Недосвахи

      — Хосок, какого хрена?! — орал на друга Намджун, а тот лишь смотрел в одну точку, куда-то перед собой и улыбался как умалишённый. С тех пор, как он увидел прекрасное создание, что будто было сотворено и благословлено самой богиней Афродитой, дар речи пропал, а перед глазами стоял лишь один образ. Девушка, чьи губы алые, кожа мягкая, как лепестки розы, а смоляные шелковистые волосы и такие же тёмные и густые брови с ресницами, что служили естественной подводкой кошачьих и убегающих уголками ввысь глазам, в которых можно было утонуть, всё не покидала дум мужчины. И, несмотря на всю эту природную красоту, эта особа была наделена собственными шипами. Каждый её удар был до невозможного метким и сильным, но Чону почему-то нравилось. Иногда он ловил себя на мысли, что получает какое-то удовольствие от её ударов, ведь каждое прикосновение этой огненной девушки превращает её нутро в безудержно горящий котёл, а сердце Хосока сгорает в нём.       — Чон Хосок, твою мать! — Ким вновь легонько шлёпнул друга по щеке и побрызгал на него водой. Врачи неотложки уже давно выполнили все свои обязанности и заверили, что с пациентом всё в порядке. Но какое, к чёрту нормально, когда мужчина, словно психически больной, улыбался до ушей без какой-либо причины и никак не реагировал на происходящее вокруг него.       — Да что с ним?! — Намджун уже ненавидел сегодняшний день. Вроде бы всё только начало налаживаться и даже назревал секс с любимым, но внезапный звонок и все последующие события вновь сумели вывести мужчину из равновесия.       — Хосок, дружище, посмотри на нас, — Джин подошёл к креслу, где сидел Чон, и чуть наклонившись, попытался заглянуть тому в глаза, — Он будто сквозь меня смотрит, — взволнованно произнёс Ким старший.       Тэхён с Чимином тихонько сидели на противоположно стоявшем диване и тёрли уже в сотый раз за день вспотевшие от нервов ладошки. За почти что сутки с ними случилось много чего, и казалось бы, на сегодня шокирующих и неординарных ситуаций хватит, но нет. Ладно, когда это происходило с ними, то они чувствовали хоть какую-то силу, ведь могли контролировать и понимать всё, а тут нихрена не понятно. Выражение лица хёна пугало юношей, и они затаив дыхание наблюдали, как старшие пытаются привести его в чувство.       — Эй, держи его! Хосок! — закричал вдруг Сокджин, и они вместе с Намджуном ринулись к Чону, ибо у того на какие-то доли секунды вдруг поплыли и закатились глаза, а сам он весь будто горел.       — Хоби, что с тобой, чёрт побери?!       Они успели придержать и не дать ему встретиться лицом к лицу с полом. Водрузив болтающуюся тушку друга себе на спину, Намджун зашагал по направлению к дивану, обращаясь к юношам: — Встаньте. Я уложу его сюда, пока что.       Ребята моментально вскочили и боялись даже лишний раз вдохнуть.       — Хён, ты нас слышишь? — еле сдерживая просящиеся наружу слёзы, почти что всхлипывая, подал голос Тэ. Парень чувствовал свою вину, ведь не напиши он то сообщение, то Хосок бы сейчас вряд ли валялся бы в состоянии, будто полностью не отошёл от наркоза. Фигня, надо было плюнуть на своё эго и звонить отцу или хотя бы Джину, хотя не уверен, что их, возможно, не постигла бы та же участь.       — Господь Бог, — послышалось вдруг от пылающего алыми щеками Хосока.       — Он заговорил! Намджун, подай мне снова примочку, — Сокджин подошёл ближе к другу и, присев на корточки рядом, положил ему на лоб холодную и приносящую приятную прохладу повязку. Все склонились над недавно пострадавшим. В воздухе летал немой вопрос: «Какого хуя произошло?»       — Господи, — вновь прохрипел Хосок. — Боже мой. Будда совершенный!       — Приехали, — обречённый возглас Чимина эхом отозвался в гостиной.       — Какой Будда, Хосок? Ты же католик! — похоже, Джуну сегодня ещё не раз придётся пребывать в полном охуевании.       — Мудрейшие духи нашего семейного древа.       — Крыша поехала? Эй, алло, приём! Планета Земля вызывает Чон Хосока! Не сходи с ума до конца, друг, ты мне ещё нужен, — руки начали уже легонько подрагивать от нервозности и страха безысходности.       — О, Всевышний! — после этого Сокджин направился на выход из комнаты.       Видимо, верно люди говорят, что опасаться нужно тихих и вечно спокойных людей, ибо никогда не сможешь предугадать их следующее действие из-за незнания испытуемых ими эмоций в данный момент.       Пока все стояли над бредившим мужчиной и нервно переминались с одной ноги на другую, Сокджин вдруг появился из-за их спин и не медля вылил на Чона целый таз ледяной воды. Да, намок диван и всё, что только находилось рядом. Капли и брызги попали на остальных тоже, но сейчас главным было привести в нормальное состояние Хосока. После холодного душа Чона ждал страшный всплеск эмоций старшего.       — Чон, мать твою, Хосок, если сейчас же не придёшь в себя, сбрендивший ты стручок, то я твой хуй в узелок скручу, а потом, — он не успел договорить.       — Она богиня, — вновь улыбнувшись чему-то в своём кавардаке мыслей, Хосок продолжил, — Я влюблён до смерти! Меня благословили высшие силы. За тридцать девять лет своей жизни я, наконец, познал это чувство и счастлив. Боже Иисусе, я так счастлив! — и начал громко и заливисто смеяться.       — Он чокнулся?       — Похоже на то…       — Хён, в кого ты влюбился, твою налево?! — от стресса крикнул Пак.       — Моя фурия! — блаженно прикрыв глаза, сказал Хосок и вдруг принял крайне серьёзное выражение лица, а после и вовсе одним рывком встал солдатиком и сел на диван.       — Ох, блять! — от внезапности Намджун, возвышающийся до этого над другом, потерял равновесие и упал своей пятой точкой на пол. Он скрючился от внезапной боли и по инерции потёр ушибленное место, не заметив, как Джин искоса наблюдал за ним и небрежно облизывал губу, пожирая тело глазами.       — Что с ней случилось? Где она?       — Да кто «она», Хосок? — рявкнул Намджун.       — Девушка нереальной красоты, что как пламя горит, а её глаза…       — Ты о той иностранке, что-ли? — скептически покосился на своего хёна Тэ.       — Да-да, именно!       — Какое твоё дело? Она сейчас сидит за решёткой. К тому же ей как минимум светит исправительный срок за нападение на человека, — фыркнул юноша.       — Ты что такое говоришь?! — повысил вдруг свой тон Чон, и в голосе стали слышны стальные нотки. — Не смей так выражаться о моём ангеле! В каком полицейском она сейчас участке?       — Зачем тебе? — опешил Сокджин.       — Я должен вытащить её, — сказано было максимально уверенно.       — Как собрался?       — У меня достаточно связей, власти и денег. Не допущу, чтобы с ней случилось что-то плохое, — мужчина так же уверенно и неожиданно встал, пошёл в комнату, дабы переодеться.       Вернулся. Задержавшись у зеркала в прихожей, поправил свой внешний вид, уделяя растрепавшимся волосам больше всего внимания, а рубашку решил до конца не застёгивать, в конце концов, его смуглая кожа и идеальные ключицы всегда срабатывали на людей, и те неосознанно желали видеть больше, и отвезти порой взгляд от идеальных и ровных изгибов тела становилось невозможным.       Сколько бы друзья не офигевали от сердечных порывов Чона, удержать его не могли, а потому, поделившись адресом и наставив, чтобы тот был осторожен, аккуратен и поддерживал связь на всякий случай, с горем пополам отпустили друга. С ним всё будет в порядке. Хосок же взрослый человек… Наверно… Чисто биологически.       Намджун думал, что как только его голова прикоснётся к подушке, он сразу же уснёт, словно младенец, но не тут-то было.       Послышался тихий стук в дверь, и в комнату вошёл Джин. Он выглядел слегка уставшим, но по его виду можно было догадаться, что им предстоит какой-то разговор. Однако о чём он будет? Намджун, который лежал на спине с заброшенной на глаза рукой, приподнялся на локтях и сел на постель.       — Джун, — мужчина вздохнул и прикрыл глаза, — Обними меня.       Ким младший вдруг почувствовал такой необъяснимый и непередаваемый трепет, а в области груди потеплело, на лице появилась нежная улыбка.       Сокджин ногами забрался на кровать и лёг подле Кима, уткнулся носом в его плечо, закинул ногу на бедро и зарылся пальцами в шевелюру, лениво перебирая пряди. Он чисто морально переутомился за день и теперь в срочном порядке нуждался в подзарядке. Намджун не был в силах отказать своему любимому хёну и, крепко обняв его, поцеловал в лоб. Мягкий поцелуй заставил почувствовать приятную лёгкую дрожь в теле. Молочная кожа притягивала к себе с больше силой, и, не удержавшись, Ким продолжил осыпать лицо любимого поцелуями. Сначала щёки, потом снова лоб. Возвращался к скулам и почти что не оставлял свободного места. От удовольствия Сокджин прикрыл глаза и нежился в горячих объятиях Джуна, подставляясь под райские ласки.       — Расслабься, — прошептал Ким и начал спускаться губами по шее и опускался всё ниже и ниже.       Горячее дыхание опаляло, а сбивчивое дыхание пьянило. Они вновь отдались чувствам и, будучи вновь наедине, позволили эмоциям с инстинктами взять вверх, но что-то изменилось. Не было того напора, словно танк, ехавший только вперёд и не заботящийся, что на его дороге. Не было боли, исчезли пошлости, а на замену всему пришли лишь нежность и искренняя забота. Сейчас они не хотели лишь плотских утех. Разум, тело, сердце и душа — все, как одно целое, желали лишь одного: бескрайний океан любви. Поцелуи стали нежными, чувственными и полными признаниями в высоком чувстве. Каждое прикосновение казалось столь трепетным, что невольно сердце замирало от счастья, а разум окутывало в светлой дымке лёгкого тумана.       — Милый, — только благодаря громкой тишине стало возможно расслышать тонкий голос Сокджина. Сейчас он раскинулся на всю постель и полностью разнеженный, таял, словно мороженное под чем-то горячим. Его рубашка уже была расстёгнута, и Намджун с удовольствием вылизывал рельефы его тела. Джин не сдержался и застонал от удовольствия. Пальцы ног поджались, когда Ким добрался до чувствительных точек и с упоением засасывал кожу, облизывал языком, немного прикусывал и продолжал неторопливо спускаться к тазобедренным косточкам.       — Дорогой мой, — снизу послышался шёпот мужчины, и он попросил перевернуться Джина на живот. Тот беспрекословно выполнил пожелание, ведь сейчас, в данный момент и не только, доверял Намджуну как никогда. Сокджин уже давно вверил всего себя этому человеку и ни секунды не сожалел о принятом решении. Он ведь испытывает неописуемый спектр эмоций, когда находиться с ним рядом.       — Я люблю тебя, — захотелось озвучить свои мысли.       — И я тебя, Джини, — Намджун наклонился и поцеловал хёна в шею, после чего приступил к тому, что затеял почти с самого начала. Аккуратными, но весьма точными движениями он принялся к массажу спины. Сильные руки слегка надавливали и блуждали вдоль спины, специальными движениями массировали конкретные участки кожи по направлению от позвоночника и наоборот. Сжав ладони в кулаки круговыми движениями прошёлся по всему периметру. После чего, будто дробя тесто, уже выровненными пальцами вымесил тело — от шеи до таза. Подобные действия должны были подарить Джину чувство удовлетворения и расслабленности. Намджун, не жалея сил, полностью отдался своему делу и мечтал подарить как можно больше удовольствия и ласки Киму. Ему самому было неимоверно тяжело сдерживаться, когда под подушечками пальцев чувствовалась такая желанная и горячая плоть, а вечный объект его воздыханий скулил от удовольствия под ним.       Открывшийся перед ним вид завораживал. Крепкие и широкие плечи, узкая талия и округлые бёдра сводили с ума. Поддавшись эмоциям, Джун поместил руки по бокам на теле Джина и сам наклонился к любимому. Начал медленно оставлять поцелуи на каждом хрящике позвонка, так же тихо и неспешно опускаясь вниз, попутно поглаживая кожу под пальцами и ныряя руками под тело, чтобы обвести на торсе незамысловатые узоры. Попутно смотрел, исподлобья, своим расфокусированным взглядом, так маняще и волшебно, что у Сокджина вновь скрутило внизу живота.       Сокджин чувствовал, как каждое прикосновение возбуждало его с новой силой, а поцелуи так вовсе обескураживали.       — Намджун, — попытался повернуть голову как можно дальше и встретиться с мужчиной взглядом.       — Да? — Ким туго соображал, ведь единственное, о чём он сейчас мог думать, это прекрасное создание, стонущее так сладко и протяжно.       — Либо поведи меня в холодный душ, либо я прикончу тебя за то, что не даёшь мне кончить вот уже как третий раз за день.       — У меня есть идея получше, — мужчина наконец отпрянул от столь желанного тела, но лишь для того, чтобы потянуть спиной на себя обессилевшего Джина и прижаться к нему грудью, — Ты позволишь?       Сокджин мало что понимал, но сейчас мигом сообразил, о каком разрешении просит Намджун, и, кивнув, ибо сил больше не оставалось, он откинул голову назад и, оперевшись всем телом на Кима, с нетерпением ожидал того, что весьма давно ждёт и желает его тело — разрядки.       Придерживая одной рукой раскрасневшееся тело, другой Намджун смог ловко расстегнуть ремень вместе с застёжкой брюк хёна и проникнуть сразу под нижнее бельё. Пальцы сразу нащупали горячую плоть, и ладонь тотчас запачкалась в естественной смазке, что уже успела появиться после нехитрых массажных провокаций. Не медля ни секунды более, Намджун начал быстрые и рваные движения по половому органу, а от стонов Джина самому голову сносило безжалостно. Темп наращивался с каждым мгновением, и Сокджин начал елозить на ногах Намджуна, от чего последний млел и мечтал о большей стимуляции для себя. У обоих со лба стекал пот и тела стали липкими, но их это не останавливало, лишь раззадоривало и заставляло дойти до желанного пика блаженства. В какой-то момент Сокджин понял, что уже на грани и спустя ещё пару незамысловатых движений с истошным стоном удовольствия повалился на кровать.       — А теперь мне стоит спасать тебя, — всё ещё со сбивчивым дыханием произнёс Джин, закидывая мокрую чёлку назад своей пятернёй и хитро прищуриваясь на покрасневшего рядом Намджуна.

***

      В комнату проникал лишь лунный свет из приоткрытого наполовину окна. Двое юношей лежали на спинах и смотрели в потолок. Каждый думал о своём и продолжал прокручивать события насыщенного дня. У каждого в мыслях витал образ парня. И один, и второй пытались разобраться со своими чувствами и понять их.       — Не спишь?       — Прости меня, Тэ.       — За что это?       — Если бы я не повёл тебя в город, то ничего из этого не произошло.       — Ну-ка, спускайся сюда, — Тэхён приподнялся и начал ждать, пока Пак по лестнице спуститься с верхней кровати. — Разве это Пак Чимин, которого я знаю? — Ким обнял друга за плечи, когда тот присел в позе лотоса на его кровать, — Ты же всегда и во всём находишь позитив.       — И что хорошего? — просипел Чимин.       — Сейчас скажу. Мы погуляли, Хосок-хён влюбился, — юноша ухмыльнулся. — К тому же всё закончилось хорошо. Даже я с отцом чисто автоматически помирился.       — Угу, а ещё ты был в клубе с этим Чонгуком, а он оказался братом Юнги, который и есть тот самый старший лейтенант.       — Да ну нафиг!!! — от внезапности Тэхён подскочил на месте так, что умудрился стукнуться головой об край мебели сверху. Он зашипел, однако мгновенно засыпал друга вопросами.       — Спокойно, бульдозер. Особо нечего рассказывать. Просто так вышло, что мы вновь встретились. Он помог вытащить тебя из-за решётки без лишних хлопот, а я ему сейчас должен одно свидание.       Чем дальше Чимин заходил в своём рассказе, тем больше расширялись глаза Тэхёна. Парень не мог поверить, что всё сложилось подобным образом. От одной только мысли, что все последние события настолько близко связаны и переплетены между собой, немного пугала, но и будоражила в то же время. Будто сценарий какого-то сериала, который, как правило, показывают вечерком для взрослого поколения людей. Хотя аджосси точно бы обматерили всю съёмочную команду, а злые аджумы заклеймили произведение американским бесстыдством, которым хотят промыть мозги их корейской невинной молодёжи. А ещё одна наглая морда всё не покидала его дум. Этот паразит прицепился, нет, присосался к нему и даже находясь на приличном физическом расстоянии, не даёт Киму спокойно вздохнуть. Его до сих пор злил этот чудик. В конце концов, он беспардонно украл его первый поцелуй и даже не удосужился попросить за столь нахальное поведение прощения. Наоборот, парень не видел в этом чего-то ужасного. Чтоб его! Губы до сих пор помнят привкус клубники с ежевикой, а эти руки… Мда, он похоже тоже кукушкой поехал, раз пытается вспомнить и вновь прочувствовать, как те самые руки припечатали его к стене, а ладони не дали и пискнуть.       — Так и когда встречаетесь?       — Сказал, что пока у него много работы, по этому встретиться сможем только после полуночи.       — Оу, — многозначительно протянул Тэхён и получил подушкой по роже.       — Я тебе сейчас твоё самодовольное хлебало так разукрашу и на отца твоего не посмотрю. — даже в ночи глаза юноши засветились, внушая страх.       — Ладно, ладно, — в примирительном жесте поднял вверх руки Тэхён, но лукавую улыбку было очень сложно прятать, пока ему не задали вопрос.       — А что у вас с этим Чонгуком было? Он тебя не обидел?       Хорошее настроение сразу улетучилось. Тэхён думал об этом самодовольном индюке всё время после того, как вышел из участка, а наспех кинутая в его брючной карман записка с номером телефона порождала многочисленное количество вопросов, на которые юноша не мог дать хотя бы одного внятного ответа. Несуразные мысли запутались, и он запутался. Оставался единственный вариант. Нужно обо всём рассказать другу, и пусть тот немного с приветом, но поймёт и поможет ему в трудную минуту.       — Мне немного сложно рассказывать такое, но…       — А вот отсюда поподробнее, — как можно удобнее расположился Пак.       — Да нет же. Я не в этом смысле, — нервно усмехнулся юноша.       — Ого! Ничего себе! Вот сейчас ты вообще меня заинтриговал, ага, — глазки заблестели, чеширская улыбка расползлась, а сердце ускорило темп от предвкушения.       — Боже, может, всё-таки не стоит? — Ким надеялся, что друг передумает, но тот лишь замотал головой, ожидая рассказа. Делать было нечего и пришлось поведать о своих приключениях.       Чимин, похоже, места себе не находил и как юла крутился вокруг своей оси, попутно бегая из одного угла комнаты в другой. Он был настолько рад услышать, что его друг наконец-то может похвастаться своим первым поцелуем, что специально зажимал рот кулаком, дабы его громкий и звонкий писк не разбудил весь дом. От переизбытка эмоций у него даже слёзы выступили на глазах, и чтобы хоть как-то растратить свою энергию, Пак начал прыгать на месте, словно маленький ребёнок при виде своей любимой игрушки. Однако Тэхён не разделял столь бурную реакцию друга и хмуро наблюдал, как тот беситься от счастья. Вот только счастье ли всё это?       — Успокойся уже. Соседей даже разбудишь, — шикнул Ким.       — Похрен! У меня друг наконец засосался! Аааа, как же всё заебись!       — Заткнись, дебил! — в помощь Тэ взял свой тапок и запустил им в друга.       — Я невъебически счастлив!       — Закрой нахуй рыло, кретин! — в ход пошёл второй шлёпанец.       — Блять, задолбал уже шикать. Я тут за тебя радуюсь, между прочим.       — Да на хуе я вертел подобные радости!       — Хах, что-то мне подсказывает, что вертеться будешь скоро ты сам, — Пак согнулся пополам от своих же слов, пока подушки одна за другой устремились в него.       После безудержной, агрессивной и опасной для жизни битвы подушками, юноши наконец улеглись полностью вымотанные и улыбались как два идиота.       — Кстати, как там наши голубки?       — Без понятия.       — Слушай, мы должны придумать что-то. Так больше не может продолжаться. И знаешь, — на лице вновь появилось вечно присущее Паку заговорщицкое выражение лица, — Я даже уже знаю, что делать.       — У меня мурашки табуном проходят каждый грёбаный раз по всему телу, когда ты делаешь подобное лицо, — недовольно протянул Тэхён.       — Ты просто ещё не знаешь. Короче, помнишь тот чуланчик за домом? — начал посвящать в свой тайный заговор друга Чимин, а Ким покачал головой в утвердительном жесте, — Так вот. Я там уже побывал, там много сена, всё в очень эстетичном и даже немного сексуальном стиле, кхм, ну и меня потом посетила такая мысль, как запереть их там двоих.       — Да ты куда не глянь, везде сексуальность найдёшь, — лениво зевнул Тэ.       — Эй, а разве при слове «сеновал» у тебя никогда грязных мыслишек не возникало? Тэхён лишь закатил глаза, а Чимин, вытаращив губки уточкой и показательно демонстрируя, что он глубочайше обижен, отвернулся на бок.       — Хорошо, ладно, не обижайся. Возникали пару раз.       — Вот видишь! Так что не нужно тут из себя святошу строить и делать вид, будто я тут самый пошлый и грязный, — всё ещё с нотками обиды ответил Пак.       — Эй, я никогда такого не говорил. Извини, если обидел. Я не хотел, — Тэхён потянулся и обнял друга. Он как никто другой знал, какого этому пареньку и что ему пришлось пережить. Такое даже злейшему врагу не пожелаешь. — Ну-ну, всё хорошо, — успокаивающе погладил по макушке юношу, что начал всхлипывать, — Так и что ты там придумал? — чуть отстранившись и удостоверившись, что Чимин успокоился, задал вопрос Ким, пытаясь как можно быстрее уйти от больной темы и переключить внимание на что-то весёлое и интригующее.       — Сначала их нужно напоить! — неожиданно вновь вскочил Чимин. Он выглядел крайне решительным в своих словах и действиях. Настолько, что Тэхён даже сглотнул.       — Л-ладно, — отодвинулся от друга Ким.       — Сделать так, чтобы у обоих не было как минимум верхней одежды или хотя бы полностью намокли.       — О Господи…       Чимин ещё долгое время рассказывал свой коварный замысел и тихонько хихикал злодейским смехом, пока ему не позвонили. Юноша недоверчиво покосился на экран смартфона, на котором высвечивался незнакомый номер, но всё же ответил.       — Алло, слушаю.       — Чимин-щи, тут твой хён меня подкупить решил, и я подумал, что в деньгах я особо не нуждаюсь, но хотел бы кое-какую информацию.       — Какую ещё информацию? Ты про Хосок-хёна сейчас говоришь? — Чимин весь нахмурился, а Тэхён мигом затих, затаив дыхание.       — Про него самого. Он хочет, чтобы мы отпустили гражданку Южной Кореи по имени Андреа Алькальде, но на неё есть донос за избиение феном. Как нам удалось выяснить, пострадавшим оказался её супруг, кореец. Причиной насилия является, насколько я понял, измена супруга жене.       — Зачем ты рассказываешь всё это мне?       — Я хочу сказать, что, несмотря на то, что мужчина уже успел выписаться из больницы, нападение в любом случае было совершенно. Ко всему прочему, оно было умышленным, и обвиняемая даже не пытается отрицать свою вину, а подобное дело сложно замять, даже если у тебя много денег. Но раз уж у твоего хёна так много связей, то я, так уж и быть, уступлю. Однако мне нужно что-то взамен, и для этого я прошу у тебя информацию.       — Что ты хочешь знать?       — Ты знаешь адрес психбольницы?       Сердце будто остановилось в этот момент. Чимин сразу понял, о чём и к чему клонит Юнги. Руки непроизвольно задрожали, а коленки подкосились. Юноша осел на постель и попытался прочистить горло, чтобы суметь внятно ответить.       — З-зачем тебе?       — Потом обязательно расскажу. Так ты знаешь?       Повисло минутное молчание. Юнги терпеливо ждал, а Пак собирался с мыслями. Ему было сложно, тяжело, невыносимо и просто противно вспоминать всё, что связывало его с прошлым. Особенно неприятно и страшно было вспоминать конкретного человека, но преодолев свои страхи и судорожно вздохнув, парень, наконец, назвал адрес. Сам до конца не понимал, почему так доверяет этому парню. Начиная с вечера на пляже и заканчивая этим мгновением, ему почему-то казалось, что Юнги стал его спасательным кругом, который, даже если проколоть сначала, доведёт своего хозяина до берега и не даст утонуть.       — Спасибо, — это не простое благодарственное слово. Это что-то большее. Фраза хранила в себе много чего: чувство надёжности, нежности, любви и преданности. — Ты поможешь хёну?       — Конечно, я же обещал, — с улыбкой ответил Мин на той стороне провода. — Что же, добрых тебе снов, моя сладость.       — Ага, — было единственное, что смог из себя выжать Чимин, и звонок завершился. Тэхён, видя растерянное состояние друга, приблизился к нему и попытался понять, в чём проблема.       — Тэхён, кажется… Боже мой, кажется, я влюбился, — прошептал в темноте комнаты Пак, и луч света, исходящий от луны, осветил его глаза, полные слёз радости.