Тьма наступает

POV Дагон. «Тааак… Утро… Сказать что оно доброе, это ничего не сказать… Оно нихера не доброе. Несмотря на то, что все хорошо и все самое плохое позади, кажется у меня началась депрессия. Прям как по учебнику, вы не поверите. Неприятности и напряженка относительно миновали, а меня накрыло. И вот говорю я себе «Ну все ж прекрасно, чего тебе падла надо-то». А оно мне: «А-а» и головой качает… Так они и вымерли, как в анекдоте про динозавров. Бля, вот вы себе даже представить наверняка не можете, как это не прикольно, силы физически куча, а моральных нет нихуя. Лежим. Мы с депрессией обиженно помолчали друг на друга, и вроде как собрались каждый по своим делам. И тут она мне такая: «А ты уверен, что это все не во сне?», я такой: «Бля, опять, дорогая? Может я тебе просто шубу куплю?». Она: «А-а», и головой качает. Бля… Лаадно, на лабутены она тоже не повелась, представил себя в шубе и лабутенах со стразами, полегчало. Надо че-то делать… Вик этот вчера еще… Ну что за эмоциональные качели, врагом его было воспринимать проще, а теперь такое чувство, что он и правда рад и благодарен, ответственность вроде как теперь на нас. На нас… Ананас, и мендаль в шоколаде, и все на лабутенах. Эх, надо сделать вид… Что все хорошо, а что, так бывает, синдром крота называется, когда двойной агент начинает верит в собственную ложь и действовать соответственно. Короче, если притворяться, что все нормально, то потом привыкнешь и будет нормально. А вот, что это тут у нас? А это наш господь единый и единственный и слава Тьме, без библейского размножения личности. Текс, утро перестает быть томным… При взгляде на него сразу же становится легче, а это я оказывается зря с закрытыми глазами лежал просто. Лекарство от депрессии, оказалось простым и действинным. Она от меня ушла, как жена, застукавшая благоверного с его же начальником в кровати. А жизнь-то налаживается. Таак, еще кажется, вчера прозвучало множество опрометчивых слов… Свято место пусто не бывает, туда где еще недавно роняла скупые слезы депрессия, пришла и уверенно обосновалась похоть, напоминая о моих вчерашних мечтах. Тут диалог, конечно, пошел совсем по-иному. Она мне: «Помнишь, кто вчера так блокировал гормональный фон, что чуть сердце случайно не остановил? , я такой: «Ага». А она довольная в ответ: «А помнишь, у кого вчера ножки слабели в животике теплело, а в глазах плавал розовый туман?», я сосредоточенно: «Угу». И снова, уже совсем ехидно: «А кто вчера, собирался умолять взять тебя?», кажется, это точно был я. А оказывается не так уж и плох был вчерашний день… А еще, кажется, вот эти мысли, я думал слишком громко… Мой Кроу, кажется, проснулся, притом, возможно, именно от этих мыслишек. Его рука скользнула вдоль спины на бедро, вторая закрылась в волосы. «Мне нравится ход твоих мыслей, мой Дагон» Я выгнулся подставляясь под под его ласки, прижимаясь. Слегка потянул любимого на себя. Ох, как же я его хочу. Все остальные мысли из головы улетучились, остались только стыдные, но весьма подробные и детальные. Представляю, как он входит в меня… Обнимаю ногой его бедра, и притягиваю к себе сильнее. — Расскажи, чего ты хочешь, любимый… — шепчет он и прижимается губами к моей шее, целует, прикусывает кожу. Ой, как стыдно. Хочу я всякого, но как же ш об этом рассказать, язык не повернется точно. Ладно попробуем это представить. В голове всплывает картинка: я на коленях на кровати, его рука на моей пояснице, заставляет прогнуться, вторая прижимает меня к его паху, он делает это жестко и несдерженно, наслаждается моей податливостью и мягкостью. — Всё, что захочешь, Дагон… — жарко выдыхает он, его клыки скользят вдоль моей шеи, он чуть отстраняется, приподнимается, смотрит в глаза. Губы приткрыты, дыхание сбилось. — Какой же ты… — Кроули, пожалуйста, — я цепляюсь за его плечи, под этим взглядом мне хочется найти какую-нибудь точку опоры. Мне хочется ощущать его внутри, хочется чтобы он брал меня, присваивал. Был сегодня и всегда моим единственным богом. Хочу принадлежать ему. Чтобы его руки оставляли следы на моей коже, чтобы потом, стоя в нашей рубке, я мог прикоснуться к своему бедру и вспомнить где были его пальцы. Я прикусываю губу, сейчас почему-то даже не смею потянуться за поцелуем. Всё моё существо трепещет, от осознания того, что он есть, сейчас даже любовь отступила на второй план. Похоть, замешанная на ужасе и восторге. Он склоняется и целует, глубоко, жадно, подхватывает под поясницу, прижимает к себе. Стонет мне в губы. «С ума меня сводишь…» и в свою очередь транслирует образы. Мои глаза, затуманенные желанием, приоткрытые поипухшие губы, изгиб поясницы, пальцы, компакющие простынь. — Кроу… — Это просто… На щеках разгорается румянец, хочется свести колени, пальчики на ногах поджимаются, — прошу, Кроули, пожалуйста, возьми меня так… — Да, — садиться на колени, усаживая меня на свои бедра, скользит губами вдоль линии челюсти, прикусывает основание шеи и переворачивает, покусывает загривок, рука скользит от живота до груди, прихватывает сосок пальцами. Вторая рука наоборот движется вниз. Горячая ладонь накрывает пах. «Мой» Я в его руках, откидываю голову ему на плечо, с моих губ срывается стон. Тягучее наслаждение и ожидание большего. Да, я его, каждая моя мысль пренадлежит только ему. Мои руки невольно тянутся вслед за его. Чувствую его, он прижимает меня спиной к своей груди. Невозможно сладко тянет вниу живота. Хочу. Хочу, чтобы он… — Кроу, умоляю, любимый. — Терпение, мой Дагон, — шепчет он и опускает меня на кровать, прижимается пахом к моим ягодицам, проводит рукой по спине, нажимает на поясницу. Охватывает второй рукой мой член. Внутри становится влажно и горячо — явно действие чуда. — Обопрись на локти, расслабься. — Да, — делаю все что он говорит. Наслаждаюсь трепетом, который вызывает подчинение ему. Выгибаюсь под его руками, полностью открываясь и отдаваясь ему. Оглаживает мой член, переводит руку на бедро, сжимает держит крепко, не позволяя двинуться. Чувствую, как его член прижимается к ложбинке между ягодиц, скользит ниже, головка прижимается к входу. Следующим движением он входит в меня. Срывается на что-то среднее между стоном и шипением. Рука на бедро сжимается сильнее. Я чувствую, что он сам еле сдерживается, ему хорошо. Он, во мне, так глубоко, долгожданно. Я вцепился пальцами в простынь, из горла вырывается какой-то жалкий скулеж. Волоы рассыпались, тело сводит сладкая судорога. О, как я хочу, чтобы он отпустил контроль, наслаждался мной. Его сила и властноть, сводят меня с ума. Первые плавные толчки, тихий приглушенный рык и он срывается. Кроули берет меня именно так, как я хотел, быстро и несдержанно, глубоко, резко. Рука снова нажимает на поясницу и проходиться вверх по спине. Он собирает мои волосы, сжимет их в кулаке и слегка тянет на себя. Среди стонов и криков я пытаюсь произнести: «Да, любимый, пожалуйста, я люблю тебя», но это просто невозможно. Он оттягивает мою голову назад, жестко и так правильно двигается. Чувство принадлежности, бессилия, желание отдаться, ощутить в реальности власть, которую он надо мной имеет. Тянущая боль добавляет ощущениям остроты. Он удерживает меня, это хорошо, ноги начинают слабеть и разьезжаться. Рука с моего бедра смещается и снова накрывает мой член. Он в два движения подстраиваться под ритм толчков. «Кончи для меня, Дагон» звучит почти как приказ. — Да, Кроули, — его голос, заставляет меня подчиняться и так, а сейчас отголосок его приказа стекает разрядами электричества по позвоночнику в пах и я кончаю в его руку. Но даже в этот момент, проваливаясь в пустоту, чувствую моего Кроули. Хлопок, меня обдает порывом ветра — этот распахнулись его крылья, он выкрикивает моё имя изливаясь в меня и роняет нас на кровать. Прижимает мою спину к груди, целует плечо, затылок. Кладет руку над моим сердцем. Горячее неровное дыхание щекочет шею. Темнота, звук его дыхания, его руки на мне. Я не знаю кто я, и где, но точно уверен в том, кто со мной рядом. Мой бог, с ним мне не страшно ничего, с ним все стало правильно. Темно. Мысли, как обычно, просыпаются раньше, чем весь остальной я. Сегодня они даже почти адекватные. Я его люблю. Это самая частая моя мысль, с того момента, как я увидел его в первый раз. Она висит в голове, как вывеска над баром где-нибудь в Калифорнии, и светится. Кажется, иногда, в самые темные часы, именно она освещает мне путь. Так и должно быть, хорошо не иметь сомнений, и жалко тех, кому недоступно это чудовищно иррациональное умение безоговорочно доверять. Его рука лежащая на моей груди у сердца, его успокаивающееся дыхание, его любовь, которую я ощущаю всем своим существом. Все вокруг меня идеально. — Любимый… — шепчет Кроули, зарываясь носом в мои волосы. — Ты так прекрасен. — Кроу, люблю тебя, — сказать что-то более вразумительное, боюсь, получится не скоро. Страсть моего бога, превратила меня в нечто очень мягкое и счастиливое, но совершенно не способное функционировать. — И я люблю тебя, Дагон. Бесконечно. Безмерно, — губы снова касаются моей шеи. — Кроу. — ну вот, все, даже от этой последней здравой мысли осталось только его имя. И это хорошо. А что еще нужно существу в руках своего бога? Только его имя на устах. Все остальное абсолютно не важно. Больше ничего нет, мир, все что было желанно и нужно, сконденсировалось в одно единственное существо — в него, моего Кроули. Обратного процесса, видимо, не предусмотрено, и хорошо. Хорошо. — Родной мой, — он накрывает меня крылом, перья слегка щекочут кожу. — Я так счастлив с тобой. Мысли начинают течь плавно и медленно. Так ленивые лесные ручьи, кружа, несут осенние листья. В тонком слое слегка мутноватой воды, колеблются и змеятся плети водорослей. Ивы, склоняясь к воде, полощут в ней свои гибкие руки. По ковру прелой листвы бредет, с горделиво поднятой головой, украшенной осенней короной рогов, олень. Тропинка у водопоя топкая, вся испещренная следами приходящих сюда лесных обитателей. Горделивое животное склоняется к воде, какое-то время задумчиво смотрит на свое отражение и начинает пить. Круги расходятся по глади ручья… Интересно, как это работает? Он успокаивает меня своим настроением, а потом я образами пересказываю ему то, как я его ощущаю? — Не знаю, но мне нравится. «А я почти не могу говорить, поэтому думаю, думать могу» — Думать о тебе, о том, что мы можем находиться где угодно, но рядом с тобой дом. Не строение, не что-то вроде условной избушки на курьих ножках в волшебном заповедном лесу. Нет, дом, там где ты, да же если когда-нибудь мы вместе сойдем во Тьму и растворимся в ней, но ты будешь рядом, это тоже будет дом. — У меня так же, мой Дагон. Ты и Маленькая. Вы мой дом, моя семья. Семья… Представилась пожилая пара, сидящая в парке. У женщины в руках книга, мужчина смотрит на узор желтых березовых листьев на асфальте. Ночью был дождь и кое-где на нем небольшие лужицы. С дерева заинтересованно глядя на людей спускается белка. Эти неизменные обитательницы городских парков совсем бесстрашные, она подходит и склоняет голову на бок, ждет. «Кроу, тебе не жалко, что мы бессмертные?» — Сейчас нет, мой хороший. Сейчас я вообще ни о чем не жалею. — Да? Я вообще-то тоже, — улыбаюсь — Я раньше много об этом думал и сожалел, а теперь мне все равно, будем сметными, значит будем, будем как есть, значит тоже хорошо. Главное вместе. — Да. Главное вместе, — Кроули приподнимается за моей спиной, целует в скулу. — А я, кстати, спалил, че ты там думал про треньку, ну-ка давай вставай! Дай мне возможность взять реванш в зале с оружием в руках. Кроули, вставай, — начинаю я теребить его, кажется, я заразился его основным встроенным качеством. — Оооо, как мне нравится эта перспектива! — смеется он, вскакивает и подхватывает меня на руки. — И какое оружие ты выберешь, ммм? — Ммммм… Я вообще-то многим владею, как ни странно, и комбинированными стилями, чем бы мне тебя удивить… — Ну всё, вот ты и попал, Дагон. Обнимаю его за шею и шепчу на ухо. — Как скажешь, но, поживем увидим. — Вместо катки с приятелями я буду затаскивать тебя в зал и заставлять демонстрировать твои таланты, — отзывается он, тихо посмеиваясь. — Кроули, яви нам тренировочной зал, и помни, что грешно смеяться над больными, которые играют в нерабочем состоянии. — Когда это я смеялся, м? Кстати, у тебя впереди ещё обучение тонкому искусству хождения на шпильках, — продолжает болтать он и вносит меня в одну из недавно возникших в нашем пространстве дверей. — А теперь давай вместе подумаем, что нам тут сейчас нужно и во что нас одеть. Видение, навеянное успокаивающим настроением Кроули, напомнило мне об одном интересном виде оружия. — О, я уже знаю, а ты как хочешь, но поскольку, я уже выбрал и менять ничего не стану, выбирай себе, а потом я покажу. — Начнём с копья, а там посмотрим, — решает он. — Так-то я тоже разными могу. Кроме стрелкового. Не люблю его. — А я люблю, я любое люблю, вообще-то я на самом деле большой фанат оружия. — Надо же, — он улыбается, — Не представляешь, как мне нравятся твои контрасты и многогранность. — Так значит копье, ох нелегко мне придется, — лукаво улыбаясь, говорю я и переодеваюсь. Ханьфу, а мое необычное оружие — парные кастеты «рога оленя», лишь едва блеснув скрывается за завесой легкого шёлка рукавов. Очень интересное оружие, представляющее из себя два скрещенных противонаправленных полумесяца, только безумец может взять такое в руки в этом наряде… Ну или тот, у кого кисти цзяня, при любом движении летят параллельно клинку. — Вааау, — Кроули откровенно любуется мной. Сам он в одних штанах и босиком. Копье закинуто за плечи на манер коромысла. — Ты ведь был лучшим, среди своих на небесах, да? Иначе не отказался бы так легко от своего оружия. — Это было довольно давно. Нас лучших было двое, — он пожимает плечами. Да, его брат, сейчас все еще на небесах, ну ничего, основную часть задачи мы выполнили, проведем операцию «Неслучившийся Армагеддон» и все будет хорошо, теперь, с нашими нынешними силами, в этом есть полная уверенность. А потом, мы будем защищать наш идиотский карманный мирок, чтобы ни одному созданию в нем не довелось пережить наш ужас. Все будет хорошо. Ладно, все это лирика, а сейчас бой. Он следит за мной, улыбается. Прокручивает копье в руке, чуть отводит её назад. Жало смотрит в пол. Нет смысла ждать его атаки, при наших скоростях реакции. Рукава скрывают, как мое оружие, так и напряжение мышц тела. Драться в таком сложно, но вполне реально, главное все четко рассчитать. Волосы заплетены в длинную косу. И я начинаю. С места срываюсь на бег, легкими короткими шажками. Мое оружие пока скрыто. Руки опущены. Он ждёт, за секунду до столкновения древко копья упирается в пол, Кроу прыгает и оказывается за моей спиной. — Смотри-ка, ещё помню, как это делается, — смеется он. Все бы ничего, но дистанцию для копейщика, он сократил непозволительно. Разворотом, в полшага сокращаю дистанцию, блокируя правым костетом копье чуть выше его руки, а второй приставляю к горлу. — Ммм, как мне нравится эта позиция, мой Дагон. — О, Кроу, это не честно. Я же не использую психологическое оружие. — Это работает в обе стороны, — отзывается он. — Любимый, пожалуйста… А, хотя хрен с тобой, на войне и в любви, все средства хороши. — Вооот, зато потренируешься в безопасной обстановке. Я легко целую его в губы. Отступаю на полшага. — Расходимся? — Расходимся, — кивает он. Глаза сияют. Ладно, говорит, поучится контролю. Поучимся, заодно извлечём что-нибудь новое из этой тренировки. Дистанция десять шагов, удобная для копейщика и неудобная для меня. В этот раз посмотрим, как он будет атаковать. Он снова в той же позиции, но в этот раз не стоит на месте, плавно движется по кругу. Ну, что он мне может предложить… Спровоцировать меня на еще одну атаку, а в момент нападения, например, показать по связи какой-нибудь образ. Какой же он красивый, но это к счастью меня не трогает так сильно. Я люблю его, и моя любовь и страсть несколько иного рода, чем простое плотское влечение живых. Мне нравится не то, чем он со мной занимается, а то, что это делает именно он, чем бы это занятие ни было, в прямом смысле слова. И вот сейчас, мы сражаемся и я на полном серьезе намерен дать ему возможность, потренироваться с достойным противником. Я останусь на месте и буду ждать его атаки. Копье, это оружие дальнего боя, это удобно, но в некоторые моменты атаки, оно как камень катящийся с горы: остановить нельзя, но перенаправить — легко. Образ приходит не в момент атаки и это образ с той тренировки, когда он испытывал свои формы. Дракон разворачивается крылья, оборачивается фениксом, взмывает в небо и снова меняет форму. Отлично, это как раз та сила чувств, что была мне нужна. На долю секунды позволяю этому видению затопить себя и возвращаю в форме того первого взгляда, что я на него бросил, когда показался ему в своем рабочем кабинете, во сне. Простой костюм, волосы собраны в низкий хвост. И один единственный с виду сосредоточенный и деловой взгляд. Я и сам не понимаю, как решился поднять тогда глаза. Правда, я думал, это будет моя единственная возможность его увидеть. Просто его, такого, каким он был, да меня возбуждает его сила, но ох как это мелко по сравнению с тем, что я знаю, я мог бы остаться навечно в той комнате, и мне бы хватило одного воспоминания о том, что я его увидел. Открываю эти чувства. — О, мой Дагон… я помню твой взгляд, — его голос обретает бархатные нотки. И он отвечает мне воспоминанием, как впервые взял меня за руку и какой электрический разряд прошёлся тогда по его сущности. Это сильно, теперь он показал мне чувства, которые действительно трогают мою душу, взаимность и надежда. Это последнее слово, отрезвляет меня, как ведро ледяной воды, пробуждая желание броситься в атаку. Но нет, видимо в этом и был план. Отряхиваю чувства, как пепел с пальцев. Это легко, если взаимность желанна, то надежду я ненавижу. Смотрю на него, не отвечаю, анализирую, выжидаю. Улыбается. Гордится мной. Пол под нашими ногами превращается в песок. И эта его не-атака, поселяется трогательным комочком тепла в сердце. Песок, это хорошо, любой у кого в руках оружие достающее до земли, любит песчаные арены. Я собран, сосредоточен, расслаблен. Я могу так ждать часами. Я слишком люблю его, чтобы плохо вести бой. И он это знает. Он тоже может ждать долго, но не станет. Жало копья летит вправо-вверх, увлекая за собой тонкую струйку песка. Ладно, любимому надоело стоять на месте, он за семь шагов от меня, это пять метров, в трех с половиной от меня, сейчас острие его копья. Это провокация, дистанция для алаки слишком велика, даже за большой прыжок, он не преодолеет расстояние в три мера с учетом выброшенной вперед руки. Стою. Смотрю. Улыбаюсь. Фыркает, посмеивается. Копье снова замирает. Будем считать, что это приглашение. В момент, когда струйка песка потянулась за острием, он незаметно стал ближе. Дистанция сократилась до двух с половиной метров. Хорошо, пойдем любимому навстречу, в прямом смысле слова. Не сдвигаясь с места, он может ударить на метр вперед, если подастся корпусом и нанесет удар с вытянутой руки. У меня пол метра в запасе, с учетом того, что это должен быть удар отчаяния в прыжке. На следующие несколько секунд копье станет не оружием, а уязвимостью. Открываюсь и показываю свои чувства в тот день, когда он меня в первый раз поцеловал. Чуть прикусывает губу клыком, взгляд лукавый. Показывает мне цветущий сад утром после ночной грозы, вспоминает тепло и мягкость моих губ, мои ладони на его груди. И устремляется вперёд, копье снова целит вправо-вверх, чуть выше плеча. Ммм… Ему нравятся мои губы, а как ему понравится вот это? Из такой позиции, траекторию удара уже не изменить. Я бросаюсь вперед и достигнув места где начинается древко, правой рукой обнимаю копье и лечу на него вперед, держа перед собой левую руку. Кроули разжимает ладонь выпуская копье и ныряет под мою руку. Позволяю ему провести свой маневр, моя левая рука оказывается в районе его затылка, шип второго полумесяца направленный в обратную сторону, упирается в основание черепа. Он смеется, смотрит на меня снизу вверх, руки ложатся на мои бедра и скользят выше. Всё, я сдаюсь, ненужное больше оружие падает на песок. Мои руки расслабленно ложатся ему на плечи. Он прижимает меня к себе и целует. — Кроу, я люблю тебя, — шепчу я ему в губы, между поцелуями. О, это невыносимо, я хочу его ещё больше чем утром. — И я, Дагон, и я, — он ласкает мою спину через ткань. — Люблю. Хочу. Безумно. — Кроу, пожалуйста, где хочешь и как хочешь, только возьми меня. «Да» песок исчезает, сменяясь мягким покрытием, мой Кроу осторожно опускает меня на пол, распахивает ханьфу на груди, целует шею, грудь. Зарываюсь пальцами в его волосы, показываю просто свое желание, что хочу доставить ему наслаждение, так как он этого хочет. Он сделает мои бедра спускается поцелуями ниже, одежда исчезает, его член прижимается к моему, Кроули плавно покачивает бёдрами. Смотрю на него внимательно. — Скажи мне, Кроу, любимый, чего ты хочешь? — я улыбаюсь ему, кладя руки на его ноги, чуть выше колен. — Тебя, Дагон, — он выпрямляется, разворачивает крылья, смотрит в глаза. — Во мне. Я приподнимаюсь на локтях смотрю на него снизу вверх, слегка склонив голову к плечу. — Тогда встань с меня, любимый и сядь рядом, — голос глубокий, тон ровный и спокойный. Сила, уверенность, безопасность, никакой бравады, никаких сомнений. — Да, любимый, — он подчиняется и садится рядом со мной. Я встаю напротив него, смотрю в глаза. — Ложись на спину и разведи колени в стороны. — голос становится чуть мягче, но едва уловимо. Подчиняется, не отводя от меня взгляда, транслирует мне свои эмоции, желание, доверие, предвкушение. Все еще стою, волосы рассыпались по плечам, когда я склоняю голову к другому плечу, они рассыпаются по груди. — Подними руки над головой и не опускай — лицо спокойное, а голос стал чуть жестче, но одновременно в нем появились ноты обещания. В воздухе распространяется не сильный пока, но тяжелый, сладкий запах, это маковое поле в жаркий летний полдень. Заводит руки за голову, прикусывает губу, дыхание учащается. Смотрит призывно, жаждуще. Опускаюсь между его ног на одно колено, развожу его бедра сильнее, вокруг нас меняется зал, теперь это действительно маковое поле, только не днем, огромная луна висит над нами, превращая своим мертвенным светом алые лепестки в практически черные. Запах усиливается, стебли диких цветов склоняются к нему, роняя капельки росы на бока и ладони. — Не шевелись. — Голос стал бархатным, чуть прохладным и дурманящим, как эта ночь. — Да… — выдыхает он, я чувствую его любовь и желание он хочет принадлежать мне так же, как я ему, желает разделить со мной все. Я наклоняюсь, откидываю волосы назад, легко касаюсь губами его колена. С нажимом спускаюсь руками по внутренней стороне бедер, до самых складочек между ног, развожу их еще чуть сильнее. Оставляю руки лежать так. Большими пальцами поглаживаю между ними, проводя по от кожи мошенки вниз и обратно. Смотрю на него. Мои мысли сейчас похожи на этот воздух, пропитанный сладостью и дурманом. Он тихо стонет «Пожалуйста», глаза полыхают, губы приоткрыты. Небольшое, но очень полезное чудо, делает его там, мягким влажным и податливым. Надавливаю рукой на бедро сверху, заставляя распрямить ногу. Кладу руку сбоку, чуть ниже правой тазовой кости. Вторую убираю с внутренней строны бедра, пальцы тут же становятся влажными от смазки. С силой провожу между ягодиц, мягко кружу у входа, разминая колечко мышц. Слегка проникаю и начинаю растягивать его. Он стонет громче, подаётся навстречу движению моих пальцев."Ещё, любимый, ещё», просит он выгибаясь и запрокидывая голову. Я аккуратно ввожу в него сначала один палец, а следом за ним и второй. Проникаю глубже, нажимаю подушечками вверх, в сторону основания члена. Там, под слоями гладкой и поперечнополосатой мускулатуры, скрыта предстательная железа. Ну, что ж, начнем. Накрываю второй рукой его член, растираю по стволу выступившие капельки смазки, массирую большим пальцем уздечку. Одновременно с этим, я нажимаю на нежный комочек под пальцами, генерируя легкий электрический импульс. И по связи показываю картинку, мои пальцы, глубоко у него внутри, то, как я ощущаю его подушечками пальцев. Кроули стонет протяжно, по телу проходит волна сладкой дрожи, его накрывает волной удовольствия, кончает мне в ладонь, прикусывает нижнюю губу. Я не убираю пальцев, продолжаю мягко водить рукой по его члену. Налетает легкий ветерок, стряхивая росу с цветов на разнеженное тело. Запах слегка ослабший недавно, вновь набирает силу. «Тише милый, тише, хочешь еще?». Начиначинаю снова двигать пальцами в нем. Теперь, кроме запаха, на психику действует примешанный к смазке легкий наркотик. Дурман, и образы: он разнеженный и расслабленный, желанный и доступный, в моих руках. Присоединяю третий палец и снова начинаю массировать область вокруг простаты, пока дразня, но не касаясь ее. Большим пальцем второй руки провожу от основания члена к головке. «Хочу, Дагон, еще» он мечется, вздрагивает, стонет, взгляд расфокусирован, волосы растрепались. На скулах, груди и бедрах выступила чешуя, в ее глубине всполохи огненеых опалов. «Возьми меня, любимый» Я убираю пальцы, второй рукой подхватываю его под талию ближе к пояснице. Подтягиваю чуть на себя. Провожу влажной головкой, по его члену, через мошонку, и ниже между ягодиц. Задерживаюсь у входа, слегка покачиваю бедрами. Это ощущение, бесценно, ожидание, которое возможно сильнее и острее ожидающего его наслаждения. Даю ему возможность прочувствовать звенящую тонкость этого момента. — Да… — выдыхает он, прикусывает губу и фокусирует взгляд, глядя мне в глаза. Я вхожу в него одним слитным движением, прижимаю его ягодицы к своему паху. Задерживаюсь, смотрю на него. Мои пальцы сжимают его бедра. Показываю ему, какой он горячий и шелковый внутри, картинку со стороны, как я беру его, как он выгнулся, опираясь на лопатки, как блестит чешуя на его плечах в лунном свете. Меня в ответ накрывает его ощущениями, диким желанием, любовью, восторгом. Стон смешивается с рыком, по волосам пробегают искры пламени. Позволяю ему насладиться и этими ощущениями, и начинаю двигаться в нем. С каждым движением, плавно выхожу из него практически полностью, затем резко подаюсь бедрами вперед. Проделывая так раз за разом, я показываю ему, как это выглядит. Как мой член входит в него. Как сжимаются пальцы на его бедрах. То как он выглядит сейчас, и как я его чувствую. Он стонет, вскрикивает и в ответ делится своими ощущениями, его удовольствие, такое острое и такое глубокое, оно пульсирует внутри, скручивается в тугую спираль, по связи снова идут вибрации, мой Кроу теряется в ощущениях в мыслях моё имя и полустон-полувсхлип «сильнее». А давай-ка так, милый… Добавляю еще немножко вещества, вызывающего эйфорию и возбуждение, совсем чуть-чуть. Снова перехватываю его под поясницу, заставляя изогнуться сильнее. Второй рукой обхватываю его член и синхронизирую движения руки и своих бедер. Начинаю двигаться жестко и резко. В этот момент, с неба начинает сыпать крупный снег, ложась холодными пушиствми хлопьями на разгоряченную кожу, но холодно при этом не становится. А запах макового дурмана, чуть меняется, преобретая смолистый оттенок. Он кричит, за спиной распахиваются крылья, перья вспыхивают синим пламенем, по его телу проходит судорога, он сжимает меня в себе и изливается в мою ладонь. Его наслаждение, заставляет и меня перешагнуть эту грань. Секунду я действительно наблюдаю звезды перед глазами, а затем заставляю себя собраться. Он еще там, далеко от всех ведомых и неведомых миров, качается на волнах удовольствия. Я, продолжая поддерживать его за талию, слегка покачиваю бедрами. Снег прекращается, дурман постепенно отступает, медленно вывожу наркотики из его крови. Мы на обычном заливном лугу. Приречные цветы и травы пахнут успокаивающе, невдалеке шумит сосновый бор. Хвоя, медуница, шалфей, мята, травной сок. Стрекочут цикады. Медленно переползают в траве сияя толстыми пузиками светлячки. Я глажу его ноги и живот, расслабляя, успокаивая. Выхожу из него. продолжая гладить и утешать, очищаю и одеваю нас. Смешные байковые пижамы с мишками. Забираюсь повыше и укладываю его голову к себе на колени. Он открывает глаза, ловит мой взгляд. — Знаешь… в тебе целый мир, мой Дагон. Вселенная. А то и не одна. И никакой другой мир мне не нужен. — Кроу, я люблю тебя. Я усаживась по турецки, подтягиваю его чуть повыше к себе. — А я тебя, — ловит мою руку, подносит к губам, целует пальцы, центр ладони. Одной рукой приобнимаю его, во второй появляется кружка травяного чая, щедро сдобренная егермейстером. Когда мы приподнялись из травы, то стало понятно, что заливным, этот луг бывает только весеннее половодье, и то не каждый год. Мы сидим на высоком берегу равнинной ленивой реки, под нами невысокий, метра в три песчаный, довольно отвесный слон. Травы шепчут, рассказывая нам о том, что час уже поздний, и даже самым неугомонным живым пора засыпать. Над нами чистое звездное небо. Я протягиваю ему кружку. Улыбается, принимает её. Делает глоток и возвращает мне. — Кроу, хочешь, посидим у реки, допьем чай и ляжем тут спать, это не полярная ночь, но для нас она задержится чуть дольше положенного. — принимаю кружку и тоже делаю большой глоток. Хорошо. Любимый счаслив, приятно. — А ты? Чего хочешь ты, любовь моя? — Это слишком светлая ночь, сейчас время радости и утешения. — я ласково улыбаюсь ему, передаю обратно кружку. Достаю плед и укутываю нас. Укладываю его голову себе на плечо. — Хорошо, любимый, — соглашается он. — Тогда да, я хочу посидеть с тобой у реки, а потом лечь тут спать. Он кладет руку мне на грудь, поверх сердца. Прижимаю его ближе, целую в макушку, мы допиваем чай, под нами, поверх травы, появляется туристическая пенка и еще один плед поверх нее, и конечно подушка, одна на двоих. Я укладываю его к себе на грудь. Смотрим, как над нами медленно поворачивается звездное небо. Снова вспоминается Властелин колец, и я начинаю тихо напеветь: «Был зелен плющ, и вился хмель. Лилась листвы полночной сень. Кружила звездная метель. В тиши полян, в сплетеньи трав…» «Спокойной ночи, любимый» «Спокойной ночи, Дагон, жизнь моя» «Тень, а Тень?» «Чего тебе, мелкий?» «Слушай, приходи, только тихо, не разбуди Кроу» Мой любимый, спит у меня на ручках, плед советский, с крупным геометрическим узором, сполз с плеча, из-под него, торчат глаза и уши байкового медведя. Спи, родной, спи, любимый. А я немножко поработаю и встречу тебя в хорошем настроении. И у нас будет новый чудесный день, чтобы опробовать разные боевые техники. Мне сегодня не спалось, неожиданные эволюционные скачки проще всего переживать за размышлениями и разработкой каких-нибудь ужасающих и мало реализуемых вооружений, военных тактик, ну стратегий по захвату миров там. В общем чего-то очень интересного и совершенно не нужного, женщины с этой целью убираются после ссоры с мужем. За сегодняшнюю ночь было придумано и рассчитано несколько таких разрушительных технологий, их венцом стала родившаяся под утро, «компенсаторная технология удаления пространства». Суть ее заключалась в том, что каждому полю и частице, как магической, так и физической, есть не анти-компонента, призванная высвободить энергию, а нечто, иное. Когда вводишь в систему такую составляющую, получается, что она реагирует с тем или иным веществом мира и они взаимно уничтожаются, причем, реакция эта эндотермическая, если можно так выразиться. То есть энергия при ней не выделяется, а поглощается. А система полностью компенсируется, в смысле исчезает, перестаёт существовать. Так же безвозвратно сворачивается пространство-время, в котором она существовала. У меня возникло смутное подозрение, что чем-то подобным пользуются Жнецы, когда уничтожают мир. Но сегодняшние размышления привели меня к одной очень интересной, невероятно мощной и при использовании с умом, достаточно безопасной технологии. Мне стало так интересно, что захотелось попробовать прямо сразу, но на всякий случай с проводником. Тень появляется, стоит как обычно в балахне своём. «Ну, че?» Смотрю на него, становится смешно, начинаю тихо посмеиваться «Че — по-китайски — жопа». «Че, по-китайски — имя» — говорит Тень. «Плохо у них там, в Китае, человека можно безнаказанно назвать жопой» «Ладно, что ты хотел?» — посмеиваться Тень. «Смотри, теоретически миров абсолютно бесконечное количество. Теоретически есть возможность создавать новые. Практически Тьма может перенести тебя в любое место любого мира. Но если ты начнёшь её спрашивать о том, куда тебе попасть, то она опять же теоретически, покажет тебе мириады миров, которые ты просто не успеешь пересмотреть, чтобы найти нужный. Но при этом ты можешь создать некое место, просто при помощи воображения или сна. А потом показать его Тьме и попросить перенести туда. Если это место уже существует, то Тьма тебя туда отправит. Если это место не существует в принципе, то оно будет создано, правильно я понимаю? Такую систему можно было бы использовать и как возможность практически для любого ходящего во Тьму создавать свои пространства, абсолютно реальные. Так и как транспортную систему». «Теоретически, да… Но, так никто не делал» «Я думаю, сейчас пробовать не будем, просто хотел услышать твое мнение» «А чего звал меня тогда?» «Да, что-то мне печально стало, и кажется я придумал технологию, по которой Жнецы работают, ну или разработал ее высокоэффективный аналог. Основанный на компинсаторной энодотермической «цепной» реакции. Мир исчезает, совсем, пространство-время сворачивается…» «Тебе знаешь, посидеть бы во Тьме одному и отдохнуть, раньше помогало» «Ты же знаешь… Что сейчас это не выход» «Ладно, там сейчас твой Кроули проснется, пойду я, обратно к мелкой» «Спасибо, Тень» Да, тут он конечно прав. Ну ладно, это все не то. А я вижу как над рекой начинает медленно подниматься туман, травы склоняют к нам свои сонные колоски, промокшие от росы. Становиться прохладнее. Рыбалка на зорьке… Подумал я и почувствовал, как Кроули чуть пошевелился и начал просыпаться. — Рыбалка на зорьке? — сонно поинтересовался он. — Я одну такую помню в исполнении Исы. Он спал у меня на груди, согретый пледом и моей рукой, притягиваю его чуть ближе, целую в вихрастую макушку, начинаю перебирать пряди волос. — Наверное ходить с Исой на рыбалку прикольно, он добрый, от него на душе хорошо. Зато там, наверное, речки были египетские, это не прикольно. Не очень люблю тот край мира, там было прикольно последний раз когда посреди сахары было море, а по нему дохаживали свой век остатки мегафауны. Ну, в смысле, на Земле изначальной так было, мы уже четыре дня в фоне обсчитываем ее полную историю, теоретически, можно будет аккуратненько запустить процесс терраформирования так, чтобы получить абсолютно тот же результат. Это как твои глаза бога, только медленно, точность выше и масштаб больше. Короче, это я к чему, наша подмосковная речка лучше, но Иса украсил бы ее своим присутствием. — Лучше. Можем как-то его позвать. А там было озеро тогда, в Израиле. И рыбалка эта, увы, была частью работы. Явление одного из чудес. Скажи мне, до каких удивительных технологий дошли твои размышления этой ночью? — Ну, как новости из анекдота, одна хорошая, одна плохая, не считая побочных, тебе сначала какую? — Хм, прям таки хочется подбросить монетку. Но давай начнём с плохой, и скомпенсируем её хорошей. — Тогда, если вкратце, я разработал технологию по беспоследственному полному и безвозвратному уничтожению миров. Такую, как у Жнецов Перекрестка. — Только, полагаю, она эффективней, — кивнул он. — Она практически не требует энергозатрат, там только расчеты, потом запуск, энергии надо как на создание нескольких шариков материи, магической и физической. — Как я и думал. Эффективность прежде всего. Они это могут, к слову, только при помощи выданного Великой орудия. А сила им даётся, чтоб с этим орудием справиться. — Тогда, либо их орудие делает то же самое, но менее эффективно, либо просто результат такой же, а технология другая или совсем интуитивная, как всё у них, орудие это богиня создавала, как-то она с трудом представляется за грудой расчетов. — Это интуитивно творение, Дагон. Энергия веры и намерения, нужно очень чётко представить результат, остальное энергия сделает сама. Так что технология там может быть любой, но в рамках определённых законов, конечно. — Ну, да, может такая, а может и не такая, да и не важно. Такую с верой и намерением я себе представляю, но чисто теоретически, я ведь в прямом смысле слова, магией вообще не пользуюсь, только технологиями, на основе материи разной природы. В этом пространстве я все создаю воображением, но реализуется все за счет твоей силы, которой я передаю необходимые данные для создания пространства из модели. — Потому что ты Разум, мой Дагон. И как мы все могли убедиться, твои технологии куда эффективнее обычной магии. А почему это была плохая новость? — Я не сказал, что это была плохая новость для нас, — улыбаюсь я ему, приподнимаюсь и утягиваю его к себе на колени, прямо вместе с пледом. Глажу подушечками пальцев брови, массирую лоб у корней волос. — Я имею в виду, что это не плохая новость, а плохая технология. — А, ты в этом смысле. Я в порядке, мой хороший. Временное помутнение от осознания того, что у меня в руках мир другого бога, вместе с этим богом и практически всеми его творениями за исключением нас троих, прошло. И я могу забрать этот мир обратно, если нужно. Расскажешь хорошую технологию? Кроули обнял меня в ответ, закрылся рукой в волосы. — Ну, да, даже не то что плохая технология… Просто очередное бессмысленное тайное знание, требующее повышения уровня информационной безопасности. Но такое развидеть невозмозможно, если честно. Ты, говоришь, ты в порядке, это хорошо, если тебе будет некомфортно скажи и я постараюсь это исправить. По поводу нашего мира, да, это конечно очень сильный стресс, осознание силы и возможностей часто сводят богов с ума, как я понимаю, на Перекрестке так случалось и не раз. По сравнению с их молодыми богами ты прекрасно держишься, если честно, просто несоизмеримо. Насчет мира в ледяной пустоте, есть такой момент, сейчас, его можно безопасно изъять из реального пространства и спрятать, если что, но вот если мы его встроим в не пустой космос, то это скорее всего будет уже крайне затруднительно. Добраться до нашей галактики сейчас можно только через гипер и Тьму. Притом, лететь даже в многомерном пространстве туда слишком долго. В нашей галактике не будет изобретена технология межгалактических полетов, так что они летают только через складки внутри системы. Короче, все хорошо и можно так оставить, если что забрать без последствий, это в случае если щиты потребляют не слишком много энергии. И кстати, ты знаешь, что послушный сын своей матери и в каком-то смысле погасил таки наши звезды в том пространстве где они были, то есть на Перекрестке, — улыбаюсь я, — И да, конечно расскажу. — Ммм, то есть можно считать, что я таки воплотить свою часть непостижимо плана до конца и с чистой совестью могу валить на все четыре стороны, — он смеётся. — Шучу, конечно. Нужно будет ещё присмотреть за не-Апокалипсисом и проконтролировать окончательный переворот часов. Хорошо, если там безопасно, пусть пока там и лежит. Мне без разницы, поддерживать щиты или карман, это не сложно и идёт в фоновом режиме, практически не требуя ресурса. Так что в случае чего, я могу её и навечно спрятать в карман. Чай, она не кольцо всевластья, а я не Фродо. Я быстро адаптируюсь, потому что у меня есть вы. И мне очень интересно, что ещё ты придумал. Я зарываюсь носом ему в макушку, и слегка дую на кожу. Руки у меня теперь заняты обе — я его обнимаю. — Короче, ты должен себе представлять, что значит бесконечность, в математическом смысле. Это не совсем овер дохуя чего-то, это значит, что существует любой объект такого класса, о котором говорится, что их бесконечное множество. — Мгм, да, — дыхание касается шеи, он перебирает мои волосы. — Я исходил из того, что миров, либо есть, либо может быть бесконечно много. Если это так, то все, что можно представить, где-то существует и туда можно пройти через Тьму, либо, если оно не существует, то при попытке пройти в придуманное место, оно будет создано. Условно говоря, это одновременно и технология творения и «Большая дорога» в одном лице. Проблема в том, что творить, представляя готовый результат, опасно, так как у созданного мира могут быть, мягко говоря, очень необычные пути эволюции. А вот ходить так можно, но только с проводником, или ограничениями. То есть, если представленное тобой не существует, то ты просто перейдешь во Тьму и поставишь себе галочку, что этого нет. — Да, как путь творения это опасно. Косяков творцов хватает и без того. Как вариант пути очень интересно. Ммм… особенно если обрести способность взаимодействовать с Тьмой, как Тень. — Тень заходил и подтвердил, что это работает, и он сможет контролировать процесс, но самим было бы прикольно. — Нужно подумать, как проставить ограничения, чтоб мы случайно чего-то не сотворили. А так я бы прогулялся в гости к Мелькору, например, — в голосе слышится улыбка. — А я немножко боюсь… Боюсь увидеть тех, кто придумал песни, которые я пою по вечерам, а вдруг там все так же… Ну, обычно-логично, что-ли… Хотя, наверное это глупо, просто, это же сказка… Хотя, про Пандору, тоже сказка, и это не мешает. Вообще-то, я передумал, у них же можно выучить еще песен! — О, ну это серьёзный повод их навестить. Главное, не столкнуться с ладьями, которые возят серебряный цветок и золотой плод. В Валиноре ДТП такого масштаба не оценят. — Ну так мы туда и не на крейсере отправимся. Просто нужно представить Валинор, и сделать его тут… А потом позвать Тень, проверить есть ли мир… — Вокруг нас трава стремительно начинает зеленеть, рисунок звёзд на небе меняется. — Ну, попробуем? — Давай. От такого я определённо отказаться не могу. — Я уши острыми делать не буду! Пусть меня называют земляным червяком! Я в девяностые двадцатого века на толкинистов насмотрелся, мне будет казаться, что они поролоновые. Я, понимаешь, даже когда на Вика смотрю, мне кажется что он Леголаса косплеит. И это серьезно мешает деловым переговорам. Кроули смеётся. — Ты чудо, Дагон. Будешь гордым нуменорцем. У майар, между прочим, уши ни фига не острые. — Вот только богами и ангелами мы не претворялись, — улыбаюсь я. — Погоди, а нафиг сразу в валинор, пойдем в средиземье? — Пойдём. Там интересных мест ещё больше. — Пойдем, кажется, я могу представить… — Вокруг нас, на многие мили холмы поднимающиеся из топких низин, на самом высоком, остов разрушенной крепости. Тропа идет под прикрытием камней. — Ооо, то есть с простых мест мы не начинаем? Пойдём. — Тут безлюдно, безопасно, есть тропа, ведущая к таверне. А теперь нам нужен Тень, он как раз за назгула сойдет. — Ага. Но зависит от того, в какой именно момент истории мира мы здесь появимся, — ухмыляется он. — В четвертую эпоху, люди должны были бы уже расселиться по этим равнинам. А время мы тоже можем загадать. Вон смотри, костерок на вершине и вечереет. — Ну что ж, зовём нашего то ли Назгула, а то ли виденье. О! И надо бы переодеться. «Тень, зайди к нам, технологию опробуем» — Утро, Кроули. А вы планетарный мир выбрать не хотели? — Не. — Этот есть, я и так знаю. Можете идти. — Утро, Тень. Планет за последние несколько дней было слишком много, — замечает Кроули. — Твоя правда, можете применять, мир есть, пройдете. — Пойдешь с нами? — Я подумаю, может попозже присоединюсь. А вы ребят, тусить будете по принципу невмешательства, или как с Перекрестком? Кроу кашлянул. — Мы очень постараемся не вмешиваться и не влиять. — Я за! Нахуй войну кольца, просто пива выпьем, песни и сказки послушаем и вернемся. Кстати, не в службу а в дружбу, Тень, действует ли там наша магия и данные о струк… — Ой, бля, но прикольно. Не физический, волновой тип магии, — прерывает он. — Мы можем с таким работать, это наше поле духа, дополненное разумом, как второй компонентой волны. Кроу, все просто, сейчас объясню. Это мысль, которая создает колебание поля духа. Воля, желание, надежда на исполнение и молитва. — В Амон Сул на всякий случай не пойдём, — кивает он. — Понял, принцип чуть другой, но похожий. — Ну, да и не пойдем, и да другой. Короче, тут нельзя напеть себе кружку пива, это максимально сложная задача, но можно напеть рост целого поля хмеля для пива. Это как благословение, попробуй благословением создать бутылку рома? Ну, кстати, у тебя может и получиться, но по энергозатратам, будет эквивалентно удержанию в кармане реальности целого филамента галактик. А вот выращивание леса или поля, как у нас создать кружку пива. А вот Вик, таким методом пытался растить деревья в мире с не той структурой. И уставал и деревья нихера не росли. Но есть утешение, пиво можно создать в кармане реальности и вынуть. — Чего у меня в том кармашке только нет… — протянул Кроули с ухмылкой. — Я предлагаю банально создать деньги и шмот, остальное либо купим, либо если не хватит — заработаем. — Идёт, — кивает мой бог, азартно сверкая глазами. — Тогда вставай, пойдем! Круть, там клево! — Встаю, — соглашается Кроули, поднимаясь. — Шмот и золото заранее? — Да, наверное. Переоденешь нас? — Ты снова доверишь мне свой образ? — выгибает бровь он. — Ну, да, а что? Sasha Vrolok: — Да нет, ничего, — пожимает плечами и создает нам вполне стандартные дорожные комплекты: штаны, сапоги, рубашка, плащ. Ну и по заплечному мешку. — Давай, на всякий, еще мечи может? Тут в принципе вооруженным быть нормально и социально не порицаемо. — Давай, — соглашается он, и на поясах появляются те самые мечи. — А вот лошадей я создавать нам не буду. — Не… Спасибо! — И я твоё мнение по поводу лошади в качестве средства передвижения полностью разделяю, — кивнул он. — Хотя от Гарцующего Пони, например, до Ривенделла далековато… — Ну и ладно, вот болота и пустоши меня как раз не смущают. — Меня тоже. И это не может не радовать. Погнали. Главное не убивать назгулов. Ибо мы с тобой как раз подходим под описание «смерти кощеевой». — Убивать не надо, я думаю, мы по силе не слабее их валар. Их можно отгонять песней, я не думаю, что им зайдет даже мой рассказ о болотных травах, а вот эльфы должны быть в восторге. — Определённо. Хмм. А вот интересно, божественные формы там работают? Не то чтоб я собирался ими кого-то пугать. — Да, даже круче чем тут! Это соответствует их сущности валар, которые как мы «облекаются» в тела, по необходимости, он такой магический, что мы там можем ходить и без тел. Хотя незачем, мы и так все четыре компонента используем как единую систему, привычно уже. — Отлично, но с телами интересней. Впрочем, в крайнем случае можно будет «разоблачиться». — Ну, нежелательно, но можно, я свое хоть и трансформирую и перестраиваю, но берегу, оно мне нравится, я его сам конструировал и сохранял, ну знаешь, вроде как памятное оно, что-ли. — Мне моё тоже. Итак, отважный следопыт, мы тулим в местный городишко или к эльфам? — Я сначала пиво хотел попробовать, потом вспомнил про туалеты и грязные кружки, теперь сомневаюсь. Я готов, если мы не будем есть, и создадим себе посуду, хотя бы те самые кружки. — Кружку я тебе обеспечу чистую. А вот с местными туалетами сложно. Что-то мне подсказывает, что в том городишке общественные уборные ограничены понятием «ближайшие кусты». — На кружку согласен, на еду нет. — Причём, если ты заглянешь в свой вещмешок ты ту самую кружку там обнаружишь. — Ок, тогда отлично! Пойдем в Брыль! Потом посмотрим. Там есть еще древлепуща, кстати. — С Томом Бомбадилом и его очаровательной женой. И могильники. — Да! Погнали! Вечная Тьма, отведи нас в этот мир, образ которого мы создали.