Неравный брак

Река чуть трепещет холодною сталью, Не в силах мечты превозмочь. И дышит любовью, и дышит печалью Весенняя страстная ночь…

*** — Ты такая красивая, — прошептал Владимир. Время слов прошло… В глазах мужчины горело пламя, а его руки с силой мяли край одеяла. Он потянулся к Анне, но ухватил лишь ткань ее юбки. И девушка, как завороженная, присела на кровать… Мужская ладонь легла на девичью талию, и Аня поймала его вопрошающий и молящий взор. Другой рукой Владимир легонько коснулся ее губ, шеи и завитков волос, и, замерев, снова посмотрел ей в глаза. Девушка едва не задохнулась от нахлынувших на нее ощущений и тихо ахнула. Не в силах противостоять силе обаяния Корфа, Анна позволила ему приблизиться к себе и прижаться своими губами к ее… Всего одно его умелое движение, и она оказалась лежащей на горячем мужском теле, а ее пышные юбки распластались по кровати. Девушке казалось, что она горит и плавится вместе с одеждой… *** В ночном полумраке спальни потрескивали свечи в старинном канделябре, часы пробили полночь… Владимир резко открыл глаза и подскочил на постели… Рядом с ним спала… Анна, а он чувствовал приятную истому во всем теле… Не сдержался он все-таки… Болезнь, временная телесная слабость и постоянное мелькание перед ним очаровательной и столько лет желанной Анны сделали свое дело… Но как же ему было хорошо с нею! Будучи ранее с другими женщинами, он никогда не ощущал себя на такой высоте блаженства: ведь с ними ему приходилось делать над собою некоторое усилие и притворяться, играя в любовь. При этом ему, стремящемуся к правдивости, было немного неловко от своей вынужденной неискренности. С Анной же он впервые был самим собою и, обладая ею, ликовал. Его милая девочка отдается ему не из благодарности, не из безысходности, а потому что, действительно, очень любит его… «Сколько бы я еще колебался: жениться ли на Анне, оставить ли службу? А нынешняя случайная счастливая ночь все решила за меня: оставлю все и женюсь! Женюсь! Иначе и быть не может… Ведь я стал ее первым мужчиной и безумно ее люблю… И мы с нею повенчаемся в маленькой живописной деревушке в Двугорском… А чем заняться в дальнейшем, я обязательно придумаю, никогда не останусь без дела… Нести пользу Отечеству можно не только служа во Дворце или в Царской Армии.» Анна пошевелилась во сне и повернулась к Владимиру лицом. Он залюбовался ею и легонько провел рукой вдоль ее тела, борясь с искушением разбудить красавицу и вновь ощутить ее сладость, ее любовь. — Моя милая, — прошептал он, осторожно обнимая ее, — моя жизнь, мое счастье… Никакая карьера не сравнится с тобою… Все бессмысленно, все кажется ненужной мишурою, ежели рядом нет тебя… И не позволю какому-то заводчику обладать моим сокровищем… никому не отдам! Корф глубоко вздохнул, медленно выдохнул и подивился, ощутив себя почти здоровым: кашель не мучил и его не трясло от озноба. Значит, любовная хмель исцелила?.. Барон прижал к себе любимую женщину и вскоре погрузился в глубокий спокойный сон. *** Перед тем, как пойти почивать, Лидия Ивановна постучалась в комнату Анны: сердце ей подсказывало, что нынче в этом доме что-то не так. Пожилая дама постучалась еще раз, громче: ей никто не ответил. Тихонько приоткрыв дверь, госпожа Зотова убедилась, что подопечной в комнате нет… Но, быть может, Аннушка в библиотеке, на кухне, или еще где-нибудь? Дом-то большой… Расспросив слуг и не добившись от них толкового ответа, Лидия Ивановна начала лично искать девушку по всему дому: она не хотела, чтобы слуги что-то заподозрили… У бедняжки закололо сердце, когда она, осмотрев третий этаж особняка, спустилась на второй и тихонько приблизилась к спальне барона. Приложила ухо к двери: тишина… Раскрыть же створку и подглядеть ей не хватило мужества. «Каков барон, однако… Анна тоже хороша… Завтра же я покину этот дом, во мне, похоже, более не нуждаются… Хотя… «, — Зотова тяжело опустилась в кресло и окинула свою комнату невидящим взором. Компаньонка Анны провела бессонную ночь. Она успела всем сердцем прикипеть к девушке, и в который раз корила себя за опрометчивый поступок: зачем она сообщила барону о чувствах Анны? Да, она перепугалась за подопечную из-за настырного заводчика, но можно же было просто сообщить Владимиру о Березине и его домогательствах: ревнивый Корф тут же бы примчался в Петербург… *** Анна видела сон: она в светлом легком платье наигрывает на рояле романс, по залитой солнцем гостиной гуляет ветерок, а на диванчике напротив сидят покойный Иван Иванович и Лидия Ивановна… Вдруг двери резко распахиваются, и в залу подобно урагану врывается Владимир. Старый барон и госпожа Зотова переводят взгляд с Владимира на нее, на Анну: их лица искажает неподдельный ужас, который тотчас сменяется брезгливостью. Девушка обнаруживает себя почти полностью обнаженной, закрывает лицо руками и с бешено колотящимся в груди сердцем просыпается… Ах, реальность оказалась не лучше ее сна: она, действительно, лежит без одежды, покрытая одеялом, в спальне барона предрассветные сумерки с каждым мигом светлеют, а легкий ветерок колышет светлые прозрачные гардины из тончайшего муслина. Владимир спит к ней спиной, он по пояс прикрыт пледом… Стоило Анне чуть приподняться, он тут же зашевелился. Какой стыд, какой позор, но она так любит этого человека, иначе никогда не позволила бы… Нет, она вовсе не распутна, но Владимир наверняка так подумает. А госпожа Зотова… Ох, что же теперь будет? Девушка замерла и долго лежала, глядя в потолок, и боялась шелохнуться… *** Бурлящая вода затягивает его в серую ледяную воронку. Он пытается вырваться, выплыть, но не может: захлебывается… Очнувшись от кошмара, Корф инстинктивно обернулся к источнику тепла… Вспомнил всё. Счастливо улыбнувшись и испытав огромное облегчение, мужчина приобнял лежащую рядом красавицу. Лучи утреннего солнца затаились в ее локонах, аккуратный носик уткнулся в подушку, ротик слегка приоткрыт… ну словно маленькая… Манящие плечи едва прикрыты одеялом, и вызывают желание… весьма нескромное желание… Владимир вздохнул: вряд ли Анна, проснувшись, будет расположена к близости. Наверняка смутится, испугается и попытается сбежать: этой ночью у них всё произошло так внезапно… И всё время бежать куда-то — это так в ее духе… Она бежит от себя, от своих чувств, и вот что учудила: пожелав независимости, устроилась на службу в дом к похотливому заводчику… Да-а-а, что говорить: ей кажется, что лучше быть самостоятельной и ходить по краю пропасти… К жизни Анна совершенно не приучена, опыта никакого, потому и влипает в разные неприятности… Кажется, его невообразимое чудо просыпается… Девушка вздохнула, подняла руку и прижала ее к румяной со сна щеке. Ресницы слегка затрепетали, и вскоре на Владимира уставились два испуганно раскрытых глаза. Корфу пришлось убрать руку с ее плеча и отстраниться. Анна смежила веки и зажмурилась. — Простите, этого никогда более не повторится… и я должна идти, — скороговоркой прошептала она и, придерживая на груди одеяло, свесила с кровати ноги. — Прошу вас: отвернитесь и позвольте мне одеться! В самый неподходящий момент в комнату постучались: — Простите, ваше благородие… К вам человек из Дворца… с доктором. Говорят, это очень срочно… — раздался за дверью сбивчивый голос слуги. *** Сидя на диванчике в гостиной Лидия Ивановна, насупившись, наблюдала за стремительно спускавшимся с лестницы Владимиром. Он правой рукою на ходу приглаживал темные растрепавшиеся волосы, а левой — застегивал пуговицы кителя. На лице барона — ни тени улыбки… «Провел с девушкой ночь и еще чем-то недоволен!» — злилась пожилая дама. Заметив госпожу Зотову, Корф поприветствовал ее кивком головы и пробормотал: — Утро доброе, Лидия Ивановна… *** — Как ваше здоровье? Как вы себя чувствуете, поручик Корф? — обратились к нему доктор Мандт и унтер-офицер Александр Иванов, когда прошли за бароном в кабинет. История Иванова была весьма интересной. Он, обыкновенный выходец из солдатской семьи, взятый рекрутом из помещичьих крестьян Тульской губернии, в свое время узнал, что унтер-офицеры Роты Дворцовых Гренадер приравниваются в правах к дворянам, и сумел пробиться в Роту. Благодаря высокому годовому окладу (отказывая себе во многом) ему удалось выкупить в 1836 году из неволи свою семью, состоявшую из двенадцати человек, у помещика. Выкупил он их в свою собственность и тут же оформил родным вольные, подарив им приобретенные для них же одиннадцать десятин земли со строениями. — Благодарю вас. Мое здоровье в полном порядке. Чем могу быть полезен? Оказалось, что Владимиру требовалось заменить отсутствующего знаменщика Роты Гренадер при Высочайшем выходе из Зимнего дворца. Нынче прибывает иностранная делегация, а он, Корф более всех подходил по росту, к тому же, он в недавнем прошлом несколько раз заменял знаменщика и знал все тонкости ритуала. Доктор осмотрел его и не обнаружил никаких признаков болезни: — Удивительно! Кажется, еще вчера вы в довольно плачевном состоянии прибыли в Петербург… Мы направлялись к вам с надеждою, что вам лучше, и не ошиблись. Вернувшись в спальню с целью переодеться, Корф обнаружил ее пустою: как он и предполагал, Анны уже там не оказалось. Постель была тщательно прибрана, а об их страстной ночи напоминала лишь заколка, забытая девушкой на столике возле изголовья… *** Лидия Ивановна спешила к Анне и столкнулась с выходящим из своей комнаты Корфом в офицерской военной форме, состоящей из темно-зеленого удлиненного мундира и такого же цвета брюк (полное обмундирование гренадер хранилось во Дворце в специальном помещении). — Лидия Ивановна, я очень тороплюсь. Прибывает иностранная делегация, я срочно направляюсь во Дворец. Прошу вас: проследите за Анной: вдруг уйдет куда… или… мало ли что… Да! К этому… к заводчику не ходить, нечего Анне там делать! — С чего она должна сбежать? Уж не вы ли ее обидели, Владимир Иванович? Корф бросил на Зотову подозрительный взгляд. Что-то она нынче больно язвительна… Мужчина тяжело вздохнул. У него совершенно нет ни времени, ни желания выяснять сейчас отношения с Лидией Ивановной. — Не обидел! — отчеканил он. — Простите, я, правда, очень спешу. Честь имею кланяться… И на глазах у оторопевшей компаньонки Владимир решительно направился в комнату ее подопечной. *** Анна в легком кремовом платье сидела перед зеркалом в своей спальне, расчесывала гребнем длинные золотистые пряди и мысленно сокрушалась: «Как же я могла так поступить? Ведь Лидия Ивановна предупреждала меня, что я играю с огнем! Как я теперь буду смотреть в глаза Владимиру? А он… он снова отдалится от меня, как тогда, после моего недостойного поведения в карете! Или вовсе, не желая более меня видеть, переселит куда-нибудь… Ах, я упаду в ноги госпоже Зотовой, — возможно, она смилостивится и возьмет меня к себе? Ах, что же я наделала? И как я смогу теперь жить без Владимира?!» Девушка всхлипнула и промокнула кружевным платочком повлажневшие глаза… В дверь кто-то постучался. — Анна, я очень тороплюсь: срочно вызывают во Дворец… Кхм… Я принял решение оставить дворцовую службу и сочетаться с тобою законным браком. Уверен: Его Величество мне не откажет! Девушка заметно побледнела и выронила из рук гребень. Корф в военной форме — это ее слабость… А его слова… Это невозможно! Аня медленно поднялась, держась за край стола. — Но, Владимир… Простите, я не понимаю… Вы всё не так поняли… Нынче ночью я… Это неправильно… — Простите, Анна, я очень тороплюсь, очень! Иностранная делегация весьма некстати… Сегодня служба на целый день, подам в отставку, служить придется еще месяц, пока мне не найдут замену и не уладят все формальности. — Но вы же не здоровы, вчера был сильный жар и кашель, — пролепетала Анна, пытаясь собраться с мыслями. Ей казалось, что она вот-вот лишится чувств. — То — вчера, а нынче все иначе… Я здоров и полон сил, и все благодаря тебе, Анечка… Люблю тебя, люблю, но пора, пора! До вечера! Девушка растерянно поглядела на закрывшуюся за Владимиром дверь и трепетно провела рукою по своему запястью, которое горело после быстрого, но жаркого поцелуя… *** Весь день Анна находилась в растрепанных чувствах, у нее все валилось из рук, а Лидия Ивановна нарочно избегала ее. А вечером весь Петербург обсуждал новости: страшный пожар в Зимнем Дворце, трагическую гибель унтер-офицера Александра Иванова (**) и добровольное увольнение барона Владимира Корфа из Роты Дворцовых Гренадер.