Развлеки меня, Тэттё

      Ранний подъём с первыми лучами солнца (а то и раньше, смотря какая пора года), раскрытие штор, дабы впустить солнечный свет, бодрящая зарядка с упором на растяжку под какую-то энергичную попсу из радио, освежающий душ, прочие водные процедуры, приготовление питательного и вкусного завтрака, а после, само собой, его потребление с счастливой улыбкой на лице — так выглядит утро Тэттё Суехиро изо дня в день, конечно же, за исключением тех, что ввиду работы являлись критическими. Да, таким было утро безмятежного лучшего мечника ищеек.              Тэттё уже который час залипал в потолок. Он бесцельно разглядывал белоснежную штукатурку без единой трещинки. Суехиро потолок казался таким чистым, не запятнанным, не осквернённым в отличии от хозяина квартиры.              Лежал Суехиро на полу. Сейчас был один из таких внезапных периодов, когда лежать на кровати становилось противно из-за воспоминаний о том, что на ней происходило. Рядом с ним, в неприметном углу, возле забитого всяким декоративным хламом шкафа, лежало смятое скверное постельное. У Тэттё всё никак не доходили руки ни постирать его, ни сжечь нахер. Он бы и не нашёл сил содрать его с кровати, если бы не внезапный порыв гнева. В таком же аффектном порыве ищейка разбил зеркало в ванной, дурацкую тарелку, что не хотела отмываться, и сломал чёртову ручку двери в спальню, которая посмела зацепиться за его одежду.              Откуда у него такие вспышки агрессии?              Тэттё эмоциональным человеком не назовёшь. И уж особенно за ним никогда не наблюдалось бездумных резких действий в пылу гнева. Самурай всегда направлял свою злобу в справедливую кару для преступников. Что же сейчас не так?              Суехиро с тяжёлым усталым вздохом поднялся с пола. Расставив ноги на ширине плеч, он прокрутил своё тело сначала вправо, затем влево. И так повторил пару раз, похрустывая костями. Своим локтем он случайно задел керамическую статуэтку, стоявшую на краю полки шкафа. Это был муравей с чёрными очками и гантелей в руках, подаренный Тачихарой. Парень вручал его с широкой улыбкой и фразой «Как только увидел его, сразу подумал про вас Тэттё-сан!». Затем последовал смех. Не насмешка, а именно смех. Такой добрый, дружелюбный и тёплый. Суехиро в ответ тоже улыбнулся. Довольно и искренне. Ему понравился подарок, но он даже не до конца понимал отчего. То ли сама статуэтка ему казалась симпатичной, то ли столь тёплое преподношение навсегда окутало этого муравья хорошим воспоминанием, заставлявшим улыбаться.              Сейчас от неё остались только разбросанные по полу осколки. Сердце Тэттё даже не дрогнуло, когда он услышал звук разбивающейся керамики. Оно просто апатично билось в привычном ритме. Суехиро присел на корточки, чтобы собрать куски муравьишки. Его рука коснулась первого осколка и вот тогда…              — Какой же я мерзкий. Даже не способен удержать в сохранности подарок друга.              Тэттё — мерзкий? С каких пор он называет себя таким? Откуда вообще в его описании взялось это слово? Ах, да. Он часто слышал это слово в свой адрес, доносившееся с язвительных и немного бледных губ своего насмешливого напарника. Того самого человека, который Суехиро уже аж 2 раза…              Осколки собраны. Тэттё пошёл на кухню. Открыл ящик под раковиной, где находилось мусорное ведро, выкинул куски керамики. Грустным вздохом и опечаленным взглядом он проводил муравья в последний путь. Однако отводить целую минуту под драматичное молчание Суехиро намерен не был. Закрыл тумбу и направился в ванну.              Мысль о том, что Тэттё из-за своего состояния перестал мыться, совсем неверная. Истина была обратной: парень крайне часто посещал душевую. То просто стоял под водой и «медитировал», то остервенело драл свою кожу губкой, желая смыть с себя «грязь».              Быстро скинув с себя вещи и небрежно швырнув их на стиралку, Суехиро прошёл к душевой. Краем глаза он оглядел стену, где раньше висело зеркало. Висело там, пока Тэттё его в гневе не разбил за то, что оно смеялось над ним. Оно в язвительной манере демонстрировало ему скверного человека, отдавшегося грехам.              Рука расторопно откинула ручку смесителя. Мелкие капли посыпались на мускулистые плечи. Поначалу вода была холодной, отчего парень невольно содрогался, когда жидкость касалась его кожи, но со временем установилась комфортная температура. Суехиро стоял. Сейчас был первый тип принятия душа — «медитация». Мёртвый взгляд сверлил стену. Как бы парень не старался ни о чём не думать, в его голову лезли омерзительные мысли. В памяти всплывала ухмылка светловласого садиста, несдержанные стоны, влажные шлепки плоти, боль, рык, расплывающееся по всему телу тепло — рука невольно скользила вниз — толчки, нежное поглаживание сосков, их жестокое выкручивание, доводящее до болезненного стона — пальцы прикоснулись к уже давно стоявшему стволу и обхватили его в кольцо — горячий язык, заставлявший дрожать своими прикосновениями, дразнящая вибрация, от которой поджимались ноги, — рука ловко двигалась вдоль члена — весьма больное проникновение, а затем плавные вдалбливающие движения, что раз за разом становились приятнее.              Тэттё опёрся рукой о стену, а второй стал двигать быстрее. Мускулистая ладонь, покрытая мозолями от вечных тренировок, скользила по члену, беспощадно сжимала головку, заставляя своего хозяина скулить и постанывать. Звук шлепков руки о паховую зону раздавался по кабинке и смешивался со стуком тарабанящих капель воды. Суехиро прикусывал нижнюю губу и жмурил глаза, желая не видеть своего тела, не слышать своих стонов, не думать о том, как же ему хочется, чтобы Дзёно вновь его…              С приглушенным стоном и искажённым от плотского удовольствия лицом Теттё кончил на бедную, явно не заслужившую к себе такого обращения плитку. Суехиро с омерзением взглянул на результат своих действий и поспешно смыл водой. Его лицо было безразличным. Такое было уже не в первый раз. Это повторялось и нередко. Именно потому Тэттё было противно от себя. Он, как грязное животное, стремился доставить себе телесное удовольствие чуть ли не на постоянной основе. И самое отвратительно, что делал парень это не на какую-нибудь порнушку, а на воспоминания о своём напарнике, что нещадно изнасиловал его два раза. Тэттё ненавидел себя за то, что так хотел этого вновь. Проклинал себя за то, что даже во время работы, стоило ему лицезреть ухмылку садиста, так его ноги сразу сводило от желания. А тот лишь насмешливо подмечал это и шептал на ухо различные мерзости своим леденящим душу голосом.              Раньше Суехиро вполне успешно подавлял своё либидо, направляя всю энергию на тренировки и вершение правосудия, а теперь же складывалось ощущение, словно Дзёно сорвал пусковой крючок. Тэттё хотел ещё и ещё, он просто не мог остановиться. Его ненасытность была хуже, чем у подростков во время пубертата. Он пытался воздерживаться, пытался наказывать себя, пытался хотя бы делать это под какие-нибудь порнофильмы — всё без толку.              Тэттё быстро домылся, накинул на себя униформу, собрал вещи и отправился в штаб. Там ему вновь предстоит увидеться с этой мразью, застрявшей в его голове.       

***

             Двое парней в униформе прошмыгнуло в квартиру. Первый шёл уверенно и со своей завсегдатай озорной улыбочкой, второй же, хозяин жилища, грузно шагал, покрываясь ненавистью и отвращением, как веточки покрываются инеем на морозе.              — Хи-хи, в этот раз ты сам ведёшь меня к себе домой! Прогресс на лицо, - светловласый заигрывающей интонацией ласкал уши своего напарника.              — Просто сделай это,- ответ суров и сух.              Дзёно мягким толчком повалил податливого шатена на кровать, а затем прилёг на него сверху. Тонкие пальцы в шелковистых белых перчатках пробежали от ремня до воротника кителя. Пуговицы одна за другой ловко выскакивали из петель. Тем временем бледноватые уста приблизились к уху Суехиро. Сладкий, дразнящий шёпот проникал скорее в душу, а не в ушные каналы:       — Твоё сердечко так быстро бьётся, у меня аж в ушах звенит,- блондин усмехнулся.              Тэттё лишь поморщился, сдвинув брови к переносице. Торс оголён. Шатен содрогался, ощущая как нежно шёлк дотрагивается его кожи, словно пёрышко. Это щекотно и приятно, однако медленно. Суехиро не может ждать, он хочет, чтобы весь этот кошмар закончился, как можно скорее, но вместе с тем хочет, чтобы их половые акты продолжались вечно. Он каждую, блять, минуту желает, чтобы Сайгику его трахнул. Грубо, жёстко и насмешливо.              Дзёно приклонился к груди своей жертвы. Своим разгорячённым языком он издевательски медленно провёл влажную полосу от солнечного сплетения до окрепшего от возбуждения соска. Бледноватые губы сомкнулись в трубочку и подули прохладным воздухом на оставленную влагу. Тэттё поёжился, сцепив зубы. Язык мучителя скользнул по кончику соска. Лизнул его ещё раз. Суехиро поджал губы и зажмурил глаза. Сосок мягко прикусили — на что шатен ответил тяжёлым обрывистым вздохом— а затем вобрали в рот. Дзёно с тихим влажным причмокиванием посасывал розовую кожицу, заставляя свою жертву ёрзать под ним от невыносимого удовольствия.              — Дзёно,- тихий шёпот прервался спёртым выдохом,- молю, быстрее.              «Молю»? Пожалуй, сейчас прежде гордый самурай совсем забыл о чести. Он был готов хоть опуститься на колени, лишь бы его мучитель наконец сделал то, что так жаждала его жертва.              Длань Тэттё скользнула по одежде Сайгику, ища ширинку. Дзёно оторвался от соска и с отвращением оттолкнул руку.              — Не смей меня трогать,- прежде игривый голос звучал непривычно строго, отдавая привкусом холодной стали.              Когда чужая рука улеглась на кровать, Дзёно также отплатил послушанием: парень вежливо стянул с шатена оставшуюся одежду — униформа не какая-то тряпичная футболка, с ней надо аккуратно — а после и с себя снял брюки и трусы.              Сайгику, помогая зубами, элегантно стянул с себя перчатки. Оголённая ладонь обвилась вокруг болезненно ноющего от желания члена Суехиро. Когда рука садистски сжимала головку, сжимался и весь Тэттё. Шатен нащупал рукой тот самый тюбик смазки, оставленный в прошлый раз и им аккуратно расположенный на прикроватной тумбочке. Дзёно молча принял переданный предмет. С негромким щелчком он впустил в комнату сладковатый химозный запах клубники. Немного густая жидкость была нанесена на ладонь в небольшом количестве и теперь дразнящими движениями размазывалась по чужому члену. Дыхание Тэттё спёрлось от возвратно-поступательных движений вдоль его ствола. Лицо морщилось, тело извивалось вслед за движениями руки.              — Дзёно,- проскулил шатен.              — Да, понял, понял,- на удивление, голос звучал по-доброму. Однако следом Сайгику приблизился к лицу Суехиро и перешёл на насмешливый шёпот,- Хочешь что-нибудь сказать?- парень очевидно намекал на ошибку, допущенную в прошлый раз.              — Растяни меня.              — Что-что? Я не услышал в твоей фразе вежливой просьбы. В моём слухе сомневаться не приходиться, так что ошибка явно твоя,- интонация издевательского звонкого голоса театрально скакала.              — Дзёно, прошу тебя,- Тэттё поморщился, но не от стеснения или гордости, а от шаловливо сжавшей его головку руки,- растяни меня, пожалуйста.              Блондин ухмыльнулся: «Так-то лучше». На свою ладонь он выдавил новую порцию смазки. Первый палец уверенно вошёл в уже не девственный анал. Дзёно вращательными и расшатывающими действия подготавливал колечко мышц, заставляя Тэттё тихо скулить и подвывать. Под дрогнувший вдох Суехиро добавился второй палец. Сайгику не вводил их глубоко, дразнящими действиями растягивая лишь начало прохода. Но из-за надоедливого скулёжа и хныканья жертвы парень проявил милосердие: ввёл пальцы глубже. Подушечки прикоснулись к разбухшей ввиду возбуждения простате. Раздался тихий стон. Пальцы в шаловливой манере шуровали по бугорку, выдавливая из Суехиро восторг. Парень и сам стал насаживаться, мягко толкаясь в сторону руки. Дзёно чуть ускорил возвратно-поступательные движения, вместе с тем вращал пальцы внутри, раздвигал, растягивая стенки. С губ Тэттё срывались тихие стоны, подвывания. Он обрывисто дышал, жмуря глаза.              Дзёно добавил третий палец. Движения обоих были всё увереннее. Однако думать, что для Тэттё этого достаточно, было бы глупо. Он сжимал руками простынь, которая кое-как была накинута на кровать, лишь бы та не оставалась лысой. Толчкообразные движения ускорялись, стоны становились громче и увереннее. Простата волнами содрогалась, как водная гладь, при каждом задевании её пальцами, заставляя своего владельца немного выгибаться в спине.              Дзёно неспешно вытащил пальцы. Растяжка окончена, сейчас будет интереснее. Тэттё смотрел, как его напарник снимает с себя ремень и распахивает китель, не желая его запачкать. Парень вглядывался в бледную кожу, словно покрытую инеем. Казалось бы на ней могли быть узоры, как на старом окне, нарисованные морозом. Сайгику нахмурил брови. Не любил он эти томные взгляды, прикованные к его персоне. Тэттё, осознав ошибку, запрокинул голову назад и устремил свой взор к потолку. Этому белому, чистому потолку, что теперь вынужден наблюдать за этой скверной. Невыносимо.              Невыносимо было ждать, пока Сайгику там борется с этим чёртовым тюбиком. Пальцы, покрытые тонким остаточным слоем смазки, проскальзывали и не могли открыть упаковку так легко, как раньше. Дзёно свёл брови к переносице в раздражении. Будет его сейчас ещё какая-то крышечка, нахуй, унижать.              Блондин одержал верх. Новая порция смазки оказалась на ладони победителя. Затем жидкость густо распределили по члену. Головка, немного прохладная из-за смазки, приткнулась к заднему проходу шатена. Тэттё задержал дыхание в предвкушении. Дзёно надвис над ним, опираясь на руку, а затем не спеша вошёл. Суехиро простонал на выдохе. Сайгику не намеревался давать жертве расслабиться, потому стал двигаться. Не очень быстро, но и не медленно. Шатен немного извивался и сдавленно постанывал, руками сжимая все, что попадётся: то подушку, то перила изголовья, то простынь с одеялом. К его нетихим стонам добавлялись влажные звуки шлепков плоть о плоть и почти не слышное скуление Сайгику, который приклонился к лицу Тэттё, чтобы в язвительной манере прошептать:              — Какой же ты мерзкий, прям наслаждаешься этим грехом. Ты весь погряз в скверне, как животное.              — А сам то? -пусть Дзёно и не видел, но чётко чувствовал, как на лице шатена образовалась гадкая, ядовитая усмешка.              Шлепок.              Дзёно пробил размашистую пощёчину тыльной стороной ладони. Затем резко ускорился, буквально вытрахивая свою злобу. Он хотел довести жертву до состояния, при котором сложно говорить.              Однако Тэттё прикусил свою руку, морщился, жмурился, сжимал пальцы ног и ёрзал — делал что угодно, лишь бы стать тише, чтобы не заглушать еле уловимые стоны партнёра, который искусал свои губы до крови, но беззвучным оставаться всё же не мог. Его сбитое горячее дыхание опаляло мелкие раны на бледноватых губах.              — Мило стонешь, напарник,- сквозь тихие стоны и скуление выдавил из себя Тэттё.              На лице шатена вновь образовалась язвительная усмешка. Он сейчас чем-то напоминал…              Дзёно, не выдержав насмешки, обхватил рукой горло Суехиро и прижал к кровати. Не прекращая двигать бёдрами, он душил мерзкого пересмешника. Тэттё, которому и до этого было нелегко дышать, издавал жутковатое кряхтение.              — Заткнись, - Сайгику прошипел сквозь зубы.              Его брови сильно хмурились, однако руку он ослабил, а вскоре и вовсе переложил. Зато толчки делал всё более жёсткие и размашистые, что принесло ему победу: Тэттё запрокинул голову и громко стонал, не имея больше сил сдерживаться. Он изгибался в спине, опираясь на руки, крепко сжимающие постельное. Подобный прогиб лишь облегчал движение Дзёно. Тот же, убедившись, что его толком слышно всё равно не будет, позволил себе стонать чуть громче. Его выдержке и самоконтролю можно позавидовать.              Руки Сайгику крепко сжимали плечи парня под ним, нещадно впиваясь в них ногтями. Пот раздражающе стекал и редкими каплями падал на Суехиро, который и сам был уже весь мокрый от процесса. Стоны смешивались с хлопками и скрипом кровати, что явно не выдерживала такого накала страстей. Из с силой зажмуренных глаз Тэттё сочились мелкие слёзы, он изгибался и податливо двигался, стараясь помочь своему мучителю. Его не заботила ненависть, не волновала гордость, он просто стремился получить свою дозу физического удовольствия, отдаваясь грехам, как неразумно животное, не способное себя контролировать и направлять свою жизнь в праведное русло. Возможно он бы и хотел закричать, как всё это мерзко и отвратительно, но с его уст сносились лишь стоны, оглушавшие чувствительные ушки партнёра, который то и дело пытался вдолбиться в шатена.               Желая дать себе немного отдохнуть, Дзёно приостановился. Он тяжело дышал, их раскочегаренные тела обжигали друг друга. Одна из рук Сайгику скользнула к крепкому, обвитому разбухшими венами члену Тэттё. Он сжал своей дланью головку, заставляя шатена поскуливая дёрнуть ногой. Рука стала двигаться вдоль эрегированного органа. Вместе с этим Дзёно возобновил своё движение внутри товарища. Рука и бёдра двигались одновременно. Сначала медленно, но затем всё быстрее и размашистей. Нахлынула новая волна плотского удовольствия. Тэттё задыхался в собственных стонах. Мышцы его невольно содрогались, он извивался. Голова то запрокидывалась назад, то приподнималась. В эти моменты он мог мельком оглядывать своего напарника. Его лицо было таким напряжённым, каким даже на проблемных миссиях не становилось. Бледные губы парня кровоточили от бесчисленных укусов, брови хмурились, прижимаясь к переносице, а пропитанные потом волосы прилипали к лицу. Красиво.              — Дзёно, я…              — Молчи.              Тэттё скулил, постанывал и извивался. Ноги беспокойно дёргались и переставлялись. Сильные руки еле сдерживались от того, чтобы разорвать постельное. Обрывистый из-за недостатка воздуха стон громогласно раздался по комнате. Тело под Сайгику задрожало, и совсем скоро он почувствовал как его рука залилась тёплой немного вязкой жидкостью. Сам Дзёно не сбавлял оборотов, даже немного ускорился. Сейчас его стоны уже не прислушались, но он не думал об этом. Через пару фрикций Тэттё почувствовал пульсацию внутри себя и разлитие спермы. Руки Сайгику дрогнули, не удержав хозяина. Суехиро успел подхватить партнёра и сменил траекторию падения. Дзёно упал прямо рядом с ним. Оба парня тяжело дышали, стараясь заполнить лёгкие. Тэттё пролез рукой под кровать и нащупал упаковку салфеток, поставленную им, умудрённым опытом, заранее. Достав несколько листков, он взял обессиленную руку товарища и принялся её вытирать от спермы. Пожалуй, он не может не быть добрым. Бесит.              — Тебе стоит использовать презерватив,- Тэттё окончил с рукой и принялся оттирать свой живот, а затем и анальное отверстие.              — Завались,- Дзёно всё ещё не мог отдышаться.              Тэттё также устало дышал. Он повернулся на бок, разглядывая светловласого. Тот поначалу хмурился на это, а после улыбнулся, но лишь самую малость.              — Тебе понравилось? ‐ пробивавшийся сквозь сбитое дыхание голос Дзёно звучал непривычно мягко. Интонация была такой неуверенной и, кажется, доброй.              — Что?...- тихий уточняющий вопрос буквально вывалился изо рта Суехиро.              — Ничего, дебил! Прекрати так громко дышать: раздражает, - возмущённая речь звучала куда громче предыдущей реплики. – И сердце всё успокой! У меня аж в ушах звенит от того, как оно тарабанит.              Так было всегда. Только хоть что-то заботливое и доброе вырвется из Дзёно по отношению к его напарнику, так в следующее же мгновение он пытался компенсировать это двойной, а то и тройной порцией упрёков и ругани. Тэттё с тихим недовольством разглядывал возмущённое лицо блондина.              — Уёбывай отсюда,- Суехиро сказал, как отрезал, а затем облегчённо улыбнулся. От души немного отлегло.              Дзёно недовольно фыркнул, но встал и приступил к одеванию. Справился он с этим довольно быстро, а после молча удалился, оставляя Тэттё лежать в полном одиночестве и захлёстываться беспокойными надоедливыми мыслями и омерзительными чувствами отвращения и ненависти.              Внезапно раздумья получили неожиданный поворот. Суехиро крутил в своей голове тот заботливый вопрос.              Если подумать, то Дзёно не умеет просить то, чего хочет. Нет, вообще он просил иногда, но это было в язвительной манере и тогда, когда человек просто не имел лучшего выбора, как согласиться.        Сайгику привык нагло брать, плюя на возмущения. При этом он брал самым жёстким методом, заставляя жертву опешить.              Если подумать, то мог ли холодный Дзёно с жестоким прошлым просто хотеть тепла? Мог ли так неумело его выпрашивать?