Сказание о Свитке Бессмертного Неба

      Лучи послеполуденного солнца пробирались сквозь щели между занавесками. Тяжёлые веки Люмин были сомкнуты, но она не спала. Праздник уже закончился, однако, девушка в удовольствии на повторе прокручивала картинки вчерашнего вечера. И усмехнулась, когда поняла на сколько глупой она казалась в гневе. Если бы не слепая ревность Аякса, он предупредил её об уходе, а Люмин не стала бы ему препятствовать. Ей было стыдно за своё поведение, она потеряла брата, но это не означало, что и он должен лишиться семьи. Путешественница не долго думая простила парня, пробуждая в себе сострадание и нежность. «Он бы никогда не сделал мне больно» — именно так твердила сама себе Люмин.       Она вспоминала то, с каким интересом      Аякс разглядывал её образ. Ещё никто и никогда не смотрел на неё с такой нежностью и увлеченностью. Улыбка стала в разы шире, когда в памяти возник чёткий образ голубых, словно морские волны глаз. В этих волнах можно было найти спасение и выплыть на берег, но вместе с этим за ними скрывалась неминуемая гибель.       Казалось, что Люмин на яву чувствует жар воспоминаний, исходящий от его губ. Она хотела ощутить его снова, вновь почувствовать себя желанной. Вспоминая каждое движение Аякса, блондинка почувствовала как крепкий и горячий узел завязывается внизу её живота.       Путешественница открыла глаза. К её большому разочарованию Чайльда не было рядом. Они вернулись к Чжун Ли вскоре после поцелуя, но никто из напарников так и не решился заговорить об этом. Люмин начала думать, что это был сон, плод её тайных желаний. Однако, то, как до сих пор горели её губы доказывало обратное.       Она вышла в совмещенную с кухней гостиную, где за столом уже сидели Аякс и Чжун Ли. В руках каждый мужчина держал по фарфоровой чашке, наполненной кофе. Приятный запах напитка распространялся по всей площади квартиры, создавая уютную атмосферу. А на столе стояла склянка с чёрной тягучей жижей, посмертным подарком хозяйки Цин Цэ.       — «Доброго дня, Люмин», — поприветствовал Моракс, но всё внимание девушки было направлено на его собеседника, который даже не удосужился взглянуть на девушку.       — «И тебе доброго дня, Чжун Ли. Чайльд?», — она оглядела его с ног до головы, пытаясь понять здоров ли он.       — «Привет», — голос звучал словно холодная льдинка, упавшая на металлический пол. Что с ним такое? Он так так и не взглянул на неё. Настроение блондинки несколько ухудшилось, но виду она не подала, наливая горячий напиток в свою чашку.       — «Что-ж, полагаю, нам надо придумать как заставить Нин Гуан выпить эту гадость», — она встряхнула бутылочку. Задача была не из простых. Самым сложным казалось попасть в сам Нефритовый Дворец. Проникнуть в него без приглашения было невозможно, а значит нужно было добыть дозволение его хозяйки. Нефритовый Дворец парил в небе при помощи огромных магнитов, к нему не вела высоченная лестница, попасть туда могли только избранные. Не зря детище Нин Гуан было самым безопасным местом в Ли Юэ.       — «Завтра вечером Нин Гуан устраивает ежегодный званый ужин, куда приглашены самые уважаемые люди Ли Юэ. Я, как и каждый приглашённый, имею право взять с собой двоих сопровождающих. », — отлично, первая часть дела сделана.       — «Это прекрасно, но попасть во дворец — пол дела. Как мы заставим её это выпить? », — подозрительно молчаливый Аякс задал вопрос, не отрывая взгляда от чашки. На её дне и стенках различными узорами застыли песчинки кофе. Предвестник пытался разглядеть в них знаки судьбы. Рисунок на дне фарфора отчётливо показывал меч над силуэтом чьей-то головы, вгоняя Аякса в ещё большее отчаяние.       — «Эта задача уже намного сложнее. Сначала мы должны дождаться окончания вечера, когда все гости покинут дворец. Я не хочу насилия. Мы должны не заставить, а убедить её вспомнить», — предлагал Чжун Ли, а Чайльд издал грустный смешок:       — «То есть ты предлагаешь заявиться к ней со словами «Нин Гуан, на самом деле ты — это Архонт Пыли, но просто не помнишь этого. Вот, возьми, выпей скляночку странной чёрной жижи и ты сразу всё вспомнишь». Так ты себе это представляешь? », — иронизировал юноша. Чайльд был явно в отвратном расположении духа. Но почему? Люмин беспокоилась. Она винила себя в его поведении, она что-то сделала не так. Блондинка понимала, что в отличие от неё он целовался с многими девушками, вдруг она была недостаточно хороша?       — «Не нужно иронии, дорогой друг. Будем действовать исходя из ситуации».       — «Чжун Ли прав, Чайльд. Нин Гуан очень осторожна и непредсказуема. Невозможно заставить её сделать что-либо», — согласилась Люмин, глядя на парня.       Спустя пятнадцать минут Чжун Ли покинул квартиру, оставив напарников наедине. Между парнем и девушкой повисла тишина, никто не произнёс и слова. Неловкое молчание разрушила Люмин. Она была встревожена внезапными перепадами его настроения.       — «Что с тобой, Аякс?», — он молчал.       — «Если вчера я сделала что-то не так, то просто скажи. То, что вчера произошло между нами.... », — Тарталья перебил её на окончании фразы, продолжив за девушку.       — «Было ошибкой, Люмин», — эти слова дались предвестнику очень тяжело. С точки зрения его чувств тот поцелуй не был ошибкой, но здравый смысл твердил обратное. Всё, что произошло разожгло в его сердце новое, глубокое, неоднозначное чувство, доставляющее безграничную радость и безграничную боль. Он знал чем закончится их история и никогда не простил бы себе, если Люмин начала чувствовать то же самое по отношению к нему. Но она не была виновата в чем-либо, её робость и невинность только подстрекали интерес предвестника. То, что случилось на фестивале было волшебством, всё было просто идеально, но Аякс считал себя трусом, подлецом и последним мерзавцем, который не стоит даже презрительного взгляда янтарных глаз, не говоря о любви.       — «Но.. », — Чайльд не давал ей слова. Он должен был сделать так, чтобы зарождающиеся в ней нежные чувства погибли в утробе. В очередной раз он лгал. Напарница была права в том, что вся его жизнь — бесконечная череда лжи и притворства. Аякс устал врать, бежать от себя и своих чувств, но иначе не мог, иначе всё, что было ему дорого, всё, что грело его холодными ночами исчезло с лица Тейвата.       — «Я повел себя как животное, поддавшись инстинктам, ничего более.», — он говорил резко, нарочито грубо— «Прости, но тебе не следует привязываться ко мне, мы всего лишь партнеры и не более», — он собственными руками разбивал хрупкое сердце Люмин на мелкие осколки, за что ненавидел себя. К горлу подступил огромный ком. Одним резким движением Аякс встал и удалился в свою комнату, захлопнув за собой дверь.       — «Аякс.. », — только и успела выговорить Люмин, как в глазах помутнело от нахлынувшего потока слез.       На протяжении нескольких недель раны на душе девушки стежок за стежком образовывали швы. Она вновь начала чувствовать себя живой, нужной, вновь обрела способность желать. А лекарем, исцеляющим повреждения был Аякс, который в момент стал палачом.       Люмин глубоко дышала, заставляя слезы высохнуть. Блондинка не могла поверить, что то, что происходило между ними вчера, и на Тростниковых островах было ошибкой. Но дорожка солёной жидкости предательски скатилась по щеке, падая на белую скатерть. Одна за одной горькие слезы образовывали на столе мокрое пятно. Всю ту боль, накопившуюся внутри, невозможно было выразить в словах или как-либо изобразить. Даже Венти, известнейший бард, человек настоящего искусства не смог бы вложить в слова песни достаточно смысла.       Чувство одиночества и страха вновь захлестнули девушку с головой. Она вернулась к отправной точке, когда все вокруг лишь пользовались её добротой и доверчивостью. Но Люмин и представить не могла, что на подобное способен Аякс, человек, который около недели назад просил провести с ним ночь, боясь оставаться один. Человек, который открыл свою душу, показав многие её уголки.       Ноги сами понесли её в спальню. Разбитая и униженная, она сползла вниз по двери и зарылась лицом в костлявые колени. Тем временем, в соседней комнате, за стеной, в точности в такой же позе сидел Аякс, вслушиваясь в каждый всхлип любимого человека.