Spanktober 2023

— …И потому Благая Книга говорит: «Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына, а кто любит, тот с детства наказывает его»! – наставительно произнёс преподобный Бреннон. – И не праздно сказано, ибо воспитание есть первейший долг христианина, а страх перед Отцом Небесным подобен страху перед земными родителями. Прихожане внимали в благоговейной тишине. В церкви было тихо и душно. Марк скучал. Накрахмаленный воротничок его воскресной рубашки неприятно сдавливал шею. Мама уже дважды безмолвно погрозила мальчику пальцем, когда он начинал болтать ногами на церковной скамье. Сидеть неподвижно и тихо воскресным утром казалось пыткой. Дурацкая проповедь, и кому это вообще надо. Сейчас можно было бы играть с мальчишками в бейсбол или шарики. Марк начал задрёмывать на скамье, но та была слишком неудобной. Бубнёж преподобного напоминал навязчивое жужжание мухи, и мальчик совершенно не вникал в его слова. От скуки в полудрёме Марк машинально засунул палец в нос, а потом украдкой вытер палец об скамью. И получил сильный шлепок по руке. — Как ты себя ведёшь в доме Божьем! – прошептала мама, грозно сверкая глазами. – Всё, хватит с меня. Пойдём-ка. Женщина за руку вытащила испуганного Марка в проход между скамьями и быстрыми шагами направилась к выходу. Их провожали взгляды собравшихся на службу соседок – осуждающие в сторону мальчика, одобрительные – в сторону его матери. — Наказывай сына своего, доколе есть надежда, и не возмущайся криком его, – неслось в спину Марку с кафедры. – И эти слова особенно важны в наше время, когда детей могут развратить всякие буги и вуги, влияние красных и… Снаружи мама схватила Марка уже не за руку, а за ухо, так что ему пришлось привстать на цыпочки. Глаза женщины яростно сверкали под сердито сведёнными бровями. — Марк Люк Миллер! Это что за поведение?! Во-первых, твой нос – не шахта, чтоб там копаться, а во-вторых, это тем более недопустимо в церкви! Мы пришли молиться и слушать преподобного, а не считать ворон и размазывать козюли. Хочешь попасть в ад, молодой человек?! Мальчик пристыженно смотрел на начищенные воскресные туфли. Он очень-очень не хотел попасть в ад, и маму расстраивать тоже не хотел, тем более, что Марк отлично знал, чему предшествует такой тон. Она давно сказала сыну, что его бабушка шлёпала её до 21 года, то есть почти до его рождения, и она за это очень благодарна. Марк не раз слышал, как она обсуждает с подругами и соседками за чашкой кофе, что не даст этому новомодному доктору Споку запудрить себе мозги, и что сын никогда не ведёт себя лучше, чем после хорошей шлёпки. — Мам, я не нарочно… Я буду тихо сидеть… – пробубнил мальчик. — О, сидеть ты в ближайшее время не будешь, молодой человек! – отрезала женщина сердито, и сердце Марка ушло в пятки. У стен церкви стояли изящные скамейки с кованными спинками и подлокотниками, на которых пожилые дамы после проповеди подолгу сидели, обсуждая местные новости. Сейчас на одной из них разместилась мама Марка, поправив изящное строгое платье так, чтоб не выставлять напоказ голени. Её суровый взгляд заставил попу Марка испуганно сжаться. А через мгновение мама расстегнула его короткие штанишки, спуская их до колен. Белые хлопчатобумажные трусики отправились следом, и Марк испуганно вскрикнул. — Ой, мамочка!! Ну все же видят! Пожалуйста, не здесь… Дома… — Да, и твоё поведение в церкви тоже все видели. Представляешь, как стыдно было мне?! – ответила женщина, укладывая голопопого сына себе на колени так, чтоб повыше задрать его округлую бледную попку. Марк умирал от смущения, но долго это не продлилось. Мамина ладонь звонко опустилась на мягкие полушария, и мальчишка жалобно ойкнул. Женщина продолжила наносить шлепки в быстром темпе, будто формируя тесто на кухне, вот только эти булочки подрумянивались безо всякой духовки! Десятилетний мальчик хорошо выучил мамину манеру наказаний и знал, что это только начало, как и то, что вытерпеть всё, что заслужил, с тихим достоинством он не сможет. Но пока Марк умудрялся только тихонько хныкать себе под нос и ёрзать на маминых коленях. Он гадал, насколько хорошо слышны звуки шлепков в церкви – дверь по случаю летней жары была приоткрыта. От этих мыслей щёки и уши Марка пылали не меньше, чем его попа. Когда попка неслуха была, по её мнению, достаточно разогрета, мама порылась в своей изящной дамской сумочке и извлекла массивную щётку для волос из махагони. Марк оглянулся через плечо и нервно сглотнул, а его пухлые, ярко-розовые ягодицы напряглись от испуга. Он очень хорошо знал эту щётку, хотя его ни разу не расчесывали с её помощью. — Мамочка, прости!! Я буду внимательный в це-ооооуу!! Весомый шлепок плоской стороной расчёски прервал заведомо бесполезные мольбы и обещания. Если раньше в церкви и не слышали, как Марка учат уму-разуму, то сейчас у проповеди преподобного Бреннона наверняка появилась конкуренция. Мама шлёпала резко и сильно, а удары твёрдого дерева о мальчишескую попу были несравненно более звучными, чем изящной женской ладони. Сам же Марк вместо жалобных всхлипов очень быстро перешёл к громким стонам, а затем и к отчаянным воплям. Из розовой попа мальчишки быстро становилась красной – и такой горячей, что на ней, казалось, можно было пожарить яичницу с беконом. Марк отчаянно молотил ногами в воздухе, и его штанишки с трусами уже сползли к самым ступням, но мама крепко удерживала извивающегося отпрыска на своих коленях. — ААА!!! Мамочка-а-а!!! Прости, прости!!! Не буду в носу ковырять!!! Ой-ооооуу!! Буду слуша-а-ать!! Мама-ааа!!! – по лицу Марка ручьями стекали крупные слёзы. Под носом тоже было мокро. Если мама бралась за щётку, то не убирала её, пока не убеждалась, что «мальчик выучил свой урок», как она говорила. Но это не мешало отчаянным мольбам о пощаде и обещаниям самого лучшего поведения на свете. Наконец, женщина сочла, что Марк получил достаточно. Она аккуратно убрала щётку в сумочку и спустила сына на землю, где он немедленно начал исполнять индейский танец, точь-в-точь как краснокожие в вестернах, которые мальчишка так любил смотреть в кино. Тем более, что сейчас он тоже был частично краснокожим. К этому времени служба как раз закончилась, и прихожане толпой выходили из церкви, минуя Марка и его маму. Пока она с неловкой улыбкой извинялась перед всеми, кому поведение несносного ребёнка причинило неудобства, некоторые девочки украдкой хихикали и пихали друг друга локтями, поглядывая на писюн, дрыгающийся в такт прыжкам ойкающего и потирающего попу сорванца. Мама всё же натянула на него штанишки прежде, чем идти домой, и утёрла платочком слёзы и сопли. Так что Марк смог в приличном виде извиниться перед преподобным Бренноном. А вот дома мальчику пришлось провести полчаса носом в угол вместо того, чтоб сразу переодеться и нестись с мраморными шариками к другим ребятам. Но вот, наконец, Марк ещё раз извинился перед мамой, она обняла его и сказала, что совсем не сердится, и мальчик убежал гулять.

***

Папа вернулся из деловой командировки только вечером. Из-за поездки ему пришлось пропустить выходные с семьёй, так что и мама, и Марк встречали его в дверях и крепко обняли… мама, может быть, даже со слишком большим энтузиазмом. Расцеловав жену и сына в ответ, повесив шляпу на крючок и вручив Марку привезённый из самого Чикаго значок, мужчина несколько раз шумно вздохнул. Его жена сглотнула, и кончику ушей у неё покраснели, совсем как у сына. — Дорогая, что-то сгорело? – спокойно спросил мужчина. Он был старше жены почти на десять лет и на голову выше, и сейчас она выглядела оробевшей девочкой перед строгим отцом. — Да… Я хотела приготовить мясной хлеб к твоему приезду… – носки туфелек ковыряли ковёр так, будто мама пыталась просверлить в нём дыру. Марк отошёл под лестницу, чтоб не мешаться… и чтоб взрослые не заметили выжидающего блеска в его глазах. – Он уже был в духовке, когда я вышла поговорить с миссис Браун… Она рассказывала очень важные новости, знаешь, можно очень дёшево купить тушёнку в магазине на… – Женщина осеклась под строгим взглядом, покраснела ещё сильнее и продолжила тихим, очень виноватым голосом. – И когда я вернулась на кухню, всё подгорело. Совсем… сгорело… Мужчина смерил супругу тяжёлым взглядом. Она продолжала смотреть в пол. Если бы Марк мог видеть себя со стороны, то обнаружил бы огромное фамильное сходство между собой и мамой. Отец стрельнул в его сторону глазами, и мальчик вытянулся, как на собрании скаутов. — Держи, – в руке Марка оказалась купюра в целых пять долларов! У мальчишки на мгновение захватило дух. – Сбегай к мистеру Роджерсу и попроси сделать три больших бургера и картошку на троих. И можешь себе взять молочный коктейль. Мы с мамой скоро придём. Марк радостно кивнул и выбежал из дома. Но в тени вяза у забора он притормозил. И ожидания оправдались. Спустя минуту из приоткрытого окна родительской спальни раздался свист ремня, хлопки и вскрики «прости, любимый!! Я исправлюсь!!!». Насвистывая, Марк побежал к кафетерию мистера Роджерса…