#дотрахалисьфест

— Ми-их! — громко позвал Андрей. — Ты там не утонул случайно? Из ванной уже минут двадцать раздавался ровный звук льющейся воды, и Андрей начинал волноваться. Разумеется, он не имел бы ничего против, если б Миха хоть по два часа намывался, но с тех пор как тот подстриг волосы, водные процедуры занимали у него минут десять максимум, так что повод для беспокойства имелся. Не то чтобы Андрей всерьёз предполагал, что Миха прямо там, прямо сейчас, но… Блядь. Это всегда будет с ними, сколько бы лет ни прошло с последнего укола. Андрей глубоко вдохнул и вошёл в ванную — защёлок дверные ручки лишились, как только Миха начал регулярно тусоваться в его квартире. Ничего неожиданного внутри не оказалось — задёрнутая шторка, всё такое же ровное журчание воды. Колоться прямо в ванне при включённом душе Миха явно бы не стал, так что Андрей собрался было извиниться и выйти, как из-за шторки раздалось сдавленное «бля» — и Андрей отдернул её раньше, чем успел хоть о чём-то подумать. За занавеской оказался Миха. Вполне обычный, безо всяких жгутов и иголок, — зато с бритвой в руке. — А почему ты не у зеркала… — начал Андрей и тут же осёкся, заметив, что часть волос в низу живота у Михи сбрита, а на коже красуются два свежих пореза. Андрею стало смешно: он что только ни вообразил за последние пять минут, а до такого не додумался. Оно и понятно: кому ж могло в голову прийти, что Миху, который и подмышки-то брил по большим праздникам, какая-то барышня вон на что разведёт! Андрей всё-таки не выдержал и хрюкнул от своих мыслей. — Чё ты ржёшь! — буркнул Миха, которого вторжение, судя по всему, совершенно не смутило. — Прости, Мишань… — Андрей всё ещё боролся со смехом. — Я просто не думал, что ты ради баб… ради женщины можешь на такое решиться. — Ради какой женщины? — выпучил глаза Миха. — Ну, это ж она тебя попросила… — Андрей сделал неопределённый жест рукой в районе паха. — А. Не, тут другое... — А чё тогда? — настала очередь Андрея удивляться. — Да ничё, — Миха отвёл глаза. — К врачу иду. — А… к какому? — будь на месте Михи любой другой человек, Андрей бы, конечно, никогда не задал подобного вопроса, но сама идея «Миха самостоятельно записался к врачу и идёт туда без сопровождения» звучала настолько фантастически, что удержаться он не смог. — К какому-какому, блядь! — ощетинился Миха. — Неясно, что ли! К урологу! Уролога Андрей не встречал даже в военкомате, где случился самый подробный медосмотр в его жизни, но сама идея побрить яйца перед походом к такому врачу звучала логично. Ещё более логичными были сложности, которые сейчас испытывал Миха: самому Андрею неоднократно доводилось проделывать финт с удалением волос с причинного места (исключительно по просьбе девушек, разумеется), и он отлично помнил, как непросто приходилось в первые разы. Так что он безо всякой задней мысли предложил: — Давай помогу, что ли. Михино лицо выражало одновременно неверие, потрясение и негодование. Андрею снова сделалось смешно: — Ты кого стесняешься? Забыл, сколько раз я тебе придерживал, чтоб ты штаны не обоссал? — он слишком поздно сообразил, что сказал. Миха не заслуживал подобных напоминаний. Не теперь, в самой долгой за всю жизнь завязке… — Валяй, — у Андрея отлегло от сердца: Миха, судя по всему, был слишком занят размышлениями о том, будет ли пидорством разрешение побрить ему лобок, и пропустил последнюю реплику. — Как это делать-то вообще? — беспомощно спросил Миха, пока Андрей стягивал с себя одежду. — Садись в ванну, только не на жопу, а как бы на поясницу. И ноги раздвинь. Миха выполнил команду и даже самостоятельно сообразил, что всем будет удобнее, если одну ногу он закинет на бортик. Андрей уселся между его коленей, в миллионный раз порадовавшись, что установил себе джакузи. В обычной ванне они бы точно не поместились. Андрей взял с полки крем для бритья и встряхнул бутылочку — Миха зачем-то пытался бриться насухую, и повторять его ошибок Андрей не собирался. Размазал пену по нужной области, примерился — и запоздало сообразил, что надо было сказать Михе для начала обстричь свои кущи. Но что уж теперь. Работаем с тем, что есть. От первого движения бритвы Миха крупно вздрогнул. — Чё, порезал, что ли?! — испугался Андрей. — Не. Просто… непривычно. — Если так будешь дергаться, я тебе хуй отрежу ненароком! Шутливая угроза заставила Миху притихнуть, и Андрей вернулся к прерванному занятию. Брить кого-то другого оказалось непривычно, но, пожалуй, даже приятно. Не «кого-то», конечно. Миху. Андрей не мог даже вообразить себя в подобной ситуации с кем-то ещё. Существуют, наверное, извращенцы, которым по кайфу водить бритвой по нежной коже, наблюдая, как падают на дно ванны срезанные волоски… может, их это даже заводит. Но Андрей точно не из таких. Он просто получал удовольствие оттого, что перед ним был Миха — открытый, разрешающий прикасаться лезвием к самому ценному, знающий, что Андрей никогда не причинит ему вреда… Видеть, как у Михи подергиваются живот и колени; понимать, что он боится, но не делает попытки сбежать; знать, что сам не задумываясь позволил бы Михе то же самое, даже если бы тот его всего изрезал… вспоминать, как близки они были к тому, чтобы всё проебать из-за какой-то сиюминутной хуйни, и чувствовать эйфорическое, почти наркотическое счастье оттого, что они всё-таки сумели выгрести, — да ни один извращенец бы не догнал, о чём вообще речь. Под эти мысли Андрей очистил кожу выше члена и начал примеряться к растительности по бокам. По-хорошему, стоило попросить Миху придержать себя самому, но Андрей так увлёкся процессом — или, вернее сказать, ощущением единения с Михой — что без задней мысли взял его член, сдвинул набок и, слегка прижав, продолжил своё занятие… как вдруг почувствовал под рукой слабое шевеление. Этот факт Андрея нисколько не смутил — простая физиология, у него самого привстал бы и от меньшего — но до него вдруг дошло, насколько обидно могла прозвучать шутка про отрезанный хуй. Ему не нужно было задавать вопросы, чтобы понять, что заставило Миху добровольно, да ещё и никому не сказав, записаться к врачу: Ольга ещё лет десять назад жаловалась Ирише, что Миха, мягко скажем, не герой-любовник. И за прошедшие годы ситуация вряд ли улучшилась. Конечно, для Михи секс никогда не имел такого значения, как для него самого, но ни один мужик не обрадуется, оставшись импотентом в сорок три года… Пару секунд Андрей раздумывал, как лучше поступить: сделать вид, что ничего не заметил, или попытаться разрядить обстановку, — и выбрал второе. — Слушай, а ты точно уверен, что тебе к этому, как там его, надо? У тебя ж, вон, даже от фигни… — Да бля, это самое мощное, что за последние лет пять было! — огрызнулся Миха. И тут же умолк, очевидно, осознав, что именно сказанул. Андрей медленно поднял взгляд, пытаясь понять, действительно ли услышал то, что услышал. Судя по Михиному виду, слух его не подвёл — тот замер, откинувшись на бортик, закрыл глаза и даже, кажется, перестал дышать. По телу Андрея прокатилась волна жара. Всё давно забытое, затоптанное, закатанное в асфальт, всё, что он за последние двадцать лет привык считать странной фантазией, юношеской блажью, дурацким помешательством, всё похороненное, запертое в глубинах его души — всё это вдруг пришло в движение от простого факта: у Михи на него привстал. Когда-то, в другой жизни, он мог бы это проигнорировать, перевести в шутку, сделать вид, что не расслышал. Но не теперь. Не теперь, когда в его голове жило знание, что времени, возможно, осталось очень мало, и одновременно набатом била мысль: Миха меня хочет. Пусть не сам Миха, а его тело — измученное воздержанием, впервые за много лет оказавшееся рядом с тем, с кем можно быть, а не казаться, кто знал и принимал Миху таким, какой он есть. Пусть это была только часть того, что составляло Миху, — но она нуждалась в Андрее, в его ласке и любви. Он глубоко вдохнул и положил ладонь Михе на член. Асфальт внутри стремительно трескался, и пробивавшиеся через него ростки тотчас выпускали листья и бутоны, заполоняя Андрея целиком. — Дыши, Мих, — прошептал он. Миха, который, казалось, совсем забыл об этой потребности, с шумом втянул в себя воздух и тихонько застонал. Внутри у Андрея распустились цветы. Он пару раз двинул рукой — член действительно не стал твёрже. Но Михе, судя по реакции, всё нравилось, и этого было более чем достаточно. Прекрасно понимая, что никаких словесных комментариев он не дождётся, Андрей старательно отслеживал реакцию на свои действия. Ласкать мягкий член было непривычно, но не неприятно. А когда он взял в свободную руку яйца и прокатил их в ладони, Миха застонал в голос — и Андрей понял, что готов продолжать вечно. Он не знал, как долго это длилось, но вдруг Миха весь напрягся, замер — и в следующую секунду по его ладони потекла тоненькая, почти прозрачная струйка. Это и близко не было похоже на то, что Андрей привык считать оргазмом, но судя по тому, что Миха открыл глаза и вытаращил их так, что они едва не вывалились из орбит, — это был именно он. Все цветы внутри Андрея развернулись лепестками к Михе, впитывая его точно сияние солнца. Осознание случившегося накатывало медленно, но неумолимо. Сейчас до Михи дойдёт, что произошло, он сбежит, и… всё, что они с таким трудом выстраивали три года, пойдёт прахом. И всё потому, что Андрей с каких-то хуёв вообразил… — У тебя стоит, — хриплый голос Михи донёсся до него словно сквозь толщу воды. Он смотрел на Андрея в упор, насквозь прожигая взглядом. Андрей кивнул, не в силах произнести ни слова. Тело сковало, горло словно сдавила стальная рука — но член и не думал опадать. — У тебя стоит на меня, — продолжил Миха. — На тебя, — к Андрею наконец вернулся голос. — Давай, — всё так же хрипло приказал Миха. Этому короткому слову не было места в Андреевой картине мира. Потому что оно могло означать только одно — Миха разрешил на себя подрочить. Андрей медленно поднялся на колени. Затекшее тело протестовало, стоять на дне ванны было больно, но он не обращал на это внимания, потому что Миха продолжал неотрывно смотреть ему в глаза. Андрей провёл рукой по члену — и только теперь осознал, насколько нестерпимо ему хотелось кончить. Он начал дрочить быстро и жёстко, как будто стремясь не получить удовольствие, а наказать себя за содеянное, — и меньше чем через полминуты выплеснулся туда, где совсем недавно проходила бритва. Миха наконец опустил взгляд и неверяще, почти растерянно посмотрел на себя. Дурея от вседозволенности, Андрей растёр сперму по его животу, снова посмотрел в глаза — и только после этого взял в руки лейку душа. А когда Миха дёрнулся, явно намереваясь сбежать, положил руку на его колено и спокойно сказал: — Я не закончил. Добривал Миху он почти машинально. Мыслей в голове не было — только тонкий звон, в котором угадывалось одно-единственное слово: «пиздец». Как только всё закончилось, Миха пулей выскочил из ванной и закрылся в гостевой спальне. Спустя несколько минут выглянул из неё, осмотрелся, будто опасаясь, что его попытаются остановить, — и рванул к выходу. Андрей со стоном упал на неубранную кровать. В лучшем случае Миха пойдёт к родителям — но надеяться на это всерьёз было глупо. А во всех остальных случаях… Андрей понятия не имел, где его искать. Наверное, сейчас по-прежнему существуют вписки и сквоты, но никаких адресов у него давно уже не было. Может, он снимет посуточную хату и вмажется там? А может, если будет совсем невтерпёж, сделает это в какой-нибудь подворотне?.. Ближе к вечеру он на всякий случай съездил на репточку, но никакого Михи там, естественно, не обнаружил. Обзванивать больницы и морги раньше завтрашнего утра не имело смысла, как и беспокоить Михиных родителей. В преддверии долгого, тяжелого дня Андрей честно попытался заснуть, но ничего не вышло, так что в итоге он просто сел за стол и начал водить карандашом по бумаге, не пытаясь рисовать ничего конкретного, а просто коротая время. Самого себя он сожрал ещё в первые часы после Михиного побега, так что теперь просто ждал восьми утра — точки, которую он определил для себя как момент начала поисков. Звонок в дверь раздался в половине пятого. На пороге стоял Миха — совершенно измочаленный, но не обдолбанный и даже не пьяный. У Андрея отлегло от сердца: что бы ни произошло в эти часы, что бы Миха себе ни надумал — он вернулся, он пришёл к нему, а значит — они справятся. Андрей сделает вид, что ничего не было, стукнется головой, чтобы заработать амнезию, никогда больше не прикоснётся к Михе. Навсегда запомнит, кто тут слабак, не способный себя сдержать, а кто — настоящий герой, которого не сломил весь устроенный Андреем пиздец… Он попытался заглянуть Михе в глаза, чтобы найти там ответ на вопрос, как ему быть прямо сейчас, чтоб не разъебать всё ещё сильнее, — но тот упал ему в объятия, навалился, прижал к стене, буквально размазав себя по нему. Уткнулся куда-то в плечо и загудел: «Ты прикинь, она сказала, что если на мужика стоит, то это лучше, чем если не стоит вообще…» Андрей обмер. Он что, не только дошёл до врача, но и всё рассказал?.. Додумать Миха ему не дал: «Типа к ней часто приходят такие, которые в себе всю жизнь подавляли всякое… всякие извращения…» Он рассказал не только про Андрея, но и про то, при каких обстоятельствах они?.. «А я же, ну… не эти. Я ж не подавлял…» «Конечно, ты не эти», — хотел было прошептать Андрей, но Миха продолжил: «А ещё она сказала, что чтобы стоял лучше, надо палец в жопу пихать…» Словосочетание «массаж простаты» Андрей, конечно, слышал, но никогда бы не смог представить, что его однажды произнесёт Миха. Он растерянно водил руками по Михиной спине, не зная, что сказать. «Не слушай её, никакие пальцы в жопу тебе не нужны»? «Если сам будешь делать, то это точно не пидорство»? Миха глубже зарылся в него носом и совсем глухо сказал: «Ты же никому не скажешь, что это… что мы… ну, всяким таким занимаемся?..» Внутри у Андрея что-то лопнуло. Может, настал тот единственный день, когда распускается никем не виданный цветок папоротника. Может, раскрыл лепестки тот самый Аленький цветочек, краше которого на свете нет. А может, Каменный цветок стал живым, и ветер пошевелил его листики. Это новое, неизведанное, немыслимое, что появилось внутри него, кололось шипами, предупреждая, что жить с ним не будет ни легко, ни просто — но Андрей уже знал, что рискнёт чем угодно ради того, чтоб оно не завяло. Он крепче обнял Миху и прошептал: «Ну ты чего? Я ж тоже всем этим буду заниматься — а себя-то мне зачем сдавать?»