чудаковатые повести

на испещренную карандашными кривыми линиями опускается обеспокоенный взгляд. он скачет по очертаниям рек, лесов и большому, повторенному множеством мелких движений синей ручкой, крестику. пилигрим смущенно отводит взгляд. неловкость захлестывает сразу. и кавеори в ответ ему поддерживающе улыбается. берет чужие подрагивающие руки в свои и просто ждёт. не требуется и минуты, чтобы пилигрим кивнул — готов, и они продолжили путь. с каждым шагом все менее протоптанные тропки ведут их сквозь поле к лесу. пилигрим греет замерзающие руки в черной шерсти чужого хвоста, который сам обвивается вокруг его ладоней. солнце играет на волосах кавеори, делая изначально необычный цвет еще красивее. ее взгляд сосредоточен на карте. ее брови задумчиво искривлены. она будто не замечает челку закрывающую большую часть лица из-за ветра. она настолько прекрасна в этот миг, что пилигрим на секунду жалеет, что рисовал эту карту. что позволяет ей сделать это. что сам помогает в этом. а потом смотрит ей в глаза еще раз и, видя, что таится на их дне, осуждает себя же. он не мог не помочь. скольким бы ни пришлось пожертвовать ради ее счастья, пилигрим готов сделать все. и если она считает, что так будет лучшее, то никто не смеет помешать. поверхность поля сменяется лесным покровом. теперь уже пилигрим задерживается на карте. он бывал здесь всего несколько раз. и в точность линий, нанесенных собой же на бумагу, сомневается все больше. кавеори видит его волнение. и выбирает лучший вариант. подходит со спины, обвивая руками шею и прячет счастливую улыбку в его спине, шепча спасибо. спасибо, спасибо, спасибо. с каждым повторением все громче. пока и на его лице не расцветет улыбка. она делала так всегда. и работало всегда безотказно. пилигрим отвечает просто. я люблю тебя. в каждое слово, в каждый жест, он вкладывает всю свою душу. и кавеори жалеет, что не может отдаться тоже на всю тысячу процентов. но делает это полностью, насколько можно. теперь постепенно подходит к концу и пролесок. тропинка уже совсем неочевидно проглядывается средь земли. пилигрим невольно смаргивает слёзы. кавеори выглядит веселей. сама идет впереди. хвост стремится чуть вверх, как и ушки, украшающие нежные волосы. и вот. вход. или выход, как в данном случае. они не прощаются. кавеори обнимает, снова рассыпаясь в благодарностях и мимолетно чмокает, потянувшись на носках. пилигрим долго провожает ее взглядом. и даже отправившись обратно домой то и дело оборачивается. будто надеясь снова увидеть ее улыбку. снова почувствовать ее тепло. снова быть с ней рядом. он представляет, как она случайно увидит обратную сторону карты. как удивится сначала, а потом мягко усмехнется самой себе. как будет, наверно, с нежностью во взгляде рассматривать общие фотографии. и как будет любоваться приторно милыми подписями. и глуповатой фразе : я буду ждать тебя сколько угодно, кави. пилигрим знает, что ей понравится. и знает, что написал самую истинную правду. знает, что она хотела услышать или хотя бы увидеть это написанное его почерком. он готов дарить ей все, что она захочет, чем бы это ни было. уже скоро он выходит в поле. снова. но уже один. солнце тускнеет, будто бы в такт его настроению. вечереет. а кавеори не любит ночь. как ей там, в таком же одиночестве? ладно. пусть чувствует себя свободно. даже если для этого потребуется жертвовать собственными чувствами в некоторой грани. пусть хотя бы смотрит иногда на оставленную как бы в подарок карту. пусть смотрит на обратную сторону. пусть вспоминает. пилигрим тоже будет. пилигрим никогда не забудет. себе он оставил копии тех фотографий. и те, что не вошли в своеобразную открытку тоже оставил. пусть хотя бы воспоминания будут с ним. пусть останутся и с ней. пилигрим поднимает голову и улыбается небу.