Легенда об Эстель, которую звали Надей

      Майрон буквально влетел в свои покои и дрожащей рукой провернул ключ в замке. За дверью располагался настроенный на дружеское общение Готмог, жаждущий делиться впечатлениями, накопившимися за отпуск. Отпуск, к слову, организовал ему сам Майрон, так как более трёх столетий «дружбы» травмирующе сказывались на ментальном здоровье Наместника. Слыша грохочущие шаги, Майа шепнул что-то, и весь свет в покоях погас. Готмог знает, что Майрон не любит сидеть в темноте, а значит, подумает, что «друга» нет дома. Наверное. Выждав ещё минут пятнадцать для надëжности, Майа убедился, что пыхтение в коридоре стихло, и рискнул вернуть освещение. Бросив тревожный взгляд на спрятанную в ножке стола бутылку трофейного мируворе, он всё же решил, что Готмог — недостаточно веская причина для ухода в запой. Майрон вздохнул и достал зеркало — решил убедиться, что стрелки всë еще на месте, но не удержал его в руках, и стекло упало на ковëр, чудом не треснув. Кривясь от головной боли и растирая виски, Майрон с тоской подумал, что когда-нибудь, наверное, Владыка всё-таки научится нормально пользоваться осанвэ, не развоплащая при этом особо слабых прислужников. — Что случилось, Учитель? — страдальческим голосом поинтересовался Майрон. — Слушай, у тебя же есть лак для ногтей, верно? Наместник шумно втянул воздух. — Я не пользуюсь лаком для ногтей, — недовольно сообщил он, бросив взгляд на от природы шикарные когти. — Жаль. Я свой на Драуглуина пролил, а полруки не накрашено осталось. Саурон понял, что своими силами Владыка не справится, поэтому нужно прям щас срываться с места и лететь в тронный зал. С облегчением разорвав связь, Майрон отложил тушь в сторону и начал перемещение. Мелькор обнаружился на своëм чёрном троне. Неудивительно, если он с него слезает разве что для удовлетворения биологических потребностей. У ног своего господина лежал Драуглуин со слипнувшейся от лака шерстью. Волк на внешние раздражители не реагировал и в прострации смотрел в пустоту. Майрон сочувственно почесал друга за ухом и соизволил, наконец, обратить свой укоряющий взгляд на Бауглира, вернее, на его руки. Ногти на левой были покрыты лаком глубокого чёрного цвета, а правая рука просто хаотично испачкана, включая внутреннюю часть ладони и запястье. Задумавшись, как это Мелькор так умудрился измазаться, причëм здесь волк и почему на короне, прямо на Сильмарилле, красуется отпечаток чёрной ладони, Майрон вопросительно посмотрел на единственного, кто мог дать ему ответы. Владыка скромно потупился. Саурон неуверенно поднëс руку к собственному венцу, намекая на пятно. Моргот в недоумении повторил его действие, замарав при этом и вторую руку, пару секунд пялился на Майрона, обдумывая происходящее, после чего резко изменился в лице и взревел в сторону дальнего угла: — Лангон, барлог тебя подери! Как смел ты испортить символ моего могущества?! Тут Саурон заметил в углу сидящего на полу, обхватив руками колени, и покачивающегося взад-вперёд Лангона. Ворон проигнорировал прямое обращение. — Лангон! — скорый на гнев Бауглир, кажется, к приходу Майрона поумерил негативные эмоции (а в том, что эти эмоции были, Саурон не сомневался, слишком хорошо он знал Мелькора), а теперь вновь закипал. — Я не виноват, что когда Вы увидели в углу паука, у Вас началась истерика, и Вы решили сделать из бутылька розочку, — отозвался Лангон. Саурон присвистнул — истерика Моргота — это, как минимум, страшно. Понятно теперь, почему все здесь такие зашуганные. — Майрон?.. По тону Владыки Майа догадался, что сейчас тот ляпнет какую-нибудь глупость. Сдерживаясь, чтобы не закатить глаза, огненный дух повернулся к Мелькору. — …а тушью можно красить ногти? Багровое око сначала дëрнулось, а потом очень угрожающе прищурилось. Видя, как ощетинился его ученик, Бауглир поспешил свернуть эту тему. — Ладненько, нет так нет. А что делать тогда?.. — пошёл на попятную Вала. Майрон сжал кулаки, пытаясь успокоиться. Эру, почему его окружают одни ущербные и умалишённые? Куда ни плюнь, в дурачка попадаëшь! Вот что его в Валиноре не устраивало?.. Там ведь все адекватные, а из умственно отсталых только Олорин. Тут Саурон вспомнил, как именно он решил отправиться к Мелькору и понял, что не только Олорин. Это ведь было верхом идиотизма, на спор лезть в Утумно… Неожиданно, Майрон заметил, что от него как бы ждут ответа. Потирая переносицу, Майа предложил для начала очистить корону. Мелькор почему-то смутился. — Понимаешь, после того, как я добавил к короне змей из чёрного железа по периметру, она, кхм… Не снимается. Огненный дух не выдержал и взвыл. Два часа пятнадцать минут спустя… Очень злой и уставший Саурон брёл по коридорам, направляясь в свои покои. Его руки также были измазаны в лаке, а на мантии светлело пятно растворителя. Корону не удавалось снять даже с помощью Лангона, поэтому, скрепя сердце, Майрон принял тяжёлое решение привлечь Готмога. Барлог привлëкся с большим энтузиазмом. Он раздражающе много болтал, но свою задачу выполнил, так что придраться Гортхауру было не к чему. Снятую ценой появления седых волос у всех участников данного действия, кроме Готмога, корону Мелькор вызвался оттирать собственноручно — не доверяет, собака сутулая. Сам Майрон к этой идее отнëсся скептически — Владыка пользовался каким-то поразительно долгосохнущим лаком, и он бы с большей вероятностью измазал всё вокруг себя быстрее, чем очистил символ власти. Но хозяин, как говорится, барин, и Саурон не настаивал. С трудом выпроводив барлога, он занялся волком, на котором, что удивительно, лак к тому времени уже застыл, так что Майа ничего не оставалось, кроме как достать ножницы. Теперь у Драуглуина с проплешиной развивался комплекс неполноценности, но Майрону было уже как-то наплевать. Убедившись, что Лангон выпрыгнул из окна, чтобы превратиться в птицу и улететь, а не с целью самоубийства, огненный дух наконец пошёл к себе. По пути заглянув на кухню, Майрон учуял какой-то подозрительный запах. Заглянув в чан с щами, Саурон отметил у них нетипичный оттенок, больше всего напоминавший фиолетовый. Под тяжёлым взглядом Наместника пожилой орк отхлебнул из половника своё варево и уверил, что всё в порядке. Ещё раз подозрительно оглядевшись, Майрон затребовал хлеба. Повара отчего-то виновато потупились и сообщили, что хлеба нет. — Как, нет? Вчера ж готовили, сам видел! — возмутился Саурон, который предпочитал заедать стресс именно хлебушком. — То вчера, а то сегодня… — Украли? — Украли. Саурон вздохнул. Борцы за свободу становились раздражающей проблемой. Приличия ради забрав со стола яблоко, Майа поспешил в свои покои, где было тепло, безопасно и уютно. Но отошëл он недостаточно далеко, чтобы не услышать стук падающего тела и звон, с которым половник вывалился из холодеющих рук повара. По-хорошему, нужно прямо сейчас возвращаться, проводить расследование, ликвидировать отраву, но… Майрон ухмыльнулся и продолжил свой путь. Пусть сами разбираются, не маленькие уже. А он… А он просто будет осторожнее обращаться с супами. С этими злорадными мыслями, не без толики коварства, Саурон шёл в свои комнаты. В конце концов, по документам, главный здесь Мелькор, пусть и разбирается. А Майрон — просто мимопроходящий Наместник, не несущий какой-либо ответственности. Увлечённый этими размышлениями, огненный дух едва не сбил кого-то с ног. В последний момент уклонившись, Гортхаур обнаружил перед собой рыжеволосого нолдо с фиолетовым букетиком в руках. Эльф мгновенно достал откуда-то меч, в которым бывший Аулендил безошибочно признал образец продукции, производимой пленными нолдор в кузнях. Майрон там бывал частенько, поэтому в подобных вещах разбирался. — Передай своей подружке, будь она неладна, что Мелькор борщ больше, чем щи любит, — сообщил Саурон, продолжая движение. — И не дай Эру вы отравите вино! — угрожающе обернулся он. Нельяфинвэ заторможенно кивнул, наблюдая, как Саурон скрывается за углом. Это что сейчас было? Но Майтимо был знаком с Эстель, а этот фактор абсолютно исключал способность удивляться, поэтому эльф пожал плечами и пошёл дальше. Того цветочка, что он ей подарил, хватило не надолго. Мстительно опробовав свой продукт в псарне (даже жалко как-то волков стало…) и на кухне, девушка заявила, что ей нужны ещё акониты. Поэтому-то Майтимо сейчас вместо законного отдыха возвращался с оранжереи, таща с собой фиолетовый букетик. Интересно, это насколько Моринготто достал Саурона, что он бродит по подвалам в таком состоянии? Немного посочувствовав Майа, эльф перехватил акониты поудобнее и пошёл дальше.