Я вас всех ненавижу

- О, Командир, сходка с инцестниками уже закончилась? - Ханма подошёл к Такемичи из-за угла здания и остановился в паре шагов от него. В ядовито-яркий взгляд бросилось состояние пальцев героя. Держа сигарету, их брала мелкая дрожь. Шуджи моментально сузил взгляд и ухмылка пропала с его лица, - что-то не так? Ханагаки повернул голову, озадаченно взглянув на подчинённого. Жнеца слишком редко можно было увидеть серьезным и такая сторона пса, герою нравилась значительно больше. Только открыв рот для ответа, до ушей донёсся скрип открывающейся металлической двери, за спиной. Такемичи ощутил на плечах тяжесть, а перед собой заметил немного мнущегося Санзу. Ран, наклонившись сзади на плечи командира, потянулся ртом к тлеющей сигарете. Лиловые омуты сцепились с медные радужки, и сделав глубокую затяжку, долговязый выпустил клубы дыма, наклонившись к самому уху Такемичи. Ханма наблюдал за картиной, сжав челюсть и ожидая приказа. Хайтани мутили воду и позволяли себе слишком много. - Мичи, одолжи нам на сегодня Хару - мелодично спросил старший, переведя фиолетовые радужки на виновника диалога. - Как он пожелает, - изумрудные радужки блеснули восхищением, услышав такой заботливый ответ своего господина. Ханагаки тоже просканировал пса синим пламенем и увидев кивок головой, скосил взгляд на обнаглевшего, ухмыляющегося Хайтани. - Замечательно♡ - довольно проговорил Ран и начал выпрямляться, но Мичи поймал рукой одну из туго заплетённых кос и с силой потянул вниз, заставляя долговязого нагнуться ещё ниже. - Если к полуночи он не вернётся... - Знаю, знаю... Избавь меня от своих страшных угроз, Мичи, - герой подержал старшего так ещё несколько секунд и резко отпустил, позволил долговязому наконец-то выпрямиться, - пойдём, милашка♡ Хайтани с Санзу снова удалились за дверью, а Такемичи посмотрел на измученную сигарету в своих руках, и пренебрежительно выкинул её в урну. Некоторых вещей нельзя изменить. Ханагаки думал, что эту безумную троицу в будущем связывал только Майки, но видимо, у них была какая-то личная приязнь. Такемичи прошёл вперёд, направляясь к своему дому и Ханма последовал за ним. - Зачем ты отдал им «этого»? - спросил Бог смерти, не понимая ход мыслей своего командира, - он ж внушаемый ебануться можно. Наплетут ему херни всякой и зарежет тебя ночью. - Ты недооцениваешь преданность Харучиё. Что бы не сказали Хайтани, Санзу всегда встанет на мою сторону. Теперь точно, - безмятежно ответил Такемичи, замедлив шаг. - Я б на твоём месте не был так уверен в этом психе, Командир. - Но ты не на моём месте, - Мичи смерил жнеца ледяным взглядом сапфировых радужек, - так что заткнись и перестань раздавать мне свои советы. Ханма на это лишь усмехнулся. Вдалеке виднелся градиент кораллово-розового заката, отбрасывающий на город свою таинственную тень. Герой нервно перебирал пальцами монету в кармане штанов. Тёмно-синие звёздное небо смотрело сквозь улицы, окутавшись в вереницу собственных мыслей. Решив что-то в голове, Ханагаки резко сжал монету в кулак и прибавил шагу. - Проверь каждого в Вальхалле. Выгони всех в ком не уверен, - приказал Мичи, - прямо сейчас. - Принято. Ближе к ночи заскочу к тебе с отчётом, кто вообще остался. Только дверь не решети, Командир, - Ханма, резво изменил направление, не дождавшись ответа. Такемичи остался один. Он проходил по знакомым улицам, обдумывая как можно притянуть к своей группировки ещё две интересные персоны. В них не было особой нужды, но Ханагаки почему-то хотелось видеть их рядом. Коко и Инупи достаточно сильные соперники, вдобавок ко всему, у первого слишком расчётливый склад ума и это ставит план героя под угрозу. В идеале, нужно было видеть их в рядах своих союзников, а не врагов. Но что будет с Токийскими мстителями после выполнения своей первостепенной задачи. Мичи мечтал о своей банде, когда-то в прошлом, но сейчас его воротило от одной мысли, что придётся заниматься подобным всю жизнь. Если что-то и правда изменится, и он не откатится во времени на несколько месяцев назад, группировке настанет конец. Ей в любом случае будет крышка, вопрос лишь в том, кончина её наступит после выполнения основной цели или же её вообще никогда не будет существовать. Вечерний прохладный воздух приятно остужал голову и приводил мысли в порядок. Такемичи замедлил шаг, чувствуя окутывающую лёгкость, забирающуюся под тонкую кожу. Оставшись в одиночестве, дышать становилось легче. Перебирая ногами по одной из улиц, Мичи заострил внимание на слишком знакомых глазам деталях. Он остановился на месте, оглядываясь по сторонам. Людей вокруг не было, будто весь город вымер, оставив свои ежедневные заботы где-то вдалеке. Герой обернулся на вывеску магазина, около которого его остановили ноги.

«Радиотехника»

Красовалось ничем не примечательное название, но осмотрев здание, сердце путешественника пропустило удар, а холодный, мерзкий ужас прилип к позвоночнику. Хоть сейчас здесь и находился совершенно другой магазин, именно в этом помещении в будущем, Мичи будет проводить большую часть дня, постоянно извиняясь и кланяясь каждому отбросу, что сочтет его поведение неподобающим. Такемичи резко передернуло от нахлынувших воспоминаний. Ярость начала закипать от осознания собственной беспомощности в будущие годы. В порыве злости, парень выхватывает заряженный пистолет и нацелив его на вывеску, выпускает подряд три пули. С оглушительно свистящим звуком, проходит и агрессия, оставляя за собой лишь обволакивающее душу отчаяние. Тогда, до всех этих прыжков, жизнь Такемичи была как переваренный рис, просто омерзительной на вкус. Но в то же время, она не была наполнена безмерной тоской и суицидальными мыслями. Никто из друзей, вокруг парня не умирал, потому что таковых то и не было. Не надо было не о ком переживать, кроме себя и не надо было пытаться всех спасти. Герой растерянно направился прочь с улицы, постепенно ускоряя шаг и переходя на бег. Солнце уже скрылось за горизонт, заставляя фантазию дорисовывать несуществующих монстров в тёмных углах. Мичи начала охватывать паника, он бежал, не обращая внимание на заинтересованные взгляды прохожих. Всплывали в памяти образы прошлого, запечатленные в уголках сердца. Они были как ожившие картины из старого, пыльного альбома. Так близко, чтобы ощутить их запах, и все же так далеко, чтобы невозможно было вернуть все назад. Тонкий слой грусти прикрывал душу, волною нахлынувшей помысловатости. Тоска и радость, горе и счастье – все эти эмоции перемешались в неразберихе их воспоминаний, заблаговременно сгущаясь в памяти. Мичи, с безумной улыбкой, перелистывал страницы своей жизни, передвигаясь между прошлым и настоящим, между реальностью и мгновениями, оставленными вспышками прошедших лет. Всё тогда казалось правильнее, до знакомства с Манджиро, всеми капитанами Тосвы и до встречи с Хинатой. Даже после первого прыжка во времени у него в глазах горело синее пламя решимости, ярко выделяясь на фоне серых их обертонов. Эти радужки, глубокие и проницательные, словно окутывали весь его внутренний мир - мир смелых устремлений и неуемной энергии. Бесстрашие и стойкость проникали из них, словно невидимые лучи света, и вдохновляли окружающих, вызывая у них трепет и растущую уверенность. Все, кто встречал глубокое голубое озеро, немедленно ощущали, что перед ними стоит человек, который не знает слова "невозможно". Зрачки его неба были точно настроены на путь к достижению целей, на преодоление преград и трудностей. Синее пламя искрилось, словно вечный символ борьбы и отваги. Всем опасениям и неуверенности, которые могли бы возникнуть, находясь в присутствии Такемичи, не было места. Он умел сосредоточить всю свою решимость на достижении поставленной цели, и его синеватые глаза свидетельствовали о безграничном мужестве. В их свете можно было увидеть искренность и глубокий взгляд на жизнь. Лицо, искривлявшееся со временем под ношей трудностей, находило утешение в созерцании тех глаз, в которых читалась надежда и неиссякаемая вера в свои силы. Именно в этом синеватом пламени желания скрывалась воля и свобода души, горящие ярче с каждым пройденным испытанием. А те, кто смел открыться этому пламени, безусловно, нашли в нем наставника, готового вести и поддерживать на пути к своим мечтам. Ведь такие глаза, исполненные гордости и уверенности, никогда не отвернутся от нуждающихся в помощи и совете. Этот огонь никогда не погаснет, он будет гореть вечно, привлекая к себе тех, кто мечтает о достижении больших высот и не боится принимать вызовы жизни. Так думал герой, пока за узкими плечами не оказалось слишком много безуспешных попыток спасти всех. Последние годы жизни пригрезились ему как бесконечный лабиринт, из которого нет выхода. Силы иссякли, а смысл утратился. Он превратился в неподвижный островок в океане суеты, окруженный непонятными и бессмысленными действиями окружающих. Все эти годы он мечтал о перемене, стремился к лучшей жизни. Но каждый шаг, который он предпринимал, становился лишь дополнительным засечкой на истерзанной душе. Неудача за неудачей, разочарование за разочарованием - искривляла душу, закутывая в пелену отчаяния. Теперь в синем океане замерла жестокость, равнодушие к миру. Он не верил уже в то, что можно что-то изменить. Как не странно, но каждый новый день обещал быть таким же, как и предыдущие – полным пустоты и уныния. Следующая засечка неудачи уже запланирована, и он не хотел повторяться. Насыщенная ниточка надежды, как тонкая проволока, разорвалась. История его жизни стала неразрывно связана с поражениями. Жизнь приговорила его к неудачам и слабости. Такемичи старался справиться с тяжестью своею ноши, но она только наращивала вес, наваливаясь на узкие плечи. Каждый день для него становился испытанием, каждый шаг – огромным усилием в борьбе с несправедливостью. Герой пытался сохранять внешнее спокойствие, улыбаться ровно, но внутри его сердце плакало и умирало. Он был оставлен один на один с самим собой и своими разочарованиями. Время, будто камень, давило на душу, не оставляя места для надежды. Больше нет смысла искать спасение в других людях, в событиях, которые случаются постоянно. Каждый новый прыжок превращался в повторение предыдущего, а вера в лучшее будущее таяла с каждым прожитым мгновением. Темные тени облакотились на спину, несущие с собой тучи безысходности. Мичи устал от борьбы, полностью исчерпался, провалился в пучину безысходности. Синее пламя загорелось жестокостью и безразличием – в них застыли боль и страдания. Он полностью принимает свое поражение и теряет надежду на перемену. Судьба твердо держит его в своих руках, не отпускает, все больше натягивая его жизненную нить. И парень сгибается под этой тяжестью, ощущая, что сил у него уже не осталось. Он стоит на краю своей судьбы, глядя на окружающую его тьму, в которой потеряна нить просвещения. С каждым новым неудачным шагом он погружается все глубже. И взгляд голубых радужек приобретает такую озлобленность и холодность, что уже не остается ни капли мягкости или любви. Он остается запертым в собственном темном лабиринте, где засечки неудач и разочарований шире и глубже, и где уже давно сгибание перестало быть временной позицией, а стало его постоянным состоянием. Это был последний шанс. Последняя попытка. Ханагаки сам не заметил, как добежал до небольшой речки, проходящей через весь город. Как лёг на землю вглядываясь в чёрное небо над головой. Как пошёл крупный дождь, обжигающий горячую кожу своими ледяными каплями. И как из сапфировых глаз покатились горючие слёзы обиды, заставляя всё внутри потухнуть в неизмеримой пустоте. Такемичи действительно являлся плаксой, как многие о нём говорили, и небо, будто соболезнуя судьбе парня, плакало вместе с ним. - Хорошее здесь место, да? Такемучи.

***

- Такемучи, не смотри так. Я создам новую эпоху гопников, где каждый будет друг за друга горой. Мелодичный и уверенный голос Манджиро ложился патокой на ушные раковины, сладкими тянущимися каплями спадая вниз. Эта добродушная улыбка и искорка в бескрайнем космосе, заставляли поверить в любые речи своего правообладателя. - Я в этом не сомневаюсь, Майки-кун, - так же уверенно ответил Ханагаки, улыбнувшись. Майки приобнял Мичи за плечо, притягивая к себе и заставляя немного смутиться. На высоком холме, откуда открылся вид на весь город, поднялся игривый ветерок, развивая мягкие волосы и чёрный плащ командира Токийской свастики. - И ты мне в этом поможешь, - проговорил Сано, не спрашивая, а утверждая. - Да! - воодушевленно ответил Такемичи, оглядывая город под ногами и полностью доверяя свою жизнь во власть командира.

***

- Прикинь, сегодня Инупи приходил - Мичи заинтересованно обернулся на голос Манджиро в своей квартире, - просил отдать тебя, возглавить новое поколение Чёрных драконов. - Майки-кун, - начал Такемичи, посмотрев на командира, по-хозяйски разместившегося на своей кровати в позе «лотоса», - я не... - Я послал его, - герой непонимающе взглянул на командира, немного наклонив голову вбок, - наглая морда. Я первый тебя нашёл. Ты только мой. Это были слова, которые заставляли сердце Ханагаки биться сильнее, уносили в неведомые просторы счастья. Они отовсюду проникали в каждую клеточку организма, превращая его в маленькую светящуюся вселенную. Приятное тепло отдавалось где-то в районе груди, заставляя парня глупо улыбаться и немного краснеть. - Такемучи, ты не заболел? - немного насторожившись внезапной краснотой друга, спросил Сано. - Нет, всё хорошо, - безмятежно ответил Такемичи, продолжая блаженно улыбаться и разглядывать Майки ясным небом, с сияющим блеском.

***

- Такемичи, ты не против пойти со мной на весенний фестиваль? - робко спросила Хината парня, опустив взгляд в землю. Герой немного замялся, перебирая в голове возможные веские причины своего отказа. С Тачибаной времени хотелось проводить всё меньше, но и расстраивать её не хотелось, поэтому путешественнику срочно надо было что-то придумать. Он немного вздрогнул, ощутив тяжёлую кисть командира на своей блондинистой макушке. - Он не может. В воскресенье у нас собрание. Его явка обязательна, - холодном тоном проговорил Манджиро, пожирая девушку своими безмерными чёрными дырами. - Но... - возразила Хина, но её нагло перебили. - И в субботу тоже. Такемучи нужен мне на малом собрание командиров пяти отрядов, - Сано немного потрепал Мичи по волосам, готовясь к его возражениям, но коих не последовало, самодовольно улыбнулся, смотря на девушку и не скрывая своей радости. - Это правда, Такемичи? - взволнованно спросила Тачибана, переведя персиковые радужки на своего парня. - Да, Хината. Прости, в следующий раз сходим, обязательно, - виновато ответил герой, стараясь сдержать вздох облегчения. Это была первая, но не последняя ложь, которую услышит Тачибана от «своего парня». - Хорошо, Такемичи. Ничего страшного, - притворно улыбнулась девушка и быстро удалилась, под безразличный взгляд Манджиро. От этого притворного тона, лезвие вины, полоснуло по сердцу героя и он ощутил себя последним ничтожеством. Нужно было срочно что-то делать с их отношениями. Но как признаться своей девушке, что ты любишь теперь даже не другую, а другого...

***

- Чем завтра занят, Такемучи? - спросил Сано, нагло доедая последние японские сладости в доме путешественника, сидя за его столом. - Чифую позвал завтра на тренировку. Он сказал мои навыки ближнего боя, никуда не годятся, и я чудом ещё ни разу не лежал в больнице, - грустно усмехнувшись, ответил Ханагаки, пытаясь сконцентрироваться на надписях в собственной школьной тетради. - Я могу тебя тренировать, - Майки отложил сладости и посмотрел на Мичи, сидевшем в окружении тетрадей на полу. - О, нет, Майки-кун. Я в живых остаться хочу. Я не Ханма или Дракен. Мне и одного твоего пинка хватит, чтобы впервые отправиться в больницу, если не на кладбище, - сильнее усмехнулся герой, не поднимая взгляд на командира. Манджиро эти слова не понравились и он напрягся всем телом, - да и мы хотим ещё в кино сходить. Ты такие фильмы всё равно не любишь... Командир Тосвы рывком срывается с места и уперев руки в плечи Такемичи, валит его на пол, нависая сверху. - Майки, ты чего..? - испуганно спросил Мичи, чувствуя как щёки начинают наливаться краской от слишком тесного контакта. Сано никогда не признавал личные границы и мог спокойно залезть в окно Такемичи, если тот не открывает дверь или обнять у всех на виду, не придавая своим действиям особого романтичного значения. А Ханагаки придавал и мучился от неопределённости собственных ощущений. Было одновременно и бесконечно приятно от такого мимолетного контакта, и больно от осознания, того, что всё это ничего не значит. - Ты намного сильнее всех кого я знаю, - твердо проговорил командир, пожирая взглядом бедного парня под ним, - и не в какое кино с Мацуно, ты не пойдёшь. Последние слова выбили весь воздух из лёгких, оставляя приятную пустоту, и заставляя Мичи удивлённо раскрыть сапфировые радужки. Он молчал в ожидание продолжения фразы о том, что «потому что у нас собрание» или «потому что мне и Дракену нужна твоя помощь», но их не последовало. Заместо этого Манджиро наклонился к самому лицу Ханагаки и властно поцеловав его, выбив последние отголоски разума у парня. Майки по-хозяйски просунул свой язык в приоткрытый от удивление рот героя, даря скользящую истому внизу живота. Пройдя по нёбу и заставляя их языки сплестись в тугой узел. Рука Сано легка на горячую щёку Такемичи, призывая его ластиться как маленького щенка об руку хозяина. Углубив поцелуй и почувствовав, как в лёгких заканчивается кислород, Такемичи шумно вдохнул носом, поддавшись вперёд и вызвав глухой рык, сквозь поцелуй. Зверь резко отстранился от своей добычи, посмотрев в туман, нависший над чистым озером. - Ты только мой, Такимучи.

***

- На хер ты сюда припёрся!? - разъярённо кричал Манджиро, направляясь к Ханагаки. - Что бы спасти тебя, Майки! - крикнул в ответ герой, оглядываясь на поле битвы. - Не нужна мне твоя помощь и ты мне не нужен, - кинул Сано, протягивая руку Санзу и забирая у него пистолет, - на колени. - Майки... - путешественник, чувствовал, что ещё немного и от собственного сердца совсем ничего не останется. Было больно. Невыносимо больно. - На колени! - в ярости зарычал Сано, приставляя к голове Ханагаки заряженный пистолет. - Нет, - твёрдо ответил Мичи, чувствуя как предательские слёзы наворачиваются на глаза, но не от страха скорой смерти, а от безжалостного взгляда, который разъедал его изнутри, будто кислота. - Как хочешь, - герой услышал знакомый щелчок замка предохранителя и бросив последний разочарованный взгляд на свою любовь, принял смертельную пулю в голову.

***

- Хорошее здесь место, да? Такемучи. Ханагаки рывков поднял верхнюю часть тела, обернувшись. Сано Манджиро улыбался ему своей безмятежной улыбкой. Такой спокойный, красивый, родной. Своим мелодичным тоном снова заставлял Мичи окунуться с головой в этот тёмный, вязкий омут, заставляя откинуть все свои принципы и следовать за собой. Но не в этот раз. Путешественник стеклянным непроницаемым взглядом прожигал в Манджиро дыру. Его этот дружеский, манящий вид, сейчас казался Такемичи таким омерзительным, притворным. Всё лишь неправда, лишь маска, за которой скрывается настоящий Сано, спускающий в героя курок раз за разом. - Что тебе надо? - ледяным тоном спросил Ханагаки, проклиная себя за то что спустил последние три пули в гребанную вывеску магазина. - Ты собираешь банду? - спокойно спросил капитан свастики, а Мичи сжал пальцы на руках, впиваясь в мокрую землю. - Да. - Зачем? - Чтобы убить тебя, - на мгновения в тёмных безднах блеснула отрешённость. Майки знал ответ на свой вопрос, но надеялся услышать что-то другое лично от бывшего друга. - Зачем? - снова спросил Майки, наблюдая как герой напрягается всем телом и сжимает челюсть. - Потому что, Я Ненавижу Тебя, - прорычал Мичи и не дожидаясь ответа, поднялся с холодной земле, чувствуя, как одежда неприятно липнет к телу, - я убью тебя первого июня, Сано Манджиро. Такемичи наградил бывшего возлюбленного последним ненавистным взглядом и твёрдым шагом направился домой. На душе было слишком паршиво. Сегодня он точно напьётся. Любым способом.