Оксигенация

Большой зал-амфитеатр гудит сотнями голосов. Сегодня здесь, наверное впервые с первого курса, собрался весь их поток — даже те, кто с завидной регулярностью прогуливал пары, снизошли и притащили свои задницы на распределение. Сакура неодобрительно хмыкает, глядя на Наруто, который развалился в своём кресле, закинув руки за голову, на пару рядов ниже неё. На пары-то он ходил, но красноречивый храп заставлял сомневаться в объёме и качестве получаемых знаний. То ли дело Саске, вздыхает Сакура, смотря на соседа Наруто. В последние месяцы, когда Саске мурыжила полиция, они ухитрились сблизиться так, что Харуно и не снилось. Оставалось только сидеть и молча завидовать. — Неужели ты до сих пор сохнешь по нему после того, что он с тобой сделал? — Ино, как всегда тактично, пихает ее локтем в бок. Сакура потирает рёбра — это на вид Ино хрупкая милая девушка с шикарными волосами и фигурой, на деле же занятия с Шикамару и Чоджи в секции каратэ не прошли даром. — Он испытал ужасный стресс! Не каждый день полиция допрашивает тебя из-за того, что твоих родителей обвиняют в убийстве, — сама едва веря в собственные слова, пытается его оправдать Сакура. — Но это и не повод вести себя как мудак, тем более с девушкой, которую ты знаешь чуть ли не с детского сада, — назидательно подняв указательный палец, проповедует Яманака, и Сакуре не остаётся ничего другого, как согласиться. На сцене появляется Цунаде Сенджу — главный врач госпиталя, который уже многие годы любезно принимает в интернатуру выпускников их медицинского университета. За ней по пятам следует высокий широкоплечий мужчина с не по-врачебному пышной копной седых волос и улыбается по все тридцать два, затем его почти полная противоположность — такой же высокий, но тощий, бледный брюнет. Сакура фыркает, когда замечает среди врачей, собравшихся перед ними, Сасори Акасуну. — Приветствую вас, дорогие выпускники, — громогласно начинает Цунаде-сама, и гвалт мгновенно стихает. — Сегодня мы, коллектив врачей Центральной больницы Токио, принимаем вас в интерны… Пока Цунаде-сама вещает, Сакура с присущей ей тщательностью записывает в маленький блокнотик имена врачей, которых представляет им Сенджу. Обводит кружочком и рисует восклицательный знак напротив имени Джирайи, того самого улыбающегося громилы — он будет курировать всех интернов на их потоке, к нему можно обращаться с любыми вопросами или проблемами. Харуно морщится синхронно с Цунаде (да и со всеми девушками на их потоке), когда Джирайа-сама дополняет, что проблемы включают и оные интимные характера, ведь так-то он гинеколог по специальности. — Ты заметила, как они друг на друга смотрят? — Ино снова тычет ее в бок, прикрывая рот ладонью. Сакура вздрагивает от неожиданности и вопросительно смотрит на подругу. — Ну, эта Цунаде и извращенец-Джирайа, — хихикает Яманака, указывая глазами на сцену. Она скалится коварно-коварно, прямо интриганка при дворе ее величества. — Ну и как? — наконец спрашивает Сакура, напрасно потратившая драгоценную минуту на рассматривание их будущих кураторов. — Он на неё — прямо как Наруто на тебя, курса до третьего, пока не втюрился в Хинату. А она на него как ты на Наруто. — То есть периодически хочет его убить? — пытается сделать хоть какой-то осмысленный вывод Сакура. — И это тоже, — отмахивается от неё Ино, разочарованная ее недогадливостью и неумением видеть такие, казалось бы, очевидные вещи, — Но я почти уверена, что они втихаря трахаются. — Ино! — шипит возмущённая Сакура. А она-то думала, что они серьёзные-серьёзные молодые врачи. Закончив торжественную часть, ранее оклеветанная Цунаде-сама, консультируясь со списком, начинает распределение будущих интернов между кураторами. В этом году, обьясняет она, больница решила протестировать новую практику, с самого начала прививая будущим врачам основы какой-либо специализации в соответствии с рядом критериев, например, темой их выпускной работы и академическими успехами. — Просто у них врачей как всегда не хватает, — разоблачает Ино. Харуно закатывает глаза, когда Наруто распределяют к Джирайе. Не нужно быть ясновидящей, чтобы предсказать, что количество синяков на его вечно улыбающимся лице резко увеличится — Узумаки и так не умеет держать язык за зубами, а вот понабравшись похабных шуточек своего сенсея… Ей становится тревожно и грустно, ведь Саске попадает в группу к Орочимару, тому худому типу, который оказался патологоанатомом. Решать, конечно, не ей, но Сакуре кажется, что работа с трупами после судебного разбирательства по делу об убийстве младшему Учихе не пойдёт на пользу. Глаза Ино загораются, она почти хлопает в ладоши, когда ее куратором становится некий Сарутоби Асума — красивый статный хирург. — У него, должно быть, такие умелые руки, — мурлычет Ино. Сакуре снова хочется закатить глаза, но она поневоле улыбается, глядя на счастливую подругу. Ее улыбка ползёт трещинами и наконец ломается в гримасу ярости, когда она слышит свое собственное имя после «Акасуна Сасори, главный анестезиолог». — Твою мать, — едва слышно рычит Сакура, сжимая кулаки. На ее плечо опускается рука Ино, которая сочувственно смотрит ей в глаза, легонько массирует напряженную шею. — Тише, тише, лобастая. В крайнем случае отравишь его, по химии-то у тебя высший балл, — шепчет Яманака, когда чувствует, что Харуно готова взорваться. Сакура детонирует, но не праведным гневом, а смешком, который изо всех сил пытается заглушить ладонями. Воздух не находит выхода из лёгких, она надувается, как воздушный шарик на вечеринке, лицо красное-красное, как вареный лобстер. Соседи начинают шикать на них, но Сакуре плевать — ее отпустило. Она шепчет Ино «спасибо» и возвращает внимание на сцену. Церемония распределения подходит к концу. В бар отмечать вступление в новый жизненный этап их, предсказуемо, тянет Наруто. — Наруто, но мы же теперь врачи! Завтра первая смена в больнице, неужели ты хочешь бухать накануне? — ворчит Сакура, уперев руки в бока. Она много раз видела Наруто с похмелья, и ей заранее страшно за его пациентов. В глаза ей светит яркое и все еще тёплое осеннее солнце, белый халат заботливо сложен в рюкзак на спине. Они собрались своей маленькой (ага, маленькой, думает Сакура, всего-то двенадцать человек) компанией у входа в университет после распределения. — Да ладно тебе, Сакура-чан, надо же отметить такое событие! — глаза Узумаки горят энтузиазмом, он заботливо прижимает к себе Хинату, которая попала в педиатрию. Кажется, что Хьюга сейчас упадёт в обморок от такой близости, хотя они встречаются уже не первый год. — Действительно, лобастая, а что такого. Ну поставишь ему капельницу, отлежится пару часиков и будет как огурчик, — инициативу провести дезинфекцию внутренних органов спиртом неожиданно подхватывает Ино. — Это я тебе сейчас капельницу поставлю, Ино-Свинино! — закипает Сакура, но быстро смягчается. Поупиралась для приличия и хватит, ведь действительно, когда они еще соберутся всей компанией. — Ладно, уговорили. Но Наруто я на себе, как обычно, домой не потащу! — Просто вызовем ему такси, — изрекает Шикамару одну из самых гениальных своих идей, выпуская кольцо дыма. В баре оказывается на удивление много студентов с их потока, видимо, эта светлая мысль посетила не только их одних. Им приходится довольствоваться столом в самом дальнем конце, куда редко доходят как солнечные лучи, так и официанты. — Ну, дорогие мои врачи, — серьезно начинает Наруто, поднимая огромную кружку с пивом, когда их все-таки осчастливливают напитками, — Поздравляю со вступлением в должность! Кампай! Двенадцать кружек, бокалов и рюмок чокаются под оглушительный гул тостов, поздравлений и просто радостных выкриков (кому на что хватает фантазии и интеллекта). Напитки переливаются через край и заливают стол, отчего тот в момент становится неприятно липким, заставляя брезгливо поднимать руки. Они, смеясь, налетают на закуски, которые наконец принесли. Сакура с сочувствием смотрит на молоденького официанта, который поспешил ретироваться от этой шумной компании уже бывших студентов. Небось помнит, как они разнесли этот бар, когда отмечали первую закрытую сессию. Поначалу они ещё пытаются разговаривать на одну общую тему, обсуждают распределение и их будущих кураторов, потом переходят на воспоминания об их студенческой жизни и планы на будущее. Но двенадцать человек — это много, и постепенно компания распадается на отдельные группы по двое, трое, максимум четверо. Сакура, устав слушать восторженное щебетание Ино по поводу Сарутоби Асумы, его умелых рук и классной бороды (Харуно уже не удивляет, что Яманака ставит в один ряд профессиональное мастерство хирурга и бороду. Если, конечно, Свинка говорит именно о профессии) блуждает взглядом по сидящим напротив лицам. Останавливается на Саске и замирает. Он рядом с Наруто, который чуть ли не за шкирку опустил его на соседний стул. Учиха сидит прямо, такой гордый и одинокий в этой толпе людей. Но Узумаки — как стихийное бедствие, это не та сила, которой можно противостоять долго, и мало помалу ее (бывший) ледяной мальчик оттаивает, иногда бросает соседу почти ласковое «усуратонкачи» и, о ужас, пару раз даже улыбается. Улыбка скорее похожа на оскал, на перекошенный рот после укола лидокаина у дантиста, но Сакуре радостно видеть и эти признаки жизни. — Как думаешь, он уже хоть немного отошёл? — как ни в чем не было Сакура прерывает поток слов Ино, продолжая наблюдать за Саске. — Отошёл ли он после того, как родной брат сдал копам родителей-убийц, после допросов, всеобщего осуждения и отчуждения, скандального суда, про который только ленивая желтая газетёнка не писала? — притворно задумчиво спрашивает Ино, прижав указательный палец к губам, — Ну, думаю, удар по твоей чудесной лобастой физиомордии ему хоть немного помог выпустить пар. Посмотри на него, уже не плюётся ядом, как гадюка. — И все-таки я не понимаю, почему его записали к этому Орочимару, — Сакура ёжится, все-таки шеф морга - жуткий тип, и дело вовсе даже не в профессии. — Неужели работа с трупами поможет ему реабилитироваться? — А я слышала, что он сам к нему попросился. Наруто ещё шутил, что она оба такие бледные, что быстро сработаются на этой почве. И вроде как Саске хочет провести эксгумацию и повторную аутопсию трупов жертв, чтобы доказать невиновность родителей. Сакуре остаётся лишь снова неодобрительно покачать головой. Вопреки зловещим предсказаниям Сакуры, на их первый в качестве интернов утренний обход являются все выпускники, большая часть из которых похожа скорее на людей, чем на зомби. Узумаки выглядит опухшим и подозрительно морщится от яркого света, но в целом держится молодцом. Сердце Харуно замирает, когда Джирайа поручает ему поставить катетер пожилой пациентке, но, к ее удивлению, рука Наруто не дрожит, и он попадает четко в вену. Сакура выдыхает, смахивая капли пота со лба. Блондин аж весь светится от удовольствия, заслужив первую похвалу своего сенсея. Ей даже становится стыдно — в Узумаки остаётся только верить. — Вот, все смотрите, как это делается! — вещает Джирайа, — Молодец, Узумаки, как будто в прошлом ты был заядлым наркоманом. Сакура слышит, как фыркает Саске, и поднимает на него глаза от своих записей. По губам она читает такое до боли знакомое по колледжу «усуратонкачи», но обнаруживает, что Учиха улыбается, лишь краешком губ, глядя на Наруто, который разве что бешеной обезьяной не скачет по больнице. Они двигаются дальше. На кровати перед ними лежит женщина средних лет, с огромными, будто накачанными ботоксом губами. На лице боль и страдание. — Кто мне скажет, на что указывает отёк губ Шимуры—сан? — спрашивает Джирайа, заглядывая в карточку пациентки, обводит их строгим (так мы и поверили) взглядом. Рука Сакуры летит вверх быстрее ракеты. Джирайа кивает ей, давая разрешение ответить. — Аллергическая реакция, — довольная собой отвечает Харуно. Хотя это и очень лёгкий вопрос. — И как будешь лечить? — совсем уж комично хмурит седые брови Джирайа. — Назначу антигистаминные препараты и посоветую исключить контакт с аллергенами. Когда Сакура получает свое заслуженное, пусть и слегка сексистское «молодец, моя девочка!», они переходят к следующему пациенту, на этот раз с левосторонней пневмонией, судя по рентгену, который им демонстрируют. — Ну все, девочки и мальчики, на сегодня обход закончен, — объявляет Джирайа, — А мне нужно бежать к своим пациенткам. У вас, дорогие мои девочки, конечно же все в порядке, но вы все равно ко мне заходите! Когда Джирайа уходит, они разбредаются к своим кураторам. Сакура, скрипя зубами, отправляется на практику по анестезиологии. В этой группе собралось совсем немного интернов, всего пять человек, включая ее саму. В отличие от веселого, хоть и не всегда политкорректного Джирайи, доктор Акасуна оглядывает собравшихся перед ним студентов таким взглядом, что проще сразу выбросить свой диплом и выбрать себе другую профессию, не связанную с медициной. Сакура делает несколько глубоких вдохов, пока он отмечает присутствующих — она училась столько лет не для того, чтобы сломаться из-за очередного злобного мужика. «Да у него просто давно подружки не было» — звучит голос Ино-Свинино у неё в голове, и сразу становится как-то легче. — Кто назовёт этапы общей анестезии? — решив, что приветственное слово и знакомство не стоят его драгоценнейшего времени, с ходу начинает рыжий говнюк, как его уже окрестила всё та же Яманака, однажды выпив чуть больше пива, чем можно при ее массе тела для сохранения концепции уважения к старшим. — Сон-обезболивание-мышечная релаксация, — тараторит бывшая сокурсница Сакуры, имя которой та ни за что в жизни не вспомнит. — Пошла вон, — чеканит рыжий. — Мне не нужны интерны, которые спотыкаются даже на базовых вещах, — соизволяет он ответить на их безмолвные взгляды, переполненные ужаса, когда безымянная стажерка покидает его кабинет. Ей даже хватает мужества не расплакаться при всех. Сакура ужасом не охвачена, она смело тянет руку, встречаясь взглядом со своим куратором. — Ну? Не заставляй меня ждать, — Акасуна барабанит ботинком по полу. — Предоперационное обследование, премедикация, индукция анестезии, поддержание анестезии, выход из анестезии, послеоперационный период, — загибая пальцы, перечисляет Сакура и с облегчением выдыхает — вроде бы ничего не забыла. Главный анестезиолог смотрит на неё мучительные несколько секунд и, прежде чем земля уходит у Харуно из-под ног (неужели перепутала?!), скупо кивает. — Зачем нужно предоперационное обследование? — Выяснить анамнез. Прежде всего удостовериться, что у больного отсутствуют особенности, которые буду препятствовать интубации трахеи, такие как выступающие вперёд зубы. Также необходимо выявить заболевания, которые могут оказать влияние в ходе операции, например, заболевания сердца. Наконец, необходимо установить, нет у больного аллергии на препараты, применяемые в ходе наркоза. — Как определить, нужны ли пациенту инфузионные растворы? — Они нужны всегда в ходе операции, чтобы восстановить количество жидкости в организме, — пожимает плечами Сакура. — Завтра вместо утреннего обхода проверяешь наркозные аппараты, я предупрежу Джирайю. До начала смены я хочу слышать какофонию сигнализации, — откровенно ухмыляясь, глядя ей в глаза, отвечает Акасуна. К концу первого дня в группе анестезиологии их остаётся всего трое. Сакура так громко хлопает дверью ординаторской, что кажется, будто на Токио снова обрушилось восьмибалльное землятресение. — Я смотрю, начало интернатуры прошло успешно, — смеётся развалившаяся на диване с журналом Ино, — Помнится, последний раз ты краснела всем своим огромным лбом, когда Саске позвал тебя на первое свидание. Яманака ловит кинутые в неё истории болезни и уступает Сакуре место рядом. Харуно грузно плюхается, откидывается на спинку, закрывая лицо руками. Протерев глаза, все же забирает у Ино карточки и аккуратно сортирует на столе — ей их ещё заполнять. — Ну кто обидел моего лобастика на этот раз: извращенец-Джирайа или рыжий говнюк? Сакура вздыхает так сильно, что лежащие на столе салфетки отлетают сантиметров на десять. Ино присвистывает и, сжалившись, обнимает Харуно, протягивая ей уже остывший чай. Та, с видом странника, сорок лет блуждавшего по пустыне, накидывается на кружку. Эх, сюда бы какую другую коричневую прозрачную жидкость, да завтра опять на работу. — Расскажи мне лучше про умелые руки… — просит Сакура, но запинается, забыв имя хирурга, к которому записали Яманаку, — Напомни, как его зовут? Имя в блокноте, блокнот в рюкзаке, рюкзак в шкафу, а вставать так немилосердно лень. — Сарутоби-сенсея! — расцветает Ино, — О, он прекрасен. Умный, добрый, и так классно нас направляет! А ещё он не просто режет, он еще и диагнозы ставит! Правда, Шикамару нас сегодня обломал, сказал, что пока достаточно медикаментозного лечения. Диагностическое отделение будто для него придумали, — ворчит Яманака, сама до ушей заливаясь краской. То ли от злости, то ли от смущения, Сакура не может точно определить. — Все ещё злишься на него из-за того, что он ушёл к той блондинке? — ухмыляется Сакура, наслаждаясь зрелищем — Яманака Ино краснеет далеко не каждый день. — Пфф, — Ино откидывает челку со лба, гордо задирая нос, — Не так уж долго мы встречались, чтобы он успел оставить мне сердечные раны. Так кто, извращенец или рыжий? — Конечно, доктор Акасуна, — Сакуре хватает приличия (пока) не называть его рыжим говнюком, но вот не сжимать кулаки — нет. — Разговаривает с нами, как с дерьмом, ухмыляется, как будто еще от наркоза не отошёл, ещё и чечётку бьет своими, безусловно, дорогими туфлями, ирландец хренов! Ещё и сказал мне завтра с утра проверить наркозные аппараты. Ино, их штук сто в больнице, не меньше! Ино перестаёт ухмыляться и подначивать, а крепче обнимает ее за плечи — Сакуру уже давно не нужно укачивать, как ребёнка. А вот рюмка-не-чая действительно не повредит. Надо будет в пятницу вытащить ее в бар. — Если тебе кажется, что он заваливает тебя так же, как тогда на экзамене, можешь наябедничать Цунаде-сама. Я слышала, что в прошлом году многие девчонки жаловались на Джирайю, так она его на месяц отстранила, представляешь! А на улице его потом с синяком под глазом видели, — Ино не выдерживает и смеётся. — Вообще-то, я ее не заваливал, — голос третьего человека раздаётся настолько неожиданно, что девушки так и подпрыгивают на месте, все ещё обнявшись, как в дурацком ужастике. — Из-за ее так называемой описки мог умереть человек. Сакура и Ино одновременно, как лучшие синхронные пловчихи, оборачиваются. Доктор Акасуна, будь он неладен, сидит на кресле с колесиками в самом дальнем, тёмном углу (где ему самое место). Вопреки ожиданиям девушек, он не мечет молнии, не рвёт в бешенстве бумаги, а вполне себе улыбается. Довольный произведённым эффектом, он отталкивается от пола и отъезжает в скрытую за стеной нишу. Выходит оттуда уже с пиджаком, висящем на сгибе локтя. — А вы думали, что первые студенты, которые реагируют на меня как на злобного гоблина? Мне, в общем-то, плевать, зато весело, лучше любого стенд-апа, — Он тычет в Сакуру пальцем, уже стоя в дверях, — А вот от тебя все ещё жду проверенных наркозных аппаратов завтра утром. Сакура матерится очень редко. Но блядь. Блядь. Блядь.