Кленовые листья этим летом

После этих слов время потянулось неимоверно медленно, почти застыло на месте, предлагая им двоим по максимуму насладиться моментом. Проснувшись за долго до подъёма, Скарамучча принялся копаться по всей комнате, пытаясь то ли найти свои вещи, раскиданные непонятно где, то ли ограбить своего соседа. Вскоре эта возня разбудила и самого Кадзуху. Тот потянулся, широко зевнул и спрыгнул с кровати. – Доброе утро? – с небольшим вопросом в голосе поздоровался он. – А?.. Да, утро и тебе… Ты не видел мою толстовку? – Какую из? Не прошло и года, как Сказитель закинул кучку найденных вещей в шкаф и улыбнулся другу – Раз уж ты проснулся, почему бы нам не сходить прогуляться? – неуверенно предложил темноволосый. Клён кивнул, улыбнувшись в ответ. Эта улыбка… была не такая, как те, что он посылал другим. Она.. особенная, слишком нежная, слишком тёплая, слишком сокровенная, будто парень пытался рассказать тайну одними губами. Скар попытался улыбнуться так же, но махнул на это рукой, рассмеялся, и потащил Када на улицу и, оббежав почти всё здание, ухватился за пожарную лестницу. Оказавшись на крыше, Сказитель вдохнул свежего воздуха и свесил ноги. Кроссовки так и норовили упасть на чей-нибудь подоконник, но его это не волновало. Парень положил голову на холодный бетон и взглянул на едва рассветающее небо. Каэдехара фыркнул и оттащил его за руки от края крыши под наигранные возмущения. Светловолосый скинул с себя кофту и постелил её, после чего оба легли, прижимаясь друг к другу. Взгляд их был устремлён на розоватых оттенков небесную гладь.. Рассвет. Скарамучча часто встречал его вот так, на крыше, а его товарищ мог лишь глядеть на него сквозь толстое оконное стекло, когда изредка досиживался до того момента, как он начинался. Так и прошли полусонные часы до самого подъёма. Только увидев на часах семь-сорок пять, парни засуетились. До своей комнаты они добрались за миг до того, как Кейа позвал их на зарядку. Лишь только дверь за ним закрылась, они тепло рассмеялись друг другу. Если всю смену парни старались более-менее общаться и с другими ребятами, то в эти последние дни они отстранились от них, оставаясь лишь вдвоём. Едва заметная каменная стена встала, через которую они улыбались «лишним» людям. С поля они опять сбежали. Огромный крутой склон манил их своим тихим шелестом. Парни забрались на самый его верх и прислонились спинами к сетке забора. Клён притронулся пальцами к космам Скара и нежно зарылся в них. Тот лишь пробурчал что-то невнятное, но руку с себя не скинул, даже наоборот, сам прижался к Каду посильнее. Губы коснулись тёплого лба Сказителя, убрав одну из прядей за ухо. Где-то за оградой щебетали птицы, внизу бегали маленькие фигуры. Темноволосый мягко отстранился, после чего уткнулся губами в его губы. На миг сердце остановилось, а уши обдало жаром. На удивление, Каэдехара не оттолкнул его, а ответил на поцелуй, после чего жар расползся по всему телу, добавляя ещё немного ада в этот солнечный день. «When you get older, plainer, saner, – пела LP в их наушниках, – Will you remember all the danger we came from?»…* Кадзуха упал спиной на траву, утягивая за собой Скарамуччу. Легко рассмеявшись, тот прижался носом к груди парниши, пахнущего клёном, жжёным сахаром и летним ветерком, и тонкими пальцами сжал белую рубашку. – Давай останемся вместе, – выдохнул Сказитель, зажмурив глаза. Кад, нежно улыбнувшись, положил ладонь ему на макушку. – Обязательно.. У обеду они затесались среди своих, будто и не уходили никуда. Наспех опустошив тарелки, парни покинули столовую самыми первыми. На старой кровати лежать в обнимку было не очень удобно, но их это не волновало. Лишь тихое сопение Скара сейчас волновало Каэдехару. Вечером, сидя всем отрядом у костра, эти двое снова не участвовали в беседе. Другие не могли не заметить перемен, но благоразумно помалкивали. Даже всполохи огня обходили их стороной, будто тоже натыкались на невидимую преграду. Как только все разошлись, темнота ночи окутала худой силуэт Сказителя, его тонкие руки обняли шею Када.