Моры много не бывает!

      Полуденное солнце в пустыне имело такую силу, что оставляло на теле ожоги. Гордый, выносливый, но разрозненный на кланы народ пустыни пребывал в состоянии постоянных войн. Так сформировалась культура самых безжалостных воителей, коим на поле сражения не было равных. Родители Сайно были воинами — они обучили своего сына держать клинок раньше, чем тот научился ходить. Это необходимость. Тот, кто владеет оазисом, имеет право на жизнь. Вода священна. Вечные столкновения с враждующими кланами шли не на жизнь, а на смерть. Женщины сражались наравне с мужчинами, а детей заводить имели право лишь самые сильные воины. Первый раз Сайно убил человека в возрасте шести лет. Нападение на оазис их клана удалось отразить. Через несколько лет по пустыне стали следовать чужеземные караваны с севера — они называли пустынников дикими кровожадными зверьми. Неужели где-то за пределами пустыни есть жизнь? Народ пустыни считал это байками, но северяне сами приходили в пустыню. Однажды, когда Сайно было двенадцать, один из пленных торговцев рассказал ему, что люди его профессии путешествуют на кораблях по воде. — По воде? Что ты несёшь, Варшан¹? Оказывается, за границами пустыни существуют моря и океаны — бескрайние оазисы, объясняя языком пустыни. Сайно был поражен, но верил не до конца. — На севере люди не борются за воду. Ее так много, что они, порой, в воде даже погибают, — смеётся торгаш. — Ты можешь показать мне, где бесконечная вода?       Под покровом ночи Сайно помогает торговцу сбежать. Они набирают так много припасов, сколько могут унести — дорога будет мучительно долгой. Жаркие дни и ледяные ночи. Они только и делали, что шли, лишь раз в сутки останавливать в каком-нибудь ущелье или пещере, чтобы немного поспать и поесть. Сайно был силен и вынослив, что нельзя сказать о торговце — силы покидали его. Изо дня в день ему требовалось все больше передышек, пока, в конце-концов, он не сдался. Припасы начинали заканчиваться, и единственная надежда — идти за самой яркой звездой. Туда, куда указал торговец. Воды почти не оставалось, а потому Сайно приходилось делать не больше двух глотков в день. Его мучала боль по всему телу, постоянное головокружение, адская сухость во рту, словно парень питался песком, а не пеммиканом². Есть он уже не мог — пища была сухой и лишь усиливала жажду. Вскоре юношу настиг тепловой удар, что лишь усугублял положение. Кожа покрылась ожогами, рваная и грязная одежда наполнилась кровавыми следами. Через неделю ему пришлось снизить количество выпиваемой воды до одного глотка, но ещё через десять дней вода и вовсе кончилась. Это конец. Сайно не может больше идти. Он оседает на колени на песчаном бархане, ноги его подкосились. Сознание меркнет.       — Мальчик. Мальчик, ты жив? Сайно давится водой, откашливается, когда приходит в себя. Сил пошевелить головой у него не было, а потому забегали лишь глаза, изучая неизвестное тесное помещение. Он лежал на удивление удобной кровати. Такие были лишь у Варшан. — Пей аккуратно, — по-отцовски заботливый голос отзывается мягко, без нотки раздражения. Юноша, внешне на несколько лет старше Сайно, меняет уже горячую тряпку на холодную, влажную — укладывает ее на лоб. — Судя по виду, ты пустынник. Как тебя занесло так далеко? Блондин стонет. — Искал воду… Бесконечную воду… Брови незнакомца удивлённо поднимаются. Он внезапно смеётся. — Вот как… Ну, как придёшь в себя, покажу, где твоя… Бесконечная вода.       Прошло несколько дней. Сайно оправился гораздо быстрее, чем предполагалось. На его вопросы, где он, никто не отвечал. Никто ему не говорил, почему и пол иногда качается из стороны в сторону, а за стеной — пугающий шум. На четвертые сутки к нему вернулся тот самый мужчина. Только сейчас юноша узнал, что перед ним местный лидер. Так мужчина и представился. — Пойдем, мальчик. Сайно раздражала подобная фамильярность и вежливость — в пустыне люди не тратили силы на учтивость. Он поднимается и следует за мужчиной, что ранее представился капитаном. Капитаном Герсом. Только сейчас Сайно удалось разглядеть на его лице множество шрамов, широкие мазоли на руках, следы от ожогов… А вот и другие люди — все, до единого, северяне. Но их одежда не была даже приблизительна похожа на ту, что носили торговцы. Вооружены… Они поднимаются по деревянным ступеням вверх. Яркий свет бьёт в глаза. — Это искал, Сайно? Глаза блондина расширяются, а рот невольно открылся от удивления. Всюду вода. Так много воды он даже не мог представить. — Какой огромный оазис. Не видно берегов. Капитан почесывает подбородок, а на лице появляется улыбка. — Это не оазис. Это океан, мальчик. А ты можешь стать членом команды, если вдруг захочешь остаться с нами. Либо мы высадим тебя в ближайшем порту. — Порту? Что это? Герс закатывает глаза. Он понимает, сколько всего ещё предстоит объяснять.       Дни на корабле пролетали незаметно: члены экипажа были более чем дружелюбны с новеньким и не наседали на него почем зря. Его смогли убедить, что океан — все же не оазис, рассказали, как работать с парусами. Многих Сайно впечатлил, несмотря на свой юный возраст, боевыми навыками. Наблюдая за тренировочным боем между матросом и победившим его Сайно, курящий сигару капитан не стеснялся в выражениях. " —Посмотри, Рами! Тебя на лопатки ребенок положил. Каков, а?». Тем не менее, светловолосый юноша не проникался доверием к экипажу. Они казались ему абсолютно чужими. Сайно часто вспоминал о своем клане, думал о том, было ли правильным рисковать всем. Бросать их. Но сможет ли он вернуться? Первый ли он житель пустыни, покинувший ее? Наверное, да. Шли недели и месяцы. Сайно осваивал морское ремесло. Капитан корабля принял решение позволить юноше сражаться наравне с остальными мужчинами. Через год он уже сам обучал матросов владению клинком. " Мираж " — а именно так назывался фрегат, на котором служил Сайно, был военным кораблем и служил Ее Величеству. Иногда он заходил в порты на обслуживание и ремонт. В один из дней Герс был на заседании капитанов у губернатора колонии и местного графа, а с ним — его верный, уже повышенный до звания адъютанта беловолосый мальчишка. Граф, будучи представителем расы валук шун, обращал внимание Сайно заострёнными темными ушами. Ранее он никогда их не видел. — Вот как, — заключает граф. Его серые глаза обращаются к Сайно. — Воины пустыни всегда были свирепы, а вот пустынник-матрос… Я буду следить за тобой, ребенок песков.       Звенит колокол. Наступил полдень. Экипаж Золотого шакала окружил дуэлянтов. — Как будем биться, капитан? — Квартирмейстер вновь демонстрирует золотые зубы в открытой улыбке. — На саблях, насмерть. Флибустьеры зашевелились, в толпе поползли обсуждения. Кто-то из них умрет, но кто именно… Потеря человека на высокой должности — всегда плохо. — Хорошо, капитан. В случае победы я займу ваше место вместе со всеми правами и трофеями. Что же касается вас? Сайно хмурится. Его брови опускаются на глаза, а губы плотно сжимаются. — Твоей смерти будет достаточно. Удар в колокол — дуэль начинается. Никто не смел бросать поддерживающие возгласы ни в сторону капитана, ни квартирмейстера. Молча, завороженно, они наблюдали за танцем клинков в руках лучших дуэлянтов судна. Мужчина бросается вперёд, размахивая саблей чуть ли не перед лицом Сайно, от мощных ударов которого едва удавалось уклоняться. Очередной взмах клинка — белоснежная прядь падает на пол. — Что, Сайно? Поджилки уже затряслись? Квартирмейстер смеётся, нанося удар за ударом. Снова, снова и снова. Он будто не уставал — это было противоестественно. Сталь блестела на солнце. Но капитан избегал каждого удара, либо же парировал его. — Жалкая, слабая тварь. Как ты вообще смог стать капитаном?! Убью тебя! Секундная передышка завершается мощной секущей атакой. Сайно отбивает удар и едва не теряет равновесие. Глаза фокусируются на чужой шее, и… Он видит, как пульсирует артерия, медленно приобретая темный оттенок. Покрасневшие и налившиеся от ярости глаза квартирмейстера выражали ненависть, что граничила с настоящим безумием. — Капитаном должен был я! Я!!! Противник бросается вперёд, занося клинок над Сайно. Такой удар не отобьешь, а уклониться уже не выйдет… Удар и рывок вперёд. Оба соперника замирают, остановившись за спиной друг друга. На деревянные доски капнула темная кровь. Сайно приоткрывает рот в попытке вдохнуть побольше воздуха. Белые локоны упали на плечи. От напряжения его руки начинали болеть… Выдох. Квартирмейстер падает на колени, завыв от боли. Его клинок выпадает из рук. Глубокая рана рассекла его ребро, пробила лёгкое. Этого простого, но стремительного, единственного удара было достаточно, чтобы решить вопрос раз и навсегда. Сайно берет чужую саблю во вторую руку. — Я… Я достоин этого места, Сайно. Это должен быть мой корабль… Только мой… Все должны подчиняться мне! Оба клинка ложатся на чужие плечи, но мужчина будто этого не замечает. Десятки глаз обращены на его лицо — смесь удивления, ужаса, интереса. Все смешалось и чувствовалось одним огромным комком.       Лезвия смыкаются, словно ножницы. Голова квартирмейстера покатилась по палубе. Сайно в очередной раз утвердил свой авторитет. Обычно было принято сказать пару слов о павшем дуэлянте, но сейчас никто говорить не желал. В том числе и Сайно. Капитан вытер окровавленный клинок тряпочкой, а саблю покойного выбросил в море. Толпа расступилась, пропуская его в трюм. Несколько приятелей квартирмейстера приблизились к обезглавленному телу. Заговорили вполголоса. Один из них и вовсе встал на колени. — Господь милостивый, — начал он, сводя ладони в молитве. За боем наблюдал и Тигнари. Чувства были максимально смешанными. Он не знал, как на это реагировать. Взгляд ушастого коснулся морской воды. Теплой, безмятежной. Затем обратился на горизонт. Глаза выдавали замешательство. Парень крепко сжал в замок ладони перед собой. Ему было тяжело. Он не понимал. Он не знал. Хотелось отвлечься от всех этих мыслей, побыть одному. Тигнари задумывается о том, как выглядит его одиночество. Только он, корабль и… Сайно? Как ему удалось пробраться в концепцию одинокого счастья? Ушастый вертит головой, но образ Сайно отказывается ее покидать. Капитан засел слишком глубоко. — Ох… — Привет. Ты чего грустишь? Звонкий юношеский голос отвлёк Тигнари от мучительных мыслей. Рядом с ним стоял молодой паренёк лет восемнадцати: рыжие кудрявые волосы почти до мочки ушей, большие серые глаза. Несколько родимых пятен на шее, золотая серьга с аметистом. Достаточно широкий нос, припухлые губы вкупе с открытой улыбкой создавали впечатление очень добродушного мальчишки. — Не печалься. Это было их решение. Такое иногда происходит. Ты же Тигнари, верно? Брюнет согласно кивает. — Да. А тебя как звать? — на лице ушастого появляется лёгкая, но все же невесёлая улыбка. — Просто Риз. Я юнга на корабле. Всего два месяца под началом капитана Сайно. Тигнари понимающе кивает, замечая, что паренёк не открывает взгляд от его ушей. — Говорят, ты сын известного графа. Здорово же тебе жилось, наверное, с таким папашей. — Ха-ха. Привыкнуть можно ко всему. В том числе и к роскоши. Для меня это было обыденностью. А теперь… Более не хочу возвращаться. Рыжеволосый раскрывает глаза от удивления. — Как так? Мы все здесь трудимся, чтобы обеспечить себе хорошее будущее, и… И страну освободить, конечно. Тигнари грустно вздыхает. — Можешь рассказать о капитане? — Сайно? Ну… Да! — Говорят, что Сайно выходец из далёкой пустыни на юге. Люди там живут племенами… И сражаются между собой за воду. Вот же звери, правда? Вокруг столько воды… Много лет он ходил в море под знамёнами королевы, стал адъютантом капитана, затем, в возрасте двадцати одного года и вовсе получил звание первого помощника… Сама королева признала его заслуги и даровала звание капитана, но Сайно… Почему-то наш капитан отказался носить столь почетное во флоте звание. Он попросил лишь каперскую грамоту — то есть, быть пиратом, флибустьером под покровительством закона. Королева все же выделила ему корабль. Тот, на котором мы сейчас. Золотой шакал. Набрал команды и грабил во имя королевства и королевы. Многие матросы мечтали служить на его корабле — это было даже более почётно, чем на флагмане Ее Величества. Ну, или в равной мере. Сайно не кичился званием и не пользуется преимуществами до сих пор. Он считает себя равным всем членом команды. Но старается поддерживать свой авторитет — если кто-то пытается оспорить созданный им порядок, его ждёт кара… Сейчас капитану двадцать шесть. Такой молодой, а его имя у всех на слуху. Золотой шакал для него самая большая ценность. И экипаж… Он тяжело переживает потерю каждого, пусть и не демонстрирует этого. Сайно очень добросердечный капитан. Надеюсь, под его предводительством я тоже добьюсь больших успехов и однажды тоже стану капитаном.       Тигнари заулыбался. Вуаль печали слетела с его лица. — А сколько ты на корабле? Паренёк задумывается. — Хм. Два месяца. Меня подобрали в порту Моун-Рэй. Поначалу было очень тяжело, но за эти два месяца я научился больше, чем за всю жизнь. А ты? Какая у тебя роль? Ты юнга? Тигнари прикладывает ладонь к подбородку, принимая задумчивый вид. — Не знаю. Сайно обещал подумать. — Ого. Капитан обычно всем даёт начальное звание, а потом оценивает навыки. Видимо, ты его чем-то заинтересовал. Тигнари отводит глаза в сторону. За бортом штиль. — Вот блин, — бурчит юноша. — Ветра нет. В море стоять будем. — М? Рыжеволосый указывает на красный флажок на мачте. Он поник. — Без ветра мы стоим на месте. И волн тоже нет. Беда. Без облаков мы тут все заживо сгорим. — Вот как… За спиной они слышат громкий голос штурмана. — Штиль! Всем отдыхать! Слова рулевого не воспринимался командой как что-то хорошее. Скорее, наоборот. Видимо, это действительно плохое событие… — Тигнари, пойдем обедать. — Идём… День 31. Штиль.       Риз был прав. Штиль — настоящий кошмар для любого моряка. Солнце прожаривало верхнюю палубу. Над мачтами кружили чайки, словно воронье, жаждущее полакомиться падалью. Моряки бездействовали. Какой смысл тратить силы, если корабль все равно не двигался. Лишь раз в несколько дней что-то подлатывали, чистили, мыли. Было настолько жарко, что, казалось, ещё немного и морская вода начнет испаряться. Было очень душно, а в нос бил запах морской соли. Штурман несколько раз в день заискивающе смотрел на флажок, но тот даже не шевелился. Ужасающий зной… Капитан собрал офицеров на нижней палубе за картографическим столом. Бондарь, штурман, лидер команды абордажа, главный канонир, ещё несколько офицеров. Половина из них продолжала обливаться потом, вытирая лицо грязными тряпками. Взгляд Сайно сосредоточен на карте. — До порта Умос — 5 дней обычного хода. Но мы торчим на месте уже дольше недели. Сейчас — июнь. Для штилей в этой области не сезон. Предположения? Где ветер? Штурман почесывает голову, канонир и вовсе проигнорировал вопрос. В комнатушке царила тишина. — Магия? — предполагает один из офицеров? Сидящий рядом с ним согласно кивает. — Вряд ли. Только если у нас не завелся колдун на судне. Что по припасам? Бондарь укладывает поверх карты список. — Воды на месяц, еды — две с половиной недели. Масла хватит ещё надолго — месяца три. Книппели, ядра, парусина… Всего полно. Начнем ловить рыбу. Воду экономить. — Капитан, нам ещё нужно выбрать нового боцмана и квартирмейстера. Светловолосый задумался, опустил глаза. — Достойные кандидаты? Ферр? Грег? Светлокожий мужчина с наполовину поседевшими волосами и бородой встрепенулся. Серые, поблекшие глаза устремились на капитана. — Я? — Думаю, из тебя вышел бы хороший боцман. Офицеры закивали. — Значит, решили, господин Ферр. Служите Золотому шакалу в новой должности так же достойно, как и ранее. Теперь Грег. Мужчина лет сорока латинской внешности даже подскочил с места. На одном из его глаз была повязка. На теле — множества шрамов. Вот он, опыт. — Грег. Ты долго работал в команде абордажа. Пора учиться новому и расти. Он благодарно кивает. — Сделаю, что в моих силах. — На сегодня собрание окончено. Отдыхайте.       Сайно встаёт из-за стола. Пора бы и ему отдохнуть. Офицеры расходятся по своим делам, а блондин направляется в каюту. Начинала болеть голова, но капитан всегда стойко переживал жару — дитя пустыни, как никак… Вечер плавно перетекал в ночь. Сайно проникает в каюту, не закрывая за собой дверь, плюхается на кровать. Несколько тяжёлых капель пота сползали по лбу. Невольно он прикрывает глаза и проваливается в сон…       Бесконечная пустыня. Только песок и светлое голубое небо без единого облака. Сайно пробирался по барханам, измученный голодом, усталостью, жаждой… Его ноги гудели, подкашивались, а горло невообразимо першило. Сбитое дыхание отдает приступом слабости, начала кружиться голова. Он падает, едва успевая выставить перед собой руки. Раскаленный песок обжигал ладони. Боль пульсировала по всему телу. Сайно кашляет, жмурится, не в силах больше терпеть. Впервые стонет. Ранее он не позволял себе проявлять слабость ни перед лицом опасности ни перед своими близкими и экипажем. Пройти испытание молча и достойно — значит справиться. Любая слабость в себе должна искореняться, но сейчас… По щекам потекли слезы. Он задыхается. — Сайно бросил нас. Если даже сейчас, когда нашему клану нужна помощь, он… Взял и сбежал, как последний трус, то… — Предатель. Нет никакой бесконечной воды. Детские сказки. Пустыня — наш дом! — Клан нуждался в тебе, а ты предал нас. — Сайно. Ты навсегда останешься предателем и изгоем. Голоса заполоняют его голову, сдавливают со всех сторон, бьют по вискам, принуждая сердце биться так часто и болезненно, что его хотелось вырвать из груди. Пронзительная боль. Сайно болезненно вскрикивает, опускаясь лицом на руки, согнутые в локтях. — Сайно? Знакомый голос заглушает голоса, они вскоре исчезают. Ему не хватает сил подняться и увидеть хозяина голоса. Слезы продолжали течь, смывая с щек следы от песка. Чьи-то ладони аккуратно ложатся на плечи. Приподнимают его, заставляя принять вертикальное положение. — Сайно, что с тобой? Прохладные ладони касаются щек блондина, вытирают слезы. До чего же было приятно то прикосновение… Помутневшим взглядом Сайно замечает перед собой фигуру. Темные волосы, лёгкие одежды зелёного оттенка. Острые уши. — Тигнари? — Я здесь. Не беспокойся. Капитан всхлипывает. Тонкие пальцы вплетаются в белоснежные пряди. Вторая рука приобнимает обессилевшего блондина со спины так нежно, насколько это вообще возможно. Поцелуй в лоб. В щеки. — Тигнари… Флибустьер приобнимает ушастого, укладывает голову ему на плечо. Ноющая боль в груди вновь усиливается. Бледная ладонь брюнета снова касается волос. — Не беспокойся. Все хорошо.       Все хорошо. Все хорошо. Хорошо. Хорошо. Хорошо… Сайно прикрывает глаза. Он чувствует желанную прохладу. Морской ночной ветер щекочет обоняние. Он утопает в тьме, расслабляясь. Холодная, столь необходимая пустота — грань между смертью и сном. Безмятежная в своей бесконечности. Лишь один единственный голос разрушал тишину. Это был он. — Сайно… Сайно?       Блондин открывает глаза. На краю его кровати сидел Тигнари. По его взгляду было заметно, что он обеспокоен. — Сайно, ты стонал во сне. Очень громко. Я проходил мимо, и… Капитан отмахивается. — Кошмары. Такое часто бывает. Особенно когда жарко. Тигнари опускает взгляд. Сайно приподнимается на локтях, судорожно моргая. За окном глубокая ночь. — Так и не выделил тебе место. Брюнет малозначительно улыбается. — А ещё ты мне снился. — Правда? И что я делал в твоём сне? Сайно прикрывает глаза, оставляя вопрос без ответа. Незачем ему знать. — О том случае, — откашливается Тигнари. Но голос капитана, подобный грому, его сразу перебивает. — Забудь и больше не вспоминай.       « Но я бы все равно хотел тебя отблагодарить… » — проносится в ушастой голове. Голову наполняют сомнительные идеи. Взгляд Тигнари падает на чужие бедра, переносится на вырез на рубашке. Неужели снова? Парень невольно вздрагивает, внезапно ощущая уже знакомый импульс своего тела. Слюна подступает к горлу, Тигнари рефлекторно сглатывает, глаза расширяются. — Сайно… Ладонь касается чужой рубашки, и даже сквозь ткань чувствовалось тепло его тела. Желание бьёт в голову. С силой Тигнари сжимает зубы, едва не прикусив язык, ощущает бешеный ритм собственного сердца. Вторая рука уже заползает под рубашку, касается талии, ползет выше, очерчивая кончиками пальцем напряжённые мышцы живота. — Тигнари, снова? Ответа не следует. Брюнет набрасывается жадным поцелуем. Но Сайно не сопротивляется, даже постепенно углубляет его. Рука капитана ложится Тигнари на шею и отталкивает назад. — Поцелуй нужно залужить. — Блондин призывно облизывает губы. О, Тигнари несомненно принимает этот вызов. Пальцы касаются застёжек штанов, практически мгновенно с ней расправляются. Ушастый не находит в себе сил больше терпеть и бороться с желанием — оно сжигало все его тело. Рука Сайно касается ушастого затылка. Рывок. Тигнари мгновенно опускается, издавая громкий хлюпающий звук. Из глаз потекли слезы. Сайно закидывает голову назад с характерным предыханием. Ещё одно движение, и ещё. Ещё немного, и Тигнари бы коснулся носом нижней части живота флибустьера. Движения беспощадно таранили мягкое нёбо, а затем и горло, выбивая из капитана кроткие стоны. Сайно постепенно ослаблял хватку, тем самым позволяя Нари проявлять больше инициативы: темп значительно увеличился, начал проявляться ритм. Лишь тихие стоны и хлюпанье развеивали беззвучие. Порой Тигнари отрывался, громко заглатывая воздух. Он поддевает языком тоненькую ниточку слюны и начинает работать исключительно им, лишь иногда пользуясь помощью губ. Но и этому наступает конец: в определенный момент Сайно громко стонет, резко опуская Тигнари и принуждая его заглотить целиком. Брюнет едва сдерживает рвотный позыв. Он ощущает, как по стенках горла стекает вязкая, горячая жидкость, затем попадает на язык. Тигнари жадно сглатывает, но в тот же момент Сайно тянет его за волосы назад. Ушастый не успевает сглатывать, из-за чего ему едва удается удержать во рту драгоценное семя. Тигнари поднимается и тянется к лицу блондина. Он встречает его поцелуем.       — Сайно, — на лице ушастого появляется улыбка. — Проснись.