Два Гештальта

I never had a friend like you Your skin is white, your eyes are blue This is the day The Cranberries - This Is The Day

      Он лежал в полной темноте с открытыми глазами, стараясь не моргать. Так он пытался заплакать. Не первый раз. Этот ритуал часто сопровождал его по ночам. Внутри всё бушевало. Всегда. Иногда стихая, иногда набирая немыслимую силу. Ему хотелось излить всё на гладкие щеки. Всю боль, все страхи и переживания. Порой даже любовь накрывала его настолько плотно, что дышать не представлялось возможным, поэтому любовь была чувством больше отрицательным, нежели дарящим радость. Ночью чувства, эмоции и впечатления сливались воедино и душили его, давили всем своим многотонным весом на субтильную грудь.       За закрытой дверью разбилось стекло. Ему пришлось моргнуть. Не обращая внимания на обыденный звук, Марк отвернулся к стене и закрыл глаза. Дыхание его было поверхностным. Он, в последнее время, старался не создавать лишнего шума. ***       Стук. Марк нехотя приподнялся на локтях. Яркий свет выжигал глаза.       ― Можно войти? ― Послышался из-за двери голос, низкий, но при этом мягкий, совсем не резкий.       ― Да.       В комнату вошел мужчина средних лет, коротко подстриженный, с легкой утренней щетиной на лице.       ― Тебе пора на учебу. Выспался?       ―Да.       ― Хорошо. Завтрак сам себе сделаешь, мне пора идти.       ― По дороге куплю чего-нибудь.       ― Как хочешь. Давай.       Он всегда говорил «Давай» перед тем, как уходил на работу, с которой всегда возвращался пьяным. Марк не любил это слово. Оно разделяло отца на «до» и «после». И это «до», хорошее «до», напоминающее о счастливом прошлом, было слишком коротким. Чертовски коротким. «После» же, казалось, невозможно вечным. Марк всегда возвращался домой ближе к полуночи. Он не мог смотреть на то, как отец бьет о стены все, что попадается под руку. Бывало, он молил сына о прощении, клялся, что этого больше не повторится, но с приходом вечера клятва забывалась, и всё повторялось.       Оставшись в полном одиночестве, Марк написал своей лучшей подруге. Получив положительный ответ на вопрос: «Придешь сегодня на пары?», он пошел в душ.       С Настей Марк был знаком с самого детства. Никогда в его жизни не было более близкого человека, чем она. Все секреты, все сплетни и новости метались между ними со скоростью света. В их дружбе не существовало границ. Именно ей он доверил свою самую страшную тайну.        Однажды, они (ему тогда было шестнадцать, а ей семнадцать) лежали на кровати. Каждый на своей половине (таков был порядок, установившийся за долгие годы). Они молчали и смотрели на потолок, который казался им небом с россыпью звезд. Ещё в детстве они условились всегда думать о небе и звездах. Это не причиняло боли и уносило их вдаль от большинства проблем. Марк часто проводил время дома у Насти, когда его отец становился особенно буйным. Тогда он и произнес слова, которые так боялся сказать даже самому себе:       ― Я гей.       Тишина давила на барабанные перепонки все сильнее с каждым ударом сердца. Он знал, она его не осудит. И она не осудила. Настя обняла его, не сказав ни слова. Они оба понимали, что никакие слова на свете не смогли бы выразить ту любовь и поддержку, которые настолько точно выражали их объятия.       После душа Марк ещё раз проверил сообщения на телефоне. Ни одного. Он посмотрел на время, и начал одеваться. Надев широкие джинсы мешковатую футболку и легкую куртку с кроссовками, он вышел на улицу. ***       ― Ну. где ты? Я уже устала ждать.       ― Сейчас, вот уже подхожу. ***       Она ждала его на ступеньках университета, в котором они учились. Марк только поступил на первый курс, Настя перешла уже на второй. Они обнялись.       ― Ты так и не рассказала.       ― О чём?       ― Как там у вас все прошло с Пашей?       Она сделала глубокий вдох.       ― Он так близко подошел ко мне, потом наклонился, я подумала: «Ну всё, сейчас поцелует…» Ничего так и не произошло.       ― Почему?       ― Не знаю. Он постоял так и на этом всё закончилось. Невозможный, невыносимый человек. Нет, я просто не понимаю, чего он ждет. Он, правда, хочет, чтобы я сделала это первая? ― Настя немного повысила голос.       ― Может быть. ― Отстраненно ответил он.       Тишина.       ― Марк, у тебя что-то случилось? ― Она повернула голову в его сторону и пристально посмотрела, прищурив глаза.       ― Что случилось? ― Переспросил он.       ― Ну, ты просто так долго не отвечаешь. И так коротко. Не знаю, ты мне скажи «что случилось?».       ― Он снова начал пить. ― Его голос дрожал, и Настя это заметила. Она все знала. Знала о трагедии. Знала, почему отец Марка начал пить. Знала, что Марку с каждым днем все тяжелее. Она не могла ему с этим помочь, не могла полностью избавить его от этой проблемы. Она лишь могла успокоить Марка на время.       После короткой паузы она сказала ту самую заветную фразу, которую так любила использовать в любой ситуации. Эта фраза буквально подходила ко всему:       ― Ты заслуживаешь лучшего, заяц.       На его лице ненадолго вспыхнула легкая улыбка.       ― Пойдем со мной на анатомию, я как раз познакомлю тебя со своей подругой. ― Добавила Настя.       ― Но у меня сейчас пара начнется.       ― Ой, мы быстро, все равно у вас тот дед ведет, ничего не случится.       Они поднялись на второй этаж по лестнице. После чего зашли в лифт. Настя нажала на кнопку пятого этажа. Лифтом могли пользоваться только преподаватели. Всем студентам это казалось нелепой глупостью. И лишь самые смелые могли рискнуть и воспользоваться им, моля про себя Господа Бога, чтобы перед открывшимися дверями не было преподавателя.       На этот раз им повезло. Чисто. Они быстрым шагом пошли в аудиторию.       ― Ева! ― Воскликнула Настя, подбегая к ней.       ― Здравствуй, Анастасия Дмитриевна! ― Сказала Ева, обнимая за талию свою подругу-однокурсницу. У Евы была привычка называть свои знакомых и подруг по имени и отчеству.       ― Я тебя сейчас познакомлю с мои другом. Марк! Иди сюда!       Он послушно подошел. Они обменялись приветствиями.       ― Как тебя по батюшке? ― Сходу поинтересовалась Ева.       ― Алексеевич.       ― Замечательно, Марк Алексеевич, будем знакомы.