Два Гештальта

A touch of the beat Gets you out and then into the sun You know the devil's never far behind But he isn't welcome here so don't bother, don't bother Aly & AJ - Don't Need Nothing

13.04.20**

Я снова ходил по опустевшим улицам. Было около часа ночи. Решил пройтись по дороге. Машины по ней почти не ездили. И я сошел с тротуара. Почему-то почувствовал в тот момент свободу. Возможно, мне необходим был адреналин. Далеко впереди я заметил две яркие вспышки. Машина. Я подумал: «Как раз вовремя!» Потом я вспомнил случай, который произошел днем. Это заставило меня вернуться обратно на тротуар. Какой-то парень шел с наполненным рюкзаком и книжками в руках. Мы посмотрели друг на друга и прошли мимо. Ну как это обычно бывает. В детстве, например, я всегда смотрел на лица прохожих, а потом шел и вспоминал: какого цвета были глаза? большой ли лоб? а уши? улыбался или хмурился человек? Это было интересно. И в этот раз я вспомнил старую привычку. Глаза вроде зеленые. Лоб средний. Уши обычные. На лице, правда, была усталость. Мне показалось, что я его уже видел. Да. Он точно из меда. ***       Когда он открыл дверь своей квартиры, на часах было уже далеко за полночь. Проходя мимо кухни, он бросил мимолетный взгляд в ее глубь. Марк надеялся увидеть спящего на столе отца. Так было почти всегда, но не в этот раз. «Неужели он уснул в своей кровати» ― эта мысль радостно пробежала в голове Марка.       Он решил не проверять комнату отца, чтобы вдруг не разбудить его, и быстрым шагом пошел к своей.       Сняв с себя одежду, Марк нехотя лег на холодную кровать. Кожа покрылась мурашками. В какой-то момент это стало приятным удовольствием. Он провел рукой по своему животу, затем груди и наконец мягко уложил ладонь на раскаленный лоб. Ладонь была прохладной, ему казалось, она способна остудить его голову и замедлить непрерывный поток бесконечных мыслей и фантазий. Эти метания от одного к другому утомляли. Мысль об отцовом пистолете в шкафу сменялась фантазией о парне, которого он видел в одном из многочисленных кабинетов университета.       Рука Марка медленно возвращалась по некогда пройденному пути. Лоб, шея, грудь, живот, мягкая ткань нижнего белья…       Телефон неожиданно завибрировал. На экране высветилось имя. Настя. Марка захлестнуло раздражение. Ему хотелось проигнорировать ее, отшвырнуть телефон как можно дальше, накрыть себя подушкой, чтобы ничего не видеть и не слышать. Но он не мог так поступить. Она не заслуживала к себе такого отношения. Тем более он многим ей обязан.       Он ответил. Несколько секунд из телефона доносились редкие всхлипы.       ― Ты тут? ― Настя прервала молчание своим тихим, но тревожным голосом. Марк сразу понял: что-то не так.       ― Да. Ты в порядке?       ― Нет.       Очередная пауза. Он не хотел торопить ее. У них не раз случались подобные звонки посреди ночи. Иногда им хотелось выговориться, и тогда непрекращающийся, казалось, поток слов одного обрушивался на голову другого, хотя вернее будет сказать в голову другому. Иногда они молчали, и это помогало. Помогало появляющееся ощущение присутствия близкого человека.       В этот раз они решили воспользоваться вторым вариантом.       Марк перебирал в голове все возможные варианты того, что могло произойти. Умер кто-то из родных? Проблемы в учебе? Ввязалась в неприятную историю? Совершила преступление? Глупость. Почему он просто не может спросить её?       Он не мог. Он терпеливо ждал.       За прерывистым вздохом последовало всего три слова:       ― Он меня изнасиловал.       «До» и «после». Этот неуловимый миг между. Доля секунды меняет всё. И навсегда. Она уходит, оставляя за собой шлейф сожаления, боли, понимания, что время нельзя повернуть вспять. Ты будто оказываешься в плотном пузыре, который отрезает тебя от остального мира. Есть только ты и этот спертый, удушливый воздух внутри, наполненный одним лишь непониманием всего на свете. Не можешь думать. Не можешь дышать.       Потом этот пузырь лопается, отрезвляя тебя. Ты осознаешь всё случившееся. С этого момента начинается «после».       Марк недолюбливал «после». Впервые оно посетило его в раннем детстве. Тогда ничего не предвещало горя. Это было прекрасное время для маленького мальчика, который был без ума от своей невероятно красивой, доброй и ласковой матери. Тогда отец был человеком сильным и мужественным, он был их опорой.       Правда, теперь он овдовел.       Евгения была любящей матерью и женой. Она покинула мир Марка, когда ему было всего шесть лет.       Она ушла во сне. Утром Евгения лежала в кровати, бледным бездыханным телом, когда привычный гулкий стук маленьких ножек, приближаясь к комнате, должен был сообщить ей, что следующие полчаса она проведет за разговором с сыном. Она каждый день говорила ему, что он самый замечательный сын на свете, что он должен любить себя. Она учила его слушать свое сердце и не терять веры в лучшее. Главное, что он слышал по утрам, было: «Я тебя люблю».       Маленький Марк приоткрыл дверь, думая, что мама ещё спит. И она действительно спала. И это было странно. Такое случалось редко. Что-то было не так.       (мама)       Марк на носочках подошел к краю кровати и вскарабкался на неё. Лег рядом с холодным телом матери, прижался к ней и заснул.       (мама?)       Когда он проснулся, то сразу понял, что находится в совсем другом месте. Это был кабинет отца.       (мама? что с мамой? где она?)       Рядом, на черном кожаном диване, сидел Алексей, не отводя своих глаз от сына. На столике стояла бутылка виски «Джек Дэниелс». Он увидел, как мальчик неохотно открывает глаза. В этот момент в нем бушевал ураган чувств: бессилие, жалость, ненависть, опустошенность, изможденность. Он потерял жену и вместе с ней потерял себя. Марк никогда не почувствует теплоты, исходящей от отца, никогда не увидит его светлых глаз, никогда не увидит улыбку на его лице. Марк будет испытывать из раза в раз только боль и ненависть, нелюбовь и пустоту. В тот день они оба потеряли всё. Всё, что было им дорого, и всё, что приносило им счастье. Всё, что согревало их души.       Но, как бы не было грустно, настало время проститься. Похороны – это тяжело. Кто-то проходит через это испытание, кто-то нет. Кто-то ломается и не видит смысла жить дальше. Кто-то – это малыш Марк.       В день похорон его отец не сказал ни слова, он только стоял у входа в маленькую церковь, пожимая руки пришедшим попрощаться с Евгенией. Его Евгенией.       Марку очень хотелось поговорить с папой, больше всего на свете, но тому было не до него. Счета. Ритуальное агентство. Виски.       С того самого дня, когда его жена ушла, Алексей не был трезвым дольше одного дня. Он забыл, что его сын всё ещё существует, что ему нужна любовь и поддержка. В конце концов ему требовалась опора и защита. Марк, вслед за отцом, начал забывать, что значит жить. С семи лет он только существует, дышит и боится. Боится.       (папа, а ты боишься?)       Марку страшно, вдруг папа наложит на себя руки. А что, если и он сам решится на такое? Это было ещё страшнее. Боль, тем временем собиралась и накапливалась в каждой клеточке. В пятнадцать лет мальчик впервые задумался о том, что нет ни сил, ни какого-либо желания жить. В шестнадцать - боль, словно иголки ежа, впивалась в его тело и отупляла другие чувства. Он перестал мечтать, забыл обо всем, чему научила его мама, принимал оскорбления отца, как данность. Марк ушел в себя.       Почему он вспомнил именно этот момент своей жизни? Задавая себе этот вопрос, он, задыхаясь, вынырнул из воспоминаний, как из воды, под которой его держали какие-то неведомые силы, словно желая смерти парня.       ―Что? Кто это сделал? ― Он резко вскочил с кровати.       В ответ лишь тишина.       ―Хочешь я приду?       Тишина.       ―Паша. ― Только и смогла сказать Настя, после чего разрыдалась. ***       Марк не сбросил. Всю дорогу к дому подруги, он держал телефон у уха. Они ни о чем не говорили. Настя плакала. И он тоже. Марк, конечно, не мог ее понять, но разделить ее боль, оттянуть на себя ее часть он был способен. Он почти не видел дороги. Шел по памяти. Холод сковывал движения, на нем была лишь футболка, пижамные штаны и кроссовки.       Он был не в состоянии думать о том, что скажет Насте. Он и не знал, что говорить в таких ситуациях.