Конец света и прочие неприятности

Интермедия

Труба и Глас

      Верховному Архангелу не требуется нравиться своим подчинённым, только начальству.       Эту простую истину Гавриил понял не сразу. Он привык, что хористам нужно постоянно давать понять: он в любой ситуации на их стороне. Сложность правда была в том, что «сторона» у каждого из его подопечных была персональная и буквально все они мнили себя недооцененными звездами, зато улыбкой и похвалой от них зачастую можно было добиться большего, чем воззваниями к совести или призыванием на их головы кар небесных.       С архангелами в Совете и армейскими такой подход не срабатывал. Требовалось проявлять инициативу: самому продумывать и четко ставить задачи, контролировать их выполнение и периодически устраивать разносы, как по делу, так и в профилактических целях. И не забывать о субординации и подчинении, естественно.       И Верховный Архангел проявлял, контролировал и не забывал. Временами даже хвалил. Он все ещё улыбался. Иногда играл, когда никто не слышал — в Раю стало прискорбно много свободного места, всегда можно было найти, где уединиться с трубой. Когда страсти, вызванные Битвой несколько улеглись, Гавриил подумал было, что можно немного смягчить стиль управления, раз уж кризис миновал и все более менее наладилось, но тут как раз стартовала вся эта эпопея с человечеством и Землёй, а потом ещё и это грехопадение, так некстати… и он отложил эту идею до более спокойных времён.       А потом это вдруг перестало входить в его компетенцию.       Представьте себе довольно заурядную ситуацию: вас повысили, когда компания еле держалась на плаву, и вы залатали пробоины и выравняли курс. Даже уложились в дедлайны по текущим проектам в условиях тотального дефицита персонала. Вложили все силы, средства и время в свою работу и… Совет директоров навязывает вам начальника. Да ещё и «пришлого», со стороны, который в вашей специфике ни уха, ни рыла, но вы обязаны слушать его, как самого Господа.       Представили? Ваша реакция?       Так вот, Верховный Архангел права на реакцию не имел вообще. Ни на какую. Его поставили перед фактом, и не то чтобы кто-то спросил его мнения. Сама мысль о наличии такового не пришла в голову никому. И менее всего — самому Гавриилу.       Создатель просто решила, что ей необходим голос. Точнее, Глас Божий.       Причины у такого решения были, кстати, достаточно вескими. То ли истинный голос Всевышнего менялся со временем, то ли смертные из поколения в поколение слабели и мельчали, все дальше уходя от первичной благодатной сути, но факт был налицо: мало кто из потомков Адама и Евы уже через 500 лет после грехопадения был способен выдержать разговор с Нею, не умерев или не сойдя с ума. Нести благую весть поручили ангелам, но оказалось, что для этого тоже нужна некоторая сноровка — большинство порученцев справлялось кое-как, но было очевидно — нужно, чтобы этим вопросом заведовал кто-то один, чтобы вести не противоречили друг другу и доходили вовремя и по графику. Гавриил уже начал присматривать подходящую кандидатуру — чтобы был достаточно сообразителен и при этом не жаль было от текущей работы отрывать.       И тут появился Метатрон.       Даже после Битвы ангелов в Раю оставалось очень много. Но кому, как не Верховному Архангелу, было знать всех в лицо? И он был уверен — этого, с резкими, совсем не ангельскими чертами, саркастическим изломом губ и жёстким прищуром, он раньше никогда не видел. Новоприбывший был в физическом теле — не просто пользовался им, а находился в нем постоянно, что было странно само по себе. До этого Гавриил знал лишь одного своего сотрудника, который предпочитал оставаться в теле, даже поднимаясь на Небеса, но полевому агенту такое было простительно. Архангел не был особенно наблюдателен, но и он заметил: личность Азирафеля проступала сквозь смертные черты, как структура древесины — сквозь тонкий слой краски. Кем бы ни был ранее Метатрон, сквозь завесу, создаваемую человеческим обликом, Гавриил его не узнавал.       Метатрон довольно быстро вник в курс дела и можно было бы вздохнуть с облегчением — одной проблемой меньше. Только вот выяснилось, что говорить Глас Божий от Её имени уполномочен не только со смертными, а и с ангелами тоже. И с архангелами. И отдавать им распоряжения. С тех пор Верховный Архангел ни разу не слышал Создателя.       А через 300 лет Метатрон от имени Всевышнего поручил Гавриилу организовать Потоп.       Не то чтобы смертным совсем уж нечего было предъявить. Но поводом для Потопа послужило как раз безобразие, которое натворили Гаврииловы подчинённые: контроль за телами в складском отделе после этого ужесточили на порядок, а доступ к Пульту ограничили: нужно за чем-то на Землю (а в случае Азирафеля — на Небеса) — изволь прогуляться по лестнице (и до изобретения смертными лифта и эскалатора, идеи которых позаимствовал потом отдел разработок, таким положение дел и оставалось). Однако дело было сделано: Землю заполонили нефилимы, и хоть смертные сами страдали от их бессмысленной жестокости, все равно именно они были назначены виноватыми по этому вопросу и пущены под Азраилову косу. Верховный Архангел не стал задавать лишних вопросов: у него были четкие распоряжения и он им следовал, но ему все же пришлось приложить усилия, чтобы не думать о них: он прекрасно помнил, к чему такое приводит.       Ни один ангел, пойманный на разврате, не пал, некоторых даже в должности не понизили.       Гавриил все ещё улыбался.       Он находил все более отдаленные и безлюдные, точнее, безангельные уголки Небес, чтобы немного поиграть. Ему не требовались слушатели, чтобы дать оценку его талантам, он сам все прекрасно про них знал. Однажды он сочинил что-то уж совсем странное, частью задумчиво-нежное, но в основной теме — безудержно-агрессивное и подумал, почему-то, о Вельзевуле.       Ангельский хор был давно распущен — Создателю их гимны и хоралы стали неинтересны, а остальным обитателям Рая вообще было не до того, и до его музыки также никому не было дела, что вполне архангела устраивало. По крайней мере, так было, пока спустя примерно полторы тысячи лет его не застал за какой-то ни к чему не ведущей, просто для души, импровизацией Глас Божий.       — Превосходно, Верховный! Просто талант! Как раз то, что нам надо!       — Нам? — застигнутый врасплох, Гавриил совершенно ничего не понимал. — Надо?       — Совершенно верно, мальчик мой! Я как раз подыскивал кандидатуру на исполнение очень важной миссии, и кто подойдёт для такого грандиозного дела, как не сам архангел Гавриил со своим легендарным инструментом!       — Конечно, Метатрон. — Гавриил невольно почувствовал себя польщенным. — Так что за миссия?       — Сейчас я тебе все объясню. Ты когда-нибудь слышал про Иерихон — это людское поселение там, внизу. Его нужно разрушить и я уверен, что твоя труба может поспособствовать делу…       После падения от трубного гласа стен Иерихонских, вернее, после того, что сделал с населением города Метатронов протеже Иисус Навин, Гавриил перестал прикасаться к инструменту. Он не был сердобольным, или даже сострадательным, просто брезгливым. А кровавые пятна плохо сводились с ризы даже с помощью чудес.       Он все ещё улыбался. В день казни Сына Божьего Гавриил попытался было согнать с лица это неподобающее трагичности момента выражение. Это удалось ему лишь спустя три попытки.       Вельзевул как раз в это время разрабатывал проект дьяволопоклонничества и раздумывал, как бы похитрее провести аналогию между Сатаной, и собой любимым, чтобы и ему от трудов неправедных перепало. Лишь недавно начавшаяся новая эра человечества обещала быть по настоящему захватывающей. _________

***

      Застать Великого Князя Ада на рабочем месте — почти невыполнимая задача. Зато он сам, к прискорбию большинства подчинённых, способен застать их где угодно и устроить головомойку за разгильдяйство. Имеет ли оно место — не суть важно, главное, что служащие в Преисподней очень быстро приучаются держать ухо востро и разгильдяйничать с оглядкой (не то, чтобы хоть кто-то из них раньше этого не умел — мы же, рай раскаленный, говорим об Аде!) Итог такой бурной деятельности начальника вполне закономерен: когда по Кругам проносится слух, что Владыка собрался в отпуск, это вызывает у подчинённых не подозрения или зависть, а облегчение. Да они сами уже готовы скинуться ему на путевку к оздоровительным серным источникам, лишь бы дух от неуёмной начальнической энергии перевести!       В целом, на это и был расчет.       Впрочем, сегодня дела все же задержали Владыку Ада в его кабинете. Запрос из Небесной канцелярии на согласование второго райского офиса — в Штатах, как указано в документе, «для более эффективного распределения зон наблюдения». Затем его перехватил Минотавр, опять с жалобами на Дагона: «На месте никогда нет, только бумажки засранца и интересуют, нет чтоб о людях подумать!». Потом Эрик с грудой всякой ерунды на подпись — «к Вельзевул он вряд ли с этой чепухой сунулся бы», — мрачно думает Кроули, начиная сожалеть, что не в его характере швыряться в подчинённых огненными шарами с порога. Может, хоть это бы отвлекло от мрачных раздумий.       От записки, сейчас лежащей под ворохом бумаг, но все равно занимающей все мысли.       Люцифер справлялся о том, как идут дела, формально и вежливо, для Сатаны конечно, и можно было бы не слишком беспокоиться, не будь она по счету уже второй. И интересовала босса, очевидно, не статистика по адским мукам или концепт перепланировки Четвертого Круга.       А бес не то, что не продвинулся с планированием, как такое вообще возможно провернуть, а даже ангелу так ни слова и не сказал. Просто не придумал, как: вариант «эй, милый, мне тут мой босс поставил задачу прихлопнуть твоего, причем твоими руками. Посодействуешь? Премию пополам» по ряду причин был забракован.       Поначалу Кроули вообще не собирался ставить партнёра в известность о своих обязательствах и решить проблему сам, не втягивая любимого в такую опасную авантюру. Потом немного подумал и понял, что предыдущие разы, когда он мыслил сходным образом, ничем хорошим для их отношений не заканчивались, и наступать по новой на те же грабли было как минимум недостойно его умственных способностей — нет, он найдет себе другие, неизведанные, на которые нога беса ещё не наступала. Поразмышляв ещё некоторое время, он пришел к выводу, что без помощи херувима он просто не справится. Но основным было то, и Кроули прекрасно это осознавал, что ему хотелось рассказать. Он привык, и на это ушло потрясающе мало времени, делиться с ангелом всем. Привык к фантастической роскоши не решать все проблемы в одиночку. И теперь необходимость что-то скрывать мешала и кололась, как камешек в ботинке. А учитывая их последний разговор… Демону даже пришло в голову, что он так себя накрутил по поводу ангельского поведения отчасти из-за того, что сам не до конца был откровенен, и вообще, недоверие — штука заразная. Так или иначе, рассказать о задании Дьявола ему придется, и как можно быстрее: лучше уж выслушать упрёки и недовольство партнёра «на берегу», чем тащить сомнительный «багаж» недомолвок и тайн с собой на другой континент, где и так дел будет по горло. А так хотелось урвать ещё и пару дней настоящего отдыха! Бес-то может и не перетрудился пока, но вот его ангелу передышка была явно просто жизненно необходима.

***

      В номинации «Шокирующая новость месяца», по крайней мере в личном рейтинге херувима, сейчас впритирку, корпус к корпусу лидировали две. Многовато на один разговор. В Аду знали, и знали с самого начала, что Книга утеряна. И наверняка — не одна Вельзевул. Уж Люцифер-то… и да, кстати о нем. В новости, что Кроули пришлось ради их планов идти на поклон к Сатане был только один положительный момент, а именно: поглощённый осознанием того, насколько близок его демон был к краю и какая опасность ему грозила, Азирафель почти не испытывал неловкости за свой, как теперь оказалось, серьезный косяк с выбором для начальника «порнографии». Хотя лучше бы он тогда отжалел ему свой настольный экземпляр «Миссис Битон» с дарственной надписью автора, честное слово! Но кто же знал, что так все обернется к тому же, беса это очень повеселило.       А вот ангелу сейчас было совсем невесело. Опять его демон полез в логово к дьяволу, причем в данном конкретном случае это была никакая не метафора, и даже слова партнеру не сказал! И Азирафель был зол, запоздало напуган и очень сильно хотел добраться до любовника и уж тогда… А что, собственно, «уж тогда»? И имел ли право ангел злиться, да и вообще поднимать эту тему?       Его демон взял на себя часть работы по собственной инициативе и справлялся с ней отлично, Азирафель первый готов был признать, что лучше него самого. И они оба с самого начала знали, что будет опасно, как и то, кто в Аду — главный босс и с кем придется иметь дело. Кроули имел полное право поступать так, как считал нужным для достижения своей цели, а вот ангел требовать от него отчёта о каждом шаге никакого права не имел. Демон не был его подчинённым. Ни правой рукой, ни левой. Он был партнёром. И то, что самым большим желанием Азирафеля было упрятать любовника подальше от любых опасностей, было проблемой самого ангела, а уж никак не беса.       Вот и выходило, что единственная претензия, если бы херувиму позарез нужно было бы их предъявить, могла состоять в том, что любовник умолчал о приглашении Вельзевул, что в итоге вышло даже к лучшему. Но главное — Азирафелю вообще расхотелось что-либо предъявлять партнеру. Захотелось обнять и сказать спасибо. И если демон действительно захочет оторваться в этой поездке на полную, ангел приложит все усилия, чтобы так и получилось.

***

      Сначала Фурфур хотел заблокировать все турникеты на линии Пикадилли, но потом в порыве вдохновения передумал, и вырубил только те, что на выходе. Смертные, зажатые в клаустрофобной безвыходной давке, роптали и богохульствовали, и настроение у демона поднялось до неслыханно высокой для его натуры отметки «терпимое». Такую работу уже не стыдно было указать в отчёте. Выбравшись из подземки на «Ковент Гарден» (униформа служащего метрополитена и маленькое чудо, в плюсе — несколько сотен завистливо проводивших его до выхода людских глаз), он пошел не в сторону Сохо, а в направлении Чаринг-Кросс, со смутной целью прогуляться до Сент-Джеймсского парка, пока снова не зарядил мокрый летящий неопрятным сероватыми хлопьями, снег. После постоянной влажной адской жары — там в любое время года бывал наиболее невыносимый из существующих микроклимат — сырой и зябкий Лондон казался вполне приятным местечком.       Ходить по городу оказалось интересно — не с рабочими целями, а просто так. На случай, если спросят, зачем он это делает, Фурфур придумал отговорку про рекогносцировку и разведку боем, но дело было в том, что его никто не спрашивал. Никто не надзирал над ним, не заглядывал через фанерную перегородку, не пытался внезапно подсмотреть в монитор, чем он там занят. Можно подумать, там было, на что смотреть: интернета у адских клерков его ранга не было, а из развлечений в офисных компьютерах был установлен один единственный пасьянс. И он никогда не сходился (мы же все ещё говорим об Аде!)       А здесь и сейчас он мог позволить себе просто идти, сворачивать в любые улочки на выбор, останавливаться перед любыми зданиями, рассматривать любых людей. Рассматривать было интереснее всего. Иногда что-то оставалось в памяти, как маленькая открытка, картинка, не имеющая динамики: старинный пожарный гидрант с шапкой хрусткого сверкающего снега, покрытая патиной времени и выхлопных газов горгулья на фронтоне, акварельно-серый квадрат неба среди тесно стоящих зданий, откуда, если задрать голову, сыпались и сыпались прямо на лицо снежинки. Картинки накапливались, и их можно было потом перебирать в памяти, если погода или время суток не располагали к прогулкам. Это было… отвлекающе. Занимало ум. Что-то немного похожее на то, о чем говорил Владыка — хобби, деятельность ради деятельности, а не ради выживания. Полузабытые слова всплывали из пучин пассивного словарного запаса. Приятно. Красиво. Увлекательно.       — Молодой человек, не могли бы вы… — у говорившего был кошмарный акцент. Очень пожилой смертный протягивал Фурфуру предмет, в котором тот не без удивления опознал фотоаппарат. Акцент он тоже узнал. Японцы. В полушаге за спиной мужчины стояла его спутница — такая же немолодая, со смущённой улыбкой на лице.       От неожиданности демон ответил по-японски:       — Что, простите?       Старичок расцвел улыбкой, теперь уже не формально-вежливой, а искренней, и тоже перешёл на родной язык:       — Прошу, если не затруднит, сфотографировать нас с женой на фоне вашего великолепного вокзала. Просто нажмите здесь.       Фурфур покрутил аппарат в руках. Да уж, за восемьдесят лет смертные кое-чего добились в его усовершенствовании; как минимум, теперь он не был размером с тумбочку, да и весил раз в 10 меньше. Подносить видоискатель к глазам не было нужды, все отображалось на маленьком экране и это было как-то неправильно. Оставляло меньше простора для… чего-то. И как будто давало право на ошибку. Скучно.       Сделав несколько снимков, демон вернул фотоаппарат рассыпающимся в благодарностях туристам, вежливо попрощался и зашагал дальше, прокручивая в голове весь этот эпизод и удивляясь, что вообще на него нашло: помогать смертным? Он хотел было засветить им в фотоаппарате пленку, но додумался до этого слишком поздно, а потом вдобавок сообразил, что никакой пленки в этих новых фотоаппаратах давно нет.       Понятие «фото на память» не слишком-то распространено для демонов: они и так не забывают. В Аду фотоснимки использовали как доказательства — кто же в самом деле верит на слово в Преисподней? Иногда, редко, просто как средство передачи информации. Фурфуру пришло на ум, что, делай он свои «открытки» не мысленно, а с помощью такого вот девайса, их можно было бы рассматривать не только самому, в уединении собственного разума, а и показать кому-нибудь. Раньше бы он до такого не додумался: ни один демон не был беспечен настолько, чтобы делиться своими мыслями, пусть даже это будут просто образы, с другими демонами.       Но теперь, впервые за Вечность, происходящем в его собственной голове захотелось с кем-то разделить. Идея была странной и очень тревожащей, но одновременно… приятной? красивой? увлекательной? Надо бы вспомнить побольше слов, для которых не находилось применения Внизу.       Демон остановился, достал из кармана пачку сигарет, вытряхнул одну и поджёг пальцами — он снова забыл купить зажигалку. Дым был иногда необходим: напоминал, кто он и откуда, но не в плохом смысле (если для инфернальных созданий какой-либо из смыслов мог быть по определению неплохим). Оставаться самим собой почему-то было важно. Но если он просто попробует… это ведь не сделает его менее демоном, верно?       Официальный агент Ада на Земле стоял посреди тротуара и курил третью подряд сигарету, задумчиво разглядывая выставленные в витрине магазина фотокамеры и объективы.

***

      Двое в машине не могут оторвать друг от друга ни взглядов, ни рук.       — Ангел, есть кое-что, что тебе нужно знать.       — Да, родной?       — Предупреждаю — тебе это не понравится.       — Скорее всего. Но это не помешает мне тебя обнимать.       К концу истории беса хочется, конечно, немного придушить. Но от этого объятия только крепче.       Черная бусина Бентли скользит, нанизанная на струну застывшего в снегопаде и сумерках скоростного шоссе, к аэропорту Хитроу. Сверхъестественным существам не нужен багаж, что существенно сокращает время регистрации, да и потерять его не удастся даже самой изощрённой в этих вопросах авиалинии. Все, что нужно взять с собой этим двоим, у них есть.