чудаковатые повести

отврательно. под подошвой ботинок хлюпает земля. чуть выше — чужой голос. джаст его не слушает. насколько может. голос звучит сразу в его голове. не вытворишь. не закроешь уши. он навсегда. он везде. он все. джаст его ненавидит. джаст его любит. джаст давно стал с ним одним целым. нога проваливается в грязь. липкую, склизкую и мерзко цепляющуюся за ботинок. пачкая его. похоже на войдмена. похоже на джаста. похоже на жизнь. ужас. недалеко до животного. он стискивает лёгкие, заставляет мертвое сердце биться во много раз быстрее, судорожно вдыхать крупицы такого нужного воздуха и сжимать дрожащие руки в кулаки. такие, что когти вонзаются в ладонь и кровь капельками кап-капает на землю. сколько же таких капель съела грязь. сколько боли она потопила в своих чертогах. сколько сгубленных жизней она приняла. быть может, это они сейчас жабами скачут по ней. быть может, это свою джаст держит в руках. она мила. для тех, кто сквозь и вопреки способен это понять. для тех, кто слеп и не видит всей той грязи, навсегда измаравшей ее. войдмен шепчет, что она сама есть грязь. джаст не может не согласиться. жаба соскакивает с рук. скачет по земле с забавным звуком и замирает. зовёт? джаст подходит. жаба перепрыжками идет дальше. и еще дальше. выводит к озерцу. невероятно грязному. заросшему разного вида живностью и растениями. вода мутная-мутная. жаба не думает останавливаться. заскакивает на хрупкую кувшинку и, наконец, замирает. джаст клянется, она смотрит в его глаза. и зовёт за собой. он прыгает.