Тьма не разлучит нас. Тьма сгущается

Декабрь 1996г. Конечно, Мисти и Росика поняли, что вечер прошёл не очень хорошо, когда Медея заявилась расстроенной и растрёпанной, с туфлями в руках. Девочки пытались узнать, что произошло, но Меди не могла рассказать, что дело не в вечере, а в одном слизеринском мерзавце. В итоге Мисти и Росика объявили виновником печальных чувств соседки Дункана Инглби. Медея пыталась убедить девочек, что он не при чём, но другой причины для грусти не нашла, и пришлось сдаться. История решила умолчать, вмешались ли Мисти и Росика в события следующего утра, но после завтрака к Медее подошёл Дункан и извинился. Он говорил немного путанно, будто сам не понимал, за что извинялся. Он сказал, что, наверно, они друг друга неправильно поняли, и он не хотел давить. И, конечно, он извинялся, что бросил девушку одну на приёме Слизнорта. А Медея слушала и краснела от стыда, ведь Дункан был ни в чём не виноват. А уже через пару часов замок почти опустел. Все, кто мог, покинули Хогвартс, чтобы провести праздники со своими родными. В гостиной Когтеврана осталось всего три девушки: сама Медея, Лиза Турпин, чей отец – сотрудник отдела Тайн – пропал несколько недель назад, и Нина Коттон с четвёртого курса. Кроме них в замке осталось ещё несколько человек. На обеде Медея насчитала всего одиннадцать: три когтевранки, два пуффендуйца, пять гриффиндорцев и один слизеринец. Точно такой же компанией они собрались и следующим – Рождественским – вечером. Большой зал был украшен маленькими ёлками, увешенными разноцветными шарами, повсюду парили красно-золотые свечи и маленькие колокольчики, мило звенящие, когда кто-то проходил рядом. Никаких факультетских флагов, четыре длинных стола сдвинуты к стенам. В центре зала стоял небольшой для такого громадного помещения стол, накрытый к праздничному пиру. В воздухе витали аппетитные запахи. Когда три когтевранки зашли в Зал, так и замерил на входе. За столом уже сидел мальчишка – слизеринец. Он был со второго или третьего курса, хмурился, смотрел строго к себе в пока ещё пустую тарелку. Но не мальчишка заставил девочек остановиться. За тем же столом сидели и преподаватели. Во главе стола восседал профессор Дамблдор. По правую руку от него сидели профессора МакГонагалл и Трелони. МакГонагалл негромко переговаривалась с директором, пока Трелони понуро смотрела на коллег. По левую сторону от Дамблдора сидели Флитвик и Стебль. Профессор заклинаний тихонько посмеивался, кивая рассказу Стебль. Пока девочки удивлённо застыли в дверях, в них врезались пуффендуйцы, не ожидавшие препятствий. Нина, на которую налетел мальчишка-пуффендуец, вскрикнула, подталкивая и Медею. Суета на входе привлекла внимание профессоров. - Чего же вы стоите, друзья мои, - воскликнул Дамблдор, - проходите скорее. Студенты неуверенно прошли к столу и расселись, смущённо озираясь, в то время как профессора чувствовали себя вполне раскованно, разговаривая о бытовых мелочах и посмеиваясь в духе праздника. Вскоре в Зале появились и гриффиндорцы. На их лицах отразилось удивление, но они по-гиффиндорски смело заняли места за столом. - Мы наконец все в сборе, - улыбнулся Дамблдор, - всем приятного аппетита. Стол тут же заполнился едой. Запечённые гусь и овощи, жаренная индейка и печённый картофель, ягодные соусы и сыры, мясные рулетики и фрукты, шоколадный пудинг и рождественский кекс появились на золотых блюдах, будоража вкусовые рецепторы одним лишь запахом. Профессора громко разговаривали и смеялись, словно не замечали молчаливого смущения студентов. Медея, пользуясь случаем, украдкой поглядывала на Дамблдора. Кажется, она впервые видела его так близко. Хоть борода директора и была самой седой из всех, что когда-либо видела Меди, а лицо было испещрено морщинами, живой блеск в глазах Дамблдора выдавал молодую душу. Однако его рука, чёрная, иссохшая, почти не шевелилась, и Медее казалось, что изуродованная конечность причиняет профессору жуткую боль. После пира студенты быстро разошлись по гостиным. - Боже, вы видели руку профессора Дамблдора? – вздыхала Лиза Турпин по пути в башню Когтеврана, - она такая чёрная и безобразная. Вся такая… - Мы видели, Лиза, - хмыкнула Меди, - мы тоже там были. - Знаете, девочки, это было так странно, - Нина теребила короткую прядь, - ужин с профессорами – это как устроить пьянку с родителями. - А по тебе и не скажешь, что ты матёрый алкаш в свои четырнадцать, - хихикнула Лиза. - Да я же не это имела в виду, - простонала Нина под хихиканье девушек. Добравшись до спальни, Медея улеглась в кровать. Было немного одиноко в спальне без соседок, но зато спокойно. Девушка быстро провалилась в сон. Уже со следующего дня Меди села за уроки: пятикурсников просто завалили домашними заданиями. Эссе по всем предметам, а ещё Трелони со своими снами… Хотя иногда Медея отвлекалась на компанию молчаливой леди Елены на чердаке за варкой зелий «для души». Так и пролетели все каникулы. - Не верится, что уже завтра начнётся учёба, - сказала Лиза, намазывая тост маслом, - но я рада, что вечером уже все вернуться. - Да, - искренне согласилась Медея, грея пальцы о чашку кофе, - в таком большом замке как-то одиноко, когда людей так мало. - А где Нина? Мы же втроём спускались. - Она сказала, что хочет с кем-то поговорить в холле, - пожала плечами Меди, - только что-то долго она. Надеюсь, ничего не случилось. - Вот сейчас и узнаем, - сказала Лиза, глядя в сторону выхода. Медея тоже обернулась посмотреть. К когтевранкам крупными шагами приближалась Нина Коттон. Нина была улыбчивой и жизнерадостной, но сейчас у неё были печально опущены плечи, а на побледневшем лице блестели остекленевшие глаза. Такие перемены заставили Аддамс напрячься, сжимая похолодевшими пальцами уже остывшую кружку. Нина, запинаясь, уселась на лавку и вцепилась в край стола с такой силой, что пальцы побелели. - Ну чего ты так долго? – накинулась Лиза, не замечая перемен в Коттон, - мы уже успели позавтракать, пока ты была неизвестно где. - Что-то случилось? – Медея пыталась разобрать эмоции на лице Нины, но словно смотрела на маску. - Профессоров нет, - пролепетала Нина, - вы заметили? - Подумаешь, сейчас ведь каникулы, - отозвалась Лиза. - Но они же здесь, - голос Коттон был бесцветным, - и тоже должны есть. И они все каникулы приходили на завтраки, обеды и ужины. А сегодня – никого. - И правда, - задумчиво хмыкнула Турпин, - может, что-то случилось. - Ты что-то знаешь, Нина? – спросила Медея, сжимая кружку до скрипа в суставах. - На каникулах здесь остался Эрик, он с Пуффендуя, - заговорила Коттон, продолжая сжимать стол, - наши родители дружат. Ночью, под утро, ко мне в окно постучалась сова от него. Он просил встретиться в холе сегодня. Хотел мне что-то рассказать. - Рассказал? – не могла не вставить слово Лиза, заслужив осуждающий взгляд от Медеи. А Нина вдруг громко всхлипнула, что даже мальчишка-слизеринец обернулся. Из светлых глаз девушки неукротимым потоком хлынули слёзы. Лиза и Медея переглянулись, не зная, что делать и как успокоить рыдающую подругу. Медея придвинулась к Коттон и обняла мелко дрожащие плечи девушки. Нина вздрогнула и продолжила рассказ: - Он видел кое-что вчера вечером. Поздно вечером. Его девушка с Гриффиндора, и она тоже осталась. Они хотели устроить свидание на Астрономической башне, но Эрик увидел, как какой-то светловолосый парень пробежал по коридору. Выскочил из-за одного угла и тут же скрылся за другим, - она снова громко всхлипнула и закрыла рот рукой, сделала несколько глубоких вдохов, - Эрик решил, что это странно. Он пошёл туда, откуда убежал парень, и там… там… - Нина подавилась очередным всхлипом. - Что он увидел, Нина? – спросила Медея, ощущая неприятный холод предчувствия чего-то зловещего. Нина подняла на Аддамс мокрое лицо, искажённое жуткой печалью. - Дамблдор мёртв, - прошептала Коттон, глядя Медее в глаза. - Что за бред, - Лиза нервно хихикнула. Медея продолжала смотреть в мокрые от слёз глаза девушки рядом. Ей так хотелось, чтобы Нина рассмеялась и сказала, что всё это плохая шутка. Ей отчаянно хотелось, чтобы это было недоразумением или хотя бы банальной ложью. Медея почти выпрыгнула из-за стола и почти побежала к выходу. - Куда ты? – успела выкрикнуть в спину Лиза. - К Флитвику, - бросила через плечо Меди и выскочила за дверь. Медея вихрем взбежала по лестницам до восьмого этажа, понеслась по коридору. Бок кололо от бега, но Меди и не думала замедляться. Она, не стучась, влетела в кабинет Флитвика. Она стояла посреди кабинета, согнувшись и опираясь о колени в попытке восстановить дыхание, пока глаза сканировали помещение, но маленький профессор не попался в поле зрения. - Профессор! – выкрикнула девушка, но никто не отозвался. Медея опустилась прямо на пол, пока лёгкие продолжали требовать кубометры кислорода. - Чёрт, - буркнула под нос Меди. «Что теперь будет?» - в голове ураганом крутились мысли, - «Кто остановит Волан-де-Морта, если единственный волшебник, которого он боится, мёртв?» Медея просидела в кабинете ещё несколько минут, пока дыхание не восстановилось, и уже собиралась бежать дальше, чтобы поискать кого-то ещё, кто может что-то знать, но… - Что вы здесь делаете, мисс Аддамс? На пороге собственного кабинета стоял маленький профессор. - Где профессор Дамблдор? – бесцеремонно спросила Медея, подскакивая к Флитвику. Профессор Флитвик удивлённо взглянул на девушку, но замешательство быстро растворилось в печали, которая невидимой пеленой окутала старичка. - Раз уж вы спрашиваете, мисс Аддамс, предположу, что вы уже знаете, - острые ушки Флитвика вздрогнули, а глаза влажно заблестели, - этой ночью профессор Дамблдор покинул нас, - он шмыгнул носом и прошёл к своему столу. «Нет, нет, нет, нет, нет», - крутилось в голове Медеи. Слёзы мутной пеленой встали перед глазами. Девушка сморгнула их, сгоняя солёную воду по щекам. - Я бы хотел попросить вас не распространяться пока об этом, - вздохнул Флитвик, сдерживая дрожь в голосе. - Боюсь, все уже знают, профессор, - всхлипнула Меди. - Что ж, - старичок потёр красные глаза, - золото от нюхлера не спрячешь, как говорится. Невооружённым взглядом было видно, как профессор сдерживает подступившие слёзы. Наверно, ему хотелось выглядеть сильным перед студенткой, но его горе было слишком очевидным. - Я вернусь в башню, профессор, - пролепетала девушка и выбежала из кабинета. Медея чувствовала, как слёзы скатываются по щекам. Она размазывала их дрожащими пальцами, но тут же появлялись новые. Меди совсем не знала Дамблдора. Она даже не разговаривала с ним ни разу, если не считать пары фраз из вежливости, которыми обменялась с ним на Рождество. Однако его смерть всё равно ощущалась огромной утратой. Горем. Девушка сама не заметила, как добралась до башни Когтеврана. Она не запомнила, что ответила на загадку бронзового орла. С опущенной головой девушка вошла в гостиную, даже не глядя, куда идёт. Она просто хотела добраться до кровати и зарыться лицом в подушку. - Ты нашла Флитвика? Что он сказал? – Лиза преградила Медее путь, хватая ту за плечи. Медея растерянно посмотрела на девушку, не зная, что сказать, но говорить ничего и не надо было. Лиза сама всё поняла, просто посмотрев на красное и мокрое от слёз лицо Меди. Нижняя губа Турпин мелко задрожала. - Это не может быть правдой, - прошептала Лиза, прикрывая рот, словно это могло помешать вырваться словам наружу, чтобы они не оказались правдой. - Дамблдор правда мёртв, но больше я ничего не знаю, - также тихо прошептала Медея. Медея обошла потрясённую девушку, взбежала по лестнице и наконец добралась до спальни. Как маленький ребёнок, Меди рухнула в кровать, утыкаясь носом в подушку и позволяя рыданиям вырваться наружу.

***

Медея натянула школьную мантию. Чёрную. Этот траурный цвет сейчас подходил как нельзя кстати. Девушка осмотрела своё чёрно-белое отражение с таким же выражением лица и вышла из спальни. - Ты уже собралась, - по лестнице спускалась Лиза, такая же чёрно-белая во всех отношениях, - хорошо. Ещё надо зайти за Ниной, а то она ведь с завтрака не выходила, - Лиза прошла мимо Меди, уверенно заходя в комнату четверокурсниц. - Я подожду в гостиной, - буркнула Меди. Вряд ли Лиза услышала, но это и не сильно волновало. Медея зашагала по лестнице, но на последней ступени она замерла, глядя в комнату. У камина стоял человек. Высокий и широкоплечий, он смотрел на огонь, направляя на него палочку. Огонь словно танцевал под его прицелом, переливаясь всеми оттенками красного и жёлтого. За спиной послышался хлопок двери, за которым последовали тихие шаги. Человек неторопливо развернулся, и его рассеянный взгляд упёрся в девушку. На мгновенье на лице – довольно симпатичном, нужно признать – проступило удивление, которое сразу сменилось лёгкой улыбкой. Медея сразу узнала незнакомца: она видела его с отцом Вероники в «Дырявом котле». Лиза и Нина как раз добрались до Медеи и замерли за её спиной, тоже увидев незнакомца. - Кто вы такой? – Лиза несмело вышла вперёд, будто загораживая младших подруг, - и как вы попали в башню Когтеврана? - Когда-то я и сам учился на Когтевране, - тихо сказал незнакомец, не отвечая ни на один вопрос. - Кто вы такой? – упрямо повторила Лиза, вытаскивая палочку, на что улыбка мужчины лишь стала чуть шире. - Это правильно, - сказал он, слегка кивнув на древко в руке студентки, - сейчас в первую очередь нужно думать о безопасности. - Если вы не ответите… - начала было Лиза, но Медея её перебила: - Он – аврор. Лиза обернулась, с недоверием глядя на Меди. - Ты уверена? - Да, я видела его с отцом Ронни, когда мы закупались к Хогвартсу. И, кажется, он был здесь во время Турнира трёх волшебников, хотя тут я не уверена, - ответила Медея. - Но что он делает здесь? – Турпин спрашивала у Медеи, будто девушка могла знать ответ. - Я лишь должен убедиться, что башня безопасна, не более, - аврор миролюбиво поднял руки, - вам не о чем волноваться. Лучше идите в Большой зал. Поезд уже на станции, скоро ваши друзья доберутся до школы. - А вы тут, значит, один хотите остаться? – Лиза снова повернулась к мужчине. - Перестань, Лиз, идём, – Медея подтолкнула Турпин к выходу, на всякий случай утаскивая за руку и Нину, а то Меди не была уверена, что Нина пойдёт сама. Лиза недовольно скривилась, но всё же пошла. До Зала когтевранки добрались в молчании. Такая же молчаливая тишина царила и там. Хоть все оставшиеся в Хогвартсе на каникулы студенты уже сидели за столами, также как и все профессора, но никто не издавал не звука. Когтевранки последовали всеобщему примеру, молча усаживаясь за свой стол. Вскоре послышался шум подъезжающих карет и голоса возвращающихся студентов. Они непрерывным потоком хлынули в Зал, разрывая повисшую тишину. Студенты рассаживались за столы, делясь впечатлениями от проведённых каникул, хвастаясь подарками. Но некоторые замечали, что что-то не так. На столах уже стояли привычные блюда с едой, и вернувшиеся из дома ребята успевали уплетать ужин за обе щеки в коротких перерывах между разговорами, пока все не наелись. - Вы чего такие мрачные? – спросила Падма Патил после неудачной попытки разговорить Лизу Турпин. - И молчаливые, - добавила Мисти, которая точно также не могла и слова вытянуть из Медеи. - А где Дамблдор? – послышалось о гриффиндорского стола. Медея почти физически ощутила, как головы десятков ребят повернулись к профессорскому столу, к пустующему месту в самом его центре. - Вы же не можете быть такими мрачными из-за отсутствия директора? – спросила Росика, глядя на Медею проницательным взглядом. Она как будто уже знала ответ. Росика никак не отводила глаза в ожидании ответа, который Медея никак не хотела ей дать. В этот момент очень вовремя со своего места поднялась профессор МакГонагалл. Сухая и печальная, она, казалось, постарела лет на двадцать за прошедшие сутки. - Думаю, сейчас всем всё расскажут, - бесцветным голосом сказала Меди, поворачиваясь к профессору. МакГонагалл стояла молча, привычно строгим взглядом обводя Большой зал. Голоса быстро затухали, подобно пламени свечи под порывами ветра. - Я вновь приветствую вас в стенах Хогвартса, - начала профессор, когда в Зале повисло молчание, - надеюсь, вы все отдохнули за эти каникулы, - она опустила голову, собираясь с мыслями, а потом решительно обратила строгое лицо ко всем, - я должна сообщить вам печальную новость. Вчера ночью скончался профессор Дамблдор. МакГонагалл замолчала, позволяя удивлённому рокоту прокатиться по четырём столам. Гул в Зале нарастал, превращаясь в испуганный раскат грома. Настолько оглушительный, что Медее хотелось зажать уши руками, чтобы спрятаться от него, но она лишь сжала дрожащие весь день ладони в кулаки. Гул бушевал подобно буре, чего МакГонагалл никогда бы не допустила на своих уроках, но сегодня она молчала и ждала, когда студенты успокоятся сами. - Дамблдор был великим волшебником, - продолжила профессор, когда снова повисла тишина, - Альбус подарил миру много открытий, которые увековечат его имя, но главное: он дарил миру и каждому из нас свой свет даже в самые тёмные времена. Его смерть, - голос строгой женщины дрогнул, и она сделала глубокий вдох, собирая воедино силу воли, - Смерть Альбуса Дамблдора – огромная потеря для всего мира, но, к сожалению, никто не вечен. Хотя Альбус и прожил долгих сто пятнадцать лет, его кончина стала потрясением. Дабы почтить его память, мы должны следовать его завету: мы должны быть вместе. Несмотря на все наши различия, мы должны помнить о том, что у нас есть общего, - МакГонагалл вновь замолчала для вдоха, - похороны Альбуса Дамблдора состоятся в субботу на территории нашей школы. А теперь прошу всех расходиться.

***

Уроки были такими же, как и всегда. В классах и кабинетах все были сосредоточены на занятиях, будто ничего в мире не было важнее. Но в холодных коридорах всё было иначе. Студенты шептались, и для обсуждения была единственная тема. Даже газеты перестали печатать о пропавших и убитых, словно специально, чтобы люди могли говорить о профессоре Дамблдоре. Медея услышала за эти пару дней множество версий причины смерти директора. В первый же день появились слухи о сердечном приступе, инсульте и проклятье Волан-де-Морта. На следующий день, должно быть, пуффендуец Эрик рассказал о своих ночных похождениях и чем они закончились, и по школе поползли слухи, что Тот-кого-нельзя-называть послал к Дамблдору убийцу. Безликий убийца быстро превратился в Драко Малфоя. Шагая по коридору второго этажа, Медея думала о том, мог ли за каких-то три месяца Драко Малфой из лесной хижины превратиться в убийцу. Да, он повёл себя как последний мерзавец после приёма Слизнорта, но убить профессора Дамблдора – это совсем другое. Ноги сами привели Меди к каморке с холстами. Девушка вошла в полумрак привычной комнаты. Подруги уже были там. - Ты что-то долго, - Вероника сидела на стопке холстов в позе лотоса и теребила край юбки между пальцами. - Да, я задумалась о… не важно, - вздохнула Меди, усаживаясь рядом. Джулиана стояла, прислонившись к стене. Её глаза, будто стеклянные, блестели в неярком свете её палочки, глядя примерно в никуда. Антуанетта же, как и всегда, стояла среди рам, будто сама была портретом. - Да, сейчас все думают об одном, - отозвалась Ронни. - Вам стоит собраться, - резко одёрнула меланхолию подруг Тони, - сегодня… его похороны, так что возьмите себя в руки. - Ты, конечно, права, Тони, но это просто… не просто, - Медея не хотела спорить. Вот уже несколько дней она чувствовала себя опустошённой, будто была чемоданом, из которого бесцеремонно вытряхнули всё содержимое, и теперь она валялась посреди комнаты, раскрытая и пустая. - Как думаете, от чего именно умер Дамблдор? – вдруг спросила Джули. - Переволновался, - отмахнулась Тони, - наверняка сердце не выдержало. - Сомневаюсь, - задумчиво протянула Ронни. - Его убили, - уверенно заявила Джулиана. - С чего ты взяла? – Антуанетта с вызовом вскинула брови. - Потому что это Дамблдор! – воскликнула Джулиана, почти срываясь на крик, - он не мог умереть просто так. Наверняка это Тот-кого-нельзя-называть подослал убийцу. - Но ты же слышала МакГонагалл, Джули, - Тони говорила медленно, словно объяснялась с ребёнком или сумасшедшей, - ему было уже сто пятнадцать лет. Он был уже очень старым, Джул. И его рука… Если бы его убили, МакГонагалл бы об этом что-то сказала. - Но она не сказала ничего, - резонно заметила Ронни, - ни слова о причине. Только, что он скончался. - Именно! Скончался, а не убили, - заметила Тони, - Раз никто ничего не знает, и никто ничего не видел… - Это не так, - отрезала Медея, перебивая подругу. Девушки удивлённо уставились на подругу. Ронни удивлённо вскинула брови, во взгляде Антуанетты очевидно читалось замешательство, Джулиана же перестала пялиться в бесконечность, наконец сфокусировавшись на Медее. - Что ты хочешь этим сказать, Меди? – спросила Джули. - Тело Дамблдора нашёл один из студентов, оставшихся здесь на каникулы, - когтевранка говорила тихо, так что подругам приходилось напрягаться, чтобы её услышать, - он видел, как от места, где умер директор, убегал парень. Блондин. - Так вот откуда слухи, что это Драко, - как-то зло усмехнулась Тони. - Он не говорил, что это Малфой, - огрызнулась Меди. - Мы здесь точно не обвиняем кого-то конкретного, Тони, - Вероника поднялась со своего насиженного места, миролюбиво поднимая руки, - но ведь получается, что кто-то сбежал с места преступления. - Почему этот кто-то для вас сразу убийца? – ощетинилась Антуанетта, с каждым словом становясь всё больше похожей на хищную кошку, - он мог просто случайно наткнуться на труп директора. - Тогда зачем он убегал? – Джули оторвалась от стены. - Он мог просто испугаться! - Тогда просто пойдёмте к МакГонагалл. Спросим у неё, - Джули говорила со спокойствием, совершенно не свойственным вспыльчивой гриффиндорке. И от этого становилось не по себе. - Вряд ли она что-то скажет, но попробовать стоит, - отозвалась Ронни. Медея тоже согласно кивнула. - Да это же глупо, - заупрямилась Тони, - зачем тащиться к старухе ради этого? У неё и так сегодня много дел. - Если не хочешь, можешь не идти, Тони, - Медея посмотрела на слизеринку, - встретимся перед похоронами. - Не стоит, - Антуанетта опустила голову, будто в чём-то каялась, - мы ведь факультетами пойдём. - Тогда увидимся позже, - бросила Джули и выскочила за дверь. Медея и Вероника последовали её примеру. Девочки уверенно шли по коридорам и лестницам, пока перед самым кабинетом профессора МакГонагалл перед ними не появились Гарри Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грэйнджер. Все трое были мрачными, как и все сейчас. - Вы чего тут? – спросил Уизли, потирая ладони. - Хотели МакГонагалл увидеть, - ответила Джули. - Бесполезно, - выдохнул Поттер. Он выглядел подавленным, с красными глазами. На парня было жалко смотреть, - она не говорит, как он умер. Но его убили, я уверен. Несколько мгновений ребята просто переглядывались, а потом Медея устало потёрла глаза и сказала: - Тогда мы не пойдём. Все продолжили молча стоять. Медея просто не знала, что делать дальше. - Пойдёмте уже в Большой зал, все соберутся там, - предложила Вероника, и все согласно закивали. В большом зале уже было довольно многолюдно. Народ тихо перешёптывался. Медея бросила беглый взгляд на слизеринский стол. Быстро нашлась чернокудрая макушка. Теодор сидел спиной к залу, так что Медея не могла увидеть, какие эмоции мелькали на его лице, но сидящий напротив Малфой был мрачнее тучи. Мрачнее морской бездны или космической чёрной дыры. Мрачнее дементора. Ребята разошлись по своим столам. Заметив в центре зала Лизу Турпин и Падму Патил, Медея села рядом с ними. - Родители хотели забрать нас домой, - говорила Падма, - папа сказал, что без Дамблдора Хогвартс больше никто не назовёт самым безопасным местом. Мы еле уговорили их оставить нас здесь хотя бы до конца учебного года. - А мне мама написала, что тут всё равно безопасней, чем дома, - грустно усмехнулась Лиза. - О твоём отце так ничего и не известно? – Падма взяла подругу за руку, та в ответ лишь отрицательно покачала головой. - Вчера прилетела карета Шармбатона, - рядом с Медеей сел Бартоломью Боуи. Напротив него сели Лайнол Чэмберс и Джереми Стреттон. - В Хогсмид тоже куча народу понаехала, - сказал Джереми. Людей в Зале становилось всё больше, стали появляться преподаватели. У дверей несмело встала мадам Пинс в густой черной вуали до колен. — Пора, — сказала профессор Макгонагалл, выглядывая в двери, — Пожалуйста, выходите из замка следом за своими деканами. Гриффиндорцы, за мной. Все надели утеплённые мантии и покинули свои скамьи почти в полном молчании. Когтевранцы легко выстроились по парам и покинули замок за своим невысоким деканом. В лицо ударил ледяной ветер, едва Медея ступила за порог школы. Сбоку послышался недовольный возглас Лайнола Чэмберса, который достался Меди в пару. Студенты шагали ровными рядами к Чёрному озеру, туда, где были рядами расставлены сотни стульев. Посередине ряды разделял проход, а перед самым первым возвышался мраморный стол. Половину стульев уже заняли люди самые необычайные — старые и молодые, кто в сильно поношенном, кто в щегольском платье. Среди людей сидели и Грозный Глаз Грюм, Римус Люпин, Флер Делакур рядом с рыжим парнем, а сразу за ними Фред и Джордж в куртках из черной драконовой кожи с мехом. Здесь были и мадам Максим, занявшая сразу два с половиной стула, и Том, владелец «Дырявого котла», и волосатый басист из волшебной группы «Ведуньи», и мадам Малкин, торгующая в Косом переулке мантиями, и еще какие-то люди, которых Медея знала только в лицо — бармен из «Кабаньей головы» или волшебница, возившая по «Хогвартс-экспрессу» тележку с закусками. Присутствовали и замковые привидения, едва различимые в ярком, но совершенно не согревающем солнечном свете, увидеть их можно было, лишь когда они шевелились, нереально мерцая в сверкающем воздухе. Студенты стали рассаживаться на свободные места. Медея заметила каштановые кудри Джули и пробилась к ней. Рядом с гриффиндоркой уже сидела и Вероника. Вопроса «где Тони?» не возникало, так как её фигурка прижималась к парню всего через два ряда от девочек. Людей пребывало всё больше. Направляясь к передним рядам, мимо прошел Корнелиус Фадж — лицо жалкое, в руках меховая шапка; следом шагала журналистка Рита Скитер, сжимавшая блокнот; а затем вышагивала Долорес Амбридж с притворно горестным выражением на жабьей физиономии, с черным бархатным бантиком на отливающих сталью кудряшках. Заметив кентавра Флоренца – одного из преподавателей Прорицания, застывшего, точно часовой, у кромки воды, она дернулась и поспешила занять место подальше от него. Наконец расселись и преподаватели. Медея заметила министра Скримджера, который с мрачным и достойным видом сидел в первом ряду рядом с профессором Макгонагалл. Заиграла музыка, странная, неземная, и девочки, как и многие, стали оглядываться по сторонам, пытаясь понять, откуда она доносится. — Вон там, — шепнула Вероника, кивнув в сторону озера. И тогда Меди увидела их: в нескольких сантиметрах под поверхностью чистой, зеленоватой, просвеченной солнцем воды хор водяного народа, пел на странном, неведомом ей языке. Мертвенно-бледные лица певцов были подернуты рябью, вокруг плавали лиловые волосы. От музыки волосы вставали дыбом, однако неприятной она не была. Музыка ясно говорила об утрате и горе. По проходу между стульями медленно шествовал Хагрид. Лицо его блестело от слез, он безмолвно плакал, неся в руках, как сразу поняла Медея, тело Дамблдора, завернутое в темно-фиолетовый с золотыми звездами бархат. От этого зрелища ноющая скорбь сдавила рёбра. По щеке скользнула слеза, тут же замёрзшая под натиском ледяного ветра. Рядом всхлипнула Ронни. Хагрид осторожно опустил тело на стол. Потом отступил в проход и трубно высморкался, заслужив несколько возмущенных взглядов, одним из которых наградила Хагрида Долорес Амбридж. Хагрид быстро отступил и двинулся по проходу обратно. Глаза лесничего опухли настолько, что оставалось лишь удивляться, как он вообще что-нибудь видит перед собой. Тем временем музыка смолкла, и все взгляды обратились к мраморному столу. Маленький человечек с клочковатыми волосами и в простой черной мантии поднялся на ноги и встал перед телом Дамблдора. Что он говорит, Медея расслышать не могла. Лишь отдельные слова ветер доносил до ушей. «Благородство духа»… «интеллектуальный вклад»… «величие души»… Слева донесся тихий плеск, и Меди увидела, что водяной народ повысовывался из озера, чтобы тоже послушать прощальное слово. Человечек в черном наконец-то умолк и вернулся на свой стул. Потом вскрикнуло сразу несколько голосов. Яркое белое пламя полыхнуло, охватив тело Дамблдора и стол, на котором оно лежало. Языки пламени вздымались все выше и выше, заслоняя собой тело. Белый дым винтом поднялся в небо, создавая очертания странных фигур, но в следующую секунду огонь погас. Там, где он только что бился, стояла белая мраморная гробница, укрывшая в себе и тело Дамблдора, и стол, на котором оно покоилось. Снова испуганные крики — целая туча стрел взвилась в воздух, но все они упали на землю, не долетев до толпы. - Прощание кентавров, - тихо сказала Ронни, глядя в сторону леса. Медея тоже повернула голову, чтобы увидеть, как кентавры уже повернулись к волшебникам спинами и уходили в древесную чащу. И подобно им, водяной народ тоже медленно опустился в зеленоватую воду и скрылся с глаз. Все продолжали сидеть, утирая слёзы. Медея стряхнула со щеки одинокий замёрзший кристалл. Джули сидела, закрыв лицо руками. Она мелко подрагивала, заглушая всхлипы ладонями. Ронни утыкалась лбом в плечо подруги и совсем не шевелилась. Народ, тем временем, стал потихоньку подниматься с мест. Люди скорбными рядами потянулись к замку. - Идёмте, - Меди потянула Джулиану за рукав мантии. Джули, как маленький ребёнок, спрятавшийся от родителей за ладошками, выглянула из-за пальцев, сделала глубокий вдох и смело оторвала руки от лица. Ронни тоже взяла себя в руки. Девочки присоединились к тем, кто шёл к замку. В большом холле студенты разбредались по своим гостиным, пока приезжие вставали маленькими группками и тихо переговаривались. В одной из таких групп стояла мадам Помфри. Она кивала в такт тихому рассказу маленького человечка, который говорил речь на похоронах, а рядом стоял совсем седой старик, из-под чёрной тёплой мантии которого выглядывали яркие лимонные полоски нижней мантии. Попрощавшись с подругами, Медея осталась в холе, чтобы дождаться школьную целительницу. Но человечек всё говорил и говорил, а мадам Помфри продолжала лишь кивать, хотя уже реже, чем в начале этого разговора. Наконец не выдержал старик. Он подтолкнул знакомого к выходу. Человечек схватил мадам Помфри за руку, галантно приложился губами и почти выбежал из замка. Старик и целительница обменялись парой фраз на прощание и тоже разошлись. Мадам Помфри стремительно поднялась по лестнице. Так быстро, что Медея едва за ней успевала. - Мадам Помфри! – выкрикнула девушка, чтобы целительница совсем не скрылась из виду. Женщина остановилась, удивлённо глядя на уже запыхавшуюся когтевранку. - Чем могу помочь, мисс Аддамс? - Я просто хотела… - замялась Медея, - хотела попросить вас… мадам Помфри, не могли бы вы поучить меня целительству? Мадам Помфри смерила девушку странным взглядом и устало вздохнула. - Профессор Слизнорт упоминал, что вы хотите стать целительницей. Это похвально, но для начала вам нужно закончить Хогвартс. Мадам Помфри уже было снова зашагала по своим делам, но голос Медеи её остановил. - Думаю такие знания понадобятся мне раньше, чем я успею закончить Хогвартс. Многие считали, что профессор Дамблдор сможет чудесным образом всё наладить. Сейчас никто в этом не признается, но многие слишком надеялись на него, - голос девушки дрогнул, но она продолжала говорить, - я тоже надеялась, ведь он был таким великим волшебником. А теперь профессора Дамблдора нет. Целительница, которая так и стояла к девушке спиной, наконец повернулась. На лице её смешались скорбь и растерянность. - Я думаю, что теперь пришло время признать, что война неизбежна, - твёрдо сказала Медея, глядя прямо в глаза женщины, - а война – это кровь, заклятья и смерть. Со смертью ничего поделать нельзя, но с остальным можно. Мадам Помфри, пожалуйста, научите меня. Женщина молчала. Рядом проходили студенты, бросая на когтевранку и целительницу любопытствующие взгляды, но всё же им было не настолько интересно, чтобы придавать этому значение. - Хорошо, - всё же вздохнула мадам Помфри, - приходите завтра после обеда.

***

Сегодня в слизеринской гостиной было шумно. Старшекурсники бесновались, напиваясь алкоголем, тайком привезённым из дома. «Идиоты», - думал Малфой, сидя на диване. Как старосте, ему бы стоило отобрать у всех бутылки и разогнать по спальням. В конце концов, уже поздно. Но ему было плевать: пусть сходят с ума, если им так хочется. - Ты слишком мрачен, - рядом опустился Блейз Забини, сунув ему в руку бокал с огневиски, - посмотри вокруг: все празднуют, - он мрачно усмехнулся и сделал большой глоток из своего бокала. - Похороны – не лучший повод для веселья, - отозвался Малфой, тоже делая глоток. Терпкая жидкость приятно обожгла горло, - а где Тео? - Сказал, что все кретины и ушёл в спальню, - Забини опустошил свой бокал, - я его понимаю. - Я тоже, - буркнул Малфой, глядя на пожирающую друг друга в поцелуе парочку, рухнувшую на соседний диван. Драко отчаянно хотелось тишины. Хотелось спокойствия. В этом подземелье, где обезумевшие слизеринцы сходили с ума этой ночью, такого не найти. - Пойду прогуляюсь, - бросил Малфой через плечо, поднимаясь на ноги. Забини стоило напомнить ему, что уже поздно, и по коридорам шныряет Филч в поисках студентов, нарушающих правило. Стоило напомнить, что Малфой староста, и нарушать правила ему не рекомендуется. Может даже стоило сказать, что теперь Хогвартс – не самое безопасное место, так что глупо шататься по его коридорам в ночи. Но Забини знал, что над всем этим Малфой лишь посмеётся, так что только спросил: - Составить компанию? - Не стоит. Драко взял со стола закрытую бутылку огневиски и вышел из гостиной быстрее, чем кто-нибудь успел окликнуть его. Дверь с тихим щелчком закрылась за ним, отрезая шум гостиной. Он шёл, даже не освещая путь – за эти годы он узнал замок достаточно хорошо, чтобы прекрасно ориентироваться даже в темноте. Шаги гулко разносились по всему коридору. Их вполне мог услышать Филч, если бы оказался рядом, но Малфоя это не волновало. Он открыл бутылку и сделал большой глоток на ходу. Ноги сами вели Малфоя наверх, и вскоре он оказался на вершине Астрономической башни. Обжигающе-холодный зимний воздух окутал, словно одеялом. Парень достал палочку и наложил на себя Согревающие. Драко подошёл к краю башни. Он смотрел на снежные шапки деревьев Запретного леса, как они покачиваются на ветру, но мысли его были на берегу Чёрного озера. Мыслями Малфой был там, где стояла белая гробница, хранящая в себе безжизненное тело теперь уже бывшего директора. За спиной что-то шаркнуло, заставляя блудные мысли вернуться к хозяину. Он круто развернулся, целясь палочкой в неизвестного противника. Из тёмного прохода на Драко смотрела Пэнси Паркинсон. В отличие от него она подготовилась и надела тёплую мантию. Девушка насмешливо взглянула на палочку и подняла руки. - Сдаюсь, - объявила Пэнси. Драко опустил палочку, запуская пальцы в волосы, как несколько месяцев назад делала одна когтевранка. «Чёрт, я-то как это подхватил», - одёрнул себя Малфой, возвращаясь к созерцанию лесного пейзажа. - Ты чего здесь, Пэнс? – Драко сделал ещё глоток огневиски. - Так и думала, что ты пошёл сюда. Паркинсон подошла и бесцеремонно выхватила бутылку, тоже делая глоток. Она смотрела на него, ожидая вопроса или попытки прогнать, но Драко молчал, и говорить снова пришлось ей. - Знаешь, по школе столько слухов ходит. Некоторые до безобразия нелепы. - Как и всегда, - усмехнулся Малфой, отбирая у неё бутылку и делая глоток. - Слухи нашей школы не всегда касались чьей-то смерти, Драко, - вздохнула Пэнси, - а сейчас самой популярной версией смерти директора является убийство. Все говорят, что его убил ты. - Да и плевать, - отозвался Малфой, снова прикладываясь к стеклянному горлышку, - пусть думают, что хотят. - Ты не понимаешь, - Пэнси почти застонала от досады, - сейчас об этом говорит большинство, завтра все будут уверены. Они будут тебя бояться, - Пэнси почти зло вырвала у него бутылку, делая глоток, - не слизеринцы, конечно. Но остальные будут, Драко. Никто знает, во что может вылиться их страх. - Думаешь, я должен их бояться? - Нет, конечно, - усмехнулась Паркинсон, - я слишком хорошо тебя знаю. Но ты должен… беспокоиться об этом, Драко. - Мне плевать, Пэнс, - он вернул себе бутылку и осушил её одним долгим глотком. Любой бы уже захмелел, но Драко знал, что ему этого мало. А ведь ему хотелось опьянеть и забыться. Забыть обо всём дерьме в его жизни. Со злости он бросил бутылку вниз. Пэнси проводила пустую бутыль вниз в её полёте так долго, сколько могла, пока поблёскивающее стекло не поглотилось темнотой. Тихий звон оповестил, что бутылка завершила полёт. - Ты совсем не жалеешь, Драко? - О чём ты? - Ты знаешь. Малфой посмотрел на девушку, пытаясь найти признаки разочарования или насмешки. То, что мог бы испытывать он сам. Но на её лице не было ничего, кроме обеспокоенности. - Какая разница, - выдохнул он, - у меня не было выбора. - Всегда есть выбор, Драко, - Паркинсон положила руку на его плечо, разрушая ореол Согревающих чар и запуская к его телу морозные руки холода, - всё ещё есть. Не обязательно идти на поводу у обстоятельств. - Пэнси… - Я просто не хочу, чтобы тебя мучали сожаления. Пожалуйста, просто подумай об этом. Пэнси убрала руку, откидываясь на ограждения. Она ухмыльнулась и снова заговорила: - А знаешь, ещё мне кажется, что не только смерть Дамблдора тебя беспокоит. Наверно, кто-то ещё… - она хитро ухмыльнулась. Драко знал эту улыбку. Если Пэнси не остановить на старте, то она не успокоится, пока до финиша не доберётся. Но ему не хотелось делиться с подругой тем, что в его голове засела одна черноволосая когтевранка. Он не мог рассказать ей, что каждый день прокручивал в голове, как прижимал хрупкое тело к холодной стене, как маленькая ладонь с громким хлопком ударилась о его щёку, с какой злостью и обидой на него смотрели миндальные глаза. И что вообще на него тогда нашло… - Пойдём в подземелья, Пэнс. Здесь холодно, - он пошёл к выходу, утягивая за собой и девушку.