Сказание о Свитке Бессмертного Неба

      Яэ Мико мертва. Эта мысль назойливым червём пробиралась сквозь разум Люмин. Они не были очень близки, но смерть друга не могла не оставить отпечаток на сердце. Ужасная находка заставила молодых людей бежать. Они не знали удалось ли Ордену выведать информацию. Промедление могло стоить слишком дорого. Спутники покинули остров этой же ночью, на торговом судне, собрав вещи первой необходимости.       Вокруг острова уже были расставлены солдаты сёгуната. Видимо, весть о смерти жрицы донеслась до Эи. Люмин оставалось только гадать в какой агонии сейчас находится Электро Архонт. Яэ Мико была её опорой и поддержкой на протяжении тысячелетий с момента смерти Макото.       Корабль отплыл раньше, чем Архонт приказала закрыть все порты в регионе и обыскать каждый корабль. Чайльд хорошо заплатил купцам за переправу и личную каюту. Впереди предстояло два дня скитания по морю. В каюте не было ни одного иллюминатора или окна, а из освещения только старый ночник на письменном столе и две двухъярусные койки. — «Добро пожаловать в наше любовное гнёздышко, дорогая Люмин», — Чайльд соврал морякам, что они плывут в Ли Юэ как молодожёны. Парень и сам понял насколько глупо звучали его слова в подобной ситуации. Он не ненавидел Люмин, напротив, уважал и равнялся на неё. Во время их схватки он почувствовал, что они схожи внутри, хоть и используют разные способы. Но цели... Цели были идентичны. Наблюдая за её скорбью, он невольно проникся сочувствием. Тарталья сел на край койки Люмин и, пытаясь подбодрить, коснулся её руки. Её кожа была нежной, словно шелк. Люмин посмотрела на него, и отдернула руку. Парень почувствовал лёгкий привкус разочарования, но тут же взял себя в руки. — «Я хочу спать», — прошептала Люмин. Юноша оставил её в покое, скрывшись в темноте ночи.       Путешественница легла лицом к стене, подогнув к животу колени. Тарталья кинул озабоченный взгляд на напарницу и устроился на своей койке. Из-за высокого роста ему пришлось принять полусидячую позу.       В молчании прошло более часа, но никто так и не сомкнул глаз. Среди звуков бьющихся о борт корабля волн, раздался нежный голос Люмин: — «Почему ты себя так ведешь?»       — «И как же я себя веду?», — Аякс направил взгляд в темноту, туда, где лежала девушка.       — «Так, будто мы друзья. Будто не было ни Ли Юэ, ни Осиала, ни Золотой Палаты? Будто ты вовсе ничего не помнишь?»       Разумеется Тарталья помнил всё, что натворил в Ли Юэ, исполняя волю Крио Архонта. И он не гордился этим. Напротив, он был единственным из предвестников Фатуи, кто подвергал сомнению методы организации. Несмотря на всю любовь к сражениям и авантюризм, юноша никогда не испытывал жажды насилия в собственных интересах, хотя и обладал необходимым хладнокровием. Недолго поразмыслив, Чайльд ответил:       — «Я делал то, что должен»       — «Убивая моих друзей? », — усмехнулась Люмин.       — «Ты убивала моих», — девушка задумалась, — «Двойные стандарты».       — «Ты же выполнил свою часть договора, устроив инсценировку смерти Моракса, тогда зачем тебе понадобилось пробуждать Архонта Вихрей?», — Люмин жаждала ответов. — «Я не пробуждал его. Это была Родрига, номер три из предвестников Фатуи. Понятия не имею зачем, но можешь быть уверена, что и мне эта идея пришлась не по душе. »       — «Тогда почему ты не остановил её? Видимо, не очень-то ты беспокоился за людей. Я видела, как ты пустил стрелу в спину мальчишке из пекарни. Ты бессердечен», — слова путешественницы задели юношу. Он не был бессердечным, даже будучи убийцей, в первую очередь Аякс был человеком. Как и всё люди он кричал, когда ему больно, плакал, когда грустно, радовался и любил.       — «Не говори того, о чем не знаешь», — в его голосе слышались нотки обиды, несмотря на попытки их скрыть.       В каюте воцарилась тишина. Люмин впервые задумалась о том, что, возможно, её предупреждение на счёт парня было безосновательным.       — «Как ни крути, у нас больше общего, чем тебе может казаться. Я почувствовал это тогда, в Золотой Палате. Воля к победе, страсть, желание показать себя и невероятная сила. Признаться, ты была первой, кто смог одолеть меня не только в обычной форме, но и в фазе глаза порчи.», — спутница внимательно слушала каждое слово Чайльда. — «Я не ожидаю твоей дружбы, Люмин. Но тебе придётся довериться мне. Я знаю, ты на многое готова ради возвращения брата, где бы он ни был. У меня их трое, представь на что способен я.», — выждав пару секунд, парень сухо пожелал: — «Доброй ночи, моя дорогая Люмин», — больше парень не произнёс ни слова.       Глядя в темноту, девушка анализировала каждое слово. Люмин и правда была готова пойти на многое, поступиться своими принципами, возможно, даже убить ради брата. А у него их было трое, в три раза больше стараний ради родных. На мгновение она почувствовала болючий укол совести, а вместе с ним и чувство стыда. Так ли плохо быть преданным своей Родине?       Перед тем, как её мир был разрушен, Люмин совершала много страшных вещей, защищая свой дом. Имела ли она право осуждать Тарталью? Вопрос оставался открытым. Так или иначе у неё было два дня на то, чтобы найти ответы.