Ring a Ring o' Rosie.

Кровь. Черная, словно деготь, такая же густая и тягучая – но мерцающая сонмом звезд изнутри. Звезд, что продолжают сиять, стекая по подбородку и шее, впитываясь в ткань рубашки. Ким Докча просто стоит на коленях посреди темного ничто, уставившись на свои руки. Его ладони – это жуткий ожог, еще сочащийся вязкой лимфой, и сквозь полопавшуюся кожу виднеется ярко-красная плоть. - Слабак… Вздох смешан с шелестящим шепотом, слегка булькающим. С каждым движением губ поток крови становится сильнее. - Я такой слабак… Раньше мерцающие звездным небом глаза теперь – зев Бездны, беспощадно-глубокой, мертвой. В них нет ничего. - Чертов солнечник выдержал почти две тысячи регрессов… Две тысячи… Тонкие пальцы с трудом сгибаются, когда Ким Докча сжимает кулаки. …его глаза незряче смотрят на трескающуюся кожу. - А я не дотянул даже до пяти сотен… Нервный смешок, пропитанный не безумием, но чем-то близким к нему, проносится по темному пространству. - Я больше не могу, понимаешь? Ким Докча поднимает голову, с трудом, кое-как. Мутный взгляд скользит по тьме вокруг. …здесь больше нет золотых вспышек на неизвестном языке. - Я узнал… Я всё понял… Мужчина улыбается, сглатывает кровь. - Я думал, что всё это – моя кара… Моё наказание за то, через что я их провел… Но всё оказалось куда проще… Он прерывисто выдыхает. - Куда чудовищнее… Ким Докча закрывает глаза. Тьма вокруг него становится гуще. Он может почувствовать, как его оплетает нечто плотное, осязаемое. Монструозные объятия существа, имени которого он до сих пор не знает – и не хочет знать – это гораздо больше, чем он рассчитывал получить. Ему было бы достаточно, если бы его просто выслушали, но такая, нечеловеческая ласка, она ломает в нем что-то. Мужчину трясёт. Слезы стекают по его щекам, смешиваются с черной вязкой кровью Созвездия. - Они сделали это… Они сделали это, я не знаю, как, я не знаю, почему… - он постыдно всхлипывает, но здесь некому осудить его, тут лишь он и мрак вокруг, и тихий скулёж срывается с искусанных губ. – Это они, они закольцевали «Эпилог»… Ким Докча закрывает глаза. - Они всё помнят. Они… Они на самом деле всё помнят… Тьма, заполняющая измерение, мягко колеблется, заворачивает в себя дрожащего мужчину плотнее. Докча цепляется израненными руками за осязаемую мглу, словно желая притянуть ту ближе: его руки проскальзывают в темное нечто, не способные зацепиться за что-то, но он не ощущает этого, не способен ощутить. - Каждый новый виток «Эпилога»… они всё помнят. Они помнят, как убивали меня. Помнят, как я умирал ради них. Они… Я… Сдавленный шепот обрывается. Несколько минут в темноте царит удушающая тишина. - Они ненавидят меня. Это звучит устало и тяжело. Всего три слова, пропитанные горечью, скорбью, болью – и ужасающей уверенностью. - И это правильно, разве нет?.. Это правильно… Ким Докча трётся щекой о волнующийся мрак, закрыв глаза. Он не видит вспышек золота, багрянца и ядовитой зелени внутри черного ничто вокруг него. - Я – причина их страданий… Их ненависть и обида естественны. Мужчина устало выдыхает. - Я не имею права их осуждать… Он сгорблен. Его плечи поникли. Его голова низко опущена. Его лицо – посмертная маска, а черные глаза лишены былого блеска. …он устал. - Я просто… должен дать им это. Просто позволить им всё. Слабая улыбка скользит по потрескавшимся губам, окрашенным черным из-за крови, искрящейся звездами. - Это справедливо. Шелест старых страниц, ломких и рассыпающихся в труху – вот, как звучит теперь его голос. - Интересно… как много времени пройдет прежде, чем они перестанут притворяться? – горький смешок растворяется в тишине пространства. – Или прежде, чем им это просто… надоест? Читатель закрывает глаза. - Было бы лучше, если бы я остался в том чертовом вагоне… Ким Докча обмякает. Словно безвольная кукла, он позволяет себе облокотиться на осязаемый мрак. - Я не знаю, я уже ничего не знаю… Он смирился. - Пусть делают, что им угодно… Это… Это правильно, полагаю… Докча внезапно начинает смеяться. Тихо, прерывисто. Истерично. Он вспоминает, как тогда сказал это. Сказал, что он удачливее Ю Джунхъёка во всей этой ситуации. Оглядываясь назад, он осознает в полной мере, насколько поспешил с выводами. …как глупо. …как чертовски глупо. - Это жестоко… Это действительно жестоко… Мужчина в белом плаще, пропитанном кровью, устало закрывает глаза, ощущая сонливость. Это происходило каждый раз, когда ему предстояло начать новый виток «Эпилога». И это несколько путает. Ведь, по идее… Разве не сон то, что вокруг него? Разве не реальность – каждое новое начало «Эпилога»? Тогда почему всё ощущается так… наоборот? Словно здесь – настоящее? Словно там, в мире Сценариев и Созвездий, он только спит?.. …бесконечно повторяющийся сон. - Я не хочу… - шепчет Ким Докча, цепляясь искорёженными, израненными руками за мрак вокруг себя. – Я не хочу засыпать здесь и просыпаться там… - но его веки наливаются тяжестью. Он не замечает. Не может заметить, как руки бережно поглаживают его по спине, пока он льнёт к чужой груди, обтянутой мерцающим золотыми вспышками мраком.

- Тогда не просыпайся.

Тонкие губы бережно касаются покрытого испариной лба Ким Докчи.

- Не нужно просыпаться, если ты этого не хочешь.

Тьма смотрит на спящего человека в своих руках черными глазами, в глубине которых мерцают золотом и багрянцем отголоски сказаний иных миров.

- Позволь проснуться мне.

Ким Докча никогда так и не узнает... ...у тьмы, что всегда так бережно обнимала, выслушивая каждую исповедь - его лицо.