Я вас всех ненавижу

Такемичи вертелся из стороны в сторону, не в силах найти удобное положение. Было слишком жарко, слишком светло, слишком неуютно. Бессонница отпустила парня на слишком короткий срок, не дав даже малейшим семенам здорового сна, взойти. Раздражало всё. Начиная от слишком колючего одеяла, до света от фар машин, проезжающих по дороге, около дома. Ночью все кажется таинственнее, спокойнее, тише. Поверить во что-то ночью, намного легче нежели днём. Поверить в сладкую ложь или призрачные надежды. А с восходом солнца, наблюдать как они разбираются, будто маленькая фарфоровая чашка. Лапша на ушах во тьме, кажется вкуснее, мягче, слаще. Днём это лишь обычные склизкие макароны, что так и норовят, будто черви пролезть в ушные раковины и захватить мозг. Мичи мысленно убеждал себя, что все его действия на этот раз точно были не зря, что-то обязательно изменится. Размеренное сопение рядом успокаивает душу. Даёт отвлечься от собственных мыслей, вытаскивает из ямы, подставляя сильную руку. Но у Ханагаки его нет. Не в этой временной линии. Нет опоры или стержня, что смог бы удержать череду скверных размышлений, не дающих заснуть. Вроде и хорошо всё. Пока что весь план героя идёт на удивление удачливо. Дни обычной бесконечной чередой тянутся один за другим. Приторная рутина прилипла к естеству и не хочет отпускать своих цепких лап. Ничего не трогает. Не заставляет радоваться новому дню. Наверно, это и есть депрессия. Лёгкая, ненавязчивая, заходит в гости лишь по ночам, легко постучав, своей костлявой рукой о черепную коробку, и не дождавшись ответа, проникает внутрь, по-хозяйски развалившись в потоке сознания. Или просто хандра от безысходности. Если в жизни совсем нет красок, то где найти тот заветный магазин, где все прилавки будут заполнены радостными эмоциями и лишь купив одну, заплатив немалую цену, ты сможешь выплеснуть несколько капель, прогнав надоедливую подругу «Депру» из головы. Для неё это будет сродни, яду для крыс и поджав хвост, ей придётся оставить тебя, но лишь ненадолго. Пока эмоция не исчерпает свою силу и ты вновь не станешь уязвим. А тогда, стоит солнцу зайти за горизонт, покорно уступив место крашеной тьме. Она вернётся, но больше не будет учтиво стучать, а с пинка выбьет назойливую преграду и прикипит к тебе, заполняя собой всего тебя. Хотелось биться головой об стену, пока голос в голове не заткнётся или ты не отключишься от сотрясения мозга. Был бы кто-то рядом, было бы легче. Но даже проклятый Санзу не сопел на футоне. После оставленной записки он так и не вернулся. И Такемичи наконец-то понял, что было причиной его неожиданно спокойного сна. Вернуть пса стало необходимостью первой важности и хозяин квартиры подскочил на кровати, начав собираться в первое, что попадётся под руку. Как только Мичи начал обуваться, дверь распахнулась и немного помедлив, Харучиё зашёл шатающейся походкой. Сделав пару шагов вперёд, он остановился, пытаясь поймать равновесие. Рубашка на нём была испачкана уличной грязью и запёкшейся кровью. Верхние две пуговицы были вырваны, а место рукавов разодрано. На лице ярко красовался большой фиолетовый кровоподтёк на щеке, разбитая нижняя губа и несколько ссадин. Костяшки на кистях были сбиты в кровь, шокируя своим видом обычного человека. Санзу, поймав амплитуду, направился прямо на кухню, хозяин квартиры прошёл за ним, заметив на темечке блондина большое количество крови, окрашивающее белокурые волосы в бордовый цвет. Хару наклонился над раковиной, уперевшись руками по обе её стороны, и сплюнул большой тёмный сгусток крови. Мичи наблюдал за всем этим, оперевшись спиной об косяк и сложив руки на груди. Санзу включил воду и налив её в стакан, выпив залпом. Голова гудела хуже отбойного молотка и парень находил последние силы, чтобы не осесть на пол перед своим королём. - Кто? - коротко спросил Ханагаки, когда Харучиё сел на табуретку и прикрыл глаза, в попытках успокоить головную боль. - Свастика, - Санзу запрокинул голову, улыбнувшись уголком губ, - пятому отряду не понравились мои новые взгляды на мир. Герой ничего на это не ответил. Он шумно выдохнул, понимая, что Тосва напрямую его провоцирует. Месть это была или объявление войны, было совершенно не важно. Вестись на выходки Майки было нельзя. Хоть Такемичи и понимал, что Манджиро вероятнее всего даже не знает о ночным похождениях своей банды, винить всё равно хотелось его. Да и кто может быть в ответе за бешеных псов, которых спустили с поводка. Безмозглую псину или её хозяина? Путешественник подошёл к кухонному гарнитуру и достал оттуда аптечку. Взяв всё находимое, Такемичи подошёл к Санзу, и наклонившись к его лицу, произнёс. - Только не ори, - от такого близкого контакта, Хару почувствовал как щёки начинают гореть, а кончики пальцев холодеть. Зрение было мутным и мысли постоянно обрывались. Тёмная виньетка появлялась со всех углов обзора, предвещая об скорой потери сознания, но Санзу упрямо часто моргал и сильно жмурился, пытаясь привести себя в чувства. Мичи налил добротную порцию перекиси на кусочек белоснежной ватки и начал обрабатывать раны своего верного пса. Блондин боялся, что сердце начнёт биться с такой скоростью, что сможет оглушить хозяина квартиры. Головная боль отходила на второй план с каждым шипящим прикосновением мокрой ватки. Орать и правда хотелось, но не от колючей моментальной боли в процессе обеззараживания, а от слишком тесного контакта со своим господином. Хару уже хотел сказать, что он и сам может себя обработать, как делал это всегда, но мысленно прикусил язык, не в силах остановить столь приятный процесс. Герой же размеренно дышал, не находя в своих действиях ничего особенного. Уйди он сейчас в комнату и Харучиё вырубиться на этой самой табуретке, ничего не сделав. Почему Мичи было важно помочь Санзу, он сам не знал. Скорее всего, просто мышечная память сработала, когда они с Майки возвращались после очередной драки и помогали друг другу зализывать раны. Да и путешественнику безумно хотелось поспать, а без «этого», ничего не получится. Врач на полставки закончил все процедуры и убрав аптечку, направился обратно в комнату. Самой сложной оказалась задачка обработать голову Харучиё. На самом темечке находилось достаточно глубокое рассечение, но не настолько, чтобы ехать в больницу и зашивать. Санзу отправился в ванну и Ханагаки только оставалось надеяться на то, что пёс не заснёт прям там. На завтрашний день была запланирована встреча с Демонами Роппонги. Хоть Риндо и выступил, как зачинщик предстоящего собрания, сам Мичи имел к ним несколько вопросов. Братья не славились своей преданностью в отличие от того же Харучиё, но помощь их была необходима. Мичи лежал на кровати, когда Санзу зашёл в комнату. Рваной, окровавленной рубашки на нём уже не было, зато красовалась чёрная футболка Ханагаки. Это был очередной акт вмешательства в личное пространство героя, но он решил промолчать. Спать хотелось сильнее. С длинных белокурых прядей большими каплями скатывалась вода и Хару медленно прошёл к своему футону. - Поспи сегодня со мной, - прозвучал усталый голос Такемичи за спиной и Санзу медленно обернулся, встретившись с нечитаемым взглядом синих радужек. Это был очередной приступ ностальгии. Ханагаки всегда засыпали с Манджиро в обнимку после кровавой бойни. Оба боялись одиночества. Оба боялись заснуть не под звук размеренно бьющегося сердца. На безрыбье и Санзу сойдёт, если это подарит несколько часов пустоты в голове. Такемичи безумно устал. Ненависть забирает слишком много энергии и силы были совсем на исходе. Бессонница всегда была самой беспощадной пыткой. Не получив полноценного отдыха больше трёх суток, человек становится очень нервным, внушаемым. Его начинает одолевать паранойя и любые скверные мысли обретают прочную оболочку, оседая на дне сознания. Именно для этого, сектантов лишали нормального сна и вешали бредовые размышления о своей «истинной» идеологии. А люди верили, отдавая себя полностью, без остатка и шли на любые необходимые жертвы. Вот что может сделать обычное отсутствие нескольких спокойных ночей. И Хананаки был на пределе, хоть и не мог заснуть он только первую ночь, после маленького перерыва от своей затяжной бессонницы. В глазах до сих пор стоял бледно-серый туман и Хару медленно подошёл к кровати своего господина. Он не знал, с чего на его бренную душу осыпалась такая благодать, но спрашивать не смел. Блондин лёг с краю, занимая как можно меньше места, повернувшись спиной к Ханагаки. Смотреть ему в глаза было откровенно стыдно. Санзу боялся увидеть в них что-то, по типу отвращения или призрения. Всё же в ночной драке с Тосвой он проиграл. Хоть их и было в десятки раз больше, а в конце его хорошенько огрели тяжёлой железной арматурой, вернуться в дом Короля с поражением, для него было безумно сложным испытанием, а посмотреть ему в глаза, тем более. Мичи обхватил талию своего пса руками и рывком притянул его к себе, крепко обнимая и зарываясь носом в белокурые локоны. От кожи Санзу сейчас пахло так же, как и от Манджиро после очередной драки. Кровью, землей и металлом. Это сочетание заставляло мозг Ханагаки отключиться, ещё и эти белые волосы... Герой провёл носом от затылка вверх, вдыхая пьянящий аромат, а Хару сжался всем телом, чувствуя, как мурашки побежали, особенно пульсируя на плечах. Санзу боялся пошевелиться, боялся сделать что-то неправильно и закончить приятную пытку. Хананаки с причмокивающим звуком провёл языком по выступающему позвонку, заставляя Харучиё шумно выдохнуть, широко раскрыв изумрудные радужки. Руки Мичи поползли вверх, забираясь под футболку и выбивая из лёгких пса весь воздух. Ханагаки несильно прикусил нежную бедную кожу на шеи подчинённого, легко проведя когтями по его животу, заставляя Санзу неестественно прогнуться в спине и откинуть голову назад, на горячее плечо Мичи. Внизу живота всё мучительно медленно тянуло, концентрируя все ощущения в самой чувствительной точке. Вокруг двух парней становилось слишком жарко, слишком тесно, слишком невыносимо. От исходящей от них энергии, можно было батарейки заряжать. Ханагаки рывком содрал с пса шорты и медленно прошёл кистью от колена вверх по ляжке. Хару не хватало воздуха, он жадно хватал его ртом. Если так король жалел его, парень готов был каждый день под машины бросаться, только вызвать хоть каплю подобной жалости своего хозяина. Блондин, закинув руку назад, пропустил мягкие пряди Такемичи через пальцы, немного надавив на голову и соединяя их тела воедино. Мичи резко перевернул Хару, устроившись у него между ног. Стянув с парня свою же футболку, он запустил руку под выгнутую спину пса, заставляя его сильнее приподняться и медленными, мягкими, мокрыми поцелуями начал одаривать чувствительную кожу, чувствуя торсом твёрдый член. От ощущения трения требующего разрядки достоинства, Санзу всхлипывал в голос, блаженно прикрыв веки. В свете неона всё казалось похотливее, будто в дешёвом борделе, но атмосферу это только дополняло. Герой провёл мокрый след языком от пупка до шеи Хару, заставляя его окончательно потеряться в пространстве и времени. Мичи засунул в рот две пальца, смачивая их вязкой слюной и пройдя от копчика до заветной цели, начал вводить пальцы внутрь. Парень туго сжал фаланги своего господина и зажмурился, привыкая к странным ощущениям. Ханагаки требовательно вторгся своим языком в рот блондина, заставив разряды тока пробежать по разгорячённой коже. Хозяин властно увлек язык нижнего в страстный танец, прикусывая разбитую губу. Такемичи начал медленно водить пальцами внутри, и голова Санзу закружилась от недостатка кислорода, заставив разорвать поцелуй. Пёс шумно, рвано набирал обжигающий лёгкие воздух и всматривался в непроглядный тёмный океан, синих радужек. Санзу почувствовал тепло в груди, смотря на лицо Такемичи. Глотку распирало давящее чувство, а внутри всё сжималось. Ханагаки был красив. Безумно красив в свете неона. Он был похож на дикого зверя или древнегреческого Бога. Искры желания блестели в его глазах и Санзу млел от одного только вида. Хару всегда тянуло к прекрасному и Ханагаки был самым идеальным творением создателя. Мичи снова вцепился в губы блондина, добавляя ещё один палец. Харучиё, расслабившись полностью в объятиях своего господина, чувствовал, как тело требует большего. Он аккуратно положил обе своих руки на напряжённые плечи верхнего, привлекая к себе внимание. Ханагаки хватило одного взгляда изумрудных радужек, чтобы понять, что подчинённый был готов. Санзу быстро просунул руку под кровать и достал смазку. Такемичи немного удивило её нахождение под собственным ложем. Он ухмыльнулся уголком рта и принял тюбик из рук нижнего. Медленно вытащив пальцы из тугого плена Санзу, Мичи выдавил содержимое тюбика себе на руку, размазывая его по стоявшему колом органу. Ханагаки не знал точно, был ли подобный опыт у пса, поэтому медленно начал проталкиваться в податливое тело, глуша в себе желание, резко войти во всю длину. Харучиё поддался верхней частью тела, немного вперёд, напрягаясь в плечах и зажмурив изумрудный взгляд. Мичи, пересилив себя, остановился, внимательно наблюдая за каждой мышцей на лице Санзу. Когда парень смог немного расслабиться и приоткрыть туманный взгляд, он кратко кивнул, сообщая хозяину, что готов продолжить. Такемичи продолжил входить, положив руку на затылок Санзу и не сильно сжав белокурые локоны. Как только Ханагаки полностью заполнил Харучиё, тот почувствовал лёгкий, сладкий взрыв внутри, отдающийся во все конечности тянущимися импульсами. Губы пересохли от частого дыхания, а изумруд совсем помутнел, заставив довериться синему пламени, разгорающемся внутри. Такемичи начал более уверенно двигаться, выбивая из лёгких Санзу первые стоны. Искры били из глаз и даже с закрытыми веками, Хару видел яркий мелькающий белый свет, который с каждым резким толчком становился всё яснее. Пёс туго сжимал своего хозяина внутри и комната наполнялась глухим рычанием второго. Мичи хватило несколько рваных движений вверх вниз рукой с твёрдым, будто кора дерева, членом Санзу, чтобы довести того до пика блаженства. Белёсая вязкая жидкость выплеснулась на живот и грудь нижнего, в последний раз сжимая своего господина. Такемичи, ощутив тугое сдавливание стенок Санзу, тоже излился ему внутрь, сжав ткань постельного белья под ними. Сон действительно в присутствии пса становился намного спокойнее. Такемичи проспал до полудня. Голова была ясной и легкой. Давно такого не было. Мичи собирался на встречу с Хайтани и Санзу увязался с ним. Выйдя из подъезда, герой увидел знакомую картину. Бог смерти сидел на скамейке, только на этот раз у него была перевязана другая нога. - В следующий раз стреляй в голову, Командир. Ещё один допрос от сто вторых я не выдержу, - Ханма, заметил за спиной Ханагаки избитого Санзу, - ууу, смотрю не у меня одного ночка весёлая выдалась. Жнец поднялся со скамейки и нагнал двоих, встав по другую сторону от Мичи. - Возможно - загадочно улыбнулся Санзу и вызвал в долговязом замешательство. Шуджи недоверчиво сверлил довольную рожу Харучиё медовым взглядом, пытаясь найти в изумруде ответы на свои вопросы. - А чё ты светишься, как начищенный самовар? - спросил Ханма, немного сузив медные радужки. Перемены в поведение запуганного щенка, его напрягали. - А не твоего ума дело, - задорно ответил Хару и показал жнецу язык, заставив того вообще потеряться. - Командир..? - спросил долговязый, переведя свой взгляд с самодовольной персоны, на Ханагаки. - Заткнулись оба, - раздраженно приказал капитан Токийских мстителей, - не даёте подумать. Харучиё показал «фак» оппоненту, продолжая ухмыляться, а Ханма уже прикидывал в голове, где легче будет спрятать труп. Поддержки Поднебесья Мичи добился, обойдясь малой кровью. Изана не будет долго ждать, когда Ханагаки уже отелится и сейчас нужно было обсудить с братьями последние штрихи предстоящей битвы. Путешественник уже звонил им, дав чёткие указание. Достать холодное оружие в таком количестве, могли только Хайтани. Попав в клуб, принадлежащий Королям Роппонги, Такемичи вместе с подчинёнными зашёл в уединённую комнату, где директора его уже заждались. На чёрном кожаном диване сидел Риндо, а сзади стоял Ран, облокотившись на спинку. Ханагаки разместился на диване напротив, Ханма с Санзу, сели по обе стороны от командира. Лиловые омуты Рана безмятежно манили взгляд, а Риндо напряженно смотрел на Такемичи, обдумывая, что-то в голове. - Ханагаки, ты окончательно поехал? - разрушил тишину Рин, облокотившись на колени локтями, и положив голову на сложенные кисти, - ты вообще понимаешь о чём просишь? - Понимаю, - холодным тоном ответил герой, откинувшись немного назад, - поэтому и пришёл к вам. Старший Хайтани, совсем не заинтересовавшись беседой, нагло разглядывал Харучиё, сидевшего рядом с Такемичи, и делающего вид, что ничего не замечает. - Это уже не обычная драка, это бойня, - серьёзно ответил Риндо, тоже откинувшись назад. Санзу, не выдержав односторонних переглядок с долговязым, тоже вцепился в него изумрудными радужками. - Я не приказываю никого убивать. Мне нужно лишь оружие. Спускать курок или нет, решать вам, - Ханма заинтересованно наблюдал за беседой двух коротышек, решавших судьбу Токийской свастики. Ран подмигнул одним лиловым омутом Харучиё, ухмыльнувшись одной стороны губ. Санзу непонимающе показал указательным пальцем на себя. Долговязый медленно кивнул и не отрывая взгляд от парня, направился к выходу. - Ты куда? - спросил младший Хайтани, повернувшись к брату. - Ты же хотел поговорить с ним наедине. Предоставляю тебе такую возможность... - мелодично ответил Ран, бросив последний загадочный взгляд на Хару. - Король, я выйду подышать? Я вам здесь нужен? - спросил блондин, повернувшись к своему командиру. - Нет, иди, - кратко отмахнулся Мичи и Шуджи пустил смешок, как единственный кто заметил, переглядки двух парней, - я хочу убить Манджиро, без лишней мороки и осечек. Риндо перевёл недовольный взгляд фиолетовых радужек на Бога смерти, указывая ему тоже выйти. - Не, вы как хотите, но я к ним не пойду, - насмехаясь, бросил жнец и тоже откинулся на диване. - Свалил, - приказал Ханагаки, даже не посмотрев на подчинённого. - Ой, как покурить захотелось... Пойду я,- потянувшись, произнёс долговязый и поднялся с дивана, - только ради вас, Командир♡ Ханма кратко выругался и вышел через ту же дверь, что и парочка до этого. Как только дверь за высокой фигурой захлопнулась, взгляд Риндо приобрел новый оттенок. - Что тобой движет, Ханагаки? - спросил очкарик, сверля Такемичи фиолетовыми стеклянными радужками. - Чувство справедливости, - спокойно ответил Мичи. - Звучит убедительно, но из-за такой херни, я не подставлю Рана под конвой. - Если прозвучит только один выстрел, никто не сядет. - Ебать в тебе уверенности, Ханагаки, - усмехнулся Риндо, поправив очки на переносице, - засунь её себе в очко. Мне нужны гарантии. - Никаких гарантий. Вы либо со мной, либо против меня, - напряжение в помещение можно было резать ножом. Как и думал путешественник, легких переговоров не состоялось. Он действительно просил о невозможном. Точнее об возможном, но очень опасном. Мичи больше не хотел надеяться на судьбу и пытаться подобраться к Манджиро сбивая кулаки в кровь. План был простой. Вооружить каждого члена Токийских мстителей, и поставив Тосву на колени, пристрелить её предводителя. После долгого зрительного контакта, во время которого каждый из парней думал о своём, оба резко дернулись достав пистолеты из-за пазухи и наставляя в лица друг друга. - Какое совпадение, - произнёс Мичи, заметив два абсолютно одинаковых пистолета в руках обоих. Риндо лишь усмехнулся и убрал оружие обратно, расслабленно откинувшись на спинку дивана. Он убедился в том, что Ханагаки был настроен решительно и лениво переведя взгляд на дверь, произнёс. - Хер с тобой. Будет тебе поставка стоимостью в два пожизненных. Но если я хоть на секунду почувствую, что ты решил нас подставить, твоя голова, быстрой отправкой полетит к Майки. Такемичи промолчал на это, встав с дивана и выйдя на улицу. Он достал пачку сигарет, и вытянув оттуда одну, закурил, потупив взгляд вдаль. Пока что его план, криво, косо, но продвигался к своей цели. Убийство Сано чувствовалось всё ощутимее, но почему именно сейчас кончики пальцев начинало неприятно покалывать, а руки брала лёгкая дрожь, не давая нормально попасть раковой палочкой в рот.