Тьма не разлучит нас. Тьма сгущается

- А как ваш Поттер смог обмануть линию Дамблдора? – спросила Антуанетта у Джули, когда девочки встретились в своей любимой каморке. Уже неделю вся школа обсуждала обман Поттера. Слизеринцы даже сделали значки, которые поддерживали Диггори и порочили Поттера. Их с удовольствием цепляла на мантии половина школы. - Не знаю, - пожала плечами Джули, тряхнув каштановой гривой, - он говорит, что не делал этого. - Ну-ну, - буркнула Ронни, - он же везде всегда лезет. Не удивительно, что залез и в этот раз. Так думала вся школа. Целый месяц ходили такие разговоры, пока сам Поттер прятался в библиотеке вместе с Грэйнджер, но почему-то без Уизли. Так пролетел почти месяц, и наступил день Первого тура. После обеда студенты, завернувшись в тёплые мантии, пошли на стадион, который выстроили за Запретным лесом. - За кого болеете? – спросила Антуанетта, шмыгнув носом, - ну, то есть, за Диггори или за Поттера? - За Поттера, конечно! – воскликнула Джули, подпрыгивая. - Ваш Поттер – обманщик, - обиженно буркнула Ронни, - Седрик лучше. - Он никого не обманывал! – зашипела Джули, зло сверкая глазами. - Да ради Мерлина, - взмолилась, предчувствуя очередную однообразную ссору, Медея, которая устала от споров подруг, - перестаньте уже. Мне вот вообще всё равно. И Диггори, и Поттер из Хогвартса. Кто бы из них не выиграл – я буду рада. - Дипломатично, - вздохнула Ронни, - но… как бы мне не хотелось нарушать мирную идиллию, любопытство должно взять своё. Ты сама-то за кого, Тони? - Без обид, Джули, но приличная слизеринка не может поддерживать Поттера. Девочки взбирались на трибуны, не многим ниже, чем на Чемпионате по квиддичу. Трибуны окружали нагромождение камней, которые создавали на арене целые скалы. - Ставки! Делайте ставки! – кричали близнецы Уизли, расхаживая между рядами. - Два галеона, что Гарри выполнит задание! – выкрикнула Джули, протягивая рыжему парню золотые монеты. - Что ж, сегодня - не самая плохая ставка, - расплылся в улыбке тот, забирая галеоны. - Ага, - за его спиной тут же возник второй близнец, - на смерть Гарри сегодня ставят чаще. И не спроста, потому что на арене появился дракон. Настоящий живой дракон! Он мотал головой из стороны в сторону, усаживаясь на яйца, одно из которых блестело золотом, пока на другой стороне арены уже появился Диггори. Он резво бросился в бой. Взмахнул палочкой, и камень ожил, заливисто гавкая на огромного зверя. И через каких-то 15 минут весёлый голос взревел, что Седрик справился – достал золотое яйцо, хоть дракон и успел сильно обжечь парня. Уставшего дракона поменяли на другого, а на арене уже стояла Флёр Делакур. Девушка высоко поднимала голову, показывая всю свою решимость, но даже с высоты трибун Медея видела, как крупная дрожь пробивает хрупкое тело француженки. Однако с заданием Флёр справилась даже быстрее Седрика – дракон просто стоял и смотрел на неё, даже не шевелясь, пока девушка спокойно подходила к яйцам. А потом к своему дракону вышел Крам. Он был спокоен и бесстрашен. Медея вообще засомневалась, что перед ней на арене человек, а не лишённая эмоций кукла. Крам просто шёл напролом, посылая яркий луч света в глаза драконихи, и быстро добился своего. Трибуны ликовали. Остался только Поттер. И вот на арене появилась хвосторога, усаживаясь на своё гнездо. Свисток – выход Поттера. Он что-то крикнул, взмахнув палочкой. Простоял целую минуту, а может и больше. На арене появилась метла. Гарри лихо на неё запрыгнул и взмыл вверх. Парень кружил над драконихой, пикируя вниз и уворачиваясь от огня, выпускаемого раздражённым зверем, и от шипастого хвоста. Зрители каждый раз охали. Впечатлительная Ронни и вовсе хваталась за сердце, будто в столь юном возрасте уже боялась инфаркта. А Гарри словно дразнил дракониху. Кружил над ней, как назойливая муха. Разъярённая хвосторога всё же расправила крылья, а Гарри уже нырнул к земле и схватил золотое яйцо. Трибуны ликовали. Медея радовалась вместе со всеми.

***

Зима наступила как-то незаметно. Нарушая все правила, Медея оборудовала себе маленькую зельеварскую лабораторию на чердаке башни Когтеврана. С позволения леди Елены, разумеется. Теперь почти всё свободное время Аддамс проводила именно там. Наверно, поэтому она и не заметила, как улицу засыпало пушистым снежным одеялом. Подруги почти силой вытащили Медею к Чёрному озеру. Медея и Вероника устроились на обледеневшем камне, пока Джули и Тони начали лепить снеговика. - Вы едете домой на Рождественские каникулы? – Джулиана скатала большой снежный ком, останавливая его рядом с подругами, а Тони приставила к кому два маленьких комка вместо ног. - Неа, - покачала головой Меди, - хочу нормально провести каникулы. Без нервов. Хоть раз, - она лениво откинула голову, глядя на пролетающие снежинки. - Кто вообще уедет отсюда, пока тут шармбатонцы и дурмстранговцы, - хмыкнула Тони, скатывая шар-голову, - к тому же в Рождество будет бал. - Ну и что, - пожала плечами Ронни, - мы же третьекурсницы. А на этот Святочный бал пускают только с четвёртого. - Вообще, это не совсем так, - Медея взглянула на снежное творение из трёх больших шаров и четырёх маленьких: два на руки и два на ноги, - я слышала, что третьекурсников пустят, но только с кем-то из старших. Типа в паре. Партнёры по танцам и всё такое. - А с чего вдруг Святочный бал стал для тебя причиной остаться, Тони? – Джули осматривалась, попинывая снег, надеясь найти какие-нибудь ветки для рук и мордашки снеговика. - Да я не… не… - запнулась Антуанетта заливаясь румянцем. - Ты «не-не»? - вскинула брови Ронни, глядя, как слизеринка за несколько секунд превратилась в варёного рака. Джули тоже замерла и с любопытством поглядывала на Антуанетту. - Так-так, Тони! – воскликнула Меди, разглядывая подругу, - ты что-то от нас скрываешь? – она насмешливо улыбнулась. - Вот чёрт, - вздохнула Тони, усаживаясь на тот же камень к подругам, - да, меня пригласил один парень, - слизеринка сидела, сложив руки на коленях и нервно перебирая пальцами, - Эндрю Ройгар с пятого курса. - Это такой со шрамом на щеке? – спросила Джули, и Тони размашисто кивнула, пряча лицо в волосах, - вы типа пара? - Фууу! – тут же скривилась Вероника, - он же старше. - Всего на 2 года, - тут же отозвалась Джули, посмеиваясь. - Мы помолвлены, - бросила Тони в подруг. Девочки замерли. Для Медеи эта новость была громом среди ясного неба. Какая ещё помолвка в 13 лет! Вероника выглядела ошарашенной, словно её облили ледяной водой прямо тут, на морозе. Она широко раскрыла глаза, ноздри широко раздувались, рот открывался и закрывался, будто она пыталась что-то сказать, но препятствие во рту не пропускало ни единого звука. А вот Джулиана выглядела удивлённой, но лишь слегка. Её эта новость не впечатлила. Она несколько секунд разглядывала лицо Антуанетты, а потом снова принялась рыть снег в поисках веток. - Давно? – спросила она, откапывая одну ветку, слишком короткую для рук. Джули сломала веточку пополам и приладила на верхний шар в виде угловатой улыбки. - Ещё с лета, - Тони застенчиво зыркнула на подруг, но, столкнувшись со всё ещё не пришедшими в себя Ронни и Меди, вернула глаза на собственные пальцы. - А чего не говорила? – Джули снова рылась в снегу, теперь шаря руками. - Ну просто это как-то… - Тони сжала в кулачки замёрзшие пальцы, - странно, что ли, - она тяжело вздохнула, будто сбросила со своих хрупких плеч, если уж не гору, то большой камень точно, - мы друг друга почти не знали. Только здоровались иногда, когда сталкивались в гостиной, а теперь… - Так, стоп, - Медея, наконец, пришла в себя настолько, что начала говорить, в отличие от Ронни, которая всё ещё продолжала открывать рот в немых восклицаниях, - почему вы говорите так, будто это нормально? – Аддамс с подозрением переводила взгляд со слизеринки на гриффиндорку и обратно. - Потому что это нормально, - пожала плечами Джули. - Да что в этом нормального? – Меди вскочила с камня и развернулась к Антуанетте, - тебе четырнадцать будет только через месяц! Да вы дети ещё! К тому же и не знаете друг друга совсем! Какая помолвка?! - Вообще-то, довольно поздняя, - пробормотала Тони, - у чистокровных принято заключать помолвки чуть ли не с пелёнок. Родители выбирают достойных супругов своим чадам, - она гордо задрала подбородок, как Флёр Делакур на арене с драконом, - Мы поженимся, когда я закончу Хогвартс. - Ты что, тоже помолвлена? – Меди глупо моргнула, переводя взгляд на гриффиндорку, которая всё же отрыла две палки, достаточно длинные для рук. Она втыкала их в средний шар. - Неа, - бросила Джули, не оборачиваясь, - была, но он погиб 2 года назад, - девочка говорила таким будничным тоном, словно вела беседу о погоде, - отец пообещал больше никаких помолвок не заключать без моего согласия. Меди молчала. Подруги тоже. - С ума сойти, - выдохнула Ронни, всё же выдавливая из себя звук. Позже, вечером Медея рассказывала про этот разговор леди Елене. Она возмущённо размахивала руками, жалуясь на непонимание подруг. - Как можно решать пожениться в детстве? А если из ребёнка вырастит садист? А если они просто не поладят? Не сойдутся характерами? И из-за этого будут ненавидеть друг друга всю жизнь, - сокрушалась когтевранка. - Это традиция, - привидение улыбнулось. Медея замерла. Улыбка не была говорящей о необразованности или ограниченности. Улыбка была понимающей. - Елена, - тихо позвала девочка, - а твою помолвку тоже заключили родители, когда ты была ребёнком? - Моя мать была, как это сейчас говорят, прогрессивной женщиной, - она посмеялась, не размыкая губ, - она не дала отцу пообещать меня в жёны какому-нибудь роду. В детстве, - Елена вдруг стала такой печальной, - только позже, когда я уже выросла и вырвалась из-под её крыла, она пообещала мою руку и сердце кое-кому. Я отказалась, - приведение замолчало, взгляд стал стеклянным. Женщина взмыла вверх и воспарила под потолок. Медея знала, что на этом разговор окончен.

***

Зимние каникулы прошли так быстро, будто их и не было вовсе. Хотя про Святочный бал слухи ходили и не смолкали. Ещё бы, ведь Гермиона Грэйнджер пришла туда с самим Виктором Крамом. Да и вообще, хогвартсовские сплетники обсуждали, кто с кем пришёл и с кем танцевал на балу, до самого объявления о втором туре Турнира. На этот раз трибуны возвели за пару дней прямо вокруг Чёрного озера. Второй тур должен был пройти прямо там. Чёрную гладь освещало яркое солнце. Оно отражалось от зеркальной поверхности и могло бы ослепить своим светом, но мрачные воды словно поглощали часть яркого света, защищая глаза любопытных ребят. Несмотря на пронизывающий всё вокруг солнечный свет, было морозно. Всё же, одного солнечного дня было мало, чтобы прогреть зимний воздух. Медея куталась в тёплую школьную мантию, выдыхая рябящее облачко. Рядом такие же облачка выдыхали и Ронни с Джулианой. - Не верю, что Тони не пошла с нами, - с самого завтрака возмущалась Джули, - променяла подруг на парня. Да это просто предательство. - Это не предательство, - уже, наверно, в сотый раз за утро вздохнула Ронни. - Она обещала родителям проводить с ним время, ты же знаешь, - тоже в сотый раз повторила Меди. - Она могла провести с ним время где-нибудь ещё, - не унималась гриффиндорка. У самой воды построили небольшой пирс, на котором разместился судейский стол, да и сами судьи тоже. Там же стояли и три чемпиона. Девочки стояли достаточно близко, чтобы увидеть, как Флёр Делакур обхватила себя руками, глядя на блестящую от солнца водную гладь, как Виктор Крам сжимает и разжимает кулаки, как Седрик Диггори сидит на холодном дереве, каждые 5 минут запуская пальцы в волосы. Лица стоящих на пирсе разглядеть было нельзя, но Медея была уверенна, что все судьи нервничают, хоть и стараются казаться спокойными. Кроме, наверное, профессора Дамблдора – Медея никогда не видела директора паникующим или разозлённым, он всегда спокоен. «А где Поттер?» - кто-нибудь спрашивал каждую минуту, пока парень всё же не появился. Он выбежал на пирс, почти склоняясь пополам и упираясь руками о колени от быстрого бега. Не дав парню толком отдышаться, Людо Бэгмен подвёл его к самому краю деревянной платформы, сделав также и с другими Чемпионами. — Ну, что ж, - раздался над озером голос Бэгмена, - наши участники готовы ко второму испытанию. Начнем по моему свистку. За час они должны найти то, что у них отобрали. Итак, на счет три: раз... два… три! Холодный неподвижный воздух огласил пронзительный свист, трибуны взорвались криками и рукоплесканьями. Чемпионы ринулись в холодную воду. Все, кроме Гарри. Гарри заходил медленно, даже не сняв мантию. На трибунах засмеялись. Особенно слизеринцы: они свистели и улюлюкали. Но через каких-то пару минут и он скрылся под водной гладью. Над озером воцарилась тишина. - И мы теперь должны просто ждать? – Джули надоело пялиться на воду, и она вертела головой в поисках чего-то более интересного. - Ну да, - кивнула Медея. - Мерлин, это же нудятина, - проныла Джулиана под понимающие переглядки подруг. Минуты тянулись медленно. Тягучий ветер обвевал холодными руками всех и каждого, на каждом шагу накладывались согревающие чары. Медея смотрела на воду. Где-то там, под тоннами сырой черноты находятся восемь человек. Интересно, они тоже мёрзнут? Хотя, наверно, сейчас их больше волнует кислород, чем температура. Из воды вылетел сноп красных искр. Все затаили дыхание. Все судьи столпились у края платформы. Профессор Дамблдор просто стоял, вглядываясь в озеро, но даже с такого расстояния было видно, что он напряжён, даже если лицо нельзя разглядеть. И вот водная гладь у самого пирса запузырилась, покрываясь пеной, и на поверхность поднялись крупные серые существа. - Я не знала, что здесь водятся тритоны, - пробормотала Вероника, поднимаясь на носочки, чтобы из-за спин подруг видеть, как существа грубо вытолкнули на пирс тело в голубом купальнике. - Кто это? – Медея тоже поднималась на носочки, но виднее от этого не становилось. Мадам Максин упала на колени рядом с телом, она опускала голову с высоты своего огромного роста, наклоняясь. Тело дёрнулось и подскочило, едва не сталкиваясь лбом с мадам Максим. - Делакур, конечно, - хихикнула Джули, - за кого ещё может переживать великанша. Флёр металась по пирсу, порываясь нырнуть обратно, если бы не крепкие руки её директрисы, удерживающие девушку за тонкие плечи. - Она не справилась с гриндилоу, - шелестящим шёпотом прокатилось по толпе. - То есть кто-то из её близких остался в озере? – Медея взволнованно посмотрела на подруг, припоминая, что участники Турнира должны вытащить кого-то близкого, кого у них похитили сегодня ночью. - Получается так, - пожала плечами Джули. - И что, этот кто-то навсегда останется там? - Медея ткнула пальцем в озеро, не веря в собственный вопрос. - Глупости, - отмахнулась Джули, - Дамблдор со странностями, но никого не бросит. Те, кто слышал диалог, согласно закивали. Медею это успокоило. Безоговорочная вера в директора пропитывала Хогвартс. Он не мог оставить в беде. Все продолжали наблюдать за пирсом. На плечи Флёр, всё ещё порывающейся вернуться в воду, уже была наброшена мантия. Рядом с ней стояла мадам Помфри. Женщина водила палочкой вдоль девушки, пытаясь увести её в палатку за спинами судей. Флёр сопротивлялась, но мадам Максим снова схватила её за плечи и, что-то нашёптывая, увела девушку за целительницей. - А сколько времени вообще осталось? – Ронни оглядывалась, будто ожидала, что где-то тут прямо в воздухе появятся часы. - Три минуты, - проскрипел кто-то за спинами девочек. Они резко обернулись и увидели ухмыляющегося Вейзи, - хорошая погода, не думаете. - Отвали, Вейзи, - тут же отозвалась Джули. Глядя на противную ухмылку под нагромождением веснушек, Медея почувствовала, как зазудели руки, словно в них снова вонзают маленькие зубки кусачие сладости. Она сжала кулаки и отвернулась, не слушая продолжающую перепалку между слизеринцем и Джули. - Ты в порядке? – шепнула ей на ушко Ронни. Медея лишь кивнула, глядя на бледную кожу рук без единой царапины. - Наконец-то свалил, - буркнула Джули, - приставучий придурок. Но последние слова гриффиндорки потонули в восторженном рёве толпы. Из воды на холодный пирс выбирались Седрик Диггори и Чжоу Чанг. На них тут же накинула тёплые мантии. Здесь же оказалась и мадам Помфри, бегло осматривая ребят. Толпа снова завопила. Из озера вынырнула бритая голова Крама. Он плыл, поддерживая девушку, в которой некоторые узнали Грэйнджер. Прошло почти долгих десять минут, прежде чем появился Гарри Поттер, подталкивая к берегу рыжего мальчишку и какую-то белокурую девочку. Когда все покинули сырой плен, судьи столпились у стола, а потом на обозрение любопытных зрителей выступил Людо Бэгмен. — Дамы и господа, - его голос прокатился над Чёрным озером, - предводительница русалок и тритонов поведала нам, что в точности произошло на дне озера, и вот наше решение: оценки чемпионам будут выставлены по пятидесятибальной шкале. Итак... Мисс Флер Делакур продемонстрировала замечательное владение заклинанием головного пузыря, но на нее напали гриндилоу, и она не сумела спасти своего пленника. Мы решили поставить ей двадцать пять очков, - на трибунах захлопали, — Мистер Седрик Диггори также использовал заклинание головного пузыря и первым вернулся со своим пленником, но вернулся на минуту позже установленного времени, — пуффендуйцы на трибунах разразились криками и аплодисментами, — Мистеру Диггори мы ставим сорок семь очков. Мистер Виктор Крам продемонстрировал неполное превращение, что, впрочем, не помешало ему выполнить задание, и он вернулся вторым. Его оценка — сорок очков, - Каркаров надулся от гордости и захлопал громче всех, — Мистер Гарри Поттер с успехом воспользовался жаброслями, — продолжал Людо Бэгмен, — Он вернулся последним и потратил на задание гораздо больше условленного времени. Однако предводительница тритонов и русалок сообщила нам, что мистер Поттер первым нашел пленников и задержался на дне только потому, что желал вернуть на сушу не только своего собственного, а непременно всех пленников. Почти все судьи, — тут Бэгмен неприязненно взглянул на Каркарова, — посчитали, что такое поведение говорит о высоких моральных качествах и заслуживает высшей оценки. Однако... оценка мистера Поттера — сорок пять очков. Толпа захлопала, оглушая аплодисментами. — Третье и последнее испытание состоится на закате двадцать четвертого июня, — продолжил Бэгмен, — За месяц до этого чемпионам Турнира объявят, что это будет за испытание. Благодарю вас всех, что поддержали наших чемпионов.

***

После второго тура все вновь окунулись в учёбу, не забывая со всех сторон обсуждать произошедшее. Хотя запала и не хватило слишком уж надолго. В мае об этом говорили не больше, чем о летних событиях на Финале кубка мира по квиддичу. С приближением июня все стали строить догадки о том, как будет проходить третий тур, но скоро стало известно, что Чемпионам предстоит пройти лабиринт с препятствиями, который уже начали выращивать вместо арены. Хогвартсу нужна была новая тема для разговора, и она не заставила себя ждать. Какая-то сумасшедшая история произошла возле Хогвартса. Якобы Крам и Поттер решили прогуляться по территории, но нашли Бартемиуса Крауча. Ну или он их. Говорили, что он выглядел так, будто попался под горячую руку стае великанов. А ещё говорили, что он звал Дамблдора – что никого не удивляло – и про какую-то ошибку, и про семью и Турнир. А ещё, кажется, он бормотал про убийство и Того-кого-нельзя-называть (когда все стали повторять это дурацкое прозвище, Медея вспомнила, как оно раздражало в книжках о Тёмных временах). Поттер, вроде как, убежал за подмогой, а когда вернулся, Крауча уже не было. Был только Крам без сознания. Эта история породила кучу теорий. Самые впечатлительные говорили, что Волан-де-Морт… то есть, Тот-кого-нельзя-называть вернулся и захватил Крауча в плен, а когда тот сбежал, он просто убил министерского работника. Кто-то болтал, что это Крам хотел избавиться от судьи, только не придумали зачем. А кто-то говорил, что Крауч и вовсе не появлялся вблизи Хогвартса. - Как думаете, Крауч был здесь? – Ронни склонила голову на бок, любуясь небольшим кондитерским шедевром из шоколадных коржей, апельсинового конфитюра и нагромождения взбитых сливок – подарок, который Медея получает от Грейс на каждый праздник. В этот раз, в честь её четырнадцатилетия. - Конечно, - кивнула Джули, бесстыдно ткнув в торт палочкой и заставляя его разрезаться на кусочки. - Потому что так сказал ваш львёнок – Поттер? – елейным голосом мурлыкнула Тони. - А ты не веришь, потому что не верит твой женишок? – передразнила подругу Джули. - Дело не в Поттере, - Медея решила не обращать внимания на глупые попытки подруг подколоть друг друга, - а в Краме. Не сам же он себя оглушил. - Это мог бы сделать и Поттер, - бросила Тони, потянувшись за куском торта. - Мог, - охотно согласилась Джули, - но зачем? – гриффиндорка тоже потянулась за сладостью. - Да какая разница? – Ронни уже откусывала кусочек, зарываясь носом в сливки, - я вот удивляюсь, как такая женщина, как Грейс Нотт, может сама готовить такие вот шедевры, не боясь испортить маникюр, - она смахнула пальцем сливки с носа, ловя их языком. Подружки засмеялись. - Я тоже всегда задавалась этим вопросом, но Грейс говорит, что выпечкой успокаивает нервы, - Меди слизывала сливки с торта, чтобы не вымазать в них нос. - А тебе когтевранцы ничего не говорят, когда ты уносишь от них что-то настолько аппетитное? - Джули совершенно не беспокоилась, что измажется. Поедая второй кусок, она щедро размазывала сливки по носу, щекам и подбородку, становясь похожей на Санту Клауса с ещё не сильно отросшей бородой. - Они не знают, - Медея тоже потянулась за вторым куском, - я согласна делить эти шедевры только с вами и ещё с соседками. Зная это, Грейс присылает по два торта. - Даже с Тео делиться не согласна? – спросила Тони как будто равнодушно, просто чтобы поддержать беседу. Медея удивлённо посмотрела на подругу. Не то, чтобы они совсем не говорили про Теодора. Медея иногда упоминала кузена, когда жаловалась на его обзывательства или когда рассказывала про их ночной побег на Чемпионате по квиддичу. По мелочам, в контексте обстоятельств. Но чтобы о нём заговаривали её подруги… - Ну… - протянула девочка, обдумывая ответ, - я бы выделила ему кусочек, но он ведь меня игнорирует. А оставлять ему торт под дверью слизеринской гостиной в надежде, что Тео найдёт его раньше, чем кто-то наступит на этот кулинарный шедевр, я не буду. Наевшись сладостей, Медея вернулась в гостиную Когтеврана, где все сидели, обложившись учебниками, что не удивительно, ведь уже завтра начинались экзамены.

***

Вот наступило 24 июня. Третий тур. С самого утра все были взволнованны. Бартоломью Боуи всем и каждому жаловался на отсутствие аппетита, будто ему самому сегодня придётся войти в лабиринт, напичканный монстрами и ловушками. Из вежливости никто не указывал, что сам Боуи в этот момент жевал сосиски. Последний экзамен третьекурсники сдали вчера, потому Медея весь день провела на чердаке когтевранской башни, разбирая котлы и ингредиенты, которые Медея весь год просила Грейс присылать для зельеварских экспериментов. В основном удачных. К половине шестого Медея спустилась в холл, чтобы вместе с подругами пойти к Лабиринту. Мисти и Росика уже давно ушли, собираясь искупаться перед волнительным событием, а Полумна никак не могла выбрать, какие из своих нелепых серёжек надеть, и сразу сказала, что опоздает. В холле непрерывной вереницей ребята тянулись из коридоров и подземелья на выход, но подруг ещё не было. Девочка облокотилась о стену. Тонкая водолазка не помешала почувствовать холод каменных стен. Медее вдруг захотелось, чтобы этот холод пропитал её нутро, заморозил подростковое сердце, чтобы оно не болело, когда через несколько дней она вернётся к Джонсонам и снова окажется в тоскливом одиночестве, радуясь лишь редким письмам от подруг и Грейс. - Аддамс, - прохрипел Вейзи, подобно змее выползая из сырого подземелья, в компании неизменного прихвостня Джейкобса. Боже, слизеринцы хоть иногда ходят поодиночке, или на это отваживается только Антуанетта? - Чего тебе? – вздохнула Медея, на всякий случай обхватывая древко своей палочки. - Да так, - ухмыльнулся Вейзи, - стоишь, как шлюха в Лютном переулке. Подумал, может работаешь? Джейкобс мерзко захихикал за плечом товарища. Меди взглянула на него, с отвращением замечая, как парень похож лицом на крысу. Даже волосы были какими-то серыми, как свалявшаяся шерсть жителя канализации. - Не думаю, что ты дорос до таких развлечений, озабоченный придурок, - выплюнула когтевранка, крепче сжимая палочку. - Да как ты смеешь… - зашипел было Вейзи, защищая свою хрупкую натуру, но чей-то оклик его грубо перебил. - Привет, Меди, - к ним подходила лучезарно улыбающаяся Джинни Уизли. За её спиной шагали близнецы Уизли, ухмыляясь также нагло, как и сам Вейзи всего минуту назад, - не знала, что вы – друзья, - она кивнула на слизеринцев. - А мы и не друзья, - тут же отозвалась Медея, отрываясь от холодной стены. - Так, значит, пристаёте к даме, - один из близнецов выступил вперёд, глядя на Вейзи. - Идём на стадион, - Джейкобс уловил угрозу в заигрывающем взгляде гриффиндорца. - Да, идите, - подхватил второй близнец, вставая плечом к плечу с братом. Вейзи что-то пробормотал, но отступил, смерив близнецов грозным, как ему казалось, а на самом деле довольно беспомощным взглядом. Слизеринцы быстро скрылись в дверях, вливаясь в общий поток направляющихся к Лабиринту. - Не знаю, знакомы ли вы, но это мои братья: Фред и Джордж, - Джинни довольно щурилась, - а это Медея. Мы учимся на одном курсе. - Спасибо за помощь, - Меди улыбнулась, убирая палочку в карман джинсов, - Вейзи слишком приставучий. - Всегда к вашим услугам, - засмеялся один из близнецов. Как их вообще различать? - Знаешь, он такой приставучий только с тобой, - протянула Джинни, строя задумчивую мордашку, - может, ты ему даже нравишься, - она хихикнула, радуясь своей догадке. - Не дай Мерлин, - ужаснулась Медея. - А чего ты вообще тут стоишь? – спросил один из близнецов, - пойдём на стадион, уже скоро начало. - Я подруг жду, - покачала головой когтевранка, - вы там Джулиану не видели? - Ну она собиралась, когда я выходила, - пожала плечами Джинни. - Кто куда собирался? – Джули соскочила с лестницы, тряхнув каштановыми кудряшками, и подошла к друзьям. - Ты, - тут же отозвалась Медея, картинно закатывая глаза, - хотя я уже и не надеялась. - Эй, - возмутилась Джулиана, - я почти вовремя. - Нет, просто ты не последняя, - снова закатила глаза Меди. - Девчонки, идёмте с нами на стадион, - снова позвал Уизли, Фред или Джордж. - Не, - Джули облокотилась о стену, но тут же отпрянула, не ожидая от камня холода, - мы ещё не всех дождались. Уизли ушли, оставляя подруг в холле. Когда девочки наконец добрались до стадиона, живая изгородь уже как раз захлопнула свой запутанный коридор за Гарри и Седриком. Подруги не нашли свободных мест, а потому под громкий свист, разрешающий и Виктору Краму войти в Лабиринт, девочки уселись прямо на ступени трибун. Перед изгородью высотой не меньше двадцати фунтов осталась стоять Флёр. С новым свистком девушка вошла в лабиринт, и повисла напряжённая тишина, которая уже через несколько минут стала замещаться гулом от разговоров, перешёптываний. Лишённые возможности следить за происходящим, ребята стали бродить по трибунам, пытаясь добраться от одних друзей к другим, чтобы пообсуждать, кто станет победителем. - А если они не справятся с ловушками? – взволнованно проговорила Ронни, оглядывая травяное сооружение, которое убегало далеко вперёд, наскакивая на владения Запретного леса. - То они подадут сигнал, и их тут же вытащат, - отозвался светловолосый парень-гриффиндорец с трибун. Кажется, Симус Финниган. - Вон, видите? – сидящий рядом с ним темнокожий парень – Дин Томас вроде бы – махнул рукой поверх зелёных стен. Медея проследила за его рукой и увидела далёкие силуэты человечков, которые ходили по краю лабиринта, - это патруль. Группа быстрого реагирования, - он широко улыбнулся девочкам. - Слушайте, а почему близнецы Уизли сегодня не зазывают делать ставки? – спросила Тони, чтобы заполнить паузу, ведь парни продолжали пялиться на девочек, но сказать им было нечего. - Они сказали, что сегодня у них другая цель, - ответил Симус, хоть и покосился с подозрением на слизеринку. В Лабиринте что-то шумело или взрывалось со звонким грохотом, который долетал до зрителей приглушённым. С каждым взрывом Ронни вздрагивала, закрывая рукой дрожащие губы. А потом над Лабиринтом взлетело облачко красных искр, и на трибунах снова повисла тишина. Все следили за маленькими силуэтами, которые тут же появились там, где сияли искры. Силуэты скрылись в Лабиринте, а через пару минут рядом с Людо Бэгменом трансгрессировал молодой плечистый и поджарый волшебник. Он что-то шепнул судьям и с тихим хлопком, потонувшим в гуле толпы, исчез, оставив профессора Дамблдора немного нахмурившимся. Мадам Максим взволнованно вскочила, что-то затараторила Дамблдору и почти выбежала со стадиона. На её лице были тревога, волнение и даже злость. Каркаров тоже поднялся на ноги. Он надменно взглянул на великаншу, а затем перевёл взгляд на Дамблдора. Его глаза горели негодованием и безмолвной яростью. Не проронив ни слова, он направился за мадам Максим. - Что ж, друзья, - прокатился над стадионом голос Бэгмена, - у нас уже есть первые новости. Мистер Крам и мисс Делакур оглушены и не могут продолжать соревнование. Не волнуйтесь, друзья, они оба в больничном крыле, и их жизням ничего не угрожает. Однако, друзья, - он выдержал драматическую паузу, - это значит, что в Турнире участвуют два представителя Хогвартса! Громыхнули оглушительные, но короткие аплодисменты. Все снова стали напряжённо ждать, что же будет дальше: сейчас появится победитель или над Лабиринтом снова вспыхнут искры. Но ожидание не помешало продолжить паломничества друг к другу. Так, парни-гриффиндорцы оставили девочек, чтобы найти Грэйнджер и Уизли. - А сколько времени прошло от начала? – спросила Медея. - Минут 20, - пожала плечами Джули, усаживаясь вместе с Тони на места Финнигана и Томаса. - А вот и вы, - перед Медеей возникла Росика. Она нервно оглядывалась. Наверняка добрая Росика просто беспокоилась за Крама и Делакур. - Как думаете, что там произошло? – Мисти, выглянувшая из-за подруги, кивнула на живую изгородь. Вот она-то не выглядела нервной или обеспокоенной. Наоборот, Мистерия источала нетерпение и любопытство, - думаете, это Поттер их оглушил? - Может, и Диггори, - пожала плечами Антуанетта. - Они могли просто напороться на какую-то ловушку, - тут же встряла Ронни, вставая на защиту Чемпиона-пуффендуйца. - Что, прям вдвоём в одну ловушку? – заметила Медея, наклоняясь к подруге. - Ну, - протянула пуффендуйка, - всякое бывает. Мисти и Росика пошли дальше, собирать мнения толпы, а к девочкам ещё успели подойти близнецы Уизли, Бартоломью Боуи и Лайнол Чэмберс, Тина Суиндон – подруга Ронни с Пуффендуя, и Джинни Уизли. Все болтали без умолку, чтобы не тратить время на ожидания и заставлять его бежать чуть быстрее. Джинни как раз говорила о том, что солнце уже начинает спускаться к верхушкам мрачных деревьев Запретного леса, когда тихий хлопок разнёсся над стадионом, удивительным образом заглушая шум необъятной толпы. На траве перед зрителями появился Гарри Поттер. Он сидел, уперевшись головой в грудь Седрика Диггори, а рядом валялась какая-то жестянка, ловя уже тусклые лучики солнца. Даже со спины было видно, как тяжело вздымается грудь Гарри, будто каждый вдох причиняет ему невыносимую боль. Его рука комкала жёлто-чёрный свитер пуффендуйца. Диггори не двигался. Медея встала, пытаясь рассмотреть сцену перед трибунами. - Почему Седрик не встаёт? – Ронни тоже поднялась со ступеней и сделала пару шагов вниз. Профессор Дамблдор подошёл к парням и просто смотрел несколько секунд. Потом он потряс Гарри за плечи, пытался оторвать его от Седрика, что-то говорил, но слов директора никто не слышал из-за толпы, которая взорвалась криками, когда все поняли, что Седрик Диггори мёртв. Вероника сдавленно вскрикнула, утыкаясь в плечо Медеи. Девочка обняла подругу за плечи, успокаивая её, не в силах оторвать взгляд он развернувшейся драмы. Там стоял Фадж, беспомощно что-то бормоча. Там же был и Бэгмен, и Снегг, и ещё какие-то люди. Они просто стояли и смотрели, пока директор пытался удержать Поттера и оторвать его от бездыханного тела рядом. Его лицо было красным, в слезах. Он что-то говорил профессору Дамблдору, захлёбываясь воздухом. Потом Дамблдор с силой поднял Поттера на ноги. Тот продолжал что-то говорить, но к директору подбежал Людо Бэгмен, что-то сказал, и они вместе направились в толпу. К Гарри же подошёл Грюм. - Студенты, возвращайтесь в замок, - раздался голос профессора МакГонагалл. Она не делала голос громче магией, но её услышали все. - Идёмте, - подтолкнула подруг Антуанетта. Вероника так и не оторвала лица от плеча подруги. Медея не возражала. Поглаживая спину Ронни, она успокаивала и саму себя. В холле подруги разошлись, а Меди проводила Веронику до самого входа в пуффендуйскую гостиную. Вернувшись в башню Когтеврана, Аддамс поднялась сразу в ванную. Она вцепилась руками в края раковины, глядя на себя в зеркало. Бледное лицо, красные глаза с полоской слёз. Что Медея знала о Седрике Диггори? Он был общительным и дружелюбным, но ведь они даже не были знакомы. На первом курсе он помог ей найти класс трансфигурации, несколько раз они столкнулись в большом зале. На этом всё. А теперь Седрик Диггори мёртв. По сути, совершенно незнакомый парень. Так почему в душе такая тоска? Почему так больно? Потому что его смерть напомнила о смерти отца? Или потому что показала, что умереть может любой – даже волшебник. Даже студент Хогвартса. Медея умыла лицо ледяной водой и спустилась в спальню. Все девочки сидели на своих кроватях. Меди тоже тяжело опустилась на свою. Есть не хотелось. Спать тоже. - Вы слышали, что он сказал? – вдруг спросила Мисти, разрезая звенящую тишину. - Что? – не поняла Медея, вырванная из глубины своих мыслей. - Поттер, - Мисти кивнула на дверь, будто парень мог стоять за ней, - вы слышали, что он сказал Дамблдору? - Нет, - вздохнула Аддамс, - мы же были далеко. И все так шумели. - А мы были близко, - Росика почти шептала, едва размыкая бледные губы, - Гарри сказал, что Седрика убил Вол… Вол… - девочка тяжело дышала, - Тот-кого-нельзя-называть.

***

Утром, когда Медея спустилась в гостиную, все уже знали, что Гарри Поттер провёл ночь в больничном крыле, что профессор Грюм на самом деле был Пожирателем смерти под оборотным зельем, что министр Фадж ещё ночью пришёл в Хогвартс с дементором, который запечатлел поцелуй с преступником, и что между министром и Дамблдором был конфликт сегодня утром. Медея спустилась в Большой зал. Шумное и весёлое обычно помещение сегодня было мрачным, хотя в самом зале ничего не изменилось. Дело было в лицах – мрачных, с красными от слёз или бессонницы глазами, бледными сухими губами. И ещё в тишине. Даже стол слизеринцев не выбивался из трагического колорита. И никто не разговаривал. Лишь звон ножей и вилок не позволял тишине заполнить замок, утопив его в пучине отчаянной скорби. Грубый скрежет деревянных ножек о пол заставил Медею вздрогнуть и посмотреть на источник этого выбивающего из собственных мыслей звука. Профессор Дамблдор поднялся и грузно облокотился руками о стол. Где-то на краешке сознания Меди мелькнула мысль, что директор впервые не стал дожидаться, когда тарелки опустеют. Правда, сегодня никто и не торопился их опустошать. Поняв, что профессор хочет что-то сказать, все отбросили приборы, будто только и ждали повода закончить завтрак быстрее. - Последние события, - начал директор. Его голос, впервые такой разбитый и усталый, раскатом грома пронёсся по залу, - я уверен, оставили след на каждом из нас. И каждый из нас хочет знать правду, - он внимательным взглядом обвёл все столы, - и всё же я вынужден вас попросить не задавать вопросов Гарри Поттеру. Я прошу вас не просить его рассказать, что произошло в Лабиринте. Дайте ему время, - Дамблдор снова обвёл всех взглядом, в котором Медея увидела просьбу и решимость, а потом просто вышел, провожаемый взглядом сотен студентов.

***

Последние дни перед каникулами Гарри Поттер почти не показывался, даже в Большом зале. Многие обсуждали статью Риты Скитер о том, Поттер – псих. Кто-то даже говорил, что он сам убил Диггори, а теперь просто прикрывается выдуманным возрождением Волан-де-Морта. Медея считала это чушью. За Три года, что она провела в замке, Поттер ни разу не выглядел как псих или убийца. Но на волне слухов о возрождении ужасного тёмного мага, Медея утопала в чужом страхе. Девочка просто не понимала, отчего такой переполох. Люди не верили в Его возвращение, но всё равно боялись. Медея этого не понимала. Не понимала этого дурацкого страха перед именем Волан-де-Морта. Она читала о нём в книгах. Читала, что он был фантастически селён и до невозможного жесток и кровожаден. Читала, что он презирал маглорождённых и хотел их истребить. Что он хотел власти. И у него была власть, пока Гарри Поттер вдруг не заставил его исчезнуть. Исчезнуть. Не умереть. Так почему теперь все так яро отрицают Его возвращение? Почему на каждом углу шепчутся, что это невозможно, если даже мёртвого тела никто не видел? Об это Медея думала, укладывая вещи в чемодан перед отъездом. Прощальный пир перед отъездом всегда был праздником, но в этом году… В этот раз стена за учительским столом, которая всегда пестрила цветами факультета-победителя, была задрапирована чёрным. Все понимали, что это — дань уважения Седрику. За столом преподавателей сидел настоящий Грозный Глаз Грюм. Та же деревянная нога и тот же волшебный глаз, но несмотря на это он был весь какой-то дёрганый и вскакивал каждый раз, когда кто-то заговаривал с ним. Никто не мог его винить в этом: подозрительность Грюма должна была только усилиться после десятимесячного заключения в собственном сундуке. Стул профессора Каркарова был пуст, о его побеге тоже ходили разные слухи. А вот мадам Максим была на месте. Она сидела рядом с Хагридом, и они о чём-то тихо переговаривались. Дальше, рядом с профессором МакГонагалл, сидел Снегг. Трудно было понять по лицу, о чём он думает, как и всегда. Выглядел он, во всяком случае, таким же мрачным и неприятным. В первый раз за последние несколько дней Медея увидела за гриффиндорским столом Гарри Поттера. Когтевранка сидела, погрузившись в свои мысли о мрачных событиях этого лета, которое едва успело начаться, но её размышления прервал профессор Дамблдор, который поднялся со своего места. В Большом зале и до того было совсем не так шумно, как бывало раньше, а теперь и подавно повисла тишина. — Закончился, — произнёс Дамблдор, оглядев присутствующих, — ещё один учебный год. Он замолчал и посмотрел на стол пуффендуйцев. За этим столом было тише всего, а лица студентов были самыми грустными и бледными во всём Большом зале. — Многое я хотел бы сказать вам сегодня вечером, — продолжил Дамблдор, — но прежде всего я должен признаться, что мы потеряли очень хорошего человека, который должен был сидеть здесь, — Дамблдор махнул рукой в сторону стола пуффендуйцев, — и вместе с нами радоваться Прощальному пиру. Я хотел бы, чтобы все сейчас встали и подняли стаканы в честь Седрика Диггори. И они это сделали. Заскрипели отодвигаемые скамьи, и все присутствующие встали, подняли кубки и по залу прокатилось: «За Седрика Диггори». Сделав пару глотков, все сели и снова уставились на директора. — Седрик обладал многими достоинствами, которыми отличаются студенты Пуффендуя, — снова заговорил Дамблдор, — Он был хорошим верным другом, любил труд, высоко ценил справедливость. Смерть его подействовала на всех вас, независимо от того, знали вы его или нет. Поэтому я думаю, вы имеете право узнать, как это случилось. Седрика Диггори убил лорд Волан-де-Морт. По залу пронёсся взволнованный шёпот. Одни смотрели на Дамблдора с ужасом, другие — с недоверием. Директор спокойно дождался пока шум стихнет. — В Министерстве магии не хотят, чтобы я сообщал вам это, — продолжил он, — Возможно, некоторые из ваших родителей будут в ужасе от того, что я сделал. Либо потому, что они не верят в возвращение Волан-де-Морта, либо потому что считают вас слишком маленькими, чтобы говорить об этом. Но я уверен: правда в любом случае предпочтительнее лжи, а пытаться представить смерть Седрика несчастным случаем или заявить, что он сам в этом виноват, было бы оскорблением его памяти, - директор сделал паузу, чтобы все могли осознать услышанное, - Есть ещё один человек, которого необходимо упомянуть в связи со смертью Седрика, — говорил Дамблдор, — Я говорю, конечно, о Гарри Поттере. По залу будто пробежала волна, когда многие головы повернулись сначала к Гарри, а потом снова к директору. — Гарри Поттер сумел ускользнуть от лорда Волан-де-Морта, — продолжал Дамблдор, — Он рискнул жизнью, чтобы вернуть тело Седрика в Хогвартс. Он проявил храбрость, которую перед лицом лорда Волан-де-Морта проявлял не каждый взрослый волшебник и теперь я пью в его честь. Дамблдор тяжело повернулся к Гарри и снова поднял кубок. Многие в Большом зале повторили его движение. Они назвали его имя, так же, как назвали имя Седрика Диггори, и выпили в его честь. Но Медея видела, как многие из слизеринцев остались вызывающе сидеть на своих местах и даже не притронулись к кубкам. Дамблдор этого не заметил. Или сделал вид. Когда все снова заняли свои места, Дамблдор продолжил свою речь: — Цель Турнира Трёх Волшебников — укреплять взаимопонимание среди волшебников всего мира. В свете случившегося — то есть возвращения лорда Волан-де-Морта — такое взаимопонимание становится, как никогда, важным. Дамблдор перевёл взгляд с Хагрида и мадам Максим на Флёр Делакур и студентов из Шармбатона, а затем на Виктора Крама и дурмстрангцев за слизеринским столом. Крам выглядел настороженным и почти испуганным, как будто ожидал, что Дамблдор скажет что-нибудь резкое. — Каждый гость этого зала, — сказал Дамблдор, и его взгляд задержался на учениках из Дурмстранга, — будет с радостью встречен здесь всегда, в любое время. Хочу повторить ещё раз: в свете возрождения лорда Волан-де-Морта мы сильны настолько, насколько мы едины, и слабы настолько, насколько разъединены. Лорд Волан-де-Морт славится способностью сеять раздор и вражду. Мы можем бороться с этим, создавая прочные связи, основанные на дружбе и доверии. Различия в наших традициях и в наших языках несущественны, если у нас общие цели, а наши сердца открыты навстречу друг другу. Я уверен — и никогда ещё я не хотел бы так сильно ошибиться — что впереди нас ждут мрачные и тяжёлые дни. Некоторые из присутствующих в этом зале уже пострадали от рук лорда Волан-де-Морта. Многие семьи были разрушены. Неделю назад погиб ваш товарищ. Помните Седрика. Если настанет время делать выбор между лёгким и правильным, вспомните, что случилось с честным, добрым, смелым мальчиком только потому, что он случайно встал на пути лорда Волан-де-Морта. Помните Седрика Диггори. Последние слова директора, словно дурацкая песня из рекламы, крутилась в голове Медеи. «Если настанет время делать выбор между лёгким и правильным, вспомните, что случилось с честным, добрым, смелым мальчиком только потому, что он случайно встал на пути лорда Волан-де-Морта. Помните Седрика Диггори.» Она слышала эти слова, пока возвращалась в спальню, пока спала, за завтраком, пока стояла со всей толпой в ожидании карет до станции Хогсмида, пока искала купе с подругами. Пока девочки вяло обсуждали планы на каникулы, Медея думала о том, что могли значить слова Дамблдора для подростков. Мерлина ради, какой ещё выбор между лёгким и правильным? Они ведь всего лишь дети! - Не хочешь домой? – спросила Джули, подсаживаясь ближе к Медее, - Из-за этого ты сегодня такая задумчивая? - Думаешь, других поводов нет? – Меди мрачно ухмыльнулась. - Есть, конечно, - тут же отозвалась Джули, - но сегодня ты какая-то совсем… задумчивая. - Да уж, - вздохнула Медея, - я не хочу возвращаться к Джонсонам, но думаю не об этом. Речь Дамблдора… про мрачные и тяжёлые дни… про выбор. Дамблдор – великий волшебник, но… Может ли он ошибаться? - Все могут ошибаться, - сказала Тони, теребя край юбки, - все. И даже Дамблдор. - Но он может быть и прав, - Вероника не смотрела на подруг, - Я не знаю, правду ли сказал Гарри Поттер. Не знаю, прав ли Дамблдор. Но и ты не знаешь, ошибается ли он, Тони. А поезд тем временем, не замедляя ход, нёсся вперёд, и вскоре за окном стали мелькать городские пейзажи Лондона. На платформе детей встречала Грейс. Обычно улыбчивая, сейчас она стояла бледная и мрачная. И без мужа. Нотты проводили Медею на стоянку перед вокзалом, где в машине сидел Винсент. Один. Он мрачно смотрел по сторонам, пока девочка пыталась запихнуть чемодан в багажник автомобиля. Именно пыталась, потому что в итоге это сделал Теодор. Перед тем, как девочка села в машину, Грейс прижала её к себе так сильно, будто они прощались, если уж не навсегда, то как минимум лет на десять. Винсент не произнёс ни слова, пока машина колесила по городу, по лесам и полям. Медея сама догадалась, что они едут не в Бирмингем, а сразу в лесной дом в деревне. В доме Джонсонов царила привычная для этого места безмятежность и семейная идиллия, в которую Медея никогда не вписывалась. Но в этот раз всё это казалось чем-то оскорбительным. Синтия и Джарад по-прежнему пытались разозлить Медею, но ей было плевать, она просто их не слушала. Эмма заметила, что с девочкой что-то не так. Она не забывала усадить дочь за стол поужинать, пыталась расспросить, в чём же дело и почему Меди такая мрачная. Медее не хотелось отвечать. Как объяснить людям, которые тебя, наверно, ненавидят, что ты боишься будущего из-за слов умного старика и смерти хорошего парня? Медея всё же сказала матери о смерти Седрика Диггори, но лишь для того, чтобы женщина оставила её в покое. Первое письмо от подруг Медея получила уже в июле. Джулиана прислала короткую записку о том, что конфликт между Дамблдором и Фаджем был серьёзным, и статью из Ежедневного пророка, в которой министерство отрицало возрождение Того-кого-нельзя-называть и называло Дамблдора паникёром, а возможно и даже душевно больным в силу преклонного возраста.