Тьма не разлучит нас. Тьма сгущается

Июль 1995г Когда скорбь по Седрику Диггори утихла, Медея снова стала сбегать от Джонсонов в лес. Она бродила по лесу, читала книжки под деревьями. А в конце июля наткнулась на маленькую хижину. Домик был старым, наверно, простоявшим тут сотню лет. На низеньком заборе ещё были видны следы облупившейся краски, крыша покосилась, дорожка заросла травой, дверь сорвалась с одной петли и брошенно покачивалась под порывами ветра, по бокам от входа два грязных окна. Медея подошла к окошку, осмотрела трещины, которыми были исчерчены мутные стёкла, провела по ним пальцем, словно хотела убедиться, что они настоящие. Девочка пыталась разглядеть, что там внутри, но мутное окно надёжно скрывало внутреннее убранство. Медея с опаской подошла к двери, и та игриво скрипнула упрямой петлёй на ветру. - Эй, - позвала девочка, готовая бежать, если вдруг услышит малейший шорох, к которому воображение резво нарисует стаю бездомных наркоманов, жутких монстров, дементора или соплохвостов Хагрида, на худой конец. Но лишних звуков не было. Медея приоткрыла дверь, жалобно заскрипевшую от непривычного движения, и заглянула в тёмное нутро хижины. Её взгляду предстала большая пыльная комната без единого намёка на жизнь. Прямо под дверью лежал квадратный стол, словно кто-то хотел сделать из него баррикаду, прямо в центре комнаты валялся простой деревянный стул, белым пятном почти сияла в этом мутно-пыльном мраке раковина на стене, рядом – тумбочка с четырьмя ящиками и буфет, дверца от которого валялась тут же на полу. В противоположном углу стоял диван длинный, но такой низкий, словно детский. Когда-то он был светлым, может даже белым, но теперь он посерел от времени и пыли. Не заметив признаков присутствия, девочка попыталась открыть дверь сильнее, но деревяшка упёрлась покосившимся углом в стену, и Медее пришлось протиснуться так. Аддамс прошла в комнату, оставляя на пыльном полу следы, как на снежном покрове. От осторожных шагов в воздух взвились клубы пыли, забиваясь в глаза и нос. Медея чихнула. Потом снова. Она махнула рукой, отгоняя пыль от лица и пытаясь лучше рассмотреть тёмную комнату – мутные окна пропускали мало света. Грязно, темно, но Медея была довольна – это место может стать неплохим убежищем от Джонсонов и непогоды. Медея потратила целых четыре дня, чтобы привести хижину в подобие порядка. Своими руками, как маглы. Медея знала несколько бытовых заклинаний, которые были бы крайне полезны, и палочка как будто жгла и вибрировала от нетерпения, но несовершеннолетним нельзя пользоваться магией вне школы, потому Медея лишь слегка поглаживала родное древко, словно успокаивая разыгравшегося щенка. В своём маленьком убежище девочка проводила весь день. Там она писала домашние задания, там грызла фрукты, которые стаскивала с кухни по утрам, там же её находили совы от Грейс и подруг. Грейс писала раз в неделю, не чаще. Её письма становились… другими. Раньше женщина начинала свои письма с кучи вопросов о том, как дела у Медеи, потом рассказывала о себе, муже и Теодоре, а в конце всегда были пометки о том, что Медея должна наслаждаться каникулами и сразу связаться с Ноттами, если вдруг что-то будет не так. Теперь письма Грейс стали короче. Она всё ещё начинала свои письма с вопросов: спрашивала, всё ли у Медеи в порядке и не замечала ли она чего-нибудь странного, а потом напоминала, что колдовать можно даже несовершеннолетним, если им угрожает опасность. Возможно, эти перемены и не настораживали бы Медею так сильно, если бы не письма подруг, в которые они вкладывали вырезки из «Ежедневного пророка», в которых министерство называло Поттера сумасшедшим, неуравновешенным мальчишкой, а Дамблдора – лжецом, и с остервенением отрицали возрождение Волан-де-Морта. То есть, Того-кого-нельзя-называть. Порой статьи доходили до такого абсурда, что почти отрицали существование тёмных магов в принципе. К тому же, в августе газеты стали пестрить сообщениями, что Гарри Поттер нарушил Статут о секретности и применил магию будучи несовершеннолетним, да ещё и в присутствие магла, а Дамблдор, поддаваясь фаворитизму и преследуя собственные цели, встал на защиту Мальчика-который-выжил-а-теперь-лжёт и заявил, что тот защищался. В последнюю неделю августа Медея получает от Грейс письмо, которое оказывается самым коротким за это лето: «Дорогая Меди, завтра я планирую посетить Косой Переулок. Надеюсь, ты захочешь составить мне компанию, чтобы подготовиться к новому учебному году. Будь готова к 10:00. Будь осторожна.

Грейс Нотт»

Проснувшись на следующее утро также рано, как и всегда, Медея наскоро запихнула все вещи в чемодан, привычно сунула палочку в карман джинсов и спустилась на кухню, где уже готовила завтрак Эмма. Как и всегда перед визитами на Косой переулок, женщина сунула дочери свёрнутые купюры. В 10:00 Грейс Нотт появилась на дорожке перед домом Джонсонов. В строгом чёрном платье и тёмной мантии женщина выглядела хмурой тучей в безоблачной обстановке деревенского дома. Женщина выглядела бледной и уставшей. Обычно улыбчивая и жизнерадостная, сегодня Грейс была хмурой и молчаливой. Сухо поздоровавшись с Эммой, миссис Нотт поспешила покинуть дом. Уже оказавшись в Косом переулке, Медея поняла, что Грейс не спросила про чемодан, а ведь девушка надеялась провести остаток лета в доме дяди. - Предположу, что Эмма снова дала тебе магловские деньги, - Грейс слегка улыбнулась Медее. Первый раз за это утро. - Да, - тут же кивнула Аддамс. - Тогда начнём с Гринготтса, - женщина уверенно направилась к большому белоснежному зданию в конце улице. - Ого, я впервые там окажусь. Мне давно было любопытно. Грейс снова улыбнулась. Улыбка показалась девочке вымученной, будто женщина тащила на плечах груз вселенских напастей. Медее хотелось спросить, что случилось, но в своих письмах Грейс перестала писать о семье, даже если Меди прямо спрашивала. Вряд ли тётя сейчас расскажет, что её тревожит. - А где Тео и дядя Эфраим? – Медея решила спросить про ещё одну странность сегодняшнего дня. - Оу, - Грейс удивлённо взглянула на девочку, будто сама только сейчас заметила отсутствие мужа и пасынка, - Тео с друзьями. Он решил, что уже достаточно взрослый, чтобы самостоятельно купить всё необходимое, - она улыбнулась тёплой привычной улыбкой, ярким светом озаряющей её лицо, но этот свет тут же погас, - а дядя Эфраим… он занят. Медея кивнула. Она не представляла, чем занимался дядя Эфраим. Она никогда не слышала о его работе, но он очень часто был занят. Поднявшись по ступеням и войдя в бронзовые двери, Медея оказалась перед ещё одними дверьми – на этот раз серебряными. Рядом была табличка с каким-то коротким стишком, но Грейс не дала его прочитать, затаскивая в большой мраморный зал. По периметру всего зала стояли высокие стойки-кафедры, за которыми работали маленькие существа, похожие на эльфов. Только у этих существ уши и нос были острее, головы шире, а кожа бледная, почти белая. Медея впервые видела гоблинов. Грейс уверенно шагала по залу, пока не увидела стойку, у которой не стояли люди. К ней женщина и подошла. - Доброе утро, - непривычно резко сказала Грейс Гоблин, что-то писавший в толстой книге, медленно оторвал глаза от кончика пера и перевёл на Грейс, показывая девочке чёрные белки, лишённые даже радужки. - Приветствую вас, миссис Нотт, - проскрипел гоблин. Медея поморщилась от этого голоса, так напоминающего противный говор Себастьяна Вейзи, - чем могу помочь? – гоблин положил перо и сцепил длинные пальцы на столе. - Мы хотим обменять магловские деньги на галеоны, сикли и кнаты, - она протянула раскрытую ладонь Медее, и та послушно вложила слегка мятые купюры. Грейс положила деньги на стойку перед гоблином. Он притянул купюры, пересчитал их, едва не касаясь длинным острым носом, что-то чиркнул пером. - Сто один галеон, семь сиклей, два кната, - вынес вердикт гоблин. - 5000 кнатами, 500 сиклями, остальное – галеонами, - отчеканила Грейс, выкладывая перед гоблином кошелёк, – и сложите сюда. Гоблин скрылся в недрах своей стойки, а через минуту передал Грейс в руки кошелёчек. - Можете пересчитать, - бросил он, снова принимаясь за перо. - Воздержусь, - сухо кивнула женщина и отвернулась, - идём, - она слегка подтолкнула Медею в сторону выхода, куда и направилась сама. Они вышли из банка и быстро обежали нужные магазины. Грейс не заглядывала к лавочникам, чтобы просто посмотреть на товары в поисках чего-то интересного, не засматривалась по десять минут на единственную безделушку, привлёкшую внимание своей красотой. Уже к часу дня Грейс и Медея снова стояли на дорожки перед домом Джонсонов. Девочка печально смотрела на большой и даже красивый дом, который она ненавидела. Медея до последнего надеялась, что Грейс предложит отправиться в особняк Ноттов и там провести остаток лета, но Грейс не предложила. - Ты расстроена, - Грейс не спрашивала. - Я просто хочу быстрее вернуться в Хогвартс, - Медея хотела сказать, что ей хочется покинуть этот дом, но она боялась, что это будет звучать упрёком. - Осталась всего неделя, - Грейс улыбнулась, но девочка не впечатлилась, и улыбка на лице женщины быстро погасла, - я бы хотела, чтобы ты провела это время в нашем доме, но… нельзя, - она вдохнула и прикрыла глаза, потирая пальцами переносицу. - Из-за того, что было в июне? Из-за статей в «Пророке»? – спросила Медея, надеясь, что Грейс расскажет хоть что-нибудь. - Ты получаешь газеты? – Грейс распахнула глаза, с недоверием глядя на девочку. Неприятный холодок прошёлся по спине Медеи. Грейс смотрела так, будто девочке нельзя было знать новости, но ведь это чушь. - Мне пишут подруги, - отозвалась Меди, с непониманием глядя на женщину, - министерство хочет выставить Поттера и профессора Дамблдора лжецами. - А ты с этим не согласна? - У Гарри нет причин лгать, - пожала плечами девочка. - Вот как, - Грейс кивнула. Они ещё несколько минут простояли в молчании. Медея переступала с ноги на ногу, немая пауза становилась для неё неловкой, но Грейс этого не замечала. Она просто внимательно осматривала девочку. Потом отвернулась. Медее показалось, что перед этим в глазах женщины мелькнули слёзы. - Прости, Меди, - вдруг всё же заговорила Грейс, - но мы не сможем встретить тебя на вокзале первого сентября, - она снова посмотрела на Медею. Девочке показалось, что в её ярко-синих глазах в этот момент плескалась печаль всего мира. - Ничего страшного, - нахмурилась Меди, пытаясь поднять причину такой грусти, - я не заблужусь.

***

Как и всегда, первого сентября на платформе были толпы народа, хотя Медея и оказалась здесь почти за час до отправления. Студенты уже сновали по платформе туда-сюда, таскаясь с чемоданами, клетками с совами или жабами, мётлами. Родители утирали платочками слёзы, обнимали своих взрослеющих детей. Было странно находиться среди этого сумбура в полном одиночестве. Нотты не провожали Медею в школу со слезами на глазах, но всё же они были рядом, и девочка не чувствовала себя такой одинокой. На секунду Медея представила, как её пришли проводить Джонсоны. Эмма бы постоянно оглядывалась на мужа, а Винсент бы со страхом и отвращением озирался по сторонам. Джарад бы пытался показать, какой он смелый: держал бы руки в карманах, нос бы задирал. А Синтия бы обязательно сказала какую-нибудь гадость напоследок. Медея потрясла головой, прогоняя глупое видение. Она решила, что нужно дождаться подруг, а в купе это будет удобнее. Медея никак не могла затащить чемодан в вагон, колёсики цеплялись за ступени, а пока она ещё толком не оказалась в поезде, применять магию нельзя. Аддамс билась с чемоданом целых 10 минут, пока чья-то крепкая рука не запихнула его в вагон. - Привет, - сказал знакомый мужской голос. - Роджер! – радостно воскликнула Меди, глядя на Роджера Дэвиса, - спасибо! Ты – просто мой спаситель. - Это было не сложно, - он застенчиво улыбнулся, - а тебя что, никто не провожает? - Эм… нет, - перед глазами снова непрошено всплыл образ Джонсонов, но говорить о них Медея не будет, - дядя с тётей в последнее время очень заняты. А ты чего так рано? Мне казалось, что ты на поезд обычно опаздываешь. - Обычно – да, - засмеялся парень, - но это выпускной год, так что захотелось прийти вовремя. - Понятно, - Меди улыбнулась в ответ, - ну, ещё увидимся, - она махнула рукой на прощание и пошла по коридору. Девочка заняла купе, что было не сложно, ведь вагон ещё был почти пуст. Людей на платформе становилось всё больше, вагон наполнялся студентами. Заметив возле вагона мистера Финдли, а за ним и Джулиану, Медея постучала в окно, чтобы подруга заметила, и через пару минут Джули уже сидела напротив. Вскоре в купе пришли и Ронни с Антуанеттой. С лёгким толчком поезд тронулся. Антуанетта читала новый выпуск «Ежедневного пророка». На первой полосе красовалась колдография Дамблдора: профессор вздыхал с печальной улыбкой и качал головой, от чего его серебряная борода мерно покачивалась. Над снимком красовался заголовок: «Тёмные причины лжи Дамблдора». - Вы верите этим статьям? – спросила Медея, глядя на вздыхающего директора. - Не знаю, - призналась Ронни, - с одной стороны, Тёмные времена остались далеко позади, и Тот-кого-нельзя-называть исчез, но с другой – у меня нет причин сомневаться в словах Дамблдора. - Дамблдор верит Поттеру, - заметила Тони. - А есть причины сомневаться в словах Поттера? – Джули, как всегда, встала на защиту своего львиного факультета. - А есть причины не сомневаться? – Тони сдаваться тоже не собиралась. - Нет, таких причин тоже не находится, - вздохнула гриффиндорка, признавая, что крыть нечем, - но я не думаю, что Гарри врёт. - А, может, Медея нам скажет, правда это или нет, - Ронни посмотрела на подругу таким ясным и уверенным взглядом, будто пыталась читать мысли. - Я? – опешила Меди. - Ну да, - кивнула Ронни, - Тебе дядя ничего не говорил? - А при чём здесь дядя Эфраим? - Он ведь был сторонником и даже приближённым Того-кого-нельзя-называть в Тёмные времена, - выпалила Джули, - потом, когда его Хозяин исчез, мистер Нотт заявил, что был под Империусом. Папа сказал, что его оправдали просто из-за того, что никто не смог доказать обратного. - Я этого не знала, - пробормотала Медея. Неужели дядя Эфраим – сторонник Волан-де-Морта? Он помогает своему Хозяину? Из-за этого Грейс такая уставшая? Из-за этого они не позвали её в особняк Ноттов? Из-за этого они даже не пришли на вокзал? Столько вопросов – они крутились в голове когтевранки безумным вихрем, цеплялись за извилины и бились о кости черепа. Но ответов не находили. А Тео? Он всё это знал? Знает? Он вообще в поезде?

***

Хагрида не было на платформе и нет в Большом зале. Это первое, что бросилось в глаза Медеи. Она и не думала, что этот великан так сильно укоренился в картине мира девочки. На его месте была профессор Граббли-Дерг. Медея слышала от других когтевранцев, что преподаватель из неё куда лучше, чем из лесничего, но эта замена с самого первого сентября казалась странной. По крайней мере, Медее. - Надеюсь, Хагрида уволили с профессорской должности, - заявила Мисти под согласные кивки со-факультетчиков. - Здравствуйте, леди Елена, - Медея улыбнулась проплывающему над столом привидению. - Леди Елена, - тут же всполошилась Мисти, - вы не знаете, Хагрида долго не будет? - Кто знает, - Когтевран наклонилась к девочкам, - он отправился… в путешествие. По просьбе Дамблдора, - леди Елена многозначительно взглянула на девочек и продолжила своё шествие вдоль стола. - Думаете, Дамблдор поручил ему что-то из-за Вол… Того-кого-нельзя-называть? – спросила Медея так тихо, чтобы никто, кроме Мистерии и Росики, её не услышал. - Может, Дамблдор и поручил что-то недалёкому лесничему, но связано это с его личными целями, а не с неким тёмным магом, - язвительно отозвалась Мисти, заслуживая растерянный взгляд Медеи. - Ты веришь статьям «Ежедневного пророка»? – осознала Аддамс. - А ты нет? – Росика вздёрнула седую бровь. Медея честно собиралась ответить, но за неё это сделала Лиза Турпин, сидящая рядом с Росикой: - Родители говорят, что «Пророк» пишет почти под диктовку министерства. Мой отец по работе часто общается с министром. Он говорит, что Фадж стал параноиком, - Лиза оглянулась, словно наркокурьер в подворотне, - Фадж вбил себе в голову, что Дамблдор метит на его место, но, если бы профессор хотел занять кресло министра, то не стал бы раньше отказываться от этого. Дважды. - Это же бред, - поразилась Медея, - Дамблдор и без кресла министра достаточно влиятелен. - В этом и дело, - пожала плечами Лиза, - потому Фадж и боится. Потому и пытается очернить директора через «Пророк». И даже, вон, - она кивнула на преподавательский стол, - вмешивается в дела Хогвартса. - О чём ты? – спросила Росика, поворачивая голову за кивком Лизы, как и все, кто сидел рядом и слышал разговор. Первым, кого увидела Медея, был профессор Дамблдор, сидевший в центре длинного стола в своем золоченом кресле с высокой спинкой. На нем были темно-фиолетовая мантия с серебристыми звездами и такая же шляпа. Дамблдор склонил голову к сидевшей рядом женщине, которая что-то говорила ему на ухо. Она, пухлая и приземистая, с короткими курчавыми мышино-каштановыми волосами, повязала голову ужасающей ярко-розовой лентой под цвет пушистой вязаной кофточки, которую надела поверх мантии. Вот она чуть повернула голову, чтобы отпить из кубка, показывая любопытным когтевранцам бледное жабье лицо и выпуклые, с кожистыми мешками глаза. - Это что, Амбридж? – нахмурилась Мисти. - Ага, - живо кивнула Турпин. - Кто? – кажется, Медея одна не знала, кто эта уже отталкивающая одним своим видом женщина. - Долорес Амбридж, - отозвался Дункан Инглби. Он сидел рядом с Лизой, опираясь локтями о стол, - помощница министра. Его правая рука и первый заместитель. К тому же, член Визенгамота. Противная женщина – у меня от неё мурашки, - он заговорщицки наклонился к девочкам, - Говорят, что это именно она диктует пророку статьи про директора. Защищает честь Фаджа, - Дункан хихикнул. Дункан, наверняка, сказал бы что-то ещё, но дверь в Большой зал отворилась, и потянулась длинная вереница испуганных новичков, возглавляемая профессором МакГонагалл, которая несла табурет с древней Волшебной шляпой, во многих местах заплатанной и заштопанной. На тулье Шляпы около сильно потрепанных полей виднелся широкий разрез. Разговоры стихли. Первокурсники выстроились вдоль преподавательского стола лицом к остальным ученикам. Профессор МакГонагалл бережно поставила перед ними табурет и отступила. Лица первокурсников, освещаемые огоньками свечей, казались очень бледными. Одного мальчонку, стоявшего в середине шеренги, била дрожь. Вся школа ждала, затаив дыхание. И вот разрез на тулье открылся, как рот, и Волшебная шляпа запела: "В стародавние дни, когда я была новой, Те, что с целью благой и прекрасной Школы сей вчетвером заложили основы, Жить хотели в гармонии ясной. Мысль была у них общая — школу создать, Да такую, какой не бывало, Чтобы юным познанья свои передать, Чтобы магия не иссякала. «Вместе будем мы строить, работать, учить!» — Так решили друзья-чародеи, По-иному они и не думали жить, Ссора — гибель для общей идеи. Слизерин с Гриффиндором — вот были друзья! Пуффендуй, Когтевран — вот подруги! Процветала единая эта семья, И равны были магов заслуги. Как любовь несогласьем смениться могла? Как содружество их захирело? Расскажу я вам это — ведь я там была. Вот послушайте, как было дело. Говорит Слизерин: «Буду тех только брать, У кого родовитые предки». Говорит Когтевран: «Буду тех обучать, Что умом и пытливы и метки». Говорит Гриффиндор: «Мне нужны смельчаки, Важно дело, а имя — лишь слово». Говорит Пуффендуй: «Мне равно все близки, Всех принять под крыло я готова». Расхожденья вначале не вызвали ссор, Потому что у каждого мага На своем факультете был полный простор. Гриффиндор, чей девиз был — отвага, Принимал на учебу одних храбрецов, Дерзких в битве, работе и слове. Слизерин брал таких же, как он, хитрецов, Безупречных к тому же по крови. Когтевран проницательность, сила ума, Пуффендуй - это все остальные. Мирно жили они, свои строя дома, Точно братья и сестры родные. Так счастливые несколько лет протекли, Много было успехов отрадных. Но потом втихомолку раздоры вползли В бреши слабостей наших досадных. Факультеты, что мощной четверкой опор Школу некогда прочно держали, Ныне, ярый затеяв о первенстве спор, Равновесье свое расшатали. И казалось, что Хогвартс ждет злая судьба, Что к былому не будет возврата. Вот какая шла свара, какая борьба, Вот как брат ополчился на брата. И настало то грустное утро, когда Слизерин отделился чванливо, И, хотя поутихла лихая вражда, Стало нам тяжело и тоскливо. Было четверо - трое осталось. И нет С той поры уже полного счастья. Так жила наша школа потом много лет В половинчатом, хрупком согласье. Ныне древняя Шляпа пришла к вам опять, Чтобы всем новичкам в этой школе Для учебы и жизни места указать, — Такова моя грустная доля. Но сегодня я вот что скажу вам, друзья, И никто пусть меня не осудит: Хоть должна разделить я вас, думаю я, Что от этого пользы не будет. Каждый год сортировка идет, каждый год... Угрызеньями совести мучась, Опасаюсь, что это на нас навлечет Незавидную, тяжкую участь. Подает нам история сумрачный знак, Дух опасности в воздухе чую. Школе «Хогвартс» грозит внешний бешеный враг, Врозь не выиграть битву большую. Чтобы выжить, сплотитесь — иначе развал, И ничем мы спасенье не купим. Все сказала я вам. Кто не глух, тот внимал. А теперь к сортировке приступим." Шляпа умолкла и замерла. Раздались аплодисменты, сопровождаемые тихим говором и перешептываниями. По всему Большому залу ученики обменивались репликами с соседями. - Шляпа тоже пророчит Тёмные времена, вы заметили? – шепнул Дункан. - Может, Шляпа тоже просто верит Дамблдору, - заметила Мисти, - или директор попросил её – Шляпа ведь живёт в его кабинете. - Да брось, - Медея слегка толкнула соседку плечом, - ты надумываешь. Мисти лишь недовольно хмыкнула. Медея и не думала, что кто-то настолько верит глупым статьям. Аддамс видела директора только в Большом зале, даже не разговаривала с ним никогда, но много о нём слышала и даже в книгах читала. Гениальный волшебник, одолевший Грин-да-Вальда, Президент Международной конфедерации магов, а также Верховный чародей Визенгамота. Теперь, конечно, министерство лишило его этих постов, но от этого Дамблдор не стал менее великим волшебником. Он всегда стоял на страже справедливости. Все эти обвинения просто абсурдны! - Привет всем, кого не видела, - напротив Лизы за стол плюхнулась Падма Патил. - Ты где шлялась? – нахмурилась Лиза, - я тебя с самого поезда не видела. - Важные дела были, знаешь ли, - Падма гордо выпрямилась, ткнув большим пальцем на значок старосты, приколотый к её мантии. Профессор МакГонагалл стала по одному вызывать первокурсников, чтобы Шляпа определила их факультет. Мало-помалу длинная шеренга новичков рассасывалась, пока наконец не кончилась. Встал директор школы профессор Дамблдор. — Нашим новичкам, — звучно заговорил Дамблдор, сияя улыбкой и широко распахнув объятия, — добро пожаловать! Нашей старой гвардии — добро пожаловать в насиженные гнезда! Придет еще время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щеки! Под общий смех и одобрительные аплодисменты Дамблдор аккуратно сел и перекинул длинную бороду через плечо, чтобы не лезла в тарелку. А тем временем в зале, откуда ни возьмись, появилась еда, и в таком количестве, что все пять длинных столов ломились от мяса, пирогов, овощных блюд, хлеба, соусов и кувшинов с тыквенным соком. Все с упоением накинулись на еду. Вгрызаясь в кусок тушёной говядины, Медея осознала, насколько голодна. Ещё бы, ведь она даже не завтракала. Когда со столов пропали последние кусочки десертов, директор снова поднялся. — Теперь, когда мы начали переваривать этот великолепный ужин, я, как обычно в начале учебного года, прошу вашего внимания к нескольким кратким сообщениям, — сказал Дамблдор, — Первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы — запретная зона для учеников. Некоторые из наших старших школьников, надеюсь, теперь уже это запомнили. Мистер Филч, наш школьный смотритель, попросил меня — как он утверждает, в четыреста шестьдесят второй раз — напомнить вам, что в коридорах Хогвартса не разрешается применять волшебство. Действует и ряд других запретов, подробный перечень которых вывешен на двери кабинета мистера Филча. У нас два изменения в преподавательском составе. Мы рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Дерг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя Защиты от Темных искусств. Прозвучали вежливые, но довольно вялые аплодисменты, а Дамблдор продолжал: — Отбор в команды факультетов по квиддичу будет происходить... Он умолк и с недоумением посмотрел на профессора Амбридж. Поскольку стоя она была лишь ненамного выше, чем сидя, все не сразу поняли, почему Дамблдор перестал говорить. Но тут послышалось ее негромкое «кхе, кхе» и стало ясно, что она поднялась на ноги и намерена держать речь. Замешательство Дамблдора продлилось всего какую-нибудь секунду. Затем он проворно сел и уставил на профессора Амбридж пытливый взгляд, точно ничего на свете не желал сильнее, чем услышать ее выступление. Но другие преподаватели не сумели так искусно скрыть свое изумление. Брови профессора Стебль исчезли под растрепанными волосами, губы профессора МакГонагалл стали тоньше, чем кто-либо когда-либо у нее видел. Ни разу еще новый учитель не осмелился перебить Дамблдора. Многие школьники ухмыльнулись: эта особа явно не знала, как принято вести себя в Хогвартсе. — Благодарю вас, директор, — жеманно улыбаясь, начала Амбридж, — за добрые слова приветствия. Голосок у нее был высокий, девчоночий, с придыханием, и Медея почувствовала сильнейший прилив необъяснимой приторной неприязни. Она еще раз мелко откашлялась — «кхе, кхе» — и продолжала: — Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! — Она опять улыбнулась, обнажив очень острые зубы, — И увидеть столько обращенных ко мне счастливых маленьких лиц! - Кто-нибудь видит хоть одно счастливое? – приглушённо хмыкнул Бартоломью Боуи, пихая Инглби под рёбра. Медея оглядела зал, но заметила лишь лица недовольные. Все были неприятно удивлены тем, что к ним обращаются как к пятилетним. — Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями! Школьники начали переглядываться, некоторые с трудом подавляли смех. Профессор Амбридж снова издала свое «кхе, кхе», но когда она опять заговорила, восторженного придыхания в голосе уже почти не слышалось. Он звучал куда более деловито. Слова были скучными и как будто вызубренными. — Министерство магии неизменно считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности. Редкостные дарования, с которыми вы родились, могут быть растрачены впустую, если их не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение — иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками, — первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания. Тут профессор Амбридж сделала паузу и легонько кивнула коллегам, ни один из которых на этот знак внимания не ответил. Профессор МакГонагалл так сурово нахмурила темные брови, что стала очень похожа на хищную птицу. Амбридж между тем в очередной раз кхекхекнула и заговорила дальше: — Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение. Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует, ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается. Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством... Тишины, которая всегда наполняла зал, когда слово брал Дамблдор, не было и в помине: школьники наклонялись друг к другу, шептались, хихикали. Чжоу Чанг оживленно болтала с подружками. Полумна Лавгуд, сидевшая недалеко от Чжоу, вынула журнал «Придиру». За столом Пуффендуя Эрни Макмиллан был одним из немногих, кто по-прежнему смотрел на профессора Амбридж, но взгляд у него был остекленевший, и было понятно, что он только притворяется, будто слушает: на груди у него блестел новенький значок старосты, и надо было вести себя соответственно. Близнецы Уизли и вовсе в голос смеялись. Даже слизеринцы не отставали от остальных факультетов, перешёптываясь. Профессор Амбридж вольного поведения учеников как будто не замечала. Казалось, начнись под самым носом у нее буйный мятеж — она все равно договорила бы до конца. Преподаватели, однако, по-прежнему слушали ее очень внимательно. — ... потому что иные из перемен приносят подлинное улучшение, в то время как другие с течением лет выявляют свою ненужность. Точно также некоторые из старых обычаев подлежат сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует отказаться. Сделаем же шаг в новую эру — в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни. Она села. Дамблдор похлопал. Педагоги последовали его примеру, но некоторые сомкнули ладони всего раз или два. Присоединился и кое-кто из учеников, но большей частью они просто прозевали конец речи, которой не слушали, и, прежде чем они могли зааплодировать по-настоящему, Дамблдор снова встал. — Благодарю вас, профессор Амбридж, за чрезвычайно содержательное выступление, — сказал он с легким поклоном. — Итак, я продолжу. Отбор в команды по квиддичу будет происходить... - Сколько воды она налила, - вполголоса заметила Мисти, -больше, чем в моём эссе по истории. - В её речи была не только вода, - отозвалась Медея. Речь Амбридж оставила на ней осадок неоднозначностей, в которых ещё придётся разбираться. - Ага, - поддакнул Инглби, - что она собралась искоренять? - Тише вы, - шикнула Падма, - говорит Дамблдор. - А теперь, друзья, уже поздно. Отправляйтесь в постели, - закончил директор.

***

Жизнь снова стала размеренной и привычной. Напряжение никуда не делось, оно пропитывало каждую спальню и каждый кабинет. Но теперь, когда начались уроки и появились домашние задания, зацикливаться на противостоянии Дамблдора и министерства стало просто некогда. В среду когтевранцам-четверокурсникам предстояло побывать на уроках Защиты от Тёмных искусств. Новый преподаватель бы должен интриговать и разжигать интерес, но Медея испытывала лишь жгучее нежелание сидеть на уроках этой женщины. Один лишь вид этой женщины вызывал неприятные мурашки по коже. Те, кто успел побывать на уроках Амбридж, говорили, что уроки нудные и абсолютно бесполезные. Медея искренне считала, что это невозможно. Ей думалось, что урок был бесполезен для тех, кто не слушал преподавателя, но в этот раз она их не винила. И вот наступила среда, когда ЗоТИ стояла первым уроком. Сразу из Большого зала когтевранцы направились в кабинет. Когда они вошли в класс защиты от Темных искусств, профессор Амбридж уже сидела за учительским столом. На ней была неизменная пушистая розовая кофточка, макушку увенчивал черный бархатный бант. Невольно Медея сравнила женщину с жабой, на чью голову по глупости уселась большая муха. В классе все старались вести себя тихо: профессор Амбридж была пока что величиной неизвестной, и никто не знал, насколько строгим ревнителем дисциплины она окажется. — Здравствуйте! — сказала она, когда ученики расселись по местам. Несколько человек пробормотали в ответ: — Здравствуйте. — Ну нет, друзья мои, — сказала профессор Амбридж, недовольно покачивая жабьей головой, — это никуда не годится. Я бы просила вас отвечать так: «Здравствуйте, профессор Амбридж». Ещё раз пожалуйста. Здравствуйте, учащиеся! «Здравствуйте, профессор Амбридж!» — проскандировал класс, нервно переглядываясь. — Вот и хорошо, — сладким голосом пропела профессор Амбридж, — А теперь уберём волшебные палочки, перья вынем. Ребята обменялись растерянными взглядами, но сунули палочки в сумки и достали перья и пергаменты. Профессор Амбридж, наоборот, взяла со стала волшебную палочку, которая была необычно короткой, и резко постучала ею по классной доске, где тут же возникли слова: «Защита от Темных искусств. Возвращение к основополагающим принципам.» — Отмечу для начала, что до сих пор ваше обучение этому предмету было довольно-таки отрывочным и фрагментарным. Не правда ли? — сказала профессор Амбридж, повернувшись к классу лицом и аккуратно сложив руки на животе, — Постоянно менялись учителя, и не все они считали нужным следовать какой-либо одобренной Министерством программе. Результатом, к сожалению, явилось то, что вы находитесь гораздо ниже уровня, которого мы вправе ожидать от студентов, перешедших на четвёртый курс. Вам, однако, приятно будет узнать, что эти недостатки мы теперь исправим. В нынешнем учебном году вы будете изучать защитную магию по тщательно составленной, теоретически выверенной, одобренной Министерством программе. Запишите, пожалуйста, цели курса, - она снова подняла палочку и постучала по доске. Появились слова: «ЦЕЛИ КУРСА: 1. Уяснение принципов, лежащих в основе защитной магии. 2. Умение распознавать ситуации, в которых применение защитной магии допустимо и не противоречит закону. 3. Включение защитной магии в общую систему представлений для практического использования.» Студенты послушно записали предложенные строчки, но едва шорох перьев смолк, как вверх взметнулось несколько рук. - Меня радует ваше рвение, - Амбридж растянула губы в приторной улыбке, - но я ещё не сказала ничего, что могло бы вызвать вопросы. Но, так и быть, мистер… - она указала на Бартоломью. - Боуи, мэм. Не могли бы вы пояснить, что означает третья цель? - Конечно могу, - снова приторная улыбка, - для достижения третьей цели мы с вами обсудим, как защитная магия сочетается с другими видами волшебства. Скажем, с трансфигурацией. Медея поморщилась. Практическое использование в понимании министерства подразумевает только обсуждения? Девочка снова подняла руку. И не она одна. - Вы очень любознательны, - Амбридж вновь растянула губы в улыбке, но её глаза темнели раздражением, - мисс... – она указала на Медею. - Аддамс. Какая из этих целей подразумевает практическое применение защитных заклинаний, профессор? - Ответ до безобразия прост, мисс Аддамс, - хихикнула жабоголовая, - никакая. Для сдачи СОВ в конце пятого курса вам будет достаточно теоретических знаний. - А если нам понадобятся практические умения помимо сдачи СОВ? – бесцеремонно выпалила Джинни Уизли. - Для того, чтобы задать вопрос, следует поднять руку и дождаться разрешения – запомните, - щёки Амбридж тряслись от негодования, но она продолжала растягивать губы в улыбке, - а что касается вашего вопроса… мы живём в спокойные времена. Вам не от кого защищаться. Я понимаю, что некие опасные личности… заражённый ликантропией или фальшивый аврор… могли внушить вам, что вокруг опасность, но это совсем не так. Вам нет нужды уметь выполнять сложные и даже опасные заклинания. По классу тут же раздались громкие перешёптывания: «Они там в министерстве что, считают, будто тёмных магов нет?», «А если Поттер говорит правду…», «Мы что, совсем не должны уметь защищаться теперь?». - Тишина! – хлопнула пухлой ладонью по столу Амбридж, на мгновенье теряя самообладание, но почти сразу снова натягивая на себя приторную улыбку, - вернёмся к уроку. У всех ли есть экземпляры «Теории защитной магии» Уилберта Слинкхарда? По классу пробежало глухое утвердительное бормотание. — Мне кажется, надо попробовать еще разочек, — сказала профессор Амбридж. — Когда я задаю вопрос, ответ я хотела бы слышать в такой форме: «Да, профессор Амбридж» или «Нет, профессор Амбридж». Итак: у всех ли есть экземпляры «Теории защитной магии» Уилберта Слинкхарда? — Да, профессор Амбридж, — хором ответили студенты. — Хорошо, — сказала профессор Амбридж, — Теперь попрошу вас открыть пятую страницу и прочесть первую главу — «Основы для начинающих». От разговоров можно воздержаться. Профессор Амбридж села за учительский стол и стала наблюдать за классом своими выпуклыми жабьими глазами. Все уставились в книгу и начали читать «Теорию защитной магии» с пятой страницы. Это было неимоверно скучно — нисколько не лучше, чем слушать профессора Бинса. В главе «Основы для начинающих» были написаны самые элементарные вещи, известные всем с первого курса. Было странно перечитывать её – словно смотреть на постер, висящий на стене твоей же спальни много лет. Но больше вопросов никто не задавал. Все поняли, что ничего вразумительного от этой женщины не добиться, да и слухи о её перепалке с Гарри Поттером лишь подтверждали это.

***

- Профессор Амбридж слегка… бесполезна, не находите? – Вероника плюхнулась на нагромождение холстов. Девочки пришли вечером в коморку с холстами и рамами, чтобы, как и всегда, провести время среди подруг и обсудить первые учебные дни. - Слегка бесполезна? – с усмешкой повторила Джули, - да она совершенно ненормальная! И она определённо не собирается нас ничему учить. Что это за идиотизм, вообще? - Ну, в её словах есть зерно разумности и логики, - Тони застыла в раме, держась одной рукой за резной край. В сером платье с тёмно-зелёным бантом и разметавшимися по плечам волосами она была похожа на картину. - Что разумного и логичного в её словах? – вскинулась дикой кошкой Джулиана, - да она же нам колдовать запрещает! - Теорию знать надо! – повысила голос и Тони, - только без фанатизма, - добавила слизеринка уже тише. - Знаете, о чём я подумала? – Медея сидела рядом с Вероникой, наблюдая за подругами, - министерство нас боится. - Чего? – озвучила Джули общее замешательство, усаживаясь прямо на пол в позу лотоса. Антуанетта соорудила себе табурет из небольших холстов и грациозно опустилась на своё творение, скрещивая лодыжки и укладывая изящные руки на коленке. - Может, объяснишься? – мурлыкнула она. - Ну, то, что она сказала сегодня, - Медея откинулась на руки, глядя на подруг вкрадчивым взглядом, - вы не слушали? – она самодовольно приподняла брови. - Не строй из себя всезнайку, Меди, - закатила глаза Джулиана. - Просто объясни, - кивнула Вероника. - Амбридж сказала, что нас паршиво учили Люпин и Грюм, - она на секунду задумалась и исправилась: - фальшивый Грюм. Но, при этом, ни слова не сказала про Локонса, а ведь именно он был самым бесполезным учителем по Защите. Люпин был классным учителем. Лже-Грюм, нельзя не признать, тоже многому нас научил. А вот Локонс лишь свои книги нас заставлял читать, - Меди поморщилась, вспоминая глупые уроки на первом курсе, - и тогда я подумала: «Почему помощница министра занижает заслуги тех, от кого был толк, и не вспоминает того, кто был абсолютно бесполезен, говоря о плохом преподавании?» - когтевранка оглядела подруг в надежде, что кто-то уже поймал её мысль, но девочки лишь непонимающе смотрели в ответ, - она как будто думает, что нас тут учили не защите, а нападению, - вздохнула Меди. - Зачем? – рассмеялась Джулиана, - ещё скажи, что они там в своём министерстве решили, будто Дамблдор хочет воспитать из студентов армию, - продолжала смеяться гриффиндорка. - Но это логично, - пожала плечами Меди, - это объясняет запрет на практическое использование защитной магии. - То есть из-за паранойи Фаджа они собираются мешать нам учиться, - подвела итог Тони, - потрясающе. - А вы знаете, что она наказала Гарри, когда он заявил прямо в классе, что это Тот-кого-нельзя-называть убил Седрика? – вдруг перевела тему Вероника, отстранённо глядя на собственные коленки. - Ну и сам виноват, - заявила Тони, - стоило держать язык за зубами. - Он всего лишь сказал правду! – снова вскинулась Джули. - Мы этого не отрицаем, - миролюбиво заметила Меди, - но ведь Амбридж из министерства. Ему стоит думать, прежде чем открывать рот при ней. - Когда он вчера вернулся после её наказания, - гриффиндорка заговорила почти шёпотом, - я случайно увидела его руку, - она на секунду замолчала, ради глубокого вдоха, - там были какие-то слова вырезаны, - Джули снова замолчала, чтобы обвести вкрадчивым взглядом подруг, - я думаю, что Амбридж использует телесные наказания.

***

Совы громко хлопали крыльями, разнося долгожданные письма из дома, забытые в спешке вещи, сладости от скучающих родителей. Перед Росикой села изящная светло-серая с чёрными вкраплениями сипуха. Она с достоинством вручила юной хозяйке письма от родителей. Девочка с эльфийским личиком угостила птицу сосиской с завтрака, и та, благодарно ухнув, взметнула крыльями, задевая кончиками перьев нос сидящей рядом Медеи. Мисти же рассматривала набор заколок, забытый дома. Медея посылок не ждала. Мать ей и раньше не писала, а редкие письма от Грейс с начала учебного года стали ещё реже – не было ни одного. - Вы это видели!? – Джулиана бухнула на стол между Медеей и Росикой свежий выпуск «Ежедневного пророка». С первой полосы на них смотрела Амбридж, широко улыбаясь и до нелепого часто моргая из-под заголовка «МИНИСТЕРСТВО ПРОВОДИТ РЕФОРМУ ОБРАЗОВАНИЯ: ДОЛОРЕС АМБРИДЖ НАЗНАЧЕНА НА НОВУЮ ДОЛЖНОСТЬ ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА». - Это что ещё за должность такая? – Мисти хмурила брови, поглаживая длинную косу и вытягивая шею, чтобы было лучше видно. - А вы статью почитайте, - бросила Падма с другой стороны стола. Она тоже сидела с газетой в руках. Медея начала торопиться, цепляясь взглядом за ровные строчки. «Вчера вечером Министерство магии приняло неожиданную меру, издав декрет, предоставляющий ему беспрецедентный контроль над Школой чародейства и волшебства «Хогвартс». „Последнее время министр с растущим беспокойством следил за деятельностью Хогвартса, — сообщил нам младший помощник министра Перси Уизли, — Нынешнее решение принято в связи с озабоченностью родителей, считающих, что школа движется в нежелательном направлении“. За последнее время это не первый случай, когда министр Корнелиус Фадж использует новые законы для совершенствования образовательного процесса в Школе волшебства. Не далее как тридцатого августа был принят Декрет об образовании № 22, согласно которому в случае, если нынешний директор не в состоянии подыскать кандидата на преподавательскую должность, Министерство само подберет подходящего человека. „Именно так и получила назначение в Хогвартс профессор Амбридж, — заявил вчера вечером Уизли, — Дамблдор никого не нашел, и в результате министр назначил Амбридж. Выбор чрезвычайно удачный. Коренным образом изменилось обучение защите от Темных искусств, а кроме того, министр обеспечен теперь текущей информацией о том, что на самом деле происходит в Хогвартсе.“ Этой последней функции Министерство придало официальный характер своим Декретом об образовании № 23, учреждающим должность генерального инспектора Хогвартса. „Это очередной решительный шаг министра в его стремлении остановить то, что многие считают упадком Хогвартса, — заявил Уизли, — Инспектор уполномочен инспектировать работу коллег-преподавателей с тем, чтобы поддерживался высокий уровень учебного процесса. Этот пост был предложен профессору Амбридж в дополнение к ее преподавательским обязанностям, и мы рады, что она согласилась“. Родители учеников Хогвартса восприняли этот шаг с энтузиазмом. „Узнав, что деятельность Дамблдора поставлена под объективный контроль, я испытал большое облегчение, — заявил вчера вечером в своем уилтширском особняке мистер Люциус Малфой, — В последние годы многие из нас, кому небезразличны судьбы наших детей, были обеспокоены отдельными эксцентрическими решениями Дамблдора, и мы рады услышать, что Министерство намерено отслеживать ситуацию в школе“. К числу этих эксцентрических решений, безусловно, относятся спорные кадровые назначения, о которых уже писала газета; так, были зачислены в штат оборотень Римус Люпин, полувеликан Рубеус Хагрид и страдающий паранойей бывший аврор «Грозный Глаз» Грюм. Широко ходят слухи, что Альбус Дамблдор, в прошлом Верховный чародей Визенгамота и президент Международной конфедерации магов, уже не в состоянии выполнять обязанности руководителя престижной школы «Хогвартс». „Считаю, что назначение генерального инспектора — первый шаг к тому чтобы Хогвартс получил директора, которому мы можем полностью доверять, — заявил вчера вечером осведомленный сотрудник Министерства“. В знак протеста против учреждения должности инспектора старейшины Визенгамота Гризельда Марчбэнкс и Тиберий Огден подали в отставку. „Хогвартс - школа, а не филиал учреждения Корнелиуса Фаджа, — сказала мадам Марчбэнкс, — Это очередная возмутительная попытка дискредитировать Альбуса Дамблдора“. (Подробно о предполагаемых связях мадам Марчбэнкс с подрывными организациями гоблинов — на стр. 17)». - Значит, это Фадж навязал нам эту женщину в преподаватели, - охнула Росика. - Думаю, это хорошо вписывается в твою теорию, - прошептала Джули так, чтобы слышала только Медея. Девочка рассеянно кивнула. - Должность генерального инспектора позволит ей совать нос во всё. «…инспектировать работу коллег-преподавателей…» - деланно важным тоном процитировала статью Падма, - вы только представьте, как она будет инспектировать МакГонагалл, - хихикнула Патил. - Или Снегга, - подхватила Росика. - А я вот не понимаю, - хмурилась Меди, - зачем они приплели Аластора Грюма? Они же знают, что это был сбежавший из Азкабана Пожиратель. - Атмосферу нагнетают, - буркнула Мисти. Повозмущавшись ещё немного, ребята разошлись на уроки.