Китана и Лю Кан: Вместе и навсегда

— Вставай! Время пришло! Собирайся, пора приступить! Катрина не сразу отреагировала. Юная претендентка на звание ассасина досматривала свой десятый сон, в котором она сражалась с каким-то четвероруким и трёхпалым гангстером, о существовании которого не догадывалась. — Я. Сказала. Подъём!!! — гаркнула королева, срываясь на свой убийственный крик. Катрине казалось, что этот звук срывает, раскачивает над ней некий покров, словно за ночь над девочкой тысячи пауков сплели густую, как шёлк, паутину… И сейчас этот покров стремительно слетает — земные бойцы сравнили бы его с ядерным взрывом, разгоняющим облака за несколько секунд на десять километров во все стороны… Она словно очнулась, вернулась из тяжёлого забытья. Голова болела, словно в висок Катрине вонзили и провернули раз десять стальной прут… — Собирайся, я сказала! Пошли! — Приказ Синдел прозвучал как сквозь толщу воды. Катрина всё поняла: беззаботная жизнь подростка закончилась в двенадцать лет. Сейчас властная бабка будет делать из неё нового бойца… — Китана, — прозвучал второй приказ, — дай сюда свои веера… Синий ассасин повиновалась королеве. Та распустила веер на лезвия… — Мама, что ты делаешь?! — Младшая эденийка схватилась за голову. — Ты лишила меня оружия, чем я воевать буду?! — Глаза Китаны наполнились слезами. — Меня теперь выносить будут с первого удара, ты что сделала?! Как ты могла?! Мама, ты… — Стой на месте, — приказала старшая эденийка, — не переиначивай наш план! — гаркнула Синдел. — Железячки она пожалела! А твоя дочь, между прочим, не одними веерами будет сражаться! Китана заткнулась: нечего и продолжать, «Для нашей дочери я ничего не пожалею», обещание, данное ею накануне во всеуслышание, ударили её больнее, чем мать, разобравшая оба веера на детали… «Ну что ж, чему быть — того не миновать», — сказала себе синий ассасин. У Катрины не было времени удивляться. Девочка поняла, что ей предстоит биться этими лезвиями, резать ими, кидать их в противника. Не дожидаясь приказа, она взяла одно и кинула его, словно бумеранг. Лезвие, описав в воздухе дугу, ударилось о каменную стену. От камня откололся небольшой кусок. Китана подняла лезвие. Оно ничуть не пострадало. Тем временем Катрина кинула второе и попала в то же место. Остальные пять лезвий, отскакивая от стены, продолжали расширять и углублять пробоину. — Стой, Катрина, — велела королева, — нам не нужно лишнее окно, — сострила Синдел. — Кинь все лезвия сразу. Справишься? — Я готова, — деланно ровным голосом ответила будущий ассасин. Внезапно дверь тронного зала, где проходила тренировка Катрины, открылась, и на пороге показался Шао Кан. Синдел и Китана хотели кинуться на него, неожиданная реакция Катрины опередила их: бессознательно, не отдавая отчёта своим действиям, дочь синего ассасина запустила в императора Внешнего мира все семь лезвий, и тот свалился. Но Шао Кан оставался живым: простые колото-резаные раны не могли ему нанести непоправимых увечий… Вне себя от злости, внешнемирец вскочил. Вынув лезвия, он сломал их. Но у Катрины оставались другие семь лезвий — от второго веера Китаны. — Я же тебе говорила, — сказала Китана, — ты поторопилась. Теперь он убьёт меня и мою дочь. — Ты забыла, чему тебя учили, когда тебе было 12? — гневно ответила ей Синдел. — Твоя миссия — защищать Эдению от врагов! — Ты что же, мне не поможешь? — вопрошала мать Китана. — Разве мы не вместе? — Скажи спасибо своему дражайшему отчиму! — бросила королева Эдении. — Он сотворил что-то, против чего мои волосы бессильны. Я бы с удовольствием придушила его здесь и сейчас, но… не могу. — Ты снова бросаешь нас, мама, — не то спросила, не то утвердительно сказала ассасин. Синдел стояла беспомощная. Её магия не работала. Почему в самые опасные моменты её второе я — банши — не спешит ей на помощь? Своим криком она сняла бы с Шао Кана скальп в одну секунду… Тем временем император, предвкушая победу, замахнулся молотом, с которым он никогда не расставался… Он знал, кого следует прикончить первым. Вернее, он догадался: эта наглая девчонка, которая сейчас ранила его — дочь его падчерицы и внучка его несостоявшейся жены, которых он всегда желал захватить, точно трофей в бою. В другое время Шао Кан, случись это десятью тысячами лет ранее, когда Китана была ему полностью подчинена, зависела от него, не решился бы на убийство подростка, который, не колеблясь ни секунды, запустил это железо ему в грудь. Итак, молот полетел в сторону Катрины. Только молниеносная, как у Китаны, реакция, спасла её от преждевременной смерти: Катрина увернулась с помощью своего летающего прыжка… «Если перед тобой враг, который хочет тебя убить, то у тебя нет выбора», — вспомнился ей совет бабушки. «Ты должна сделать всё, что от тебя зависит, — добавила мама, — и никогда, ни при каких обстоятельствах не перейти на сторону врага». «Пришёл ваш последний час, — подумал Шао Кан, — вы все трое умрёте! Затем я разделаюсь с Лю Кангом и Джерродом!», — горький опыт научил императора не бросаться пустыми обещаниями, а сделать единственное: превратить всех в месиво и сжечь, как он делал это с другими противниками. «Я и без вееров вынесу тебя, «отец», ты отправишься обратно!» — Китана словно догадалась, о чём тот думает. «Никогда не сдаваться», — Катрина решилась. В тот момент, когда император кинулся на неё, девочка увернулась от его молота и вскочила ему на плечи. Она дёрнула шлем — тот подался вверх и слетел с головы императора. Но ей некогда было рассматривать его голову и лицо, перед ней был враг. Не дожидаясь, пока Шао Кан сделает с Катриной непоправимое, Китана подскочила к нему. Смена образа Классической на Скорбную привела к тому, что у синей эденийки в руках оказался шест Джейд. Она нанесла Шао Кану горизонтальный удар — его челюсть скривилась набок. Одно движение, и он вернул её на место, однако тычок шестом в грудь сбил его с ног. — Катрина!!! — Ассасин пришла в ужас, видя, что внешнемирец раздавит её. — Я здесь! — отозвалась та. Китана обернулась: всё тот же летающий прыжок позволил Катрине, как сказали бы земные воины, катапультироваться с падающего противника. Им обеим было не до эмоций. Император попытался встать, но получил снова заряд лезвий, которые Катрина кидала в него. Одно вонзилось ему в правый бок, два других — в шею и в висок, четвёртое — в левый глаз, а три последних — в правую руку. Взревев от злобы, не обращая внимания на вытекающую кровь, Шао Кан выдернул острия и поступил с ними так же, как и с теми, первыми. Он замахнулся копьём, но подлетевшая к нему Китана не дала императору метнуть его. Её идеальная растяжка вовремя пришла ассасину на помощь: удар ногой по лицу был настолько силён, что раздробил, провалил Шао Кану нос вовнутрь головы… Тот, впрочем, и не думал сдаваться: в который раз он замахнулся молотом, чтобы раскроить Китане голову… То, что последовало далее, спасло эденийке жизнь. Апперкот, который, повинуясь инстинкту самосохранения, нанесла Шао Кану Катрина, заставил внешнемирца буквально согнуться пополам. Будущий боец угодила ему в самое уязвимое место, Китана видела это точно в тумане, пытаясь отдышаться и медленно приходя в себя. Впервые в жизни Катрина почувствовала ярость и ненависть к врагу. Последовали второй, третий удар снизу — в то же самое место, Шао Кан выронил и молот, и копьё. Он повалился на спину, и Катрина разбежалась, пнула его ногой. Так делать не следовало, однако девочке это пока ещё никто не объяснял. Катрина не знала пока, что эденийцы не пользуются запрещёнными приёмами, ею двигало лишь одно желание: не дать ему причинить боль её маме. — Это тебе за маму, — обратилась Катрина к поверженному Шао Кану. — За то, что ты сломал её оружие. И за бабушку, которую ты сделал беспомощной. Будущий воин Эдении и Земного мира всё поняла. Она догадалась, что император использовал свою внешнемирскую магию, чтобы королева Эдении Синдел не смогла воспользоваться своим «фирменным» суперкриком, способным расколоть голову сопернику. — Вы пожалеете, непокорные, — проронил император. — Твоя голова, — перебила его Китана, хранившая молчание до сих пор, — украсит твоё копьё. А теперь ты убираешься отсюда вон, жалкий папаша, — добавила эденийка, — появишься ещё раз, пеняй на себя. — Я за маму тебе голову снесу! — добавила Катрина. — Только подойди к ней… — Смелая и умная не по годам, сейчас она была полна решимости. Катрина и сама не ожидала, что случилось дальше… Словно какая-то сила заговорила в пока ещё хрупкой девочке: из её рук стали выходить ослепительные потоки света… Повинуясь всё тому же инстинкту, она направила их в сторону поверженного императора. Синдел и Китана, затаив дыхание, наблюдали за дальнейшими превращениями. Раздался протестующий крик императора, который стал похож на рёв, и его тело загорелось. Жёлто-зелёная аура в виде десятка расходящихся во все стороны лучей устремилась во все стороны… Обе эденийки знали, что это такое. Шао Кан, как шакал, в который раз сбежал в свой Внешний мир, к себе домой… Через минуту его останки потухли, и кости его скелета, покрытые пеплом, лежали на том месте, где он стоял несколько минут назад. — Это не всё, — голосами Фрейи и Изольды внезапно заговорила Катрина. — Позволь мне… Новая метаморфоза вновь лишила ассасина и королеву дара речи. Два луча сине-фиолетового свечения устремились к обломкам лезвий… На глазах Китаны они срастались друг с другом, и через минуту перед синей эденийкой лежали четырнадцать лезвий, целые и невредимые. — Возвращаю тебе твоё железо, мама, — Катрина нагнулась и собрала лезвия. Она подала их матери. — Спасибо, мамочка! Два луча света, сотворившие чудо, собрались в шар. Катрина взяла его и поднесла королеве. — Спасибо, бабушка, — взгляд внучки упал на Синдел, которая всё ещё не могла пошевельнуться: Шао Кан обездвижил старшую эденийку, лишив её всех способностей… Повинуясь зову предков, Синдел потянулась к бледно-синему свечению, похожему, как сказали бы земляне и Рейден, на шаровую молнию. Сменив оттенок на фиолетовый, шар исчез в протянутых руках королевы. Синдел словно пробуждалась от глубокого сна. Из неё вырвался стон, переходящий в крик. Королева зашевелилась, её одежда, тело засветились фиолетовым… Китана поспешно повернула её спиной к себе и к Катрине, чтобы усиливающийся крик ожившей банши не размазал их обеих по стене… Через минуту Синдел окончательно пришла в себя, остекленевшие глаза ожили, застывшие черты оттаяли… — Спасибо тебе… и Катриночке… за то, что вы… сделали с этим тираном, — ломающимся от слабости голосом выговорила Синдел… — Это всё она, — ответила Китана, — Катрина не подведёт. Сила нашей эденийской династии спасла нас. Катрина сберегла её и применила в бою. А знаешь, мама, ведь это твоя внучка, моя единственная дочь выиграла сегодняшний бой… — Китана, я… — Голос старшей эденийки дрожал, она была сама не своя! — Я… я разобрала твои веера… дай их мне… Поняв, чего хочет королева, принцесса Эдении протянула ей лезвия. Руки королевы творили невообразимое: синяя полоса-гармошка натянулась на лезвия, а кнопки-шарниры с пружинами вновь заняли свои прежние места. — Готово, Китан, — возвестила Синдел о конце сборки. Она попыталась раскрыть один из вееров, кнопка не поддавалась. Раздался щелчок, и веер с привычным металлическим лязгом открылся, Синдел принялась им обмахиваться — точь-в точь как её любимая дочь. — О мама, — ассасин умилилась, — он так тебе идёт, ты такая красивая с этим веером! — Осталось научиться бить им, — усмехнулась королева, — возьми, дочка, это оружие тебе очень дорого, я знаю. Затаив дыхание, Катрина наблюдала эту сцену, внутри у неё всё трепетало. Её взгляд излучал счастье и безмятежность. Китана вооружилась. Теперь у неё снова был «укомплект»: веера и шест с разорангом. Который она использовала бы в бою, если бы не Катрина… Хорошо, что её дочь рядом… Катрина спасла Китану от молота Шао Кана, который бы превратил их троих в то самое месиво… — Поздравляю, Катрина, — сказала Синдел, — с твоей первой победой! Ты спасла меня и свою маму от… У меня не осталось слов, я не могу это выразить иначе! — Мы обучим тебя сражаться веерами, с ними тебе станет ещё проще побеждать соперников, — добавила Китана. — Я готова! — Катрина поклонилась обеим эденийкам. — Служу отечеству и вам.