Тьма наступает

POV Кроули Воин господень начинает шебуршать на ручках и сонно потирать глаза кулачками. Зевает и потягивается. Тянется куда-то вверх, где предполагает, на ощупь не открывая глазки, найти мое лицо, чтобы поцеловать. Маневр этот выходит не очень удачным, он тычется носом мне в челюсть, от чего видимо впадает в отчаяние и целует уже куда придется. Приходится в шею, чуть пониже кадыка. Фыркаю со смешком, придерживаю его подбородок и целую самостоятельно. — Доброе утро. — Сонно бормочет он мне в губы. — Доброе, — соглашаюсь я. — Доброе утро начинается в полдень, точнее, немнооооого позже. — Как понедельник? — Улыбается не разлепляя глаз. — Ну, если верить братьям Стругацким, тот вообще начинается в субботу. — Значит, мы будем есть завтрак на ужин, — Продолжает он наш, как обычно, весьма философский и крайне содержательный «утренний» диалог. — До ужина ты немного не доспал. Хоббиты сказали бы, что это полдник. — Нам нужно выработать собственное расписание, а то, вот сейчас, мы по какому времени живем? Вариантов много, по адскому, земному, корабельному, перекресточному? Нам нужны часы! Или, не очень? И тогда, получается, когда проснулся, тогда и утро, но если я спал, а ты не спал… А-а-а-а! Все, я сдаюсь. — Хорошо, мы сделаем расписание. А время, наверное, корабельное. На Эсте мы чаще всего сейчас. — Кроу, а мы ведь сделаем себе Землю, с солнышком, чтобы утром, было утро, а вставать все равно можно будет не вовремя… — Сделаем. И там у нас будет постоянное «дома». Тогда и часы перенастроим под её время, а пока под Эсте, как максимально постоянную величину. — Здорово! Ох, точно, я же обещал рассказать тебе про технологии, и про крылья. — Теперь он разлепляет глаза, и хлопает на меня длинными белыми ресницами. Я обращаю внимание, что одна из них черная, видимо, изначально, они такими и были созданы, но изменились безвозвратно. — Обещал, — улыбаюсь я. — Снимать стазис с нашего завтрака-полдника-ужина? — Да! Завтрак! Ура! — Вопит он, и одним гибким движением выбирается из мои объятий. Дверь открывается и заходит маленькая, за ней на подставке ковыляет казан, позвякивая бутылками, видимо, подаренными Вельзи. Да, привычка создавать странны живые предметы, видимо, ее не покинула. — С возвращением, Маленькая, у тебя новый приятель? Как все прошло с Вельз? — Привет, братики! — Она плюхается ко мне на колени и целует в щечку. Обнимает и устраивается поудобнее. — Ох, я опять пыталась научить их играть хотя бы «сочинку», опять, естественно играли в дурака… — Они безнадёжны, — смеюсь я. — Но знаешь, мы научим Рина играть в преф и жизнь заиграет новыми красками. — Ты же ему подсунул Русскую классику почитать, а он у нас Достоевским не заразится? — спрашивает Дагон. — Мы с ним потом проведем беседы о прочитанном. Ему нужно осознать варианты социального взаимодействия. — Будет в команде Сверхразум-игрок-неудачник, пол армады проиграет… — Не волнуйся, я буду контролировать процесс. — Дааа, я боюсь, что его воспитание, это одна из твоих божественных задач, и это кроме шуток. Из него, если он решит пойти своим путем, может получиться очень неудачный творец… — замечает Маленькая. — Мгм, хорошо, что он не первый мальчик на моем воспитании, — хмыкнул я. — Переживать не из-за чего, Иса же, вон какой классный получился, после демонического воспитания! — продолжает Дагон, уже жующий плов с чаем и мороженым… Одновременно. — Да, маленькая Звездочка клёвый. Ну, Лоренцо тоже вполне неплохо вырос. И Микеланджело тоже ничего так. Хотя ему лет двенадцать было, когда мы познакомились. — Братик, ты собирался рассказывать про наши боевые крылья, — говорит малая, и выпускает, крохотные, не больше метра в размахе пушистые белые ангельские крылышки. — Эти у тебя тоже боевые или просто для полноты образа? — интересуюсь я. — Эти… Ну, это скорее психологическое оружие, представляешь, демоны меня в таком виде застукают. Смеху будет, или парочка сердечных приступов… — Она взмахивает ими, расправляя пушистые снежные перышки. Вид у нее совершенно ангельский. Невнятного цвета свитер, превратился в белый же, на размер меньше размером чем нужно, худи и джинсовые шорты с бахромой, чуть выше колена, того же цвета. — Мммм, преееелесть. Да, когда меня Вельз после испытания Иова отправила пешочком с третьего на девятый с белыми крылышками, черти ещё месяц от меня шарахались и нервно икали, — киваю я с серьёзным видом. — О, Кроу, ты ужасный попаданец и приклюключенец, и мы тебя очень за это любим, и за все остальное тоже, — она снова чмокает меня в щеку. — Ага, есть такое. Если приключения не находят меня сами, я нахожу их целенаправленно, — смеюсь я. — Я вас тоже очень люблю. — Кроу, скажи, что тебе больше всего понравилось из технологий использованных в крыльях? — спрашивает уже он. — Определение «всё» тебя не устроит, да? — склоняю голову к плечу. — Функциональность. Ангелы и некоторые демоны обычно используют крылья как щиты и редко, как дополнительное оружие, но скорее из той же серии, что и горсть песка в глаза противника. Твои же… это потрясающе. — Кроу, я тебя услышал, да, мне всегда было непонятно, почему наши так мало их используют. Мы не в счет, у нас это ради маскировки. Самая простая технология — это шипы из углеродного волокна, не быстрые, но пробивают любую, не божественную плоть. Их можно укрепить духовной материей, но они слишком медленные, потому ими проще отвлекать. Ну и выглятит очень жутенько. — Жутенько-завораживающе-красивенько, — киваю я. — А наши вообще далеко не все помнят о том, что крылья у них есть. Ещё у кого-то они срослось неправильно после падения. Это я быстро сориентировался и в них завернулся, когда понял что они не держат в воздухе. Так что это скорее психологическое. Асмодей или Вельзи ими в драке, например, очень даже пользуются. А Левиафан нет, хотя вполне летает. Хастур вообще предпочитает свои не раскрывать. — Вельзи дерется? Никогда не видела, мне казалось она такая добрая и женственная… А Левиафан, он… — Маленькая запнулась и икнула, видимо что-то вспомнила. — Вельзи? Она одна из самых опасных демонов здесь. Все мы добрые, пока нас не трогают, Маленькая. Мэри вон тоже большую часть времени мило чирикает про цвет ноготочков и причёску, но навешать вполне способна. Я в общем и целом тоже. Не то, чтоб я делал это часто, — я кашлянул. — Хорошо, что наш мир такой добрый, — совсем уж нелогично заявляет она, и перебирается окончательно на ручки, заворачиваясь в крылья. — Да, Маленькая, куда добрее многих. Песочница такая себе, — соглашаюсь я, добираясь до её волос, начинаю перебирать пряди. Не, ну с их волосами это определённо уже переходит в разряд фетишей. — Дальше, самое крутое оружие — пневмоклинок, я его подсмотрел, если честно. Это крутейший, развившийся в процессе эволюции механизм. Его используют раки-богомолы, скорость нанесения удара примерно одна миллисекунда. Лезвие клинка, физическое — атомарной толщины, быстро расширяющееся к основанию. Оно укреплено сконцентрированной духовной материей. Рассекает, как оказалось все, в том числе и божественную броню. — Продолжает вещать он, держа у рта ложечку с мороженым. — О, да, это было мегакруто, — мечтательно вздыхаю я, механически заплетая попавшие в руки пряди в косички. — Ну, и конечно, имея такие прочные, оголенные остья, я не мог не сделать из них, нечто напоминающее лапки паука-сенокосца. Выдвижные клинки на концах остьев, по той же технологии, что и лезвие, но они по скорости сравнимы с атакой мечом, короче, быстрее шипов, могут нанести больше повреждений чем лезвие и потому они для ловушек. Ну плюс яд, поле электрическое и при касании заземляется на врага. Там где-то десять тысяч вольт, и можно делать шаровые молнии, но это скорее для красоты, они медленные и себе на уме. — Мммм… каааайф… Так-с, молнии и электричество дракону похер, в следующий раз попробуем с фениксом, — уже вслух мечтаю я. — Температуру ты контролируешь отлично, так что это будет забавно. О, и кстати, по поводу ёмкости ваших аккумуляторов, моё святое воинство. — Да, Господи? -хором отзываются они. — У меня энергии дохерища, нужно отработать вашу подзарядку от меня в боевых условиях. — Кроу, ты хочешь чтобы я разработал технологию подзарядки? Я уже работаю, идея отличная. — Да, чтоб всё как ты любишь, мега удобно и эффективно. А и желательно, чтоб в критических ситуациях протокол запрос/ответ нивелировался и шло это дело автоматически. Да, я помню про уязвимости. Но знаю, что ты придумаешь. — Будет сделано! В смысле, уже в процессе. — Спасибо, обожаю тебя! — улыбаюсь, склоняюсь и чмокаю его в висок. Дагон, уже положивший в рот очередную ложку мороженого, слегка порозовел и облизывая остатки земляничного джема, выронил ее на пол. Кажется вместо простого поцелуя получилось благословение. — Ой, — улыбаюсь я. — Впрочем, не лишнее. — Спасибо, — улыбается он, — Буду думать. У маленькой тем временем причёска сложилась в почти ритуальную косу сидхе, за исключением вплетенных в неё лезвий. — У нас есть ещё одна очень важная и одна очень серьёзная тема. Какую предпочитаете обсудить? — Важную. — Дагон. — Серьезную. — Маленькая. — Тааак, придётся бросать монетку, — смеюсь я. — Мы все равно обсудим обе, тут вопрос в очерёдности. — Давай, как Маленькая хочет, пусть будет серьезная, — Говорит Дагон. — Ладно. Серьёзная, мои хорошие, это наши аватары. И тут есть нюанс. Маленькая фыркает, Дагон зависает с ложкой мороженого, видимо анекдот, про Василия Иваныча и Петьку вспомнили. — Насколько я понимаю, нам действительно есть над чем подумать. Это вопрос не простой, как с этической, так и с технической точки зрения, — становится серьезным мой любимый. — Вот именно. Я бы с удовольствием подумал о нем потом, но увы. — Расскажешь, что ты об этом думаешь? Или, хочешь, начну я? — Начни, — киваю. — В моем случае вариантов все равно очень ограниченное количество и без аватара не обойтись. Ещё одного бога этот мир просто не выдержит. — Мы считаем неэтичным создавать полноценных существ, мы закроем это пространство, попрощаемся, скажем, мы устали, теперь каждый делает что хочет и мы тоже. А все кому мы дороги, будут про нас знать: Владыка, Иса, Левиафан. Вельзи мы до лампочки, у нее своя жизнь, она даже не поймет, хорошо это или плохо — изоляция для нас. — Тебе действительно нужно, обязательно. Но ты думал, как это реализовать? Это на самом деле, очень плохо, тебе нужно создать творца… — продолжает маленькая. — Да. Вы не будете скучать? Просто, в отличие от меня, вы можете возвращаться. Я нет. Моё любое прямое участие нарушит баланс. Я знаю, как это сделать, мои хорошие. Просто… тут же тоже ваш дом. — Нам нужно сделать свой. С тобой. — говорят они хором. — Тогда все хорошо, — выдыхаю я. О них я волновался куда больше, чем о чем-то ещё. Никто не заметит подмены. У моего аватара тоже все будет хорошо. Тут я воспользовался «глазами бога». Осталось только проверить, чтоб этот финт не отразился в Книге. — Кроу, пора уходить, да? — спрашивает Дагон. — Не прямо сейчас, но скоро. И к тому же, у нас еще есть важная тема для разговора. — Давай! — улыбаются они. — Я до сих пор не видел ваш сад! — притворно возмущаюсь я. — Пойдем! Кроу, пойдем покажем! — Маленькая спрыгивает с меня и тянет за собой. Я смеюсь и подхватываю за руку Дагон. — Пойдём. Маленькая оббегает меня, запрыгивает сзади на спину, обвивается вокруг талии ногами, а ладошками закрывает глаза. — Дагон, показывай! Кроу, не подглядывай! — Хорошо-хорошо, я не буду подглядывать, — обещаю я. Иногда можно сказать, что воздух неуловимо меняется, иногда, что появляется сильный запах или становится влажно, а вот сейчас у меня сложилось ощущение, что меня порталом выкинуло в сады в долине Ниагарского водопада, а под нос мне сунули банку протертой свежей цитрусовой цедры, при том разной. — Ого, какая оказывается бывает атмосфера в Аду, — усмехаюсь. Прежде чем маленькая отлепляет ручонки от моих глаз, на меня обрушивается лавина звуков. Звон цикад, стрекот кузнечиков, пение мелких пичуг, жужжание пчел и пересвистывания уж совсем непонятно кого. Со всех сторон, бежит, капает, течет и переливается вода. Безобразие, одновременно хор и какофония хаоса. — Офигеть. Ну вы, блин, даёте! — восхищаюсь я, прислушиваясь и принюхиваясь. Прохладные ладошки, открывают мне вид на сад. Это совсем не похоже на лес, тут все аккуратно и рационально. Здесь реально представлен ассортимент фруктового отдела любого супермаркета двадцать первого века. Лимоны, грейпфруты, киви, черешня, вишня, инжир, авокадо, даже бананы, как они выковыривали из них семена не представляю. Все рассажено по военному ровными рядами, аккуратно и чинно, земля черная, красивая, плодородная, на ней действительно трава и цветы, которые никто и не думал пропалывать. Жужжит и вьется множество насекомых, порхают крохотные пичуги. Ох, и не просто порхают, я перевожу взгляд на Дагон. На его спине плечах и руках сидят разноцветные маленькие пташки, поют и щебечут. Он что-то им тихо насвистывает в ответ. С потолка льется ровный желтовато-белый свет, достаточно яркий для фотосинтеза, но не обжигающий глаз. С листьев на землю капает влага, каждый листочек лучится своей нехитрой растительной радостью. Жизнь, конечно, давно отучила меня удивляться, но картина просто непередаваемая. Практически та самая «диснеевская принцесса», особенно с учётом совершенно невиннейшей внешности, которая пару часов тому вполне успешно гоняла дракона. Про те чудные и исключительно смертоносные технологии, которые он придумывает, находясь в растрепанных чувствах я вообще молчу. — Кроу, сними пожалуйста ботинки, и ходи тут как по топи, трава, она… Она тут как-то сама появилась, но жалко… — просит он. — И, аккуратно, там дождевые черви, они очень важные, не наступи, спасибо, — добавляет она. — Не волнуйтесь, я никого не обижу, — киваю я, избавлять от обуви и прикидывая, как все это богатство максимально осторожно упаковать и перетащить. — Спасибо, Кроу, хочешь посмотреть виноградник? — Хочу, — соглашаюсь я. — Это охренеть, мои Дагон. — Тут вообще долго можно гулять, мы веков пять назад, решили, что мы можем есть из живого… Короче… Ну, мы слегка приврали тогда, про гектар… Тут их уже, наверное, пятьдесят, на самом деле, — признается Дагон. — Как хорошо, что в отношении карманов реальности размер не имеет значения, — улыбаюсь я. — А еще, тут есть яблоневый сад, — говорит малая. — Да, это сестренкина гордость, это как бы юмор… — Говорит Дагон. — А я вам говорил, что у меня есть пара очень интересных яблочных семян? — улыбаюсь я. Малая смеется. — Понимаешь, я эти яблоки все в Москве покупала, в палатке у метро Новые Черемушки, когда там Мама работала, они, я думаю, еще веселее чем твои истинные семена познания. — Она хихикает, — Мы твои тоже посадим, рядом. Станет еще смешнее. — Ага, посадим. И не только их. Главное, не разрешайте мне играть с хищными растениями, — усмехаюсь я. — Мы не можем не разрешать чьего-то нашему богу, и мы их тоже любим, только они лесные и болотные, им нужна слишком сложная экосистема для счастливой и правильной жизни, обедненные почвы, много воды, симбионты корневой системы, создающие микоризу и клубеньки… — Печально говорит Дагон, пока его нахальные пернатые друзья перепархивают по нему, щебечут, царапают коготками, перебирают клювами волосы. Иногда, кто-то из них смелеет и выдергивает себе для гнезда волоски. Он снова заговаривает, но уже не со мной, в голосе его, я слышу знакомые тихий клекот и посвист. Склоняю голову к плечу, вслушиваюсь в звуки. В принципе, вполне можно организовать нужную экосистему… а уж позже, на Земле изначальной… Теперь, я обратил внимание на маленькую, вокруг нее вьются шмели и пчелы, порхают бабочки. В волосах сидят стрекозы, по ножкам поднимаются цепочки муравьев. На плечо забрался нахальный богомол. — Если на тебя они тоже будут забираться, не прогоняй, они привыкли, просто старайся не раздавить. — Сама она стоит, бережно держа руки на весу. — Хорошо, Маленькая, я буду очень осторожен, — киваю я. — Пойдем, смотреть виноградники? — Говорит Дагон, и издает клекот-свист, видимо повинуясь которому, птицы взлетают, обдают маленькую потоком воздуха, отгоняя от нее насекомых, и разлетаются в стороны разноцветными пятнами. — Идём, мои хорошие. Мне очень нравится этот сад. Создать такое в Аду — невероятно. — Это все, только благодаря твоей технологии кармана реальности, — замечает Дагон. — Да, у нас в кабинете, было ужасно скучно и тоскливо. Мы так любим тебя! Ты даже не представляешь как сильно. — продолжает Маленькая. — Раньше мы их в горшках сажали и прятали, чтобы никто не видел. Мы тебя любим! Больше всего на свете! — Дагон. — И я вас люблю, два мои чуда, больше всего на свете, — улыбаюсь я. — Да, этот карман превзошёл все ожидания. И мои и Люца. — Мы обустроили его немножечко не по плану… Но, очень хотелось чего-то настоящего, хотя бы лимонов, просто, Ад, понимаешь, она не могла в него верить, а я понять… Фантазия несчастных людей Земли изначальной, оказалась для нас слишком сюрреалистичной, наверное. — Мы идем мимо цветущего вишневого сада по правую руку и леса деревьев манго по левую, красноватые с нижнего конца плоды, уже созрели, а вишни в цвету. Это видимо из-за того, что у некоторых деревьев урожай не один раз в год, а три. Спустя довольно продолжительное время, разнообразный и ухоженный тропический сад, расступается и нам открывается вид на пологие холмы. На каждом склоне виноградники, света тут больше и воздух чуть суше. Лозы разных сортов подставляют свету сочные листья. Где-то, они только зацветают, и рядом висят уже спелые грозди. Все это сладкие десертные сорта, вино из такого не сделаешь, ну только если домашнее или то самое десертное, типа «Черного доктора» из красного или хереса из белого. Почва у корней лоз засыпана красивым белым крупным известняком. Они улыбаются и смотрят на меня, ожидая реакции. Я же пытаюсь не уронить челюсть окончательно. — Ох, нихрена ж себе! — восторженно выдыхаю я. — Получилась почти Италия, только виноград вкусный, ну винный, сам понимаешь, он фу какой кислый. — Говорит Дагон. — Ага, — снова киваю я. — Офигеть. Они тянут меня за руки вперед, и мы доходим до первого виноградника, на котором черные грозди уже созрели и покрылись патиной беловатого воскового налета. Дагон коготком срезает одну, поглаживая листья и что-то тихо напевая, о семенах и будущем. Протягивает ее мне. Принимаю гроздь, улыбаюсь ему и тщательно прячу внезапно мелькнувшую мысль-образ. В эту игру мы поиграем позже. — Кроу, а теперь, возьми ее за хвостик и вытяни руку, а то обляпаешься, пожалуйста. Хмыкаю и послушно выполняю поручение. В их руках появляется по крохотному скальпелю. В долю секунды они делают по тонкому надрезу на каждой виноградине и легким магическим вмешательством выманивают и просушивают от сока косточки. — Вот, теперь можешь есть. — говорит мой Дагон, ловит несколько капель сока, на пальцы, а затем облизывает их. — Вау… — выдыхаю я, завороженно наблюдая за этим действием. Ну все. Определённо поиграем. Позже. Вспоминаю сорт винограда без косточек для чистоты эксперимента, отрываю.ягодку от гвозди, пробую. Сладкий. Как под настоящем солнцем, в особом южном климате. Ммм… климат тут и правда особенный. — Хочешь, пойдем смотреть яблоневый сад? — Спрашивает маленькая, и тырит с грозди одну виноградинку. — Хочу, — улыбаюсь я. — Я всё хочу посмотреть. — Тогда пойдем, тут гулять можно долго. — Он идет рядом, а маленькая снова взобралась ко мне на спину. Мы идем между виноградников. В этой части сада особый запах, прогретый пористый камень, теплая земля, виноградные листья. Дагон и Маленькая, подносят к ним руки, с листьев на их пальцы сползают громадные улитки. Их яркие витые раковины имеют у каждой свой узор из полос и пятнышек, ни одной одинаковой. Улитки ползают по их рукам, оставляя влажные следы. — Дааа… к некоторым знаниям наши бывшие коллеги определённо не готовы… — замечаю я, наблюдая за ними и ярко представляю выражения лиц отдельных демонов, если бы они увидели Дагон здесь. — У них потом тоже все будет хорошо, и они каждый найдут себе место, где будут счастливы, а если не найдут, то мы можем позвать их с собой, или научить пользоваться другим крейсером. Вряд ли ты захочешь видеть например Леву за завтраком, — они улыбаются. — О, у них точно все будет хорошо, — соглашаюсь я. — Хм… да, это сомнительно. Не потому, что я на него зол или обижен, просто мы с ним слишком разные, чтоб уживаться в быту на одной территории. — Ага, или с Хастуром, — они улыбаются еще шире, — Так, в конечном итоге, армада обретет экипаж. Будем путешествовать по просторам свободных миров и возвращаться отдыхать на будущую Землю! — Ммм… а учитывая, что мы можем прихватить с собой не только бывших коллег, перспектива выглядит ещё забавней. Я бы послушал беседу Левы и Мелькора о дисциплине… — Я бы тоже! Но, мне кажется эти как раз смогут договориться. А вот кольценосцев не всем в Аду можно показывать, им долго придется привыкать к тому, что они просто люди, а не копии Сэмми. — Холмы и пологие долины между ними заканчиваются. Нам открывается вид на яблоневый сад. Узловатые стволы и белесые пушистые листья, среди которых, виднеются сочные спелые бока плодов, по правую руку от нас, золотистые вытянутые, похоже это голден. По левую, точно розовый налив — красивые, некрупные ранние яблоки. Они очень светлые, с нежно розовыми боками. — О, Маленькая, тут определённо есть чем гордиться, — широко улыбаюсь я. — Говоришь, палатка у метро с Мамой? — Смотри, Кроу, вот эти из палатки, — она показывает рукой на золотые бочка гольдена. — А вот эти, она с дачи привозила, просто так угощала. — Тычет она пальчиком в розовеюще бочка. — Круть, — киваю я. — Что ещё тобой было добыто в этой удивительной палаточке? — Кабачки, огурцы, помидоры, арбузы, дыни. Еще яблок куча разных, они там дальше. — Она показывает куда-то вперед, в глубину сада. — Да, там у Малой, целый огород, только картошки нет, че нам с ней делать-то, она ж корнеплод… — Ага, — киваю я. — Я на секунду представил, до каких размеров разрастется сад лет так через триста. — Хочешь яблоко попробовать? — Спрашивает маленькая лукаво. — О, наконец-то бывшего Эдемского Змия искушают яблочком! — смеюсь я. — Хочу. Она срывает то самое яблоко, предки которого созрели на подмосковной даче, создательницы нашего мира, в далеком будущем. Протягивает его мне, — Только семечки не выбрасывай, а лучше, весь огрызок отдай. — Ни в коем случае. Этим яблокам ещё расти на Земле изначальной, — киваю я, прежде чем попробовать. — Ммм… а вкуснее эдемских. — Спустя шесть тысяч лет яблоки у нее получились вкуснее, в принципе логично, — задумчиво чешет нос Маленькая. — Хотя, я бы сказал, что это на самом деле заслуга Мичурина, Вавилова и Черненко, но я промолчу… — произносит Дагон. — Уже не промолчал, — вступается за бывшую Маму, маленькая. — Все, все, Маленькая, прости… Зато Теперь ты никогда не услышишь хулы на своего Бога. — Ну, тоже верно, — смилостивилась она и поцеловала брата в знак примирения. — Вообще-то древо Познания — творчество Люцифера, — замечаю я. — Да, а мы думали… Ну не страшно, по ее же повелению? Или это он сам придумал? — С Её позволения, я бы сказал. Вообще изначально планировалось, что яблочки людям будет предлагать мой брат. Правда, не сразу, а через пару поколений, популярно пояснив о том, что любой выбор имеет последствия. Те кто выбрал бы познание — покинул бы Эдем. Остальным бы достались яблоки с дерева Жизни и Рай. Однако, потом мама передумала и Люц с ней поскандалил. — Ох, пойдем отсюда, он мне разонравился, — встрепенулась Малая. — Прости пожалуйста, плохая была идея тебя сюда звать… — Дагон. — Пойдем огород посмотрим, или хочешь совсем пойдем отсюда, — говорят они хором, и как они строят такие длинные фразы одновременно. — Ну, эту историю я бы вам всё равно рассказал. Пойдём смотреть огород. А сад красивый, мои Дагон. Они явно решили, что огорчили меня и оба притихли. Взяли меня за руки и повели вдоль сада, видимо в сторону кабачков. «Небо» начинало слегка темнеть и к звону насекомых стал примешиваться новый звук. Из-за деревьев вылетела стайка каких-то существ. Когда они приблизились, стало понято, что это боты Дагон, которые и ухаживают за их «садиком с лимонами из чая». Хозяйственные боты стали виться вокруг яблонь и лоз винограда, мимо которых пролегал наш путь. Они собирали спелые плоды, проверяли температуру и влажность почвы. Срезали грозди складывая их в корзины. Обрезали сухие листья и изредко подсыпали в почву какие-то порошки, предварительно беря на пробу несколько ее образцов. Пока я наблюдал за работой похожих на летающих креветок, с пальцами вместо клешней и щупами-ножками, то ли роботов, то ли киборгов, мы дошли до огорода. — Так, драгоценные мои. Ответьте-ка мне на вопрос, вы разве ощущаете, что я расстроен? — интересуюсь я. — Нет, но мы тебе напомнили про плохое… — Это не плохое, мои хорошие. Это просто было. Иногда весело, иногда глупо, но ничего плохого. Я ведь вам говорил, что никогда не жалел. Когда не помнил причин, злился. Когда самостоятельно до этих причин додумался — злиться перестал. А когда вспомнил, так тем более. — Хорошо! Мы поняли, спасибо! Кроу, мы тебя так любим, — Они обнимают меня с двух сторон. — И я вас люблю, мои Дагон. У вас прекрасный сад, он мне очень нравится. — Как тебе мои боты? — Восхитительны, мой Дагон. А я-то все гадал, как вы справляетесь здесь, — улыбаюсь я. Жутковатые, с глазами на ниточках, сделанными по образу и подобию креветки, усиками антеннами, телескопическими ножками и кожистыми «пальцами», существа, весело жужжа сервоприводами, порхали вокруг нас, обихаживая сад. — Вы у меня единственные во всех существующих, существовавших и всех что ещё будут существовать вселенных. Самые лучшие. — Ты наш Бог, мы любим тебя, и очень-очень стараемся не огорчать. Пойдем, покажем тебе помидоры! — Пойдём, у вас очень-очень получается меня радовать. Вскоре нам действительно открывается вид на помидоры. Поле, достаточно большое, а на нем… Картина казалась бы безрадостной, охристые выгоревшие под «солнцем» стебли, с небольшим количеством листвы н каждом, если бы не огромные ярко красные плоды. — Обалдеть. Терраформирование Ада в отдельно взятом кармане реальности прошло успешно. — С помидорами все хорошо, а вот с огурцами неприятность случилась… Мы их семенами купили один раз, но не сообразили, что их, как и кабачки, едят незрелыми… Правда и помидоров семки тоже приходится выковыривать магией. — Дагон срывает алый томат и в его руке, оказывается горсть семян, он подзывает бота, отдает ему все собранные за прогулку семечки. — На попробуй, они очень вкусные. — Он протягивает мне краснобокий плод, едва помещающийся на его раскрытой ладони. Ловлю его ладонь в свои и откусываю кусочек, ибо удержаться после того самого облизывания пальчиков решительно невозможно. — Кроу, хочешь, пойдем обратно, я вам ужин приготовлю? — Пойдём, — киваю я, облизываясь. — Вкусно. Мы возвращаемся в нашу чайхану, на столике перед нами фарфоровая миска для салата, разделочная доска и нож. Рядом лежат помидоры, явно с того самого поля, базилик, кинза, укроп, оливковое масло, оливки и соль. На самомом уголке притулился винный ксус и мельница с перцем. — Кроме томатов и уксуса, все синтезированное, но образцы взяты из сада. Сейчас я приготовлю салат и налью вам вина, а сам пойду готовить. — Спасибо, сокровище моё, — улыбаюсь ему, притягиваю к себе Маленькую. Он достает бутылку кьянти, большие бокалы для красного вина, открывает бутылку, ставит, кладет пробку на крохотную тарелочку рядом. Берет первый помидор и начинает говорить. — Мы так рады, что тебе понравился наш сад! Конечно, это не совсем терраформирование, все это стало возможно, только благодаря твоему карману реальности. — Он начинает нарезать помидор. Острый нож, деревянная доска с красивым узором волокон, кремовая льняная скатерть на столе, алые ломтики с зеленоватыми вкраплениями в сердцевине. Он стряхивает первую порцию в миску, не уронив ни капли сока на скатерть и не запачкав пальчики. — Конечно у нас были необычные ситуации, ну как с огурцами, но сложностей практически не было. Хотя, потом, как раз благодаря таким ошибкам как огурцы, мы стали выращивать все. Например зелень, просто не едим ту, которая растет, а синтезируем по образцам. — Вино подышало, и он наливает нам по бокалу. Берется за следующий томат, рука с ножом порхает над доской, а он продолжает рассказывать. — Сейчас очень интересный этап, лет пятьдесят назад, мы начали заниматься селекцией. — Лезвие ножа проходится по доске, наклоненной над миской, стряхивая с нее кусочки. — Селекцией? — уточняю я, поглаживая волосы Маленькой. Нож, мягко и практически беззвучно входит в доску пробивает ее, и остается торчать, слегка подрагивая. Дагон плавно поднимается, подходит и усаживается ко мне на второе колено. Они берут мои руки в свои, гладят пальцы, целуют. — Кроули, пожалуйста, расскажи, что тебя тревожит? Ты сегодня весь день неспокойный, потерянный. Ты переживаешь из-за ухода из этого мира? Из-за этических затруднений, связанных с созданием аватара? Ты не хочешь оставлять родных и друзей? Переживаешь из-за перемен? Боишься за нас, и того как на нас скажется уход из этого мира? Ты переживаешь, за то что мы будем переживать за тебя? — На этой фразе, они оба начинают улыбаться. — Кроу, давай так, мы сейчас подробно обсудим эти вопросы. И все с ними связанное, но ты должен помнить две вещи. Первая — мы пойдем за тобой куда скажешь, или останемся там где ты велишь, и выполняя твою волю и твое желание, мы будем счастливы любить тебя и служить тебе. Вторая — мы отмороженные, а не истеричные, мы не знаем ни сомнений ни сожалений, для этого мира мы сделали все, теперь есть только ты. — Единственное, о чём я могу волноваться — это вы и ваш комфорт, — совершенно искренне признаю я. Потому что меня действительно это беспокоило, этот мир был их домом. — По поводу себя и своих отношений конкретно с этим миром, я решил всё очень давно, я ведь говорил вам, что хочу уйти, как только буду не нужен. Ни сомнений, ни сожалений по этому поводу я не испытываю. Мне будет более чем достаточно знать, что с моими друзьями все хорошо. Я люблю Вельз и Сэмми, но как вы правильно заметили, у них своя жизнь. Брат и Иса и так всё прекрасно поймут, с ними я поговорю. Ну и с Люцем тоже. А остальным я не так уж и нужен. Касательно аватара, нужно просто будет создать правильную программу с правильными установками, с этим, уверен, мы справимся. — Кроу, любимый, наш комфорт… Любимый, ты делаешь нас счастливыми самим своим существованием, однако тут просто красивыми словами не обойтись, придется обсудить этот вопрос подробно. Наш комфорт, как бы странно не звучало по отношению к нам это слово, на прямую зависит от твоего душевного спокойствия и настроения. Проблема в том, что оно-то, как раз и зависит, от нашего комфорта. Как ты сам понимаешь, такая система из двух взаимозависимых составляющих выглядит крайне нестабильно. В ней может экспоненциально нарастать ошибка, причем за очень короткое время. Ее необходимо стабилизировать. Предлагаю ввести договоренности. Мы будем так или иначе, уведомлять тебя о наших проблемах или желаниях. А ты в свою очередь, будешь говорить о том, что тебе не нравится или наоборот, рассказывать о своих страхах и сомнениях. Иначе наша любовь, наша связь и зависимость, погубят нас всех. И это будет невероятно тупо, потому, что эта система может стать стабильной и устойчивой, практически неразрушимой. — Ты прав, давай так и поступим, — обнимаю их двоих. — Я вас очень люблю. Они кладут руки мне на плечи, целуют, мягко касаясь губами век и уголков моего рта. Затем, чуть отстранившись, маленькие поганцы демонстративно, очень ласково и не очень-то невинно целуются между собой. Дагон встает, обходит низкий столик, садится напротив и возвращается к прерванной готовке, а маленькая подает мне бокал и довольно улыбается. Покачиваю головой и улыбаюсь. — Вы неподражаемы, мои Дагон. Рассказывайте пока про селекцию, а я подумаю, что ещё нам понадобиться в кармане для расширения сада. Дагон придерживает доску кончиками пальцев, и выдергиват нож. Берет следующий помидор, рассматривает его, он кажется особенно сочным. Кладет его на узорчатое дерево. Смотрит на лезвие ножа, на его левой руке появляются синеватые когти, он соединяет большой и указательный палец так, чтобы между когтями получилась ложбинка. К ней он приставляет лезвие ножа, проводит вдоль, сталь слегка искрит, когти исчезают, а в его руках оказывается отрез льняной ткани, которым он протирает лезвие. Смотрит на него еще раз вдоль лезвия, затем аккуратно и почти бескровно нарезает свою жертву, и стряхивает ее останки в фаянсовую усыпальницу. — Да, селекцией мы занялись недавно, маленькая давно ее изучала по работам Вавилова, в основном, он ее большой любимец. Но, пробовать нам казалось неэтичным что-ли, вроде живет и живет себе вид, сам развивается, но пятьдесят лет назад на окраине дальнего рукава нашей бывшей галактики, мы встретили одну очень интересную расу, и наши этические представления о селекции и генетике сильно изменились. Да, это так на них похоже… покачиваю бокал в пальцах, наблюдая за цветом вина, руками моего Дагон и Маленькой. — Расу? Продолжай, любимый. Он приступает к нарезке оливок, достает нож для косточек, похожий на трубочку с заостренным краем, вытаскивает из каждой косточку, а затем разрезает на две половинки вдоль и отодвигает в сторону. Делает он это быстро, руки порхают над доской, как бабочки в их саду. — Это разумные, амебы, вся раса имеет только одну специальность — врачи. Они меняют себя, занимаются генетикой и селекцией, а препараты синтезируют в своем организмем, функциональными органоидами, например гладкой и гранулярной эндоплазматической сетью. — Тот твой друг, о котором ты упоминал? Оливки отправляются в будущий салат, и наступает очередь зелени. — Ой, нет, в свободных мирах много разумных одноклеточных. — Теперь лезвие взлетает и падает, отсекая сперва жестковатые нижние части трав, а затем практически не отрываясь от доски, нашинковывает мягкие листочки. Укроп ссыпается в миску нежными ниточками, следом осыпаются листочки зеленого базилика и кинзы. — Здорово, много рас, много миров, тысячи дорог, — мечтательно улыбаюсь я. Маленькая слезает с меня, усаживается на спинку дивана у меня за головой, обнимает ногами, достает можжевеловый гребень и начинает расчесывать и перебирать мне волосы. Дагон берет мельницу для приправ, презрительно смотрит на нее и убирает, достает ступку, насыпает в нее горошинки черного, белого и розового перца, и начинает измельчать. — Да, миров много, но врачам Джид-ту, повезло с соседями, у них в планетарной системе три обитаемые планеты, и наши жгутиконосные товарищи нашли себе и клиентов и защитников, чтобы стать абсолютно мирной исследовательской цивилизацией. — Он ссыпает содержимое ступки в салатницу. — Повезло с соседями это хорошо, — легонько, чтобы не мешать Маленькой, киваю я. Мне вот тоже повезло. С моими Дагон. Не сорваться бы ещё на мурлыканье… Достает две тарелки, ставит на стол. Открывает баночку, в ней два белых слоистых, и даже на вид, мягких шарика сыра моцарелла. Он легонько подбрасывает один над тарелкой, на другой руке на миг вспыхивают когти и сыр ложится ровными лепестками, на тонкие серебристые завитки фирменного узора «Норитаке». Украшает его тонким штрихом бальзамического соуса, и кладет сверху веточку базилика. — Знаешь, на то, как ты готовишь можно смотреть вечно, — замечаю я. Да в целом, за любыми действиями моих святых воинов тире жрецов можно наблюдать вечно. — Да, есть удачные и естественные примеры симбиоза между расами внутри планетарных систем, но в галактическом масштабе мы такого, увы, не встречали. Спасибо, Кроу, ведь кухня, это единственное место, кроме тренировочного зала где мои навыки можно практиковать… Объективно, ведь силовое решение, никогда не бывает верным, даже обороняться, в большинстве случаев, приходится экономическими методами. То, что не нравится, проще купить и исправить, чем с этим воевать. — Да, мой хороший, силовое решение практически никогда не бывает верным. Но увы, исключения случаются и к ним тоже нужно быть готовым. Он добавляет в салатницу оливковое масло, перемешивает, парой движений большой деревянной ложки. Слегка спрыскивает винным уксусом, и снова перемешивает. Выкладывает на тарелку. Еще немного масла и уксуса и салат к вину готов. Дагон ставит тарелку передо мной, под ней на салфетке в цвет скатерти, лежат нож и вилка, на положенных им по этикету местах. — Да, и мы готовимся, например наносим упреждающие экономические и психологические удары. — О, я заметил, — усмехаюсь я. Пока Дагон делал Маленькой еще одну порцию этой необычной модификации салата «Капрезе», она решила вступить в беседу. — Кроули, любимый, а ты можешь освящать воду? Просто я тут подумала… — Могу, — киваю я. — Хотя понятия не имею, как она будет действовать на тех, кто не знает о моем существовании. — Если во вселенной есть хоть какая-то логика, то никак не должна. Малая, а тебе святая вода зачем? — интересуется Дагон. — Не должна, но тут многое зависит от Маленькой, — пожимаю плечами я. — Хотела сделать водородную бомбу из анекдота. — Пфф… — хохочу я. — Святая водородная бомба это круто. Дагон протягивает маленькой тарелку и дает вилку, красивую витую, но почему-то явно алюминиевую. — Кроу, знаешь о каком анекдоте речь? — Об анекдоте догадываюсь. Ну, например, у нас есть святая вода, то есть Н2О. Если мы её разделим электролизом на составляющие, то получим ли мы святой Водород и святой Кислород? Если да, то можно ли потом методом ядерного синтеза получить святой Плутоний и сделать святую атомную бомбу? И если мы кого-то этим далее уничтожим, будет ли это считаться грехом? Бомба святая же… Но вы мне сейчас расскажете свою версию и то, как святая водородная бомба связана с алюминиевой вилкой? — У этого анекдота есть еще продолжение, слушай, а вилка это шутка, сейчас тоже расскажем. После взрыва святой водородной бомбы следует серия пресвятых поражающих факторов. Сперва — святое световое излучение, вызывающее благодатные ожоги на телах грешников. Потом последует СУВ (святая ударная волна), разрушающая все исследовательские центры и школы, где детей учат эволюции. Затем СЭМИ (святой электромагнитный импульс), сжигающий всю бесовскую электронику. Святые Альфа, Бэта и Гамма частицы наложат анафему на землю грешников на много лет. Стены пыточной в который раз содрогаются от моего хохота. — А, вилка — это вилка-отсылка, видишь ли, при дворе Наполеона только ему подавали прибор из самого дорогого на тот момент материала — алюминия. Это как бы двойная шутка, он имеет ввиду наполеоновский комплекс и бесполезность бомбы, потому, что меньше пары столетий спустя, Ленин скажет: «Алюминий — дешёвый металл», — улыбается Маленькая. — Огонь, — выдыхаю я, перестать ржать сложно. — Да, тонкий и едкий юмор, с ним проблемы, как с боевыми навыками, можно оттачивать и тренировать только друг на друге. Искусство красивое, но опаснее многих клинков, потому мы кроме друг друга ни с кем не шутим. — Можете включить и меня. — Нет, Кроу, не можем, уваж пожалуйста наши духовные ценности. Но мы можем развлекать тебя остроумными беседами, если ты точно будешь знать, что это просто тренировка навыков. — Хорошо, принимается, — киваю я моему невероятному святому воинству в лице Дагон. Исключительно талантливому воинству, причём во всех отношениях. От вроде бы простого умения подобрать идеальное сочетание вина и салата, попутно превратив приготовление ужина в шоу от Разума или волшебных наркотических настоек от Веры, до феерических идей технологий от них двоих. — Пока вы ужинаете, расскажу технологию создания аватара, которую я разработал. — Видимо все это время, пока Дагон отвлекал нас светской беседой, он как раз таки продумывал технологию по которой мы будем создавать и программировать мою копию. — Мгм, — согласился я. — Спасибо, ты чудо любимый. — Маленькая сняла матрицу твоего тела и разума, как только тебя коснулась в первый раз… — рассказывает Дагон — Да, я всегда так делаю, чтобы иметь вожможность быштро ишчелить живого до ижначального шоштоянияния, — вставляет малая, разобрать фразу можно с трудом, так как говорит она с полным ртом салата. При этом капелька помидорного сока капает мне на макушку. — Ишвини, Кроу. — Говорит она, а братик продолжает. — Тебя нынешнего, трогать лучше не надо, можно ошибиться и оставить а аватаре часть божественной сущности. Проблема в том, что матрица, не предназначена, для создания чего-то с нуля, но есть одна технология. Это технология консервации живых образцов. На наше счастье Маленькая много тебя резала и у нее есть живые фрагменты тканей твоего тела. — Маленькая обнимает меня ножками сильнее, и грустно сопит через очередную помидорку, — Прошти, Кроу. И Дагон продолжает. — Мы всегда храним образцы живого именно так, это сложнее, но безопаснее, чем консервация. Короче, из них мы вырастим тело физическое, а дальше запустим механизм восстановления по матрице. Должен получиться ты, не пробывший в нашем обществе почти двести лет. Потом останется только удалить лишние воспоминания и добавить те, что были после выхода отсюда. Но это будет только тело и память, сущность восстановится, но на примитивном уровне эта технология пока еще только в разработке. Получится, что это ты и не совсем ты. И он никогда не сможет стать демиургом, иначе эта технология сделала бы нас равными богам. Понимаешь, это… Короче, мы остановили ее разработку, на этом этапе, потому, что есть нехорошее подозрение, что если создать бога, так или иначе, Тьма начнет воспринимать нас как творцов, а это очень не здорово. — Ничего, Маленькая, всё хорошо. Да, я понимаю. И да, создавать даже потенциальных богов, не самая удачная затея. В нашем случае, достаточно чтоб он обладал моим прежним потенциалом на период сразу после первой войны, Люц потом докинет энергии. Кроме того, я бы по примеру Сэмми добавил парочку ментальных закладок и установок. — Я уже запустила выращивание тела из образцов, это довольно быстро. Предлагать посмотреть, как из среза твоей брюшины растет все остальное не буду, а то салат пропадет. — Кроу, скажи, какие ты установки хочешь ввести в личность? — спрашивает Дагон. — Если это сделать в процессе роста мозга, то они станут его неотъемлемой частью. — Умничка, Маленькая. Ну, в целом я к подобным вещам отношусь как-то ровно, что ли. После четырнадцатого-то века, — со смешком фыркнул я. — Прежде всего, нежелание принимать под свою руку Ад и идею передать власть, скажем, Асмодею. Он парень толковый и власть сама по себе ему не нужна. Нежелание покидать Землю и желание скрыться с радаров в какой-нибудь живописной глуши и растить там сад. В это мои друзья поверят легко. — Хорошо, что я салат не ем, — улыбается Дагон. — Отлично, встроим в структуру. Эти идеи станут гармоничной частью личности и он будет счастлив, так как установки не будут конфликтовать с глубинными желаниями. — Прекрасно, спасибо мои Дагон. Ммм, мне с вами невероятно повезло. Фантастически. — Кроу, мы любим тебя, ты спас нас, ты любишь нас, это больше, чем нам было уготовано, и это лучшее, что могла подарить нам Вечная Вселенная. — Дагон встает и усаживается на меня верхом, маленькая, убирает тарелку бокал и обнимает меня сверху, кладя подбородок мне на голову. Он целует меня прижимая ее ножки к моей груди. — Мы любим тебя. Ты наш наш Бог. Ты наш мир. Ты наш дом. Без тебя ничто не будет иметь смысл. — Говорит малая, проводит носом по моей макушке и целует. — А вы мой мир, и мой дом, и мой смысл. И я люблю вас, бесконечно, мои хорошие.