Кленовые листья этим летом

Дни летели с незабываемой скоростью. Картинки проносились перед глубокими глазами, меняющими свой цвет от бедно-синего до неоново-фиолетового, будто ночное небо. Вроде бы они только приехали, а вот уже готовятся к празднику в честь середины смены. Сценки, музыкальные номера, чтение стихов и тому подобное. Пока Скар пинал хуи, давно забросив попытки обучится игре на гитаре, его кленовый друг тихо свистел на маленькой.. флейте?.. Что это вообще?.. Сказитель не хотел спрашивать такую хрень, поэтому для себя обозвал её просто "дудочкой". – Ты не собираешься ничего готовить? – раздался тихий, успокаивающий голос, похожий на дуновение летнего ветра. – А надо? Ну а что он мог сделать на сцене? Сыграть пару нот на чужой раздолбаной гитаре? Попытаться сделать трюк на скейте и разломать его к чертям собачьим? Закурить, в конце концов? Сказитель много хобби перепробовал, пытаясь найти себя, но все из них он вскоре бросал, понимая, что у него нет таланта. "Самодисциплины у тебя нет!" – кричала мать, пока её подруга с усмешкой пыталась успокоить всех присутствующих. Казалось, только она держит себя в руках во всей комнате. Мать, отец, старшая сестра и он сам орали друг на друга, и только Мико ласково смеялась над ними, иногда отпивая остывший чай. Вновь возобновившаяся мягкая мелодия отвлёкла Скара от не слишком радужных воспоминаний. Плавные ноты закружили парня, словно ласковые языки пламени, и подняли к ясному голубом небу, отразившимуся в его глазах. Однако, это прервал резко зашедший в комнату вожатый. Дилюк, он вроде ведёт четвёртый отряд вместе с Чжун Ли. Обоих Сказитель недолюбливал, предпочитая находиться лагерь под начальством совершенно других людей. Этот аловолосый парень напомнил Скару старых друзей. Тех, с кем он проводил все смены, с кем всегда попадал в один отряд. Они все были старше его на пару лет, и никто из них уже не приехал в этот раз, и лишь легкомыссленный с виду Чайлд напоминал о старой компании. Дилюк сухо сообщил, что их вожатые пока заняты, и сейчас надо идти всем отрядом на спортивную площадку. Те, кто репетируют для вечернего мероприятия, могут остаться, если чувствуют, что не готовы. Каэдехара пожал плечами и спрыгнул с подоконника, кивнув другу в сторону коридора. Сейчас Сказитель впервые пожалел, что не участвует в том празднике. Им решили устроить изнуряющую тренировку, будто забыв, что сразу после ужина у них выступление на сцене, а после и дискач вроде обещали. Чуть не погибнув в чёрной толстовке, темноволосый парниша затерялся в толпе и свалил оттуда. Еле проникнув в комнату незамеченным, он скинул с себя одежду и залез в холодный душ. Через час Клён почти почти пинком открыл заевшую дверь в номер и улыбнулся другу, пытающемуся высушить волосы, сидя на подоконнике в лучах солнца. Не прошло и пары минут, как в ванной вновь зажурчала вода. Нестройной группой второй отряд вышел из корпуса и побрёл в сторону столовой. Кейа и Чайлд наконец вернулись и, пересчитывая их, обеспокоенно переглянулись. Первым делом их взгляд зацепился за Бена с Рейзом, потом за Скара, за Кли и Диону. Ещё раз всех пересчитав, было выявлено, что не хватает Венти. Беззаботный парень с косичками куда-то запропастился. Бирюзовые одежды мелькнули в листве леса, и малютка Кли, вскинув руку, указала туда. Все, повинуясь какому-то неизвестному стадному порыву, кинулись туда. Два парня сидели на небольшой полянке. Один из них, с тёмными волосами с синеватым отливом, нежно тянул другого за бирюзовые косички под ласковый смех. Отряд застыл. Сяо резким рывком отстранился от барда и потупил взгляд. Венти же неловко почесал затылок, поднимаясь с земли и подходя к своим ребятам. Пока он вставал, то успел махнуть рукой своему "другу" на прощание. Кейа и Чайлд вновь переглянулись и звонко рассмеялись. Первый подкатывал к Дилюку, второй к Чжун Ли, да и между собой они нередко флиртовали, так что подобные гомо-тёрки со стороны этих двоих их не капли не задели. После ужина всех быстро погнали в комнаты переодеваться по-нормальному. Скар натянул на себя чёрную рубашку, каким-то чудом завалявшуюся у него в чемодане, забрал у Кадзухи тот ремень, смахнул с чёрных брюк комки нитей и застегнул на шее несколько серебряных цепочек. Подобный стиль был ему чужд, но в неоновом свете дискотеки должно было выглядеть неплохо. – Тебе идёт, – заметил Кленовый, меняя бинты на правой ладони. Наконец все собрались в огромном актовом зале. Стульев не было, а сцена имелась, поэтому все просто расселись на полу, по одному, по двое, по трое переступая через чужие конечности чтобы показать, что приготовили за жалких пару дней. Сказитель сидел, облакотившись спиной на стену. Плевать он хотел на всех этих людей. Лишь алая в голубом небе музыка флейты заставила его приоткрыть глаза и насладится выступлением. Каэдехара закрывал эту творческую самодеятельность. Как только он спустился со сцены, прожекторы выключили, оставив лишь множество неоновых ламп. Площадка наполнилась пурпуным туманом. Заиграли какие-то песни, а пол задрожал под парой сотен пар ботинок, одновременно отрывающихся от него и приземляющихся обратно в биты музыки. Лишь некоторые оставались в стороне. Закрывали руками уши, прижимались друг другу, хватались за руки где-то в самых уголках. Два парня, пахнущие клёном и дождём, пробрались за сцену, в небольшое помещение, заваленное декорациями и костюмами. Слова песни едва долетали досюда, но всё же можно было разобрать "музыка громче, глаза закрыты. Это нон стоп ночью открытий. Делай, что хочешь я забываюсь. Это! нон стоп! Не прекращаясь!" Глаза и правду были закрыты, а голова Скарамуччи покоилась на плече Каэдехары Кадзухи. Гримёрку заполнил дым сигарет и доверительное молчание. Сказитель чувствовал себя будто опьянённым этим неоновым туманом зала. Он почти никогда не касался других людей, если только не бил их по роже, но сейчас.. сейчас ему было спокойно. Сейчас, когда он слушал ровное, почти не существующее дыхание друга, в помятом сердце что-то тепло отозвалось, будто ему всегда нужно было это спокойное и стойкое плечо, которое сможет быть рядом и поддерживать. Сейчас.. "Это нон-стоп ночью открытий", – Всё ещё доносились отголоски затихающей песни. – "Делай, что хочешь, я забываюсь"