horns&ears

— Кушай, кушай, — Тэхён послушно запихивает в себя уже третий кусок шоколадного торта, политого шоколадной глазурью и украшенного шоколадными конфетами с шоколадной нугой. Есть вероятность, что у него слипнется попа, но, Боги, кого это волнует, когда такая волшебная еда тает на языке?! Старший брат ласково перебирает его отросшие непослушные волосы и смотрит с неподдельной нежностью и любовью. — Я соскучился, — Намджун продолжает его гладить, попутно пододвигая стакан с молоком. — Я тозе! — у Тэхёна полный рот, поэтому произносить слова членораздельно не выходит. Стоит только проглотить последний кусок, как перед ним оказывается тарелка с лакричными конфетами. — Может, ещё что-то хочешь? — Сокджин, муж Намджуна, усаживается с другой стороны и отзеркаливает выражение безмерной нежности. — О, нет! Ещё крошка, и я лопну. Со стороны личных предпочтений — я в раю, а вот с профессиональной точки зрения — совершаю преступление. — Глупость! Во-первых, твоим зубам сладкое не вредно, во-вторых, молочные зубы выпали у тебя примерно века четыре назад, так что не парься. — То, что я не страдаю от этого, не повод забить. Кстати о профессиональной деятельности: Сокджин-хён, ты уже выбрал, чем будешь заниматься тут? — Слышал, у них есть свободная должность Тонтту — это что-то типа волшебного помощника на кухне: подкладывать пряные травы и помогать хозяйкам, чтобы еда получалась вкусной. Дело непыльное, да и всё, что связано с едой, я люблю, ты же знаешь. Колпак, правда, придётся носить, но Намджун, вон, живёт с этим как-то! Слышится смех. Тэхён переводит взгляд на ещё одного присутствующего в комнате. Чимин сидит на диване, поджав колени под себя, и греет руки о кружку с травяным чаем. Он отказался от угощений и устроился ближе к тёплому камину — для Тэхёна всё ещё остаётся загадкой, как такое теплолюбивое существо решило поехать вместе с ним на север, но, несмотря на неясные мотивы, Тэхён очень благодарен другу. Вдвоём всё веселее. — Я давно хотел спросить, а до переезда сюда какая у вас была специализация? — Чимин доброжелательно улыбается Сокджину. — Чимин, умоляю, никаких «вы»! Обращайся на «ты» или «хён», мне не тысяча лет! — Всего восемьсот сорок шесть, — тихо добавляет Намджун, но тут же получает толчок в бок. — Раньше я был сказочным принцем. Ну, знаешь, всякие там Золушки, Белоснежки? Так вот, я — тот самый красавец из всех этих сказок. Сейчас должность закрыли, нынешним барышням не принцев подавай, а знаменитостей всяких. Ни фантазии, ни вкуса, — он закатывает глаза и продолжает: — Но я не расстроен: работа была нервная, принцессы — те ещё заносчивые вертихвостки. Разве что Спящая красавица была нормальной, но всё равно сил отнимала слишком много! Да и Намджун-и ревновал, поэтому вместо короны я выбрал семью. Намджун с трепетом смотрит на мужа, легонько поглаживая его пальцы; Тэхён всегда восхищался силой их любви. Джин уже планирует продолжить тираду, но дверь неожиданно распахивается и на пороге появляется существо, которое Тэхён раньше не встречал. Парень возрастом, наверное, как его брат, хотя сложно сказать: скорее всего, он куда более древнее магическое существо. Одет в большую клетчатую рубашку и рваные джинсы, на ногах — высокие грубые ботинки; выжженные белые волосы, торчащие из-под синей шапки широкой вязки… Но всё это остаётся неинтересными деталями на фоне огромных, растущих из прорезей в той самой шапке оленьих рогов. Они длинные, ветвистые, покрытые тёмным мехом, из-за чего выглядят плюшевыми. Руки так и чешутся дотронуться. — Миссис Клаус, — говорит парень с лёгким свистом в произношении, с насмешкой смотря на Сокджина. — Я отпилю твои рога, Юнги, и запихну их тебе в жопу! — тот угрожающе хватается за нож. — Не могу не заметить: есть шанс, что мне это понравится. — Ты невыносимый! Хватит называть меня миссис Клаус! — Ну, а как же, ты — верная жёнушка Санта-Клауса. Ладно, не злись, я хотел у тебя попросить соли: у меня все запасы кончились, а в гости должна прийти одна красивая леди. — Они не просто закончились, а ты их все сожрал! И что за очередная пассия, я думал, наши дамы тебя сторонятся? — Она из новеньких. Кстати, о новеньких, а это кто? — он указывает подбородком сначала на Тэхёна, потом на Чимина. — А, да, — Намджун хлопает себя по лбу, — забыл вас познакомить. Это мой младший брат, он только закончил Высшую академию магических искусств и по распределению попал к нам. — Ну и что за должность у тебя, Клаус-младший? — Вообще-то Ким, Ким Тэхён — зубной Фей! — на его заявление беззастенчиво ржут. Тэхён сжимает зубы и молчит — не впервой видеть такую реакцию; ну и пофиг, ну и ладно, зато он выбрал специализацию, к которой лежит душа! — А это Пак Чимин, рождественский эльф, приехал на помощь Якко. Он решил выходить на пенсию — говорит, в лешие податься хочет. Юнги на это весь скукоживается, насупливается и как-то недобро смотрит на Чимина. А тому хоть бы хны: улыбается по-доброму, продолжая вертеть в руках кружку. — А это Мин Юнги, наш главный олень — тот самый Рудольф. — Прикольно! — Тэхён забывает про появившуюся внутреннюю неприязнь; это же олень, настоящий волшебный олень, он их вживую ни разу не видел! Оно и ясно: в отличие от них, обычных магических существ, перевёртыши не обучались магии, не выбирали профиль, они рождались теми или иными существами, их силы были древними и могучими. Ему теперь до дрожи в коленях хочется увидеть этого парня в его зверином обличии и посмотреть, как тот летает. Сокджин показательно хлопает дверцей маленькой кладовой и вытаскивает на середину гостиной большой мешок. — Держи свою соль! — Спасибо, миссис Клаус. Я твой должник, — в ответ ему демонстрируют средний палец, но олень игнорирует это и хватается за край мешка, с кряхтением поднимая его. — Ёб твою мать, а что так тяжело? Эй ты, эльф на минималках, у вас в пакет базовых настроек входит суперсила, не мог бы ты помочь и отнести эту хуйню? Чимин жмёт плечами, отставляет свою кружку и медленно подходит к хмурому оленю; но вместо того, чтобы взять мешок, хватает того за талию и, как пушинку, несёт к двери. — Эй, ты! А ну поставь! С ума сошёл? Ты что, речь не понимаешь? Мешок, а не меня! — но Чимин только смеётся. Дойдя до двери, он выставляет Юнги за порог и перед тем, как хлопнуть перед чужим носом дверью, весело говорит: — Конкретизируй в следующий раз, какую именно хуйню, рогатый ты невежа. Тэхёна гордость распирает. Так с ними, с грубиянами! Он тянет руки к другу, и тот послушно идёт обниматься. — Грустно… — Намджун печально смотрит на стену с календарём, где идёт отсчёт до Рождества. — Что грустного-то? — Тэхён непонимающе смотрит на брата. — Да я представил, как сойду с ума, учитывая, что помощник моего главного эльфа и главный олень, походу, теперь смертельные враги. — Но он мне не враг, — Чимин, кажется, не понимает, о чём речь. — Зато ты ему точно, и, поверь, это злобное парнокопытное будет мстить. Он и так с эльфами не ладит, а после такого унижения на всякий случай проверяй свою еду. Дверь снова хлопает: — Хён! — Не дом, а проходной двор, — Сокджин направляется к вошедшему, а Тэхён рассматривает нового гостя. Моложе, выше, плечи широкие, глаза огромные и… божечки кошечки, уши! Красивые кроличьи уши! Он больше не хочет трогать рога — ему надо, срочно надо помять эти уши. Парень крутится, и сердце Тэхёна уходит в пятки. Хвостик. У того хвостик: круглый, беленький и такой умилительный, что Тэхён не выдерживает и пищит. Чёрные глазища смотрят на него, а на лице — неподдельный испуг, сменяющийся замешательством, а потом смущением. Он прячется за Сокджином и присаживается, а уши всё равно торчат из-за чужого плеча. — А ну, трусишка, вылезай. У нас гости. Это Тэхён — брат Намджуна, и Чимин — его лучший друг. Они теперь тут жить будут. Думаю, вы с Тэ вообще соседями станете: он тоже к мастерской отношения не имеет, так что нечего занимать дома поблизости. — Я хочу его потрогать! — Тэхён мужественно держался, но он не железный. — Не смей! Спугнёшь. Чонгуку нужно время, чтобы привыкнуть к новым лицам, у него трусливая кроличья сущность в первые моменты пересиливает. Любопытные глаза выглядывают из-за плеча Сокджина, одно ухо дёргается, а нос смешно морщится, принюхиваясь. — Ты чего пришёл-то? — спрашивает Намджун. — Мне кисточки новые нужно заказать. — А старые куда дел? Я же недавно покупал, — Сокджин отступает, лишая парня убежища. — Ну я, это… — Камни опять разрисовывал? — виноватый взгляд и опущенные уши. Это слишком. — Можно я его потрогаю?! — Господи боже мой, Чонгук, можно Тэхён тебя потрогает? Кролик отступает к двери и отрицательно машет головой. — Эй! Я хороший, не обижу. Ну пожалуйста! На самом деле, есть такой грешок за плечами Ким Тэхёна — он плохо понимает слово «нет». Борется, конечно, с этим, вот и спрашивать научился. Но сейчас всё нутро взбунтовалось, а пальцы аж дрожат — так хотят дотронуться. Он в два шага приближается к заветному объекту: тот спиной вжимается в дверь и превращается в камень, стоит чужим вездесущим рукам коснуться ушей. Тэхён издаёт самый странный звук из имеющихся. Тёплые, мягкие, как будто шёлковые. Он одной рукой гладит их, а другой трогает волосы. — О боже. У Чонгука сейчас инфаркт случится, — но кролик, видимо, собирает всё своё мужество и отклоняет голову, смотря в глаза Тэхёна и серьёзно заявляя: — Твоё лицо похоже на яйцо, — и, локтем нажав на ручку, распахивает дверь. Мгновение — и только пятки вдалеке сверкают. — В смысле? — у Тэхёна шок, граничащий с возмущением. — Чего это? У меня красивое лицо! — Ох, милый, — Сокджин его обнимает и ласково покачивает, — ты только что услышал самый огромный комплимент, который только можно получить от Чон Чонгука, — и, видя чужое непонимание, поясняет: — Чонгук — пасхальный кролик.