Spanktober 2023

Эйн услышал громкие человеческие голоса и потопал к комнате космолёта, в которой те чаще всего встречались друг с другом. Корги было свойственно любопытство, а двуногие лаяли друг на друга часто, а иногда роняли еду, которую пёс мог подобрать. Правда, порой они бросались вместо этого чем-нибудь тяжёлым и несъедобным, так что следовало быть осторожным. Аккуратно заглянув в дверной проём, Эйн убедился, что ссорились на сей раз старый самец с металлической рукой и молодая самка. Корги не совсем понимал человеческий язык, но уловил, что оба часто упоминали «деньги»– какую-то штуку, которую очень любят двуногие и которая была связана с наличием еды. Возможно, она всё-таки появится? Самка выкрикнула что-то особенно громкое и повернулась, чтобы уйти, но самец схватил ее за руку. Чуткий собачий нос уловил исходящий от него запах гнева. Старик сердился не часто, и Эйн прижал уши к голове, опасаясь бури. Самка пыталась вырываться и замолотила рукой по широкой груди самца, но без всякого результата. Старик потянул ее за собой и сел на большую лежанку, на которой обычно отдыхал молодой самец и под которой корги часто находил что-нибудь вкусненькое. Эйн всё ещё был взволнован вспышкой гнева, но решил рискнуть ради возможности полакомиться. Проворно перебирая короткими лапками он вбежал в комнату и остановился около лежанки, повиливая пушистым задом, но на всякий случай держа уши полуприжатыми к голове. Однако люди не обратили на корги внимания. Самка кричала все громче, пытаясь освободиться, пока старик укладывал её к себе на задние лапы. Такого Эйн ещё не видел. Прижав её к месту своей металлической рукой, самец расстегнул, а затем стянул верхнюю неживую шкуру, которую самка носила на своём заду. Эйн знал, что она может вылезти из этой шкуры, но впервые видел, чтоб её снимал кто-то другой. Самка стала кричать ещё громче. В исходящих от неё запахах причудливо смешались ярость и испуг, как у загнанных в угол животных. Старик проворчал что-то сердитое и громко хлопнул её по заду. Это Эйн понимал – иногда ему доставалось так же, если он стягивал со стола оставленный без присмотра бутерброд. Корги на всякий случай сделал пару шагов назад. Но в этот раз в баке с брошенной едой порылась или сжевала вкусные пахучие штуки для человеческих ног, похоже, самка. Если Эйну обычно доставалась просто пара шлепков, то человеческая самка, видимо, провинилась куда сильнее. Старик бил её раз за разом. Её зад, хотя и лишённый шерсти, был почти таким же округлым как у корги, и упруго содрогался от звонких шлепков. Самка громко визжала и извивалась, но освободиться не могла. Её длинные задние ноги дико дёргались, и скоро спущенная верхняя шкура слетела с них совсем. Эйн начал волноваться за самку – уж очень жалобно та скулила. Пёс подошёл поближе и, опершись передними лапами о край лежанки, попытался слизнуть солёные капли с её морды. Но она сочувствия не оценила и, продолжая выть, отмахнулась от корги передней лапой. Эйн отступил, не зная, что ещё может сделать, и повиливая бесхвостым задом – не от радости, а от волнения. Наконец, старик остановился, поставил всё ещё воющую самку на задние лапы и подтолкнул её к стене за лежанкой, около площадки для спуска в эту комнату. Эйн знал эту стену – она пахла только пылью и металлом, в ней не прятали вкусняшки, и ни одна собака никогда не оставляла на ней меток. Несмотря на это, самка почему-то поднесла в ней нос, положив передние лапы себе на голову, и остановилась. Эйн подошёл и обнюхал стену, но ничего нового там не обнаружил, хотя самка почему-то глубоко втягивала носом воздух. От неё самой пахло потом и поражением – корги убедился, что старик доказал своё главенство в стае. Эйн неловко приподнялся на задние лапки и лизнул зад самки, очень горячий, чтоб показать, что они всё ещё друзья. Поскольку та всё ещё обнюхивала стену, пёс на всякий случай ещё раз проверил пол на наличие еды и убежал. Поди пойми, зачем люди устраивают шум!