Side stories

***

— Сатору!.. Он хорошо помнит, как даже уже будучи располовиненным слышал её голос. Надрывный, переполненный слезами… они же капали в тот момент на его окровавленное много раз восстановленное лицо. Наначи… Её ладони ощущались чем-то приятным и уходящим постепенно на задний план…чем-то тёплым… чем-то, от чего он медленно удалялся. Дьявол… — Не бросай меня! Ты ведь обещал, обещал!.. Я обещал тебе вернуться и не смог. Прости, малышка, прости меня… Когда Иэйри прибыла на место происшествия, она впервые увидела Нану в таком инфернальном виде. В этот момент Сёко поняла одно — аннигиляторов не просто так боялись, особенно если те использовали большую часть своей силы. Но Миямуре даже не пришлось. Она схватила управляемой ею рукой Мураками Сукуну за горло и едва того просто не придушила. В последний момент она опомнилась, вразумив себя тем, что это ведь тело Мэгуми…и он сам…она не имеет право убивать его ни за что вместе с тем, кто захватил его. Нана чуть ослабила хватку, но после заговорила с нехорошо заблестевшим взглядом. Одежда её вся была вымазана после контакта с телом Сатору в его крови, и выглядело это по-настоящему жутко. — Знаешь, не завидую я тебе. Ведь Средний мир буквально переваривает тех, кто туда попадает, пока от тебя не остаётся ничего. Ни твоей прежней личности, ни силы, ни мыслей. Ты столько веков внушал страх и ужас другим, но все равно проиграл сегодня. И твоё имя со временем сотрется со страниц истории. Сукуна улыбнулся ей, и из уголка его губ потекла сильнее кровь. Нужно обязательно сразу же будет отдать потом тело Мэгуми Сёко, чтобы та его восстановила. — Достаточно того, что я убил твоего любимого. Один-один, да, аннигилятор? Я забрал его жизнь, теперь ты заберёшь мою. Всё честно. Тебе ведь свет белый будет не мил без Сатору Годжо…так что я выполнил свой план — твоё существование будет с этого дня невыносимым, каким ты сделаешь моё, прежде чем я и вовсе сдохну. Нана застыла, пока его слушала. Каждая клеточка тела Миямуры колотилась в гневе, и она ощущала — ещё секунда, и она сорвётся. Мураками, видя это, сказал низким голосом, осадившим Нану и притушившим взвившийся в ней праведный огонь гнева и откровенной злобы. — Нана, пора. Они использовали технику переноса мгновенно. Мураками, управляемый Наной, вытянул сущность Сукуны из тела Мэгуми, заставив то рухнуть на землю. Время извлечения Короля Проклятий было более длинным, чем любого другого, ведь он был силен, объем проклятой энергии в нем был огромен (даже после боя с Сатору), а ещё он активно из последних сил сопротивлялся. Когда Нана перехватила его бестелесный дух лучше в огромной руке Мураками, она услышала сдавленный смешок. — Жалею лишь об одном…что не смог сравнять тебя с землёй вместе с ним. И что мы так с тобой и не сразились полноценно еще раз…а ведь будь ты понастойчивее, меня бы убила ты, а он был бы жив… Нана скривила губы. Его слова были, словно змеи, обвившиеся вокруг её шеи и душащие её с особым усердием. Задержав на секунду дыхание, чтобы проглотить вставший поперек горла комок из слез, Миямура произнесла сдавленно спустя паузу: — Это все равно уже не имеет значения. Мураками протолкнул Сукуну мгновенно в портал, и тот за ним и Наной с хлопком и зелёной вспышкой закрылся. «Если бы ты была понастойчивее, он был бы жив…» — Нана… — Сёко в этот момент стояла позади. Миямура обернулась к ней с болезненным почти безучастным выражением лица. На щеках блестели дорожки слез, смывающие грязь и кровь. — Сёко-сан, тут Мэгуми…ему нужна ваша помощь. Нана отошла от бессознательного тела друга, открывая вид на него. Сёко, вздохнув, сказала. — Мэгуми подождёт. Он явно в лучшем состоянии…чем он. Когда Сёко указала на Сатору, Нана ощутила, что комок из слез подступил так близко к горлу, носу и глазам, что, надави на неё чья-то невидимая рука, она бы, как издающая писк при нажатии игрушка — вся бы изошлась всем тем, что было внутри неё. И что сдерживалось всеми силами. Сёко посмотрела на неё с отчетливым беспокойством на усталом лице. Достав сигареты и закурив, она сказала. — Я ещё пока могу спасти его. Но времени мало. Помоги мне, пожалуйста. Сатору видел своих друзей, которых уже не было вместе с ними. Кенто, Гето… Он задавался вопросом, почему среди них оказался он сам, когда он Сукуну все-таки победил? Нанами тоже был удивлён, что он здесь делал. Ведь ему было рано попадать сюда. С привычкой Сатору лезть головой в самое сердце неприятностей, конечно, срок мог подвинуться и сместиться на более ранний, но все же… «Ты ещё не должен быть здесь. Ты должен быть с Наной. Ты ведь нужен ей. И ты обещал остаться с ней». Сатору застыл при его словах. Наначи… Боги, как он мог так с ней поступить??? Его самонадеянность привела к тому, что он не смог сдержать свое обещание перед ней. Тем не менее, Кенто глядел на него так, словно многое подвергалось изменению даже сейчас. — Разве я могу ещё вернуться? — Сатору спросил чуть удивленно, после сглотнув образовавшийся камень в горле. Разве все ещё можно было исправить? Кенто медленно кивнул. Гето усмехнулся. — То, что ты нас видишь, ещё не говорит о том, что тебе не открыт путь обратно. Твоё тело ещё можно восстановить. Другой вопрос…что тебе надо поторопиться. Нана сидит перед палатой, в которую его поместили, чуть ли не сутками. Сёко видит, как она вымотана, — и эмоционально, и физически, — и поэтому просит вернуться домой, если тот…остался цел после всего случившегося. Когда она вернулась в пустую квартиру Сатору, которая стала год назад их общей, Наначи согнулась, обняв себя за колени, и громко разрыдалась. Это было слишком. Возвращаться сюда, зная, что его здесь нет. И, быть может, больше никогда не будет. Сёко не обещала быстрых и положительных результатов. Она лишь попросила Нану прийти через неделю…когда все станет более очевидно и прогнозируемо. Нана потеряно ходила с места на место, не зная, куда себя деть… Она позвонила Мэгуми и узнала, каково было его состояние… И выдохнула с облегчением, когда Фусигуро подтвердил, что извлечение Сукуны из его тела не принесло ему никакого вреда. Значит, она окончательно научилась. Значит, она наконец точно умеет отделять этих паразитических тварей от тех, кого они захватывают. Раньше Нана боялась, что могла навредить тому же Юджи, в котором Сукуна до этого сидел, если без практики попытается вытащить Короля Проклятий для запечатывания. Больше она ничего не боялась. Тренировки принесли свои плоды… И Сатору был бы определённо горд ею и её успехами. При мысли об этом на глаза цвета фуксии вновь выступают слезы… И Нана просит у Мэгуми прощения, завершая звонок. Она перебирает в квартире абсолютно все. Переворачивает её вверх дном, прежде чем вымывает, заново все переставляет и застилает. Квартира блестит, появляется мнимое чувство спокойствия и контроля над ситуацией…Но Нане едва ли становится легче. Мураками хотел бы ей помочь. Но он понимал Сатору. На его месте… Он бы тоже не пустил Нану сражаться вместо себя, хоть она и просилась. Она хотела пойти вместо него. Мураками не обманывался на тот счёт, что её могли убить. Наначи научилась не тратить психоэнергию на физические бои, и при таком подходе…победа над Королём проклятий с его заблокированными силами была возможна…но разве стал бы Сатору так ею рисковать? Он ведь её любил. Он ведь правда её любил. Годжо не смог бы себе простить, окажись на кушетке Иэйри вместо него…она. Незримой тенью присутствия существо из Среднего мира окутало её и пыталось разговорить, чтобы Миямура не замыкалась в себе. С ним было легче. С ним определённо все переносилось в сто раз легче, и Нана была бесконечно Мураками благодарна за это. Не все мистические существа так хорошо относились к своим сосудам-посредникам. А он её берег…словно отец. При мысли о родителях слезы вновь скопились в её глазах. Никого почти не осталось после войны с Сукуной…её семья тоже погибла. Сукуна пытался выманить её при помощи его помощника Ураумэ. Нана хорошо помнила, как он поставил её перед грязным выбором на пару с Кендзяку: либо спасать родителей, либо пытаться спасти Сатору во время инцидента в Сибуе (Кендзяку уже давно заявлял, что сила Наначи была ему интересна для проведения экспериментов и последующего изучения… Ну а Сукуна желал полноценного боя с ней, чтобы самоутвердиться, как самое сильное проклятие, не иначе). Нана…не спасла тогда по итогу ни их, ни Годжо. Ни Кенто Нанами, которым так дорожила, но который пожертвовал собой ради неё. В такие моменты она чувствовала себя откровенно бесполезной. Со всей этой огромной силой, которой она в те дни не умела пользоваться… Может, лучше бы кто-то другой занял роль аннигилятора? Почему эта сила досталась именно ей? Но эти самоуничижительные мысли выбивал из головы настойчивый внутренний голос, который обрел характерную для Сатору манеру: «все равно как и что выступило тому причиной…эта сила досталась тебе. Тебе же с нею и разбираться». И так всегда было. Нана с ним соглашалась в этом плане. Не было смысла посыпать голову пеплом и выть, что на её плечи была повешена непосильная ноша…с нею оставалось только справляться. Нана старалась. Правда, старалась. Мураками говорил, что за последние столетия, она была одним из лучших аннигиляторов на его памяти. Да, не самым, но Нана и не метила никогда на первое место. Достаточно было и серебра. И Сатору, которого бы Сёко все-таки спасла…и Мэгуми, который постепенно полностью придёт в себя. Был бы жив ещё и Юджи, поводов для счастья…стало бы в разы больше. Но он неожиданно объявился. Когда на исходе третьего дня Наначи буквально готова была лезть на стенку от отсутствия новостей, Юджи…в очередной раз «восстал» из мёртвых. Оказывается, никто его не казнил в отсутствие Сатору, как думала Нана и остальные, и схорониться ему помог…никто иной, как Чосо, к которому Наначи относилась весьма настороженно, учитывая, что он Юджи когда-то и победил. Тем не менее, сейчас полукровка заявлял, что он был на той стороне, где был его брат. А младшим братом он считал… Юджи. В глазах Наны все это было похоже больше на какую-то индийскую историю с неожиданным обнаружением родственников там, где ты меньше всего их искал, но и с приятным бонусом в виде «песен и танцев» — Миямура со слезами на глазах вовсю обнимала живого целого лучшего друга, и Итадори отвечал ей тем же. — Я так по тебе скучал! Так скучал! Прости, что не дал о себе знать раньше! Едва ли Нана могла злиться на то, что Юджи скрывался тогда от магической верхушки таким нетривиальным способом. Будь иначе…его бы убили по-настоящему. Правда, ей до сих пор было сложно понять, как он разыграл свою казнь, которой не было… Но это он и Чосо оставили за тяжёлым бархатным занавесом, как говорится. С Юджи переносить ожидание было легче. Они заполнили его тягостность разговорами обо всем и ни о чем одновременно…навещали Мэгуми…и могилы почивших товарищей… Наначи даже выразила Чосо свои соболезнования по поводу гибели Юки… И разделила с ним желание избавиться от Кендзяку при первой же возможности. Так Миямура не заметила, как оставшиеся четыре дня пролетели, словно по щелчку пальцев. Она, Юджи и Чосо не говорили пока конкретно о том, что им предстоит делать с оставшимся в качестве их теперь главного врага Кендзяку, но Нана была уверена в одном — если она встретит шамана лично, она не будет мешкать, как в прошлый раз, когда он пытался её выкрасть, и слушать его рассуждения о продвижении человечества и мира магии при помощи проклятой энергии вперёд. Больше никаких философствований, только один голый факт — он её враг. И как бы она ни была ему интересна, как представительница баланса, Наначи не позволит ему залезть в её голову и там с его идеями разложиться. Она просто вытащит его из мёртвого тела Сугуру Гето, и дело будет с концом. Эта твердая холодная решимость раньше ей не была так хорошо знакома…до последних дней. Раньше она всё сомневалась в себе и своих силах…но после запечатывания Сукуны сомнений практически не осталось. «Ты, как представитель, преследующий цель сохранения баланса, должна понимать, что мой метод может оказаться рабочим. Подумай над этим…подумай над тем, чего мы могли бы достигнуть вместе». «Я никогда не стану пособничать в делах больного ублюдка вроде тебя! Ты скрещивал простых людей и проклятия, пытал их и ставил над ними эксперименты! И если ты думаешь, что я хоть на секунду бы задумалась о том, чтобы тебе помочь, ты явно очень плохо умеешь читать людей, Кендзяку!». Она хорошо помнит его пугающе блеснувшие глаза, которые вовсе ему не принадлежали. «Ну почему же…напротив, тебя, девочка, довольно легко читать. Ты хоть и очень умна, но есть одна загвоздка, которая делает всё для тебя сложнее — ты любишь Сатору Годжо. Забавно, что и он любит тебя. А любовь…по моему не скромному мнению, является самым большим проклятием на земле. Ведь любовь — это большая слабость и самый удобный рычаг давления среди магов, людей… да и проклятий тоже». Нана стиснула челюсти и прошипела сквозь зубы. «Дело не в моей любви к Сатору. Мое личное мнение никак не связано с ним и его взглядом на мир, хотя, бесспорно, я и тем, и другим в нём восхищаюсь! Дело совсем в другом — тебе неизвестно ничего человеческого! И из нас двоих это делает тебя слабее, чем меня! Будь ты умнее, ты бы смог оценить людскую натуру и натуру магов — мы не склонны отступать даже в самых сложных ситуациях! И искать путь к получению баланса в твоих методах, даже если с твоей точки зрения это будет более лёгко, я не буду!» И он…тогда ей улыбнулся. Кажется, Нана его приятно поразила, как и Сукуну когда-то. А когда вражеский азарт зажигается в созданиях вроде этих двоих…жди большей беды. «Я буду рад, если ты не отступишь от своих позиций…так скоро. Но, быть может, при нашей следующей встрече ты подумаешь ещё. Точка зрения молодых очень пластична — сейчас ты рогом копаешь землю и упираешься, а потом можешь оказаться перед страшным выбором. Который им не будет являться вовсе, ведь твои моральные качества обязуют обратить внимание лишь на один единственный «приемлемый» вариант…» Наконец, раздался звонок телефона. И наконец он был от Сёко. Наначи сорвалась в первом же попавшемся наряде, когда Иэйри её к себе вызвала. — Он…пришёл в себя. Я и мои коллеги наблюдали за ним какое-то время… — Пока они шли по коридору оборудованного под госпиталь левого крыла школы, Сёко проводила Нане инструктаж, как надо было с ним теперь себя вести, и как вообще обстояли их подвижки в восстановлении Сатору. Её и ещё нескольких более слабых магов-медиков. — Тело восстановилось. Пришлось проводить технику прямиком на его мозг, чтобы его реанимировать, поэтому…из-за перегрузки у него случилась амнезия. Он помнит, естественно, базовые вещи, как себя вести, даже говорит, как он прежний…но не помнит всего остального. Нана остановилась прямо перед входом. Её живот свело неприятным холодом. Как будто потянули ленту корсета, продетую через петли, и затянули его разом. — Что?.. По спине побежали мурашки, глаза широко распахнулись. Сёко с пониманием на её реакцию вздохнула, затягиваясь следом от сигареты. — Я понимаю твоё смятение…но был очень мал шанс вообще его восстановления после…такого. Его мозг буквально не выдержал той перегрузки, которой он себя подверг. А потом Сукуна вхлам разрезал его тело. Ты ведь сама понимаешь…моя техника может многое восстановить, но она не всесильна. С его памятью…тебе придётся разбираться уже самой. Сёко осторожно сжала её ладонь в качестве короткого жеста поддержки, прежде чем Наначи, отведшая взгляд на какое-то время печально в сторону, не ответила ей со слабой улыбкой тихим чуть хриплым от эмоций голосом. — Вы сделали все, что могли… Я вам уже безумно благодарна хотя бы за это. Иэйри улыбнулась ей слабым проблеском улыбки в ответ. — Врачей редко благодарят, поэтому мне вдвойне приятно слышать эти слова. Спасибо, Нана. Когда они вплотную подошли к двери, за которой находился сейчас Сатору, Сёко добавила к уже озвученному переченю: — Он никого не помнит. Помнит только, кто он сам такой…и то благодаря тому, что я ему рассказала, кем он был и является сейчас. И…волосы пришлось из-за работы с головой коротко обстричь, так что не пугайся. — Секо показала на своих волосах, взъерошив каштаново-карамельные пряди рукой: — Он теперь у нас совсем стал ёж. Нана на попытку Сёко развеселить её и поднять её дух улыбнулась чуть шире, хоть и все ещё грустно. Получается, вся их общая история померкла на фоне того, что с ним случилось?.. И стала не более чем забытым кинофильмом на сгоревшей кассете. Но, если лента в ней ещё сохранилась, можно было пустить восстановленную запись по новому кругу. Нана знала об этом. Её мама умела так делать… — Ну и…у него на лбу теперь шрам. Конечно, если он захочет, он сможет в будущем свести его операцией, но…следы все равно останутся под волосами. На лбу ещё поможет, а вот на затылке и висках, если он не захочет бриться…маловероятно. — Хорошо, Сёко-сан, спасибо. — Нана похлопала её по руке в ответ, как она её недавно. — Я не буду пугать его с самого прихода такого рода информацией…но, если что, потом дословно её передам. Нана тихо рассмеялась, чуть натянуто, но уже более искреннее. Сёко понимающе приподняла уголки губ. Сколько же эта девочка за последнее время пережила…впрочем, как и все они. — Ну, тогда вперёд. Иди же. И…удачи, Нана. Нана, набравшись смелости и сжав ту буквально в кулак, сделала шаг за толстую мягкую дверь, когда Иэйри ту перед ней открыла. Сама Сёко за ней не последовала. Он сидел на белой кровати среди таких же белых мягких стен. Единственный чёрный элемент во всей палате. Сёко объяснила, что такая обстановка, напоминающая палату для душевнобольных, была вынужденно использованной: никто не знал, как Сатору будет вести себя, когда придёт в сознание. Пришлось перестраховаться. Неудивительно, что ему не нравилось здесь одному сидеть. Нане бы…на его месте тоже не понравилось. Особенно без особых объяснений. Особенно с крупными провалами в памяти. — …привет… Она поздоровалась с ним не без придыхания, подняв руку вверх. Красивая, чуть выше среднего роста… Лазурные глаза мгновенно на новый элемент в комнате уставились, буквально в него впившись и начав считывать и жадно изучать: вот большие сережки-сердечки в ушах, чуть будто отросшие (и почему ему в голову пришла эта мысль?) темно-каштановые густые короткие волосы, большие добрые яркие глаза цвета фуксии на бледном лице…светло-розовые губы, внимательный изучающий болезненно-нежный взгляд и экспрессивная яркая одежда, которая сделала в его глазах пришедшую неизвестную девушку едва ли не сразу праздником для взгляда. На ней был милый короткий сарафан из пудрово-розовой ткани с россыпью маленьких красных сердечек и с тонкими бретельками…бедра были открыты из-за длины, поэтому взгляд мгновенно упирался после сарафана в ноги, а также в её симпатичную обувь, стилизованную под обувь гейш, только с более удобными разделителями пальцев, гольфами и наличием как бы изогнутого каблучка. На плечах у девушки было белое болеро. Сатору смотрел на неё…и не мог ею налюбоваться. Но он не помнил, кем эта девушка ему приходилась. У него возникло…спонтанное странное чувство внутри, будто он её знает, но, силясь и напрягая память, Годжо в очередной раз упирался только в пустоту…и больше ни во что. — …привет? — Он ответил ей чуть вопросительно, медленно моргая. Сёко обещала, что сегодня будут посетители, но совершенно не подготовила его…к приходу такого гостя. Сглотнув, девушка сделала шаг вперёд. Когда она вышла под белый свет лампы, позволяя себя лучше рассмотреть, Сатору понял, что, даже если он её не помнит, первое, на что он стал глазеть, это на симпатичные висячие завязки-бантики на её средней груди, находящейся между вторым и третьим размером. Сглотнув, он постарался не делать это так откровенно, уведя постепенно взгляд к её лицу. В нем просматривалось…открытое беспокойство за него. И какая-то робкая надежда, разделенная на двое с почти детским любопытством, с каким он сам сейчас изучал её. — Меня зовут Нана Миямура…ты…помнишь меня?.. Нана?.. Сатору застыл. Это имя было ему знакомо. Его рту был знаком его вкус, его языку были знакомы эти два простых слога…и, тем не менее, он не помнил ничего, что стояло за ними. Печально нахмурив брови, Годжо покачал головой, сначала опустив взгляд в пол, а потом вернув его теперь уже не безымянной красотке. — Нет, к сожалению. Нана закусила до боли щеку изнутри, чтобы не расплакаться. Дьявол. Сёко предупреждала, что он никого не помнит, но Нана не могла не попытать удачу и не спросить…видимо, не стоило. Меньше было бы расстройств, хотя как их вообще могло быть меньше, если для неё это являлось катастрофой личного масштаба? Вздохнув дрожаще и выдохнув воздух, Нана не смогла удержать слез, которые покатились по её бледным щекам. С извинениями начав те утирать, она заставила Сатору с его кушетки вскочить и в пару шагов подойти к ней. Он взялся ей помогать, хотя и не понимал причину того, почему она плакала. Он сказал ей что-то не то? Почему эту девушку оказалось так легко довести до слез? Но что-то внутри ему подсказывало, что свидетелями её плача становились редкие люди. И он…возможно, был одним из них. — Я…ох…извини…я просто… — Нана никак не могла собраться с мыслями. Она размашисто утирала слезы раскрытыми ладонями самостоятельно, убрав руки Сатору от своего лица, пока не заглянула наконец с близкого расстояния в его глаза. А потом на его лоб. Там был шрам. Причём заметный. Как у гребаного монстра Франкенштейна. Но, тем не менее, хоть с этими смешными и немного теперь странными подстриженными волосами… Сатору в её глазах нисколько не растерял своей прежней красоты. Да и для Наны она мало что значила, если честно. Её всегда больше притягивало то, что находилось внутри него… Когда он заметил её пристальный взгляд на своём лбу, ему стало некомфортно. Сатору поднёс к нему пальцы, потер уже знакомое ему с недавних пор, как Сёко дала ему зеркало, неидеальное место в себе…но когда он как будто попытался прикрыть его и скрыть от её внимательных глаз, Нана перехватила мягко его большие руки в свои. — Тебе не нужно от меня прятаться. Всё хорошо… — Она сказала это успокаивающим мягким голосом, от которого у него все внутри перевернулось и пустилось в пляс. Бабочки залетали там, где-то на дне желудка, оживленные тем самым «э-лек-три-чес-твом», которым Годжо прошило, когда Миямура взяла его за руки…у неё они были такие тёплые…аккуратные…с длинными пальчиками и неброским френч-маникюром, что, по какой-то причине, отложилось в голове Сатору, как изменившаяся и непривычная деталь её образа…словно раньше она предпочитала более яркие и броские цвета в лаках и более эксцентричные рисунки поверх него. Сатору выдохнул и, позволив своим ладоням остаться в её пальчиках, ощутил приятный импульс от того, что он был намного выше, чем она. Его широкая фигура в черной больничной одежде буквально нависала над ней, такой маленькой в её этом сарафане… Сатору сглотнул. Внутри дала о себе знать смутно знакомая вспышка ярого возбуждения, и в штанах сразу же стало тесно. Он очень надеялся, что она не заметила это. Наначи, разглядывая его глаза с все ещё болезненной нежностью и прищуром, негромко спросила его. — Что последнее ты помнишь?.. Он спохватился, когда её вопрос вывел его из собственных раздумий. Подумав ещё какое-то время, Сатору ответил ей правду. — Мало что. Какие-то…обрывки боя…воспоминаний…все как будто изодрано собакой и смешано в одну кучу. — Но ты помнишь, кто ты, да?.. — уточнила она, заглядывая все ещё в его лазурные глаза и сжимая его более грубые пальцы сильнее в своих, мягких и нежных, хоть и тоже чуть истертых на самых кончиках… Сатору кивнул, внимательно глядя в её глаза. — Я — Сатору Годжо. Это я помню отлично. — Ты сам или когда тебе Сёко сказала?.. Он задумался, потом неопределенно кисло потянул краем рта, отведя взгляд в сторону и покачав туда-сюда головой. Короткостриженные торчащие вверх волосы оттого смешно задвигались вместе с ним. — Пятьдесят на пятьдесят, скажем так… Нана вздохнула. Она стала перебирать в голове все, что ей сказала Сёко до того, как она сюда вошла. И про то, что её яркость может спровоцировать какие-то воспоминания, и то, что их может вызвать повышенный тактильный контакт…и даже то, что ничего из этого могло не помочь сразу. Здесь, как лотерея. Повезёт или нет, решал случай, а не какая-либо чётко выверенная методика лечения. Нана вновь с мольбой, тихо плескавшейся блеском на дне её глаз, посмотрела в его глаза. — А меня?.. Меня ты помнишь?.. Хоть…как-то?.. Ну, может, хотя бы как свою ученицу?.. Он, поджав губы, вновь покачал медленно головой. Сатору выглядел виноватым. — Извини, детка. Нана снова глубоко вздохнула и выдохнула, чтобы успокоиться. Это было ожидаемо. Сатору же понял теперь точную причину её слез. Значит, они были уже знакомы…значит, его тянуло к ней сильно не просто так. Потом она вдруг более решительно сказала, запрокинув голову и лучше обнажив свою бледную шею, в которую буквально хотелось впиться поцелуями при первом же взгляде на неё. Сатору снова сглотнул. Да что с ним было такое?.. — Хорошо…раз так…не пугайся сейчас, пожалуйста, и не отпрыгивай от меня, пока я не закончу, ладно?.. Мне надо кое-что с тобой сделать. Он, по меньшей мере, был заинтригован такой постановкой ситуации. Сатору, медленно поморгав и похлопав белесыми ресницами, уточнил у неё: — Что-то болезненное? — Напротив, кое-что приятное, но, знаешь, с непривычки для тебя сейчас это может показаться странным…поэтому я тебя предупредила заранее, чтобы ты не дал деру от меня. — Нана нервно натянуто усмехнулась, после чего, скользнув ладонями по его сильным плечам, устроилась пальчиками на затылке Сатору и, склонив того давлением к себе вниз…поцеловала его, прикрыв глаза. Ей аж пришлось встать на носки, чтобы это сделать. И вдруг…весь мир вокруг застыл. Остались только его сбившийся ритм сердца, её сладкое дыхание на его губах, её светлый блеск от помады со сладким привкусом малинового мороженого, который он мгновенно со своих губ слизал языком… Её мягкость, преступная и соблазнительная, её взгляд, направленный с ещё большим зажегшимся огоньком в его глаза… И близость её тела, вжавшегося в его во время поцелуя. Сатору замер, а потом понял, что покраснел. Даже кончики ушей стали розовыми, как её сарафан. Что с ним творилось в её присутствии?.. Нана, прерывисто вздохнув, и сама задышала чаще, как и он, когда они друг от друга отпрянули. Она спросила его: — Ну что?.. Вспомнил что-нибудь?.. Он, может, ещё нет, но вот его член, мгновенно вставший в этот момент — да. — Ты меня поцеловала. — Он констатировал факт специально вслух, словно так хотел поставить в известность о содеянном и себя, и Нану, которая как будто не знала, что только что сделала. Она из-за этого рассмеялась. Лучезарно и звонко…улыбка очень оживила её тоже порозовевшее лицо. — Ну…да. Сёко сказала, что такие действия могут простимулировать твою память… — Пауза. Нана тоже медленно облизнула губы, поджала их, а потом аккуратно его, но с заметным нетерпением спросила: — Хочешь, я поцелую тебя ещё раз? И пускай Сатору её все ещё не помнил, но ему это не помешало сказать красивой девушке перед ним «да», чтобы она вновь его поцеловала. Годжо с рвением к ней наклонился, с едва заметно проявившейся улыбкой прижавшись к её губам своими, и сгреб в этот раз Нану в руки… Сначала просто приобняв, а потом и вовсе оторвав от пола и вжав практически полностью в себя. Тем временем, следящая за всем этим почти сексуальным безобразием Сёко закурила уже третью сигарету и, не сводя взгляда карих глаз с экранов камеры видеонаблюдения, сказала своим лаборантам: — Глазки закройте, вы ещё маленькие, чтобы на такое смотреть. Лаборанты, нервно хихикая и прикрывая свекольные лица с записями о ходе лечения господина Годжо, нервно переглянулись. Сёко, зажав сигарету прицельно меж зубов, после закрыла им обоим глаза ладонями, когда они её не послушались. Сатору же начал что-то вспоминать…это сбитое дыхание, этот маленький язычок, обвивавшийся уже когда-то довольно умело вокруг его языка…то рвение, голод, тоска и страсть, вложенные в поцелуй Наной, ему были почему-то знакомы и невольно отзеркаливались им самим. Он не мог ею насытиться. Не мог её отпустить и в какой-то момент и вовсе поднёс её к ближайшей стенке, вжав в неё. Нана пискнула в его рот, громко вздохнула и с круглыми глазами на Сатору уставилась. Теперь он поддерживал её под бедра, а не под спину, его пальцы сжимали её мышцы, приятно продавливая их, словно он боялся, что она попробует убежать или окажется нереальной… Её губы саднило от силы его поцелуя, глаза цвета фуксии вовсю возбужденно на него смотрели. Сатору смотрел также на неё… Он тяжело дышал через рот, его лоб…неожиданно в чисто знакомом им обоим родном жесте прижался к её лбу, неторопливо потираясь вверх вниз, как когда-то… Нана прикрыла глаза и подалась тоже вперёд, повторяя его движения. Сердце в груди у неё устроило брейкданс и туда-сюда как будто вертелось за грудной клеткой, её пальчики немного нервно, но очень осторожно разглаживали ткань его пациентской вздыбившейся складками чёрной футболки то на плечах, то, наоборот, вцеплялись в неё на спине в намеке на поиск того, за что можно было для успокоения ухватиться. Сатору этот момент понял. Ей хотелось вновь опереться об него, как раньше, и он думал, что касалось данное желание не столько его футболки, сколько вообще всего… Но Нана была готова, что сейчас больше придётся опираться на неё ему. Она не видела в этом ничего страшного. Если раньше они были больше равны, то сейчас позиции вынужденно сместились… — Сатору… То, как его имя нежно слетало с её языка…с придыханием, тихой неясной мольбой, надеждой на то, что он хоть что-нибудь вспомнит…он чувствовал, её луч настойчиво пробивался молотком сквозь мрак его забвения и, о, чудо… Он начал наконец вспоминать. Её, их отношения, длившиеся целый год… То, как они начались, как он не мог разобраться на первом курсе её стартовавшей учёбы, что с ней было не так и почему её энергия отличалась от энергии других учеников… Он вспомнил их дурацкие танцы в одних футболках и без них на его кухне, то, как он подарил ей новые сережки-сердечки взамен старых, которые случайно утопил в ванной, как он мог отдыхать при ней без повязок и очков, потому что психоэнергия была нейтральной, и Сатору мог спокойно на неё смотреть… Её поцелуи, его тоску по ней, когда он был заперт в тюремном царстве…и её слезы…да, он вспомнил её слезы и их вкус на своих губах, когда он умирал после боя с Сукуной. Этот гад в буквальном смысле разрезал его со всем миром вместе взятым, подловив в слабом уязвимом месте. «Сатору…пожалуйста…пожалуйста…» — Наначи… На её лицо капнули чужие слезы. Он вспомнил…он все-таки её вспомнил! Сёко, пыхнув сигаретой, негромко пробормотала. — Сейчас начнётся порно. Нана, не веря своим ушам и своим глазам (она наконец увидела узнавание во взгляде Сатору), обхватила со смехом сквозь уже свои слезы его лицо и взялась вовсю утирать его щеки прижатыми к ним ладонями и большими пальцами. В этот момент она перестала вовсе держаться за его шею, отчего Годжо Миямуру только сильнее под бедра подхватил. — Я так по тебе скучал, Боже… — Он принялся зацеловывать вовсю её мокрое лицо. — Прости, что я так скоро тебя оставил тогда. — Ничего-ничего… — Нана помотала головой, прежде чем взялась в ответ покрывать его влажное лицо поцелуями. — Главное, что ты жив…и что ты здесь…снова со мной…со всеми нами… Нана заглянула чувственно в его глаза своими. На её ресницах снова заблестели слёзы. — Я думала, что больше тебя не увижу… Его сердце буквально сжалось от того, сколько боли он ей причинил тем, что не сдержал свое обещание, сколько несчастий на её голову свалилось по его вине… И, тем не менее, ему же одновременно было дорого то, как она по нему безмерно тосковала… Он ведь тосковал по ней так же. Он надеялся вернуться из боя с Сукуной живым и не перевешивать на неё избавление от всеобщей наивысшей угрозы при помощи Мураками и техники запечатывания. Конечно, сыграло ещё и его самолюбие… Он хотел самоутвердиться, показать свою силу, доказать в очередной раз, что он самый великий маг под небом…и вот чем он за это поплатился. Он чуть не умер. Точнее, он и вовсе умер, но остался жив благодаря Иэйри…и благодаря Нане, как он думал. Если бы она его здесь не ждала, если бы она тут не осталась…у него не было бы резона возвращаться обратно. Нана тоже об этом подумала. И начала более озлобленно бить сжавшимися кулачками в его широкую крепкую мускулистую грудь. — Как ты мог! Ты обещал вернуться, обещал! Я ведь просила взять меня с тобой или пустить разобраться с ним самостоятельно! Я ведь могла заблокировать его силы, бой бы шёл только физически и без техник, я могла бы выиграть, и тебе бы не пришлось умирать!.. Сатору смотрел на неё ошарашенно, но сердце его билось в груди в такт ударам её кулачков…переполненное волнением и бесконечной любовью к ней. К тому, как Нана злилась. И как заботилась о нем. Он сгреб Нану в руки и вжал сильнее в себя. Потом ткнулся с понимающим и немного грустным выражением лица в её густые темно-каштановые волосы губами и носом. — Я знаю, милая, я знаю… — Я тебя просто ненавижу! Как бы я тут была без тебя?.. Ты вообще подумал?.. Я так ждала твоего вызволения из тюремного царства и все для этого делала с другими, потом мы побыли всего день вместе, и вот ты снова ушёл на бой! А я, Сатору??? А как же я??? Неужели ты совсем позабыл про меня, оставив меня просто ждать в запасе??? Нана с ещё сильнее брызнувшими из глаз слезами посмотрела жалобно в его глаза. Боль выходила из неё сейчас с избытком. Долго сдерживаемая, переполнявшая её изнутри… Сатору очень нежно и виновато смотрел в её лицо, продолжая утирать её слезы, давать Нане возможность выплеснуть все это на него, а затем успокоиться. Он негромко более глубоким спокойным голосом начал говорить. — Я никогда про тебя не забывал…ни единую минуту. Я сплоховал, прости… Ты была права, нам лучше было идти сражаться вместе… Но я не хотел тебя в это втягивать… Нана врезала вновь ему по груди. — Ты лжец! Сатору перехватил её руки мягко в свои, говоря настойчивее. — Нет, не лжец! Я не хотел рисковать тобой. И не хочу до сих пор… И если бы передо мной в очередной раз встал выбор, пускать в бой тебя или себя, я всегда бы выбрал себя. Потому что я не стану рисковать твоей жизнью взамен моей и многих! Многие из его учеников такое от него почти никогда не слышали…особенно прямо. Но Нана уже давно не была просто для него ученицей. Ведь он любил её. Он так её любил…Иногда ему казалось просто поразительным, как год они выдерживали визуальное расстояние, общаясь лишь на занятиях, но стоило подвернуться случаю, хоть чуть сблизившему их в личном плане… И они мгновенно притянулись друг к другу, окончательно и бесповоротно. Не это ли была судьба? Нана, задышав менее рассерженно через нос и рот, сказала уже тише и спокойнее после. — Значит, дело было не в самом сражении с Сукуной?.. Сатору глубоко вздохнул. Она, как и всегда, была очень проницательна. — Я совру, если скажу «нет». Ты ведь сама прекрасно знаешь ответ. Нана снова хлопнула его по груди ладонью, набирая прежние обороты наезда на него. — Засранец! Сатору с лёгкой улыбкой скрутил Наначи по рукам сильнее, вжимая ту в себя, и любовно сощурился, целуя её в висок и шепча: — Я тоже очень люблю тебя, милая… Нана, шмыгнув тронуто носом, после нежно обняла его за шею и вжалась в неё лицом. Она помолчала с некоторое время, прежде чем сказала уже тише и мягче. — Я ведь тебя тоже так люблю, Сатору…ты не представляешь, что со мной было все это время, пока тебя восстанавливали…как я по потолку ходила в ожидании новостей от Сёко-сан! Мне в кошмарах снилось, что она мне звонила и говорила, что ничего не вышло… Что ты остался мёртв… Нана вновь расплакалась. Сатору мягко взял её лицо в свои ладони и, утерев большими пальцами её слезы, сказал примирительно, не скрывая той повышенной доли вины и боли, которыми она его наделила при помощи своих слов: — Прости…прости меня… Нана, пожалуйста, прости…я правда не хотел причинять тебе такую боль… Беспомощно ткнувшись лицом уже в его грудь, Нана пробормотала со всхлипами. — Если ещё раз так умрешь, я убью тебя, ясно??? Сатору едва смог сдержать смешок и тронутую улыбку, устроив подбородок на её макушке и успокаивающе продолжая поглаживать её по спине. — Обещаю, милая… Я больше никогда так с тобой не поступлю. Даю слово. Нана, вздохнув, ответила ему важно и несколько печально. — Сёко сказала, что тебе и нельзя будет…если ты ещё хоть раз перегрузишь до крайности свое тело, получив похожий урон, она больше тебя не сможет реанимировать, Сатору! Не сможет! — Миямура вскинула резко голову вверх, глядя серьёзно в его лицо. И после сама то обхватила отчаянно. — Пожалуйста, пообещай мне, что больше не будешь так делать, пожалуйста, пообещай… Он мог бы сказать, что не может обещать такое. Ведь Нана сама прекрасно знает его натуру. Тем не менее…он пощадил её чувства и пожалел её взвинченную сейчас нервную систему, погладив мягко по голове. — Обещаю. Лишь после с этим хлипким обещанием Нана более облегченно ткнулась обратно лицом в его грудные мышцы. Он пах для неё, как дом… Больничный запах смешался с тем самым, присущим чисто Годжо… Запахом таящего снега, мохито и еловых ветвей… Нана не могла им надышаться, как и он ею, сжимавший Миямуру все ещё в своих объятиях. Они оба прикрыли глаза. И склеились, как разогретый металл, которому дали наконец застыть вместе с неровным, но очаровательным швом посередине. Потом его правая рука…как бы невзначай скользнула по её бедру…и сжала его. Нана ахнула от этого. Она со слабым смехом, утерев лицо от остатка слез, хлопнула его игриво по ладони. — Перестань, ты что творишь! Мы ведь прямо под камерами стоим! Но разумный ответ Наны не запретил неразумно горящему в них обоих все ещё наисильнейшему желанию продолжать тянуться и притягивать их самих ближе друг к другу. Когда Сатору тихим просящим взглядом уставился в её глаза, он потом добавил с явно более дразнящей и чисто в свойственной ему манере ухмылкой. — Ты сама пришла в таком коротком сарафане, я здесь не виноват. А ещё потом и удивляешься последствиям. — Ох, то есть виновата я? — отзеркалив его ухмылку, спросила его она. Сатору вновь сжал бедро Наначи, поведя пальцами по его внутренней стороне вверх. Он с задумчивым видом следил за этим действием, пока не добавил с легкой игривой улыбкой и прямым жарким взглядом в её глаза: — Нет. Кто это тебе сказал такое? Она ахнула, когда его пальцы коснулись её нижнего белья и, ощутив на том влагу, растерли ту после меж пальцев. — Ох, Нана, ты льстишь мне…Хотя мне приятно, что я даже с потерянной памятью не разучился целоваться. Нана с красным лицом и нервной улыбкой стала пытаться его неубедительно отодвинуть от себя давлением в грудь, до этого издав красноречивый вздох, когда Годжо коснулся её прямо под юбкой между бёдер. Одна из бровей задергалась. — Ага, а вот про манеры забыл окончательно… За нами ведь наблюдают! — Пусть наблюдают, мне все равно. — Он пристально посмотрел в её глаза острым горячим взглядом, от которого сердце Наны в груди сделало настоящий кульбит. — Во-первых, мы спокойно можем зайти за ширму возле моей кушетки…во-вторых, ты сама сказала, что Сёко тебе посоветовала для стимуляции моей памяти применять в ход больше тактильного тесного контакта…в-третьих, Наначи, неужели ты серьёзно упустишь возможно заняться супер мега горячим сексом со мной, да ещё и при том попробовав доггинг? Нана смотрела вовсю ответно интенсивно в его глаза, медленно моргая. Она переваривала сейчас то, что он сказал, обрабатывала…и принимала, так сказать, в расчёт то, насколько же Сатору хорошо её знал и её склонную к экспериментам душеньку… Нана могла бы отказаться. Из уважения к Сёко, из соображений, что Годжо даже ещё не полностью восстановился… Но вместо этого она, как и Сатору, поддается спонтанности и абсурдности всей ситуации, обнимая его за голову и с пылким поцелуем прижимаясь к его губам своими. В них же Нана и пробормотала: — Ох, черт с тобой, ладно…подарим им лучшее, что они вообще могут увидеть в их жизнях. Сатору рассмеялся в её губы после этих слов, но делиться видом на Нану все равно, так или иначе, желания не имел: он понёс ее буквально за ширму сразу же, как только вновь подхватил за бедра, и она с последующим смехом взвизгнула. Устроив её на кушетке и скрыв своим огромным телом, Годжо убедился, что единственные оставшиеся на обозрение части тела остались его ягодицы, сильные ноги, его спина и её ножки, обвившие его за поясницу и сомкнувшиеся в неплотный замок. У него уже не было сил терпеть. Не тогда, когда она лежала теперь вновь под ним, такая сладкая, распростертая и манящая…с краснеющим среди темных волос лицом, блестящими затянутыми дымкой полуоткрытыми глазами… Стоило Годжо прижаться меж разведенных бёдер Наны и вздернуть узкую юбку сарафана вверх, она простонала, глядя в его лицо, лишь от того, как его эрекция вжалась в её влажные большие половые губы сквозь её нижнее белье. — Я тосковал и по этим ощущениям, которые я могу получить только с тобой… — Он низко рассмеялся, практически по-злодейски, играя бровями, и Нана, жмурясь весело с ответным смехом, после игриво добавила. — О, поверь мне, я тоже истосковалась по тому, что со мной могут делать только твои руки, язык и член… — Потом она вспомнила, что их все ещё слушают, вообще-то, хоть и не видят. Но когда Нана медленно поморгала, округлив смущённо глаза, а Сатору ну очень довольно начал вовсю ухмыляться, они вновь после вместе расхохотались на всю палату. Она стащила с него футболку. Её глаза и пальцы прошлись по его груди…и тому шраму, что теперь присутствовал поперёк корпуса тела. Линия «смерти» проходила по диафрагме… Наначи с чувственно изогнутыми бровями провела пальцами по ней, вспоминая, как она нашла Сатору располовиненным. Её взяла от этого оторопь. Годжо, чтобы успокоить её и отвлечь от плохих воспоминаний, мягко провел с легким нажимом по плечам Наны… А потом спросил…как будто слегка сдавленно, хрипло…и уязвимо. — Совсем страшно, да?.. Нана подняла на него нежный взгляд. Потом, глядя Сатору снизу вверх прямо в глаза, приложилась неторопливо показательно губами к шраму… В этот момент его дыхание перехватило. Затем она приподнялась и, коснувшись его щеки в нежном поглаживании, после прижалась губами ещё и к его шраму на лбу. — В тебе для меня ничего не изменилось, мой бойфренд Франкенштейн… — Нана выдохнула мягко на его бледную кожу, после чего, прикрыв глаза, потерлась носом об его шрам. Словно показывая, что она принимает его всего, как и раньше, и в этом аспекте, как и в аспекте постоянства её любви к нему, ничего не поменялось… Сатору замер. Он мог быть таким уязвимым лишь рядом с ней и точно знал, что не получит насмешек в свою сторону или нож в открытый бок. Более молодым он только мечтал о таком, но сам при том малейшие признаки слабости высмеивал… Сейчас же, став старше и встретив её, послушав её…он понял, что был не прав. И что все её столкновения лбами с ним, когда он был груб с более слабыми учениками, не прошли зря. Сатору коснулся нежно её щеки кончиками грубых пальцев… Он огладил кожу Наны, заставляя щекотливые ощущения забежать под ней и на ней. — Бойфренд Франкенштейн, да?.. Это имеет смысл. — Он широко обрадованно и глубоко польщенно улыбнулся. — Ведь ты буквально оживила меня. — Ну, не я, а Сёко… — Нана рассмеялась негромко. Сатору обхватил пальцы Наны своими, вжав и те, и другие в свой шрам на диафрагме. — Нет, Нана. Сёко спасла моё тело…а мою личность сейчас возродила все-таки ты. Нана ощутила, что краснеет. А про себя подумала, что неплохо было бы ему напомнить поблагодарить все-таки Сёко, а не только её… — Сатору. — Нана огладила чуть с нажимом и улыбкой его второй шрам. — Мне бесконечно приятны твои слова, но все равно… Иэйри сыграла большую роль в твоём спасении. Большую, чем могла бы сыграть я. Поблагодари её потом тоже, пожалуйста. Годжо что-то там забавно проворчал, мол, «лаааадно», хотя он и без наставлений Наны собирался это сделать. Сёко всё же была его подруга. И он не был совсем уж неблагодарным хамом. И лишь после, когда их взгляды с обоюдной искрой вновь соединились, он медленно опустился к Наначи…и коснулся её губ своими. Он раздвинул их…нажал на них…и с жадностью втянул её язык в свой рот, углубляя мгновенно поцелуй. Нана простонала от того, какой он вышел сильный, затыкающий…нуждающийся, всеобъемлющий и не оставляющий места никаким промедлению и ожиданию… Он вздернул её юбку выше. Она помогла ему наконец припустить штаны. Ему хотелось ощутить её здесь и сейчас…прямо здесь и сейчас… Нана под ним изогнулась с нежным полувздохом, зажмуренно чувственно глазами…подставилась вовсю его рукам, позволила его ласке и пальцам добраться до её трусиков, стянув те вниз… Ей будет потом очень стыдно перед Иэйри, но она надеялась, что Сёко их простит. Ведь когда он входит в неё, их обоих прошивает такой блаженной дрожью, что и отрицать было нельзя — им было это нужно. До одури. Именно сейчас. — Нана… Сатору простонал низко перед её лицом, заглянув плавящимся от любви взглядом в её глаза… Он был тёплым и грел изнутри и снаружи, как январский огонь в печке… Миямура лишь на секунду задумалась, что, черт, вообще-то они трахались сейчас без презервативов, но когда она смотрела в глаза Сатору и выгибалась из-за его постепенно ускоряющихся фрикций только сильнее, все это становилось не важно… Её рот округлился в соблазнительно чувственной розовой «о», жадно хватающей воздух… И довольно скоро кушетка под ним начала подозрительно скрипеть. Нана правда скучала по ощущению его члена, заполнявшего её всю. У Сатору же буквально голову рвало от того, как влажно тесно жарко она сейчас чувствовалась… Прямо как в самый их первый раз в его кабинете. Сатору с тяжёлым дыханием ткнулся лицом в её волосы, вдыхая их запах. Нана по-родному пахла сакурой…белым чаем, чёрной смородиной и грушей…тонко, по-весеннему, слегка горьковато и так свежо… — Сатору!.. Её пальцы вцепились сильнее в его спину, в перекатывающиеся активно под влажной кожей мышцы, в то время как его пальцы нашли её бедра и до первых лёгких отметин сжали. Они оба двигались навстречу друг другу в несколько сбивчивом растроенном ритме, который лишь постепенно обрел синхронность и единый темп. Сатору двигался глубоко, все чаще, жаркий звук шлепков кожи об кожу заполнил всю палату… Боже, да, ещё немного, совсем чуть-чуть… Он приподнял Нану за бедра сильнее, начав входить под другим углом в неё, и при стимуляции задней вагинальной стенки она едва не захныкала под ним, закусив нижнюю губу и глядя на него молебными прищуренными глазами… — Моя девочка… Годжо выдохнул эти слова жарко, и её пальцы сжали уже его бицепсы до первых луновидных глубоких отметин. Вот так…пусть оставляет как можно больше на нем свои следы, он совершенно не против, ведь он уже весь её…от макушки до пят и от сердца до своей не так давно отлетевшей из этого покореженного тела душонки… Когда Сатору навалился на Нану сильнее, заткнув её рот вновь своим и проглатывая её новые надрывные стоны, он и сам сотряс её глотку своими ответными…вибрация отдавала в самую челюсть, как особый вид стимуляции, он потянул Наначи на себя, буквально насаживая и втрахивая в смятое одеяло… — Сатору!.. — Его имя звучало по-особенно любовно и надрывно, все её тело вжималось в его, сходило с ума и двигалось под ним будто живой змеей или волной…и когда наконец последняя глубокая фрикция довела её до оргазма, он вытащил свой член из неё и кончил ей прямо на бедро и частично на одеяло. — Мать твою… — Годжо поднял лицо к потолку со сбитым дыханием, ощущая наконец, как «трубы» в голове прочистились, и прежде напряженное тело перестало звенеть в нетерпеливом ожидании оказаться ближе к её телу… Нана и сама медленно под ним опала обратно на кушетку со шмякающимся звуком. Она выдохнула более тяжело и коротко через рот, после чего со смехом взялась утирать проступивший пот под чёлкой на лбу… — Боже…мне так будет сейчас стыдно перед Сёко…ты просто не представляешь… Сатору вторил её смеху. Он выглядел с его горящим взглядом и довольной улыбкой, Ей Богу, как самый настоящий мальчишка её возраста. — Ох, ну, ты сама сказала, что это будет лучшее, что он увидят и услышат в своих жизнях, нет? Или это были чьи-то чужие слова??? Нана закрыла с лукавой ухмылкой ему рот, кокетливо щурясь. — Дурак… Сёко же, поскольку всё происходило все равно за ширмой, и она примерно ожидала такого эффекта от их встречи, даже не пристыдила ни его, ни Нану, когда вошла наконец в палату. Она лишь с лёгкой смешливой понимающей полуулыбкой взглянула сначала на старого друга, а потом на его горячо любимую пассию… Нана, закусив нижнюю губу в извиняющейся улыбке, вскинула молебно брови, мол, Сёко-сан…так просто получилось. Не злитесь, пожалуйста. — Главное, чтобы твой драгоценный не развалился после такого. Поскольку этого не произошло, можете оба радоваться итоговому эффекту. — Сёко затушила сигарету, поскольку в палате курить было нельзя. — Но все же я тебя сейчас осмотрю, Сатору, когда Нана уйдёт. Тебя надо будет подержать…ещё дня три, чтобы проверить восстановление прежней остроты рефлексов, твоей нервной системы, внимания, реакцию на звуки, зрение…обычные тесты, в общем. Если нарушений не будет, Наначи сможет забрать тебя спокойно домой. Сатору посмотрел на Нану таким взглядом, словно безмолвно говоря: «не оставляй меня здесь одного». В этот момент он держал её все ещё за руку, поглаживая по предплечью. Нана таким же взглядом посмотрела на Сёко. Сёко снова вздохнула. — Ладно, так делать, конечно, нельзя…но уже поздно… Нана может с тобой переночевать здесь, но утром ей надо будет обязательно уйти. Обязательно, Сатору, — мгновенно перебила его заранее Иэйри, — так что даже не пытайся уговорить меня оставить её на подольше. К сожалению, твои реакции будут не чистыми, если Нана будет здесь и будет тебя отвлекать. А нам надо точно понимать, что с твоим состоянием. Годжо фыркнул, как недовольный ребёнок, надувшись, но потом все же сказал: — Ладно, Сёко, я тебя понял. Спасибо хотя бы на этом. Когда Иэйри выходила, она напоследок в дверях сказала. — И вы бы это… Потише были, если у вас тут ещё будет что-то твориться. А то у моих лаборантов чуть не случился сердечный приступ, пока я не выключила звук и картинку… — Иэйри поиграла бровями со слабой ухмылкой, после чего ушла. Нана с ещё более красным лицом проводила Сёко взглядом, в очередной раз сделав вывод, с какой шикарной женщиной они оба имели дело. Когда они двое улеглись отдыхать, Нана обняла Сатору и ткнула его себе в грудь, взявшись перебирать сонливо его волосы. Они теперь были такие короткие…ей нравилось, но рукам предстояло привыкнуть к их новой длине. Интересно, он долго принимал свой новый вид, или вовсе не помнил, как выглядел раньше, когда увидел себя снова в зеркале?.. Миямура разглаживала острые белые топорщашиеся кончики, ощущая, что не может прекратить. На неё это действовало, как медитация. Успокаивающе и приносяще комфорт…Так она точно чувствовала, что Годжо был здесь. С похожей мыслью Сатору выводил на её спине незатейливые круговые узоры. Его щека с комфортом устроилась на её спокойно вздымающейся и опускающейся груди… — Как там Мэгуми, кстати?.. — вдруг спросил он. Нана знала, что Сатору задаст этот вопрос. Не мог не задать…местный школьный папочка, который каждый раз отрицал, что в нём тоже проявлялась подобная родительская фигура, помимо Кенто… При мысли о Нанами Нану кольнуло в очередной раз глубокой грустью. — В порядке…он остался жив. Я не тронула его, только вытащила из него Сукуну и все… Иэйри после его подштопала. — Нана негромко ответила ему, и он буквально услышал, как её голос загудел у неё в груди при том. Это был хороший, родной, приятный звук, когда человек рядом с тобой говорил тихо. Он слабо улыбнулся на её слова. Потом заглянул загоревшимися глазами в глаза Наны снизу вверх. — Ты все-таки смогла запечатать Сукуну? Да ещё и без жертв? Нана едва заметно приподняла уголки губ вновь и кивнула ему. — Есть такое…честно говоря, сама боялась, что могло не выйти…я ведь… — Она отвела взгляд. — Была на взводе, когда увидела, как ты упал… И чуть было не заставила Мэгуми расплатиться за них обоих, хотя он совершенно не был виноват в том, что Сукуна натворил… Она вздохнула, прикрыв глаза. Сатору нахмурился и, протянув руку к её лицу, прижал ладонь к её щеке, привлекая внимание Наны вновь к себе. — Нана, посмотри на меня, — она открыла глаза, заглянув виновато в его лазурные, — ты не виновата в своей реакции. Мне бы даже было обидно, отреагируй ты…менее яростно. — Он тихо несколько грустно усмехнулся, пытаясь смягчить её неуютные ощущения от…произошедшего. Она на это еле заметно ему улыбнулась. — И главное, каков был итог битвы: Сукуна запечатан, а Мэгуми жив…даже если ты и хотела убить их обоих тогда, ты этого все равно не сделала. Он огладил большим пальцем её щеку, не разрывая зрительного контакта. — Я горжусь тобой. Нана бы прослезилась снова от радости из-за его слов, но слез в ней банально не осталось к этому моменту. Вместо того, чтобы плакать, она с глубоко тронутой улыбкой прижалась более расслабленно щекой к ладони Сатору, негромко шепча. — Спасибо, Сатору… Её губы нашли его внутреннюю сторону ладони и оставили на ней бережный поцелуй. Это вроде бы обычное, но в то же время до чертиков интимное прикосновение заставило сердце Годжо в очередной раз за вечер растаять… — Он тебя, кстати, не ранил?.. Годжо её прицельно осмотрел. — Нет, что ты… — Нана покачала головой. Её изнутри согрело теплом его беспокойство за неё. — Ты так его измотал, что даже если бы захотел, Сукуна не смог бы мне навредить. Плюс не забывай… — Она с искрой в глазах цвета фуксии заглянула в его глаза исподлобья. — Я ведь уже тоже не та девочка, что не умела управлять своей силой. Теперь я сильный боец и сильный маг. Ему было со мной так просто не справиться, как когда-то… Сатору улыбнулся ей улыбкой не то гордого своей ученицей учителя, не то благоговеющего ещё больше перед своей маленькой, но сильной девушкой мужчины. Может, находилось место и тому, и другому?.. У них ведь так было всегда. Потом Нана рассказала ему про возвращение Юджи, про то, как тот какое-то время скрывался не без помощи Чосо, а ещё про Кендзяку, который по сей день оставался угрозой для магического сообщества. Нана не хотела сильно грузить Сатору перед сном…но он так жаждал узнать подробности того, что он пропустил за время вынужденного лежания и отсутствия, что Нана не смогла ему отказать. Засыпали они оба на порядок спокойнее сегодня. И он, и уж тем более она… Нана молилась про себя о том, что лишь бы на утро это не оказался очередной сон. И чтобы она не проснулась в мире, в котором Сатору Годжо больше нет…

***

Иэйри пришлось утром Нану вывести из его палаты сразу же, как только они проснулись. Нана нехотя рассталась с Годжо и пообещала, что через три дня заберёт его отсюда. Он набрался терпения и стал ждать, проходя тесты и осмотр для конечных результатов анализов, каких-либо прогнозов лечения, если оно ещё понадобится…рекомендаций по окончательному восстановлению и так далее. Сёко очень дотошно подошла к данным вопросам, и Сатору был благодарен ей. Он все же сказал той об этом прямо, когда она после смотра и ухода Наны через час решила покинуть его. Иэйри, удивленно поморгав, потом с лёгкой улыбкой добавила. — Эта девочка и вправду хорошо на тебя влияет. — Да-а-а, она на кого хочешь повлияет. — Сатору усмехнулся, сидя на краю кушетки и свесив ноги к полу. Он ухмылялся, держась за углы временной постели. — Иногда мне кажется, что она влияет на меня даже больше, чем я на неё. Не скажу, нравится ли мне это или меня это бесит. Сёко сощурилась с тихим смешком. — В твоём случае это неплохо… Ты никогда раньше не слушал особо чужое мнение до встречи с ней. А бывает, порой, полезно послушать, что предлагают и думают другие, Сатору. Годжо закатил глаза. Ну-ну. Он, быть может, и стал более благодарным и внимательным в некоторых моментах, но с его упертостью все ещё нужно было работать. Впрочем…едва ли он считал в себе это таким уж большим минусом. Ведь именно она когда-то помогала ему двигаться вперёд. И помогала по сей день. Потом Сёко вдруг раскрыла ему довольно…любопытный момент. Уже на исходе последнего третьего дня. Скрестив руки на груди и оперевшись спиной об стену, она, куря, рассказала про свое наблюдение. — Это удивительно, но Нана ведь и вправду вернула тебе память…и фактически вернула тебя к жизни. Если бы у тебя не было здесь, к кому возвращаться, твоё тело бы могло и не начать регенирировать даже при помощи моей обратной техники… Сатору удивленно округлил глаза. Сёко с тихим смешком внимательно на него слегка устало посмотрела, ссыпав пепел от сигареты на пол. Все равно после Сатору тут все будут ещё убирать не один раз. — То есть?.. — Она тебя спасла. Да, я сделала многое, но в тебе теплилась жизнь из-за неё. Ты упрямо рвался обратно, поэтому я смогла тебя вернуть. Твоё тело подало вновь признаки жизни лишь при упоминании её имени. Вот такой вот интересный момент. И твоя память…ты ведь ничего не помнил, пока Нана сюда не пришла. Тебе не помогало ничего. Ни мои рассказы, ни даже записи и фотографии твоих учеников… А когда пришла она, хватило одного поцелуя и пару разговоров. Сёко чуть шире ему улыбнулась, добавляя в конце. — Похоже, это и вправду любовь. У вас с ней. Расскажи Нане, ей явно будет приятно, мне кажеться, такое узнать. Она все тут меня ходила благодарила за заботу о тебе и твоё лечение, но… Мы все можем дружно поблагодарить её тоже, помимо тебя самого. И Сатору не мог не согласиться с ней. Сёко ему напоследок подмигнула и вышла из палаты. Наначи должна была приехать где-то через час, поэтому Сатору мог спокойно собраться и подготовиться к выходу. Благо, много вещей он тут не успел оставить… Нана приехала за ним вовремя. В этот раз она была в белом обтягивающем рюшечном сарафане с бантиками-завязками на плечах и в розовом джемпере…в белых высоких чулках и удобных ботинках на толстом тяжёлом каблуке и платформе. Иногда Годжо удивлялся, как она вообще в них так прытко и быстро ходила, но, видимо, годы придерживаемости образа гяру давали о себе знать… Он был счастлив её видеть. Так счастлив, что и не передать словами. Они минут пять в холле импровизированной больницы не могли отлипнуть друг от друга, пока Сёко им вежливо не напомнила, что у неё есть ещё и другие пациенты, помимо Сатору. Она дала какие-то рекомендации Нане и предупредила, что первое время могут прослеживаться повышенная тревожность, нарушения сна, расстройство внимания и «зависания». Однако…это лишь прогнозируемые последствия лечения и не факт, что они будут. Но Нане стоило быть готовой к тому и не пугаться. — Если будет нужна помощь, звоните. Мой номер у вас есть. Нана улыбнулась ей благодарно. — Спасибо, Сёко-сан… — Она обняла её напоследок крепко, после чего Иэйри с тихим смешком добавила. — Приходи, если что, в бар вместе сходим. Буду тебе рада. — Я вам тоже. — Давай уже на «ты», Нана, ладно тебе. Ты ведь мне не чужая. Миямура ей благодарно улыбнулась, расцветя ещё больше в лице. — Спасибо. Хорошо, давай на «ты». Сатору тихо весело фыркал с этой идиллии. Про себя он подумал, что не особо хотел отпускать Наначи вообще в ближайшее время от себя…и даже к Сёко, но он ведь и не мог быть её пленителем. Даже если ему очень того хотелось. Они дошли пешком до их квартиры. Город…только приходил в себя после последнего боя с Сукуной. Сюда долгое время никто не хотел возвращаться. Но у многих людей здесь были их квартиры, дома, которые они не могли так просто бросить. Любимые вещи…и люди, кои не успели покинуть город перед началом крупномасштабных боевых действий и остались под его руинами. Сатору с Наной очень повезло, что их квартира вообще уцелала. Все же техника фиолетового почти разнесла весь Токио…и не только одна она. Дома, когда он вошёл…все дышало свежестью. Не ощущалось, будто здесь давно никого не было. Нана наблюдала за ним внимательно глазами, как и за его реакцией… Когда Сатору обернулся к ней с широкой радостной улыбкой, она и сама разулыбалась шире. Он блистал в такие моменты, как самый настоящий солнечный шар…или диско-шар со множеством блестящих сторон. Нана не знала, что было ближе, но она никогда и не была сильна в комплиментах, как она сама считала… Сатору же считал иначе. Её искрометные высказывания и сравнения грели его сильнее всего. — Ты здесь все убрала и сохранила… — Я очень ждала твоего возвращения. И вот снова…глаза в глаза. У него от её прямоты и честности нередко перехватывало дыхание, как и у неё от его. Нана была для него, как глоток весеннего воздуха… И он любил то, как она открыто выражала ему свои чувства. В этом они были похожи. Он улыбнулся ей, сгреб снова в руки и, прижавшись любящим поцелуем к её лбу, прошептал, после проскользив кончиком носа по бледной коже и зарываясь в пряди её чёлки… — Я здесь…я снова здесь, и я снова дома, родная. Нана обняла его и облегченно выдохнула, зарывшись лицом в его грудь и прикрыв глаза. Её руки едва смыкались у него на спине…под щекой она словно ощущала твёрдый горячий камень, но она любила этот ходячий улыбающийся камень больше всего на свете. Нана улыбнулась сама себе при этих мыслях и добавила. — Да, ты дома…ты наконец-то дома, Сатору… В квартире он наконец смог постепенно пройтись цепочкой пылких поцелуев через её милый сарафанчик…обвести губами каждую рюшу…через неё поцеловать её тело, коснуться её кожи и оставить влажные тёплые следы… Сатору смог себе позволить устроиться удобнее сначала на одно колено…затем на оба, приподнимая её юбку и приникая к её клитору через белые трусики… Нана в это же мгновение запрокинула голову и простонала. Её рука сначала массирует, а потом вцепляется в его волосы. Боже…это было так хорошо, что аж отдавало импульсами щекотливо в самые кончики пальцев и в мышцы… Сатору задышал чаще через нос и, прикрыв глаза, сдвинул белье Наны в сторону, проникая наконец в её лоно языком. Она сдавленно низко простонала и, оперевшись локтем об дверную раму, а спиной об входную дверь, поняла, что ещё немного, и она не выстоит на ослабевших ногах. Другой вопрос…что тренировки помогали и в таком интимном вопросе. Она стала сильнее и выносливее. Когда Сатору задвигал внутри неё активно языком, впиваясь при том пальцами через её вздернутую юбку сарафана в ягодицы, чтобы Нана стояла смирно и дергалась не от него, а к нему… Миямура ощутила, что это было самое настоящее выражение невербальной благодарности за всё и одновременно пылкого желания, зародившегося в нем сразу, как только он увидел её в этом белом рюшистом, почти лолитском безобразии… У него голову рвало от неё. На улице он думал, как невыносимо было, что среди людей друг друга нормально не коснешься без большого риска быть раскрытыми…и хотя Сатору был бы вовсе не против, но Нана, даже будучи склонной к экспериментам разного рода, являлась всё ещё более разумной из них двоих. И это при том, что ему было 30, а ей 19… Но он любил в ней это. Разумную осторожность, которая могла сорваться и уступить место необдуманному порывистому желанию. Какое вот претворял в жизнь сейчас он. Когда-то похожее с ним делала она в комнате со швабрами для чистки тренировочного поля в паре метров от приехавших учеников из киотской школы…их разделяла с ними тогда одна лишь тонкая дверь. И нет, в отличие от неё, Сатору не умел быть полностью тихим в такие секунды. Точнее, он просто не хотел. Да и лица киотских учеников того потом стоили, как и их директора, стоило Годжо и Нане выйти потом из-за двери, поправляя одежду друг на друге и на самих себе…он её ещё и показательно глубоко поцеловал, потом шепнул, что этот старик его очень бесит… Нана с пониманием кивнула и, мило тому улыбнувшись, поцеловала Сатору потом ещё глубже. Старик убежал от них после с ругательствами, приговаривая, что в токийской школе творится самый настоящий срам, и ноги его там больше не будет! А Сатору с Наной под аккомпанемент из своего смеха ушли дальше по своим делам. Он принимать других гостей школы, а она готовиться к тренировке… Сатору сгреб её ягодицы пальцами ощутимее, и Нана едва не с дрожащим всхлипом подалась тазом его рту навстречу сильнее. Так хорошо…она так скучала по его спонтанности, по тому, как он мог даже в самой неожиданной ситуации вывести к сексу…как они с этого могли смеяться, а потом оп и через пять минут уже кто-нибудь оказывался без трусов… Что ж, бойтесь мужчин с хорошим чувством юмора, как и женщин, в общем-то, тоже. Потому что это чертовски опасная и сексуальная черта. — Сатору… Он отпрянул лишь чтобы с секунду заглянуть в её пылающее жаром лицом и проговорить негромко хрипло и сдавленно: — Скажи честно, ты ведь специально это сделала?.. Надела этот милый белый сарафан, зная, что он со мной сделает… После этого, даже не дав Нане ответить, Годжо с острой голодной улыбкой вновь к ней прильнул. Миямура зажмурила чувственно глаза, округлила рот и едва не до боли в ногтях стала хвататься за выступающую часть стены при входе…все её тело мелко дрожало и вело, она ощущала каждой его клеточкой, что не выдержит долго этой сладкой пытки. Захватив жадно ртом воздух, Нана с надрывом его предупредила: — Сатору…я больше не могу…я сейчас… Она не договорила, поскольку к горлу подступил новый стон. К методичному движению его языка внутри неё добавились потирающие восьмеркой движения указательного и среднего пальцев по клитору… Дьявол… Нана с высоким стоном, едва не переходящим в крик, широко распахнула глаза. Сатору взялся давить подогнутым языком на хорошо ему знакомую точку и вуаля… Нана распалась буквально над ним на самые мельчайшие атомы, хватаясь с нежными, едва не звонкими звуками за стену, чтобы не упасть. Это было на зубок изученно…и в то же время так хорошо по-новому, словно все его чувства и ощущения обновились после принудительного возвращения к жизни. Сатору лишь понял, что хотел ещё и ещё…заново её пробовать на вкус, как когда-то в первый раз, когда у них все только начиналось. Он встал медленно с колен…отряхнул штанины небрежно…но до этого провел долгую тесную влажную цепочку поцелуев вверх по её бритому лобку через не до конца сдвинутые трусики…поцелуй в самый низ живота, где-то под пупком, ощущался сейчас особенно сакральным родным и уютным…таким…заботливым. Сатору притянул в этот момент Нану за ямки под ягодицами сильнее к себе. Он пробормотал устало, но явно довольно в её кожу, опаляя живот жарким дыханием. — Как же мне не хватало всего этого… Нана, кое-как собрав себя в кучу, положила ладонь на его окончательно ставшие взъерошенными волосы…и, пригладив те, сказала любя: — А мне не хватало тебя… И это было как очередное признание в любви. Сатору улыбнулся ей искренней сытой ленивой косой улыбкой. Полностью выпрямившись, он повёл Нану с хитрой ухмылочкой в спальню. Для дальнейшего продолжения им определённо была нужна кровать…или хотя бы какая-то более-менее устойчивая поверхность, об которую можно было бы опереться. — Полагаю, имею право взять сейчас с тебя должок за полученное удовольствие??? Нана лукаво заглянула в его глаза. — А ты думал, что я откажусь тебе его вернуть? Он издал смешок, прежде чем ухмыльнулся только шире. Вот это он понимал, настоящий боевой дух, голодный до близости! Когда он взял Наначи сзади в стоячей позе и потянув за руки назад на себя, выдрав так хорошенько круговыми проникновениями, что она еле-еле на ногах выстояла, Сатору в который раз подумал, как любит её короткие юбки, платья, сарафаны…и как же удобно было их вздергивать при любом удобном случае. Ему желание било в голову и пах сильнее обычного после такого радушного принятия обратно в лоно дома, — во всех смыслах, — поэтому секс вышел жарким, быстрым, помогающим спустить пар им обоим в ускоренном темпе. Будучи разработанной в прихожей, Наначи в спальне ещё больше млела и вся аж «по струнке» вытягивалась перед ним, часто закусывая губы, опуская то голову вниз, к ковру, то, напротив, запрокидывая её назад с новым громогласным стоном. Если кто-то находился за стенкой соседней квартиры из вернувшихся не магов, Годжо с привычной задиристой ему ухмылкой думал, что те по-доброму или даже по-злому им двоим сейчас завидовали. Особенно когда Нана буквально в момент получения оргазма кричала его имя, а не просто выстанывала. Есть даже после такого они оба не захотели, как ни странно, а вот просто полежать в объятиях друг друга — очень даже… Конечно, все равно потом придётся вставать и выпинывать себя на кухню, но пока этот момент можно было оттянуть и как можно на подольше отложить. В квартире все ощущалось по-другому. Это место успело за год стать не просто перевалочным общим ночным пунктом, а самым настоящим домом для них обоих. Здесь не было этих дурацких режущих взгляд белым цветом стен…и присутствовали их общие личные вещи, так наполнявшие любое пространство особым уютом и отпечатком бурлящей в нем жизни. Белье было свежезастеленным, в холодильнике были продукты…здесь все было подготовлено к его возвращению. Нана так ждала его… Что сердце в очередной раз сдавило при мысли, каково ей было сидеть с пониманием, что он может и не вернуться никогда… Осталась бы она здесь, если бы его окончательно не стало?.. Ему кажется, ей было бы тяжело…но она была у него сильной малышкой, она бы не уехала, вопреки чувству чистой скорби и тотальной тоски по нему. Потому что когда-то здесь были они оба. Это было бы главной причиной. Сатору мягко провел пальцами по щеке Наны, после чего вдруг спросил её. — Ты когда-нибудь задумывалась, кем хотела бы стать, не запихни тебе родня в нашу школу?.. Нана тихо усмехнулась. Взяв ладонь Сатору в свою, она взялась водить кончиками пальцев по внутренней стороне, доходя до начала запястья и, касаясь там особенно чувствительной точки, вела дорожку ласки обратно. — Сам знаешь, в 18 сложно о таком задумываться серьезно… Ты ведь находишься буквально на перепутье. Но после обычной старшей школы я подумывала…что хотела бы попробовать себя в мире моды, как модельер. — Нана едва слышно издала грустный смешок. — Но чего об этом говорить сейчас? Я теперь маг…да ещё и очень сильный, редкий…рано на пенсию меня точно не отпустят, особые ограничения вроде накладывать не собираются, а бросить всё и отказаться от того, чего я достигла своими усилиями и от того, что построили вместе мы с тобой и ребятами… — Нана заглянула в его глаза прямо. — Я не смогу. Сатору обвел подушечкой большого пальца её нижнюю светло-розовую мягкую губу и с лёгкой улыбкой добавил. — …нууу, раз уж не получилось это сделать основной сферой занятости, может, попробуем у тебя это воплотить как хобби? Я могу быть твоей моделью. — Он смешно выпятил губы уточкой, как самый последний «модник» или Angelina Jolie girl, — и подключить мальчишек. Раз Юджи и Мэгуми оба остались живы, они, как твои друзья, просто обязаны будут пострадать от уколов булавок и не только в их мальчишеские задницы. Нана расхохоталась и закрыла его рот ладонью. — Ты совершенно их не щадишь. Знаешь, не знай я тебя, подумала бы, что тебе вовсе все равно на своих учеников. Нана ехидничала, но совершенно безобидно. Поэтому её слова вызвали со стороны Сатору только лёгкую улыбку, мазнувшую ей по внутренней стороне ладони, и прямой любовный мягкий взгляд. — Но ты ведь меня знаешь. Нана с тихим смешком погладила его ответно по щеке согнутыми в фалангах пальцами. Её глаза нежно и внимательно смотрели в его глаза. — Знаю… Поэтому и понимаю, что ты только шутишь. Однако идея неплохая. Может, и вправду на досуге взяться этим заниматься? В конце концов, отдых от заданий должен же быть…и не только прежний, но и какой-нибудь новый. Потом Нана стиснула его щеки пальцами, заставив вновь выпятить смешно губы вперёд. — И с такой моделью, как ты, чувствую, я могу уже начать покорять подиумы тем, что я для тебя придумаю. — О, я пофен.. Нана с него захохотала. Он слабо улыбнулся, лукаво щурясь. Как же ему нравилось слышать её смех… Сатору вдруг вспомнил их разговор, который случился где-то в самом начале их отношений. Нана ещё тогда изучала активно его повязку на глаза, пытаясь понять, как он вообще видит через неё. Эта загадка занимала ум не одного студента. «Почему ты часто ходишь со мной без неё? Что, отвести взгляд от меня не можешь?» Она с него довольно хихикала, хитро щурясь, и после удобнее потянула повязку ему на лоб. Сатору тихо фыркнул, ткнул её в бока, чтобы она не зазнавалась, а потом признался честно: «Мои глаза видят все несколько иначе, чем у других…с самого твоего первого дня появления в школе из-за нейтральности психоэнергии я мог спокойно на тебя смотреть без какой-либо дополнительной нагрузки. И сейчас могу. Считай, рядом с тобой я отдыхаю». Он отвёл пряди чёлки от её лица, внимательно всматриваясь в чуть удивленно округлившиеся глаза и появившийся в них блеск. «Ты была с первого брошенного на тебя взгляда загадкой для меня, Нана Миямура… Удивительно, как дела мне не позволили только рассекретить тебя раньше». Нана, шумно сглотнув и выдержав прямой взгляд его лазурных глаз, ответно заправила белую прядь волос под повязку. «Что ж…как бы то ни было, я все ещё очень рада, что первым меня рассекретил ты, Сатору». — Нана… — М? Когда Сатору вынырнул из своих мыслей, он неожиданно её спросил. Нана только тогда поняла полноту слов Сёко по поводу возникающей на пустом месте тревожности, которую предстояло время от времени унимать. — Тебя…никогда не смущала наша разница в возрасте? — Сатору мягко вопросительно чуть уязвимо и тихо её спросил. — Ну, в смысле… Нана удивленно похлопала тёмными ресницами. Она никогда не задавалась подобным вопросом. Ни разу. И то, что его это могло беспокоить как-либо…она даже об этом не догадывалась. — Что ты, конечно, нет. — Нана посмотрела на Сатору очень мягко, склонив голову к плечу. Её брови чуть чувственно изогнулись. — Сатору, ты что такое говоришь? Я никогда её между нами и не чувствовала. С самого первого дня нашего знакомства и уж тем более во время наших отношений… Взяв его лицо вновь в свои ладони, Нана убедительно продолжила. Сатору на неё смотрел очень доверительно в этот момент и открыто. — …и для меня ничего не изменилось. А для тебя?.. — Она осторожно уточнила. Он с просветлевшей улыбкой положил поверх её ладоней на его щеках свои ладони. И взялся поглаживать по тыльным сторонам: неторопливо так…без спешки. — Ты для меня всегда была по ощущениям старше на две, а то и на три головы, чем все остальные ученики вокруг тебя. Такая умная, наблюдательная…с юмором и особой точкой зрения на все. Очень индивидуальной, я бы сказал… — Сатору перевёл взгляд на её запястье, пальцами касаясь теперь его. — Мне с тобой было и есть сейчас очень комфортно… Когда я с тобой говорю, у меня обычно не возникает ощущения, что ты меня не поймёшь. Возможно, оттого Сатору так страстно и жаждал внимания Наны, не желая его делить с кем-то. Он каждый раз себе напоминал, что у неё есть друзья, приятели и приятельницы, она не может быть постоянно с ним, как на привязи, особенно когда раскрытие её сил кого-то от неё в страхе отворотило, а кого-то, напротив, притянуло магнитом… Но, тем не менее, единожды заполучив особенного для вас человека во всех смыслах, который вас понимает, как вы сами себя, вы не захотите его отпустить. Напротив, вы будете делать все, чтобы он рядом как можно дольше оставался. И выцепите его из толпы незнакомцев как можно скорее, чтобы река жизни его от вас не унесла… Также случилось и с ними. И происходило до сих пор. Одновременно с тем Сатору понимал, что его собственнические порывы к Нане происходили из его стойкого чувства к ней. Поэтому…все вышеперечисленное было нормальным. Он видел по ней, что и она всегда рвалась к нему, чтобы вновь оказаться как можно скорее вместе. Годжо очень это ценил. Нану все ещё умиляло то, что он мог переживать по этому поводу и уж тем более сомневаться. Она добавила с улыбкой. — Сатору, мне с тобой тоже очень комфортно… И я никогда не думала, что хочу рядом с собой видеть кого-то другого, кроме тебя…плюс мне нравятся мужчины старше, забыл? — Нана со смехом игриво задвигала бровями. Её ухмылка была похожа на его собственную. И, черт, этот её «гремлинский» особый вид смеха сразу же заставил его захохотать. — А если без шуток, дело даже не в возрасте, а в тебе самом, как личности. Я всегда об этом говорила и продолжу говорить. Меня привлекло это…а не все остальное. — Ладно-ладно, все, глупый был вопрос. Нана взяла его за руку, щурясь ласково. — Вовсе не глупый. Сёко сказала, что у тебя может быть повышенная тревожность первое время…и какие-то нетипичные навязчивые мысли… И лучше уж ты будешь со мной их обсуждать и озвучивать, чем держать всё в себе. Он посмотрел на неё вновь внимательно и неожиданно сказал. — Знаешь, Нана…я никогда тебе не говорил этого…именно так…но хочу сказать сейчас: ты — любовь моей жизни. После всего случившегося я в этом окончательно убедился… У неё перехватило дыхание от того, как он это сказал. Сглотнув, Нана чуть помолчала, ощущая, как язык будто на пару мгновений отнялся или прирос к нёбу. Лишь после небольшой возбужденно-восторженной и растроганной паузы она придвинулась и поцеловала Сатору вновь в шрам на лбу. Прижавшись щекой к нему и прикрыв глаза с выступившими слезами под веками, Наначи сказала негромко: — Ты тоже любовь всей моей жизни, Сатору… Одинокая слеза скатилась по щеке Наны, достигнув кончика носа Годжо, и тот, в поисках ещё большего её тепла, прижался лбом теснее к губам Миямуры, параллельно оттирая большим пальцем слезу с её кожи и со своей тоже… Он сгреб её худое маленькое, по сравнению с его, тело в свои крепкие руки, вжав в себя настолько, что Нана после со смехом начала бить его по бицепсу, мол, Сатору, ты меня сейчас придушишь! Он приходил полностью в себя около нескольких недель. Добавились проблемы со сном (ещё большие, чем раньше), Нана буквально его насильно укладывала иногда отдыхать… Проявлялись, порой, слуховые галлюцинации, да и зрительные тоже… Сатору видел иногда как будто пятна чужой проклятой энергии краем зрения, но, когда оборачивался и смотрел прямо, те пропадали. Это бесило и выводило, честно говоря, из себя. Дезориентировало. Заставляло себя чувствовать слабее обычного, что ему страшно не нравилось. Нана его убеждала, что все это временно. Нужно было набраться терпения и подождать. Когда ему станет лучше, тогда они смогут собраться с оставшимися магами и обсудить, где им искать теперь Кендзяку и что с ним сделать. Сатору нехотя, но слушался… Он не хотел заставлять Нану нервничать, ведь она и без того носилась с ним, хоть он этого и не хотел. Но иначе пока не получалось. — Ты можешь на меня положиться. Не надо бояться проявить слабину при мне. Я тебя никому не сдам, и я хорошо понимаю, что твоё временное состояние вскоре сменится прежним. Пойми же и ты это наконец-то… И он…успокаивался. Наначи каким-то образом знала, что нужно было говорить и от каких слов становилось лучше. Он так не умел. Красноречием Годжо обладал, но достаточными тактом и мягкостью для утешений…здесь уже было сложнее. Он умел утешать только её, пожалуй, по-настоящему, потому что с Наной Сатору всё делал искренне и от чистого сердца, действуя иногда интуитивно, когда нужно было поддержать или защитить эмоциональное состояние партнёра. Плюс…в этом было стыдно признаваться, но он же учился этому у самой Миямуры. С первого дня, как она не побоялась проявить к нему тепло, когда утешала его по случаю убийства Сугуру… Уже потом застав её, взорвавшейся слезами, при раскрытии её сил, Сатору повторял за ней же. Теоретические знания, как вести себя с людьми в таких ситуациях, это было одно, а с Наной у него появилась практика. Забрав её в руки и зарывшись лицом в её плечико, Сатору пробормотал. — Извини. Я чувствую себя непривычно и странно…и веду себя от этого, как истеричный дурак. Как ты вообще меня таким терпишь? Нана вздохнула. И, обняв Сатору в ответ, мягко взялась поглаживать его по спине. — Я тебя не терплю вовсе. Я просто тебя люблю. И я ведь знаю, что ты тут, как тигр на стенку клетки лезешь…но уже скоро ты придёшь полностью в норму, Сатору. И снова окунешься в привычный для тебя мир. Потерпи ещё совсем немного. Единственное, что утешало в этом неприятном положении, это то, что он имел возможность проводить больше времени с ней. Учитывая, как долго они были друг от друга оторваны, даже возможность спокойно посидеть вместе посмотреть фильм была приравнена к настоящему счастью. Фильмы, к слову, Нана выбирала отменные, особенно последний: «Лиза Франкенштейн». Они после него задумали на Хэллоуин переодеться в Лизу и её мёртвого парня, когда праздник придёт в Японию. Так было легче игнорировать, печатью чего был отмечен с недавних пор этот день…и отказываться постепенно от этой ассоциации. То, что случилось в Сибуе не должно было окончательно ставить на 31-м октября крест. Ещё у него, как и у неё, не получалось воздерживаться друг от друга от слова совсем. Они при первой же возможности трахались, как кролики, и стоило ожидать…что через пару недель это приведёт к последствиям. Вообще-то в этом смысле Сатору мог бы быть и более ответственным из них двоих, раз уж на то пошло. Но когда ты скучал по своей девушке, и вас накрывало в самых неожиданных местах, носить с собой везде презервативы было бы тяжеловато…и неудобно, честно говоря. Что ж, это будет им уроком. Потому что когда они собрались через пять недель с оставшимися магами и не только ими: Юджи, Мэгуми, Чосо, который теперь был вроде бы как на их стороне… Ютой и Мэй, — Нане во время обсуждения плана стало неожиданно плохо. Она попросила всех на минуту прерваться и резко убежала, сильно побледнев, а потом покраснев. Сатору отправился мгновенно за ней. Он растерянно и волнительно вошёл следом в женский туалет, совершенно игнорируя, что сюда мог кто-то ещё войти. Он же великий Сатору Годжо! Той, кто его здесь увидит, повезёт на целый день вперёд! — Нана?.. Он постучал в дверцу. Когда она вышла, вся румяная и утирающая рот, его беспокойство только возросло за неё. Сатору приложил ладонь к её лбу. — У тебя как будто жар… Нана глубоко вдохнула и выдохнула. — У меня, кажется, для тебя есть новость… Сатору медленно округлил глаза. Догадка посетила его, но он решил уточнить. — Ты заболела? Нана подняла на него несколько волнительно взгляд, прижав ладонь к животу. — Боюсь, ты немного не попал в этот раз в цель, Сатору… Она тихо чуть дразняще усмехнулась, потом, покусав нервно губы, слабо улыбнулась ему. — По-моему, я беременна… Сатору впал в ступор. У него же не начались опять слуховые галлюцинации, ведь правда?.. — Милая, ты можешь повториться?.. Потому что я уже не доверяю собственным ушам, — попросил он её. Нана улыбнулась шире и захохотала с него. Потом, чуть вдохнув, чтобы успокоиться, повторилась с большим количеством подробностей. — У меня давно нет месячных…и меня тошнит… И это явно не отравление, судя по всему… — Но, может, это на фоне большого количества стресса?.. Нана покачала головой, все ещё прижимая ладони к животу. — Нет. Это не так. Я это…чувствую. Годжо медленно поморгал. — Но как это возможно??? Нана ответила шутливо и дразняще в похожей на его манере. — Представляешь, из-за большого количества секса без защиты получаются дети, Сатору. Странно, что тебе в 30 надо это объяснять. Он закрыл ладонями лицо, чувствуя себя краснеющим перед ней идиотом. Господи, что с мужчинами делает любовь… Они от неё дуреют. — Ты уверена? Он оторвал лицо от ладоней, заглядывая вновь в её глаза. Нана тихо чуть грустно усмехнулась на его реакцию. Кажется, она её не так поняла… — Тесты я, естественно, в кармане юбки не ношу, но обязательно сегодня сделаю. — Сиди здесь. — Он её вывел из туалета и усадил на диванчик рядом с ним. — Я сейчас все тебе принесу. Никуда не уходи. Нана закрыла ладонью рот, пытаясь снова не сорваться с его мельтешений на хохот. — Хорошо, обещаю, что не убегу, возможно будущий горе-папаша. — Эй! — Сатору ответил ей на улыбку такой же дразнящей улыбкой. — Если я все-таки стану отцом, я буду такой же супер папа, как я супер во всем! И ты тоже будешь у нас супер мама! И с этой мыслью он убежал в ближайшую целую аптеку. Отыскав ту не с первого раза, Сатору вскоре вернулся. Нана его покорно дождалась. Что ж…три теста показали, что женское чутье её не подвело. Господи, они с Кендзяку ещё не разобрались, и вот…ещё один подарочек судьбы. Нана беременна. Но Сатору… Сатору все равно был до одури счастлив. Наначи его тихо спросила: «ты рад?..», словно боялась услышать иное, что его, в общем-то, немного задело. Неужели она могла подумать, что он может быть не рад ребёнку от неё?.. Хотя учитывая, как он себя первое время вёл, видимо, его реакция её смутила и сбила. — Конечно, я рад! Он обнял её крепко и бережно, оторвав от пола и вжав в себя. Нана с восторженным визгом схватилась за его шею. Нехорошие мысли мгновенно перестали тёмным облаком наползать в голову, и теперь она была тоже по-настоящему счастлива. Конечно…она не планировала в почти 20 беременеть, но…что поделать, судьба распорядилась вот так. Преподнесла неожиданный сюрприз, но не нежеланный. Ребёнок Сатору для неё будет настоящей радостью. Не у каждой девушки, в конце концов, есть возможность его получить от любимого мужчины. Нану можно было считать в этом плане везучей. Дверь ближайшего кабинета, за которой проходило ещё недавно собрание, медленно со скрипом после открылась. За той…естественно, оказались Мэгуми и Юджи. Юджи шумно сглотнул. Но выражение лица было неловкое больше все равно у Мэгуми, а не у Итадори. — НАНАЧИ, ТЫ БЕРЕМЕННА??? — Юджи побежал с довольным воскликом к Миямуре и сенсею, едва не прыгая от счастья вокруг них. Нана с круглыми глазами покраснела, когда Мэгуми на её немой вопрос, как долго они там стояли, неловко почесал затылок и ответил, отведя взгляд. — Достаточно, чтобы все услышать. Нана переглянулась с Сатору. Тот, оттерев с лёгкой долей ворчания свое лицо, — он по поведению становится все больше похож на Кенто, кошмар! — со смешком сдавил переносицу пальцами, а потом с привычной ему ухмылкой спросил. — От вас ничего не скроешь, да? ~ Юджи смотрел на них обоих сияющими глазками. — НАНА, МОЖНО Я БУДУ ДЯДЕЙ??? И МЭГУМИ ПУСТЬ БУДЕТ ДЯДЕЙ! НУ МОЖНО, МОЖНО, МОООЖНО??? Наначи не выдержала и громко расхохоталась, запрокинув голову. — Хорошо, Юджи, можно-можно! Итадори потом повис на плече друга. — СЛЫШАЛ, МЭГУМИ??? МЫ ОБА БУДЕМ ДЯДЯМИ! Мэгуми фыркнул, дернув щекой, когда Юджи к нему привычно прилип, после чего посмотрел уже потом мягче на Годжо и Миямуру. — Я искренне рад за вас. Может, хоть теперь Годжо-сан перестанет свой отцовский комплекс отрабатывать на мне. Нана с игривой шутливой ухмылкой с прищуром посмотрела в лицо Сатору, обняв того за голову одной рукой. — О, ну что, Сатору, я оказалась права, да? Я ведь всегда говорила, что ты тут как местный отец ходишь и за всеми смотришь, особенно за Мэгуми и Юджи. «Да и за Нобарой…смотрел бы все ещё, будь она жива…» Эта мысль холодно тронула Нану изнутри и омрачила её безоблачную радость. Память о смерти близких товарищей все ещё преследовала её…как и других тоже, какими бы беззаботными они при свете дня сейчас ни казались. Сатору фыркнул, закатил глаза, но потом все же улыбнулся. — Все-то ты про меня знаешь. Ты единственная меня тут из всех видишь насквозь, да, Наначи? С довольной ухмылочкой Сатору потянул её за щеку, после чего она потянула его в ответ за нос, отвлекшись от своих мыслей. Он наигранно драматично вздохнул, как будто она ему на самый кончик поместила прищепку. Мэгуми слабо улыбнулся на их взаимодействие. Он все больше убеждался, что Сатору могла выдержать и полюбить только близкая ему по духу и характеру девушка. Другая бы давно на месте Наны устала…а она всегда как будто напитывалась тем, что он ей давал, а потом давала ему в ответ эмоции в избытке. Редкая связь, очень редкая…но здорово, нет, даже потрясающе наблюдать такую перед собой. — Раз ты у нас теперь буквально официально будущая мать, Мэгуми может тебя ею тоже называть, раз я «официально» приёмный отец. Нана смущённо закрыла ладонью лицо, прыснув, потом сказала Фусигуро, приоткрыв хотя бы свои переливающиеся весельем, словно бегущая под солнцем река Аракава, глаза. — Мэгуми, ну что, будешь меня называть мамой? Фусигуро ощутил, что бровь его задергалась. — Извращенцы, блин. Прекратите уже оба, вы меня смущаете. Скрестив руки сурово на груди, он потом добавил с негромким бормотанием: — Но если бы я так и делал…чисто гипотетически! — прерывая будущую шутку Годжо, ответил Мэгуми. — То я бы так называл только Нану. Вы же от меня звания «отца» не дождётесь. Сатору прижал наигранно ладонь к сердцу, изображая расстройство. — Ты разбиваешь мне сердце, мальчик. Но на Мэгуми его «лиричные завывания», естественно, не действовали. Однако когда взгляд Фусигуро и взгляд Наны пересеклись, она улыбнулась ему теплее и подмигнула. Что ж, даже если поначалу им было иногда непросто общаться, после того, как Наначи вытащила из него Сукуну… Мэгуми больше её зауважал. Даже больше, чем раньше. И отношение его к ней стало только лучше. Юджи же уже вовсю обсуждал с Сатору, кто будет няньчится с ещё даже не рождённым ребёнком, когда, по какой очереди, и что он возглавляет список будущих нянь, поскольку забронировал себе место. Нана вслушивалась в их разговор, обещая составить этот список, но параллельно…её сердцу было все ещё неспокойно из-за того, что Кендзяку был пока на свободе. Она незаметно приложила ладонь к животу, огладив тот… У неё и без того было причин хоть отбавляй, чтобы избавиться от этого древнего ученого ископаемого, но теперь их стало вдвое больше. Ведь, кто бы ни родился, Миямура хотела обеспечить ему или ей светлое будущее… Как и себе с Сатору тоже, чтобы они могли этого ребёнка как следует воспитать.