Два Гештальта

      По дороге домой, пока я ехала в автобусе, помимо мыслей о Паше и о вреде курения, я невольно прокручивала в голове события сегодняшнего дня. Интересный, наверное, человек, этот Марк. По людям видны такие качества с одного взгляда. Или же мне просто кажется. Впрочем, не важно. Пообщаемся, узнаю.       Я разблокировала телефон, чтобы переключить песню. Взгляд упал на сегодняшнее число. Черт, уже двенадцатое… Со дня на день научная конференция. В голове возникло ощущение, что я не знаю абсолютно ничего, хоть и научная статья уже готова. По сути, за учебу надо цепляться руками, ногами, зубами и всем, чем только возможно, но почему-то не хочется уже ничего. Единственное, что пока «живет и трепещет» во мне – страх отчисления, непонятно откуда взявшийся. Учусь я на четверки и пятерки, участвую в научных конференциях, хоть и нет особого интереса, в студсовете в числе первых активистов – отчислять не за что, но все равно… Привычка думать о худшем исходе. Ужасно расстроенная и растерянная, я вышла из автобуса и направилась домой. ***       –Мам, я дома!       –Привет, дочура. Как день?       –Ничего нового, все хорошо. А ты чего такая расстроенная? – с подозрением спросила я.       В последнее время мама всегда такая, но все же каждый раз, когда я спрашиваю ее о причине такого настроения, мне хочется верить, что все наладилось, и у мамы просто болит голова от погоды.       –Да отец…       –Я поняла, можешь не продолжать.       Все повторяется день за днем. Из-за ряда обстоятельств, мой отец стал еще строже, чем раньше. Причем, не только ко мне, но и ко всей семье. Он не пьет, как могло, наверное, показаться. Он просто существует. Человек не ходит на работу, у него нет никаких жизненных интересов, кроме базовых физиологических потребностей и трепли в «фейсбуке» политического характера. Честно, я даже рада, что большую часть своей жизни он проводит в «виртуальных скандалах» с незнакомцами. Так хотя бы меньше достается нам. Это тот человек, от которого никогда не дождешься доброго слова. Ни «спасибо», ни «пожалуйста». Даже на поздравления «С днем рождения» или «С Новым годом» он отвечает коротким кивком. Иногда я задаюсь вопросом, за что? Но ответа не нахожу.       Я поцеловала маму в щеку, обняла, утешив очень нелепо и однообразно словами о том, что когда-нибудь все будет хорошо. Она слабо улыбнулась и кивнула мне. Мое настроение упало ниже плинтуса. Помимо проблем в учебе меня постоянно грызет совесть о том, что я ничего не могу сделать для своей матери. Переехать в другой город после учебы, найти работу и потом забрать ее с собой? Она не согласится - очень семейный человек. Но на душе невыносимо скребут кошки от того, что я не могу сделать ее жизнь лучше. Пока что в моих силах просто смириться, не скандалить и не драться с отцом, хорошо учиться и не создавать проблем – этого, по ее словам, достаточно.       –Я пойду к себе?       –Конечно, доченька, иди. Позови брата кушать.       –Хорошо.       Я поднялась на второй этаж, постучалась к брату.       –Кирилл, мама зовет есть, спускайся.       –Секунду.       Кирилл – мой родной младший брат. У нас разница в возрасте два с половиной года, но такое ощущение, что гораздо больше. В его возрасте я, как бы это ни прозвучало, была пошустрее и уже имела определенные жизненные цели. Как иронично, что их нет сейчас. Кирилл попрощался со своими друзьями, закрыл игру и пошел к маме.       Я выдохнула и села на кровать, взявшись за голову обеими руками. Мои сокрушения в очередной раз прервало сообщение от Паши. «Пойдешь на репетицию завтра?» Черт. Завтра же воскресенье. Не хотелось идти уже ради того, чтобы просто не попадаться ему на глаза. Но быть единственной вокалисткой в коллективе означает, что нельзя пропускать репетиции. Кроме тех, где вокал не нужен. Я нехотя открыла наш диалог и коротко ответила: «Иду.» Спустя буквально несколько секунд от него пришел ответ: «Может отпросишься у родителей пораньше, и мы погуляем? Или не только погуляем :)» Я уже не могла читать эти «намеки» от него. Я понимаю, что веду себя, как сука, но по-другому я просто не могла. Если мы контактируем – тяжко мне. Не контактируем – убивается он. А мне не доставляет никакого удовольствие причинять боль другим людям.       Я помотала головой, чтобы отогнать от себя мысли о Паше и ответила, что буду занята. Заблокировав телефон, я рухнула на кровать уже всем корпусом. Ноги свисали и ими уже просто не было сил шевелить. Телефон завибрировал. Сообщение от Влада. «Не грусти. Ты снова была не в духе сегодня, хоть и улыбалась.» Он удивительно точно замечает малейшие мои перепады настроения по одному взгляду, когда от других мне удается скрыть любые свои переживания. «Не буду, спасибо за беспокойство :)» - все, что я смогла написать ему.       Честно говоря, не раз ловила себя на мысли, что, даже когда мы просто стоим на улице, пока я курю, мне ужасно хочется уткнуться к нему в плечо и зарыдать. Без каких-либо объяснений. Мне кажется, что он как никто другой понимает все, что со мной происходит. Но мы не так много и не так часто общаемся. Да и душу я излила ему только два раза. Первый – когда я сокрушалась из-за тройки за итоговую по биохимии. Мне было страшно, что отец снова побьет меня за это, и от отчаяния я просто подошла к нему, сказала: «У меня три, меня сегодня изобьют» и слезы сами полились из глаз. Второй – когда у меня дико накипело из-за Паши. Его инфантильность иногда меня доводит до жутких вспышек агрессии, и я ничего не могу с этим поделать. Я орала, стучала по столу, плакала, снова била руками об стол, бросала вещи на пол, а Влад меня внимательно слушал и не перебивал. Потом он подошел ко мне, вытер мои слезы и сказал: «Ты не заслуживаешь такого. Ты не обязана быть мамочкой тем, кто еще не успел повзрослеть.» Этого было достаточно в сто раз больше, нежели если бы он начал перебирать клишированные фразы о том, что он козел, а ты умница. В общем, я чувствую что-то необъяснимое. Как будто дружба и общение с Владом – это то, что я искала всегда. ***       –Дочь, вставай, твой будильник разбудил уже весь дом. Ты снова не спала до трех?       –Прости, мам. Задумалась, и не заметила, как было уже поздно.       Мама тяжело вздохнула и погладила меня по волосам. Она знала, сколько всего я могу за один раз накрутить в своей голове, но ничем не может помочь, поэтому единственное, что в ее силах – просто посочувствовать.       Я встала, посмотрела на время. «Охренеть, уже одиннадцать! Как так?!» - пронеслось в моей голове, и я пулей побежала собираться. Пока я бегом приводила себя в порядок, телефон разрывался от сообщений Паши. Принципиально не хотелось читать. Он и так сегодня увидит меня, куда такое давление? Со злостью отключив уведомления в нашем диалоге, я продолжила собираться. Я накинула гитару на плечо, поцеловала маму в щеку перед выходом и побежала до репетиционного зала. За пару метров до места, я увидела, что около входа стоит Паша, облокотившись на свою гитару и ждет меня. Я подошла к нему.       –Привет, чего стоишь? Пошли на репетицию.       –Привет, ты почему-то не читала мои сообщения.       –Проспала, собиралась и не было времени ответить.       –Ну, ладно. Раз ты не согласилась прийти пораньше, то может опоздаем? – Паша понизил голос и очень резко впился в мои губы своими. Я опешила и автоматически оттолкнула его. Единственное, что я ненавижу ТАК сильно – когда лезут целоваться внезапно. Понятия не имею, почему эту «настойчивость» так романтизировали, когда это просто отвратительно. Вот такие, как Паша, насмотревшись низкосортных фильмов о любви, где во всей красе представлены образы альфа-мачо и девочки-стесняшки, потом вытворяют максимально нелепые вещи в уже реальных отношениях. Я понимаю, что надо быть терпимей, так как это его первые отношения, но честно, сил моих уже практически не оставалось.       –Еще раз ты так сделаешь – я тебе врежу, клянусь.       –Но я же просто хотел тебя поцеловать… – он виновато опустил глаза.       –А я не хотела. Нас ждет руководитель. – со злостью отрезала я, одернув куртку.       Не дожидаясь Пашу, я поднялась по лестнице, прошла через турникет и зашла в репетиционный зал. ***       Всю репетицию мы занимались молча. Я ни разу не обмолвилась с ним словом. И так даже легче. Если для того, чтобы он немного помолчал ему нужно испытывать невероятный стыд, то я не знаю, как заставлять его чувствовать этот стыд почаще не в ущерб себе. Я убрала гитару в чехол, коротко со всеми попрощалась и пулей вылетела из зала. Мне очень не хотелось задерживаться, чтобы не напороться на «серьезный разговор» с Пашей о его чувствах. Выйдя из здания, я закурила. Сделав затяжку, я выдохнула и поняла, что на грани от того, чтобы зарыдать. «Извини, Влад, такими темпами я никогда не брошу курить» - пронеслось в моей голове, и я снова затянулась.       На душе было гадко. Не хотелось никакой ответственности. Но в то же время безумно хотелось, чтобы все это закончилось. Просто исчезло. Как будто ничего не было. Слеза предательски покатилась по щеке, я опустила голову и шла так некоторое время.       –Ева?       –Влад? Ты же в другой стороне живешь…       –Просто хотел взять книги в библиотеке. Она в том же здании, что и ваш репетиционный зал.       –А, да…       –Снова довел? – Влад провел пальцем по моей мокрой от слез щеке.       –Ну…       –Значит да. Что на этот раз?       –Я просто не люблю внезапные поцелуи.       –Честно говоря, мне нечего на это ответить. Я такое тоже не одобряю. – Влад неловко поправил капюшон.       Мои глаза округлились. Еще одно сходство даже в таком, казалось бы, в интимном вопросе заставило меня задуматься о том, о чем задумываться не стоит.       –Проводить?       –Не надо, не дай Бог отец увидит, убьет и тебя, и меня. – Я слабо ухмыльнулась. Мой отец запрещал мне общаться с парнями в принципе. Даже с ребятами, которых я курирую. Поэтому вечно приходится придумывать всяческие легенды, дабы мне не прилетело по шее.       –Если понадоблюсь – дай знать. – Влад обнял меня на прощание и пошел в противоположную сторону.       Я шла, а в голове был гул. Не получалось сосредоточиться абсолютно ни на чем. Он снова оказался рядом, когда был так необходим. И я узнала о еще одном нашем сходстве, словно сюжет примитивного сериальчика о школьной любви. Такое ощущение, что я между двух огней. Один уже на грани того, чтобы потухнуть, а второй разгорается с каждой секундой все сильней и сильней. Но никуда из этого капкана деться не удается. Остаток дороги я шла молча.