсе молча уходил. Лишь единицы хоть как-то комментировали свое везение. Но вновь неудача настигает одного из членов экипажа. Совсем молодой матрос, лет двадцати, явно не рассчитывавший на подобный исход. По худым загорелым щекам покатились крупные слезы.       — Я… Это не правда. Это же длинная. Правда? Парень потянулся за второй палочкой, но квартирмейстер ударил по рукам. Выражение его лица было ровным, безэмоциональным, но в глазах чувствовалось сочувствие. Несколько крепких мужчин уводят его с палубы.       — Следующий, — скомандовал квартирмейстер. Очередь подчинилась. За Тигнари и Ризом было ещё много людей, а впереди — всего несколько. Сердце начинало биться сильнее.       — Не бойся, Риз. Я пойду первым.       Тигнари вырвался вперёд и натянуто улыбнулся. Почему-то юноша чувствовал, что его новый друг будет прав. Все будет хорошо. Он будет жить.       Наступает через ушастого. Он делает несколько шагов вперёд. В мозолистой руке было ещё не меньше двух десятков. Все палочки были одинаковыми, и Тигнари нужно сделать выбор. Пальцы тянутся к крайней справа от него. Выбор сделан.       На его лице ни радости, ни разочарования. Пустота. Тигнари вздыхает.       — Длинная, — подтверждает квартирмейстер.       Матрос уходит в сторону. Туда, где за очередью наблюдали уже вытянувшие жребий матросы. Наступает черёд Риза. Взгляд парнишки мечется, не цепляясь ни за одну из деревяшек.       — Выбирай уже, — раздается за спиной рыжего. Он понимает, что не может определить среди них проигрышную. На что он вообще рассчитывал? Риз вытягивает палочку.       — Это же длинная, да? Юноша показывает ее Тигнари, а затем квартирмейстеру. Холодок пробежал по спине, сковал лёгкие. Нари стало тяжело дышать. Он не смог выдавить из себя даже единое слово.       — Это короткая, — угрюмо бормочет квартирмейстер, убирая оставшиеся палочки. Трое были выбраны. Жребий окончен. Риз сглатывает. Его губы задрожали, последовал тяжёлый выдох. На лбу выступил пот.       — Мама, прости меня…       Первый приговоренный судьбой уже покинул столь жестокий мир. Риз и его приятель по несчастью смотрели за тем, как спокойные волны вновь и вновь разбивались о корпус судна. Даже представить факт того, что вот-вот жизнь должна оборваться — невероятно тяжело. По щекам Риза бежали крошечные слезы. Весь остальной экипаж начал собираться наверху. Не исключением был и Тигнари.       — Нари? — Рыжеволосый замечает в толпе растерянного ушастого. Сердце в очередной раз пропустило болезненный удар. — Нари, ты обещал, что поможешь мне.       Голос дрожал. На корабле было много флибустьеров в возрасте, уже давно готовых отдать жизнь морю. Но судьба выбрала молодого матроса, едва прикоснувшегося к морской глади.       — Тигнари, ты справишься? Голос квартирмейстера был непреклонен, а его лицо — в меру безмятежно. Это часть его работы. Это часть его долга.       — Да, справлюсь.       Нари касается пальцем предохранителя. Оружие своей металлической тяжестью давило на запястье. Хочется зажмуриться, отвернуться, выкинуть пистолет, сбежать. Но морские законы диктовали свои правила. Он — самый близкий друг Риза. Он не должен сомневаться, чтобы душа парнишки не бродила вечность по морю, а могла упокоиться.       Риз поднимает взгляд к небу, словно в молитве. Солнце слепило глаза, почти лишало их способности видеть. Лишь красный флажок колебался на мачте. Стоп… Флажок! Риз начинает заливисто смеяться. Он указывает матросам на игравший с порывами метра лоскут алой ткани. Те, сначала недоуменно, а уже затем с облегчением и улыбками на раскрасневшихся лицах показывали добрый знак на мачте.       Квартирмейстер кивает, заходя на место штурмана.       — Поднять паруса! Сегодня больше никто не умрет! Слова командира были встречены всеобщим ликованием. Только Тигнари и Риз затихли в толпе. Ладони бывшего виконта касались спины мальчишки в стремлении успокоить, утешить, убедить в том, что все кончено. Самое страшное было уже позади. Пожалуй, так оно и есть.       Поднявшийся ветер стал таким сильным, что у некоторых матросов от непривычки закружилась голова. Люди жадно глотали свежий воздух, пока жаркий день внезапно не преподнес неожиданный сюрприз. Хлынул ливень. Паруса пришлось убрать. Экипаж из последних сил бросился к пустым бочкам и принялся наполнять их дождевой водой. Настоящее благословение. Пока наполнялись бочки, флибустьеры ловили прохладные капли дождя ртом. И молодые моряки, и совсем старые, опытные морские волки стояли на верхней палубе и ловили ртом воду. Воистину забавное зрелище.       Прогремел гром. Молния ударила в воду. Душевное облегчение постепенно сменялось тревогой возможного шторма: волны становились выше, массивнее, а на корабле началась весьма внушительная качка.       — Бросить якоря!       Со всей свойственной мощью два железных огромных якоря упали в воду. Судно, казалось, начало успокаиваться. «Золотой шакал», объятый грозой, словно получил второе дыхание. Вскоре трюм ломился от свежей воды, наполняя души моряков уверенностью в завтрашнем дне. Даже совсем неопытные флибустьеры раньше боялись гроз, но даже они сейчас, казалось, были счастливы.       Сайно выходит на палубу. Многочисленные тяжёлые капли касались белоснежных волос, стекали по прядям, утяжеляли их. Блондин всматривался в небо, слегка приоткрыв рои то ли от удивления, то ли от прочих чувтств. Вскоре палуба вовсе опустела, а судно накрыло мрак.       — Сайно, — слышит капитан за своей спиной. Он чувствует, как чужие руки обхватывают сзади его тело, ладони касаются груди. — Тебе легче? Флибустьер выглядывает из-за плеча и видит ушастую макушку.       — Да. Не волнуйся. Как ты? Тигнари улыбнулся. Нежно, легко, словно он стал полем ромашек. Пальцы крепче втиснулись в тело.       — Хорошо. Но Риз очень переживает. Уголки губ Сайно дернулись.       — Волнуешься о нем? Ушастый кивает.       — Когда Риз только пришел ко мне на судно, он был потерянным в жизни, лишенным всяких навыков мальчишкой. Даже узлы вязать не умел. Представляешь? Бесполезный член экипажа. Пороховая обезьяна, но уже не маленький, чтобы исполнять ее роль. У меня был выбор между ним и опытным стрелком.       Сайно делает короткую паузу. Глазами он обращается к очам Тигнари.       — И ты взял Риза? Почему?       — «Золотой шакал» — не то судно, где люди живут ради заработка. Это дом на воде для лишенных собственного родного места. Мы флибустьеры. А теперь и вовсе пираты. Но мы объединены единой целью — мы должны вернуть морям старый государственный закон, которого лишила нас королева.       Тигнари ослабляет хватку. Его голова ложится на плечо блондина.       — Какой закон?       — О морской свободе.       На утро гроза закончилась, и жизнь на корабле вернулась в прежнее, спокойное русло. Команда судна держала курс на остров «Сант-Эмерон», ныне находящийся под властью сил восстания. Оттуда капитан и планировал начать исполнять свой план. Но пока…       Звенела сталь. Сайно и Тигнари схлестнулись в жестокой схватке на верхней палубе. Они сражались, будто перед каждым из них враг всей их жизни. Удары были настолько быстрыми, что больше походили на вспышки молнии. Сайно активно наступал, наблюдая за тем, как Тигнари вкладывает огромное количество сил в защиту. — Не хватает сил блокировать? Парируй или атакуй! Ушастый начинал тяжело дышать: в ушах гудело, руки болели, запястья словно вот-вот отвалятся. Сил держать клинок уже не было, но он послушался совета капитана — очередной выпад скользит по лезвию мечта Тигнари, после чего парень делает рывок в сторону. Отличный маневр, но предсказуемый. Подставленная подножка заставляет Нари приземлиться на палубу, выронив клинок.       — Ты можешь упасть, но оружие в руках должен держать всегда. Вставай. Толпа наблюдателей зашепталась.       — Капитан, а вы не слишком строги? —вырвалось из уст одного из флибустьеров. Сайно поворачивается к нему лицом.       — Противник не станет вас жалеть. Выходи на бой.       Мужчина мгновенно преобразился в лице. Теперь он казался больше напуганным, чем участливым.       — Но я только спро…       — Выходи на бой.       Выбора не было. Новый соперник Сайно достает саблю из ножен и в мгновение нападает. Бам-бам. Вновь заговорила сталь, но теперь отбивался уже капитан. Лениво, расслабленно. Бой был значительно более медленным, чем с Тигнари. Сайно хватило одного удара рукояткой в челюсть, чтобы противник осел на колени, от боли схватившись рукой за подбородок.       — Медленные рефлексы. И открываешься. Глаза мужчины выражали адскую боль. Но он все равно вскочил и вновь напал, в этот раз вырывая из себя воинственный клич. Но он не успел совершить и одного взмаха, как удар в живот заставляет его покачнуться и упасть в то же место, где ранее рухнул Тигнари. Благо, его там уже не было — он потирал болевшие руки.       — Говорил сотню раз. Не давайте эмоциям вами завладеть. Это прямой путь к гибели. Взгляд капитана вновь падает на Тигнари.             — Капитан, пощадите…       — Выходи на бой.       В свободное время от базовых обязанностей Сайно заставлял флибустьеров тренироваться в ближнем бою. Наиболее, на его взгляд, способные, тренировались с ним, но никогда не побеждали. Тигнари и подумать не мог, что Сайно настолько хороший фехтовальщик. Он помнил бой между капитаном и старым квартирмейстером. Теперь же на судне остался лишь один из них.       Полуденное солнце не обжигало — оно казалось теплым, мягким, безмятежным, а потому сегодня тренировки проходили днём.       — Риз, ты будешь тренироваться? Рыжий согласно кивает. За несколько недель активных тренировок Тигнари научился у капитана нескольким удивительно эффективным приемам. По словам Сайно, ими пользуется народ пустыни. Риз же, будучи совсем зелёным, тренировался с новичками, либо же иногда делал это с Тигнари, что приходилось по душе гораздо сильнее.       В отличие от большинства, мальчишка пользовался двумя короткими ножами и полагался на скорость, нежели на силу. И во многом это действительно было его козырем перед другими новичками. Отбиваться от противника, вооруженного сразу двумя клинками, значительно тяжелее. Поначалу Тигнари казалось сложным совладать с стихийными замахами Риза, но вскоре понял — их легче блокировать, чем кажется. Да и защищаться ножами… Дело сомнительное, опасное, требующее значительного опыта.       Тигнари бросается в атаку. Риз, словно маленькая юркая обезьянка, уходит от замаха, отскакивает в сторону и сразу же атакует настоящим смерчем рубящих ударов. Будь Тигнари менее опытным, мог бы испугаться. Он контратаковал, вкладывая в удар своей стали столько силы и скорости, насколько это было возможным. Риз попытался блокировать, но один из кинжалов выскочил из его рук. Нари засмеялся.       — Сегодня ты не в духе. Рыжий быстро собрался. Он не стал рисковать наклоняться за ножом, а потому бросился лишь с одним кинжалом, крепко сжатым в ладони. Замахи были непродуктивны. В один момент Риз теряет равновесие — он оседает на задницу. Нари ещё громче смеётся.       — Я даже ничего не сделал, а уже победил тебя.       Внезапно для всех звучит завывание рога. Это был штурман.       — Торговое судно, слева по борту! На палубу вышел капитан. Он заряжал пистолет.       — Трубу, — прозвенел ледяной тон Сайно. Подзорная труба оказывается в его руке. Капитан вглядывается.       — Готовьтесь к абордажу. Моры много не бывает!