Судная ночь в Токио

             Братья Хайтани… Для них приготовили двоих.              Я не знаю их жертв. Я не был знаком с ними в обычной жизни. Поэтому могу лишь догадываться, что же такого они сделали этим людям.              Как и первые двое мужчин, Ран приобнимает меня со спины. В руки вкладывается телескопка, которой тут же наносятся удары. Ударов десять по телу, и три по голове – оказалось достаточным, чтобы убить человека. От каждого удара исходил хруст, от которого мурашки бегут по коже.              — Слышишь этот звук? Так ломаются кости. Нравится? — Мужчине нравится всё происходящее. Он искренне наслаждается мучениями своей жертвы. Я же молча реву, не отвечая на вопрос. — Ничего. Скоро войдёшь во вкус.              — Он мёртв. — Сообщает Риндо, проверяя пульс на шее.              — Держи. — Снова меня передают, словно котёнка или вещь.              Младший Хайтани не держит в руках оружие. Поначалу даже удивляюсь этому. Он подводит ближе ко второму мужчине, и зачем-то даёт ощупать заднюю часть его шеи. Мужчина массирует так, что я могу пересчитать каждый позвоночник.              — Чувствуешь суставы? — И я действительно чувствую под подушечками пальцев что-то ещё, пока не понимаю что конкретно. — Нажми тут сильнее. — С опаской нажимаю, ожидая подвоха. — Если двинуть пальцами в сторону, то сломаешь сустав. Разве не здорово?              Отрицательно мотаю головой. Это совершенно точно не здорово!              — Рин… Н-не…              — Чуть позже научу ломать по всему телу. А пока – урок первый. Шея. — Не успеваю понять, что именно произошло. Мои пальцы просто выскользнули, и Риндо самостоятельно совершил задуманное. — Э? Ты зачем вырвал руки? Самое интересное пропустил.              — Эй, он ещё живой? — Ран крутится рядом, проверяя человека на признаки жизни, хотя этого и не нужно делать. Тело мужчины подёргивается, отчего выглядит жутко.              — Эх, придётся воспользоваться пистолетом. — В мои руки вкладывается достаточно увесистый пистолет. Поверх укладываются руки Риндо.              С силой сжав, мы нажимаем на курок. Звук выстрела оглушает голову. Смотря на мужчину, подмечаю дыру в его лбу, из которой сочится кровь. Хочу закричать, но выходит непонятное мычание.              Пока пытаюсь прийти в себя, Хайтани хватаются за мои руки. Каждый целует тыльную сторону, пачкаясь в чужой крови. Смотрю на них, и понимаю, что по этим двум психушка плачет. Впрочем, о чём это я? По ним всем плачет психушка!              Все остальные действия для меня происходят так, словно я нахожусь в густом тумане. Слёзы безостановочно падают на пол. Слышу выстрелы, слышу, как хлюпает кровь в разорванной плоти. И чувствую поцелуи по всему своему телу. Они короткие, целомудренные. Помимо них чувствую и прикосновения ко всему остальному моему телу: со спины, сбоку, объятия. Во всём этом тумане ярко чувствую лишь нагую грудь Какучо.              И так до тех пор, пока не доходим до последнего. Из круга снова выходит Майки. Мои ноги уже давно не держат, так что ему приходится придерживать меня.              — Такемучи, помнишь, в каком состоянии ты нашёл меня? — Голос Майки-сана доходит чётко. Я осознаю то, что он говорит мне. Проследив за его рукой, вижу очередную жертву. Опускаю голову, чтобы не смотреть. — Он – виновник. Если бы он не ранил меня, то мы бы не встретились.              Всё же поднимаю голову, чтобы посмотреть на этого урода. Загорелая кожа и осветлённые волосы, ничего особенного. Тело подкачено, но сам мужчина явно не ел последние дни. В ушах явно были серёжки, а теперь на их месте разрывы. Взгляд… он настолько смиренный, что самому жутко.              — Но знаешь, что самое интересное? Он был тем, кто убил Тачибану Хинату. — Одно её имя выбивает воздух из лёгких. — Она ведь была твоей девушкой, верно?              Хина-тян действительно была моей девушкой на протяжении трёх лет. Я ради неё даже забыл о своей мечте стать гопником, лишь бы не позориться перед её родителями. Её отец – полицейский, и он бы ни за что не позволил своей дочери встречаться с хулиганом. Состриг осветлённые волосы, отрастил свои чёрные, перестал общаться со своими друзьями, а делами банд даже не интересовался.              Но ровно на третью годовщину она рассталась со мной. Тихое "прости" уже не звучит эхом в моей голове. Но я так и не узнал причины её решения. Она просто убежала со слезами на глазах, а я не нашёл в себе сил догнать девушку. Я был опустошён.              Когда прошло столько лет, я просто желал ей счастья, даже если это счастье будет не со мной. Теперь же я узнаю, что её убили. И прямо сейчас её убийца сидит передо мной.              — Это… п-правда? — Спрашиваю, сквозь слёзы, что раздражают мою кожу.              — Жаль, что до тебя добраться не успел. — Незнакомец не отрицает обвинения в его адрес. — Хината до последнего думала только о тебе, чёртова сука. — С каждым новым словом мужчина переходит на крик. — Я трахал её, я был перед ней, а она в это время представляла тебя, оборванца с дороги! Грёбаная шлюха!              Всё лицо убийцы Хинаты перекашивается от злости. Плевки прекратились, стоило ему замолчать.              — Ну что, Такемучи? — Спрашивает Майки, поглаживая мою талию. — Как его убьём?              В нашу сторону протягиваются как пистолеты, так и ножи с катаной Санзу. Видимо, все предыдущие были лишь для того, чтобы у меня появилась решимость убить последнего. И она появляется. В глазах очередное помутнение, но уже не из-за слёз. Плакать, конечно, не перестал, но уже не такими градинами.              Руки сами тянутся к пистолету, ведь так будет быстрее. Не смотрю, с чьих рук беру оружие. Майки-сан молча соглашается с моим выбором. Уложив голову на моё плечо, он дышит прямо в шею. Горячее дыхание никак не тревожит меня. Мужчина наводит дуло пистолета в ногу, почти рядом с членом мужчины, и мы совершаем первый выстрел. Крик разносится на всё помещение. Второй выстрел приходится в живот. Третий – в грудь, но не в сердце. И последний, четвёртый – в голову.              Не издавая лишних звуков, мужчина совершает последний вздох.              — Ты такой молодец. — Слышу похвалу от Майки-сана.              Опускаю взгляд на свои руки и понимаю, что как минимум последний выстрел я совершил сам, ведь руки Майки-сана удерживают мои кисти. Его пальцы не нажимают на курок.              Я сам выстрелил в человека.              Роняю пистолет на пол. С грохотом упав, чудом не выстреливает в кого-то ещё.              — …я… я… — Не могу поверить… Я действительно убил человека. Сам.              — Я так счастлив. Ты отомстил и за себя, и за меня. — Развернув к себе, Майки-сан снимает с нас маски. Все скопившиеся слёзы вышли наружу. И как я только не захлебнулся во всём этом? Мужчина утирает моё лицо своим рукавом, тут же захватывая в собственные ладони. — Спасибо.              — Я… Я не… — Мне не дают договорить.              Очередной поцелуй от Майки-сана. Он не жалеет ни себя, ни меня, вкладывая всё своё старание. И я отвечаю на поцелуй. Сам не знаю зачем. Поцелуй прекращается мягко, я бы даже сказал с нежностью. И от этого тяжелеет на душе.              — Ты такой замечательный. — Приложившись своим лбом к моему, Майки-сан переплетает наши пальцы.              Помимо прикосновений Майки-сана, чувствую, как на мои плечи ложиться что-то увесистое. Опустив взгляд, вижу расшитое цветами пальто. Оно похоже на то, которое накинуто на Майки. Такое же с цветами, расшитое вручную. Только если у Майки-сана преобладает красный цвет, то на этом – зелёный.              — Майки… — Понимаю, к чему всё идёт. Хочу остановить его, потому и зову мужчину по имени. Жаль, что не успеваю.              — Добро пожаловать в Бонтен, Ханагаки Такемичи.              Если до всего этого я надеялся на то, что смогу избежать вообще всего: и убийства, и Судной ночи. То теперь я погряз в этом дерьме по самую макушку.                     

***

                    Сирена об окончании Судной ночи прозвучала с некой тяжестью. Слёзы так и не остановились. Уже и глаза болят из-за этого. Не утираю лицо, всё равно новые набегут.              Пальто висит в гардеробной комнате, на отдельном манекене, рядом с другим манекеном с пальто Майки-сана. В той комнате надолго не задержался, ведь меня увели в соседнюю комнату, которой оказалась ванная.              Майки-сан помог мне принять душ, а так же переодел нас в пижамы, прежде чем уложить на постель. В комнате стоит тишина, не считая моих всхлипов, потому мне и слышно, как дышит рядом другой человек. Мы с ним единственные, кто находится тут, поэтому я знаю наверняка, кто именно прикасается к задней части моей шеи. Пальцы вырисовывают определённый узор, повторяющий рисунок их татуировки.              — Выбрал, куда набить тату? — Звучит сзади меня голос Майки.              — …нет…              — Хм… Тогда… — Мгновение, и Майки-сан снова проводит по загривку. Если правильно помню, то там же находится тату у Майки. — Как насчёт этого места?              — Не хочу татуировку. — Понимаю, что мои слова ничего не значат, если Майки всё решил. Одна только история с маской чего стоит. Майки сказал – Майки сделал.              — Ты теперь часть Бонтена. Так что это обязательно.              — Тогда мне всё равно. — И мне правда всё равно. Это не мне нужна татуировка на моём теле.              — Пошли. — Видимо, за меня и правда решили, куда набьют тату. Майки встаёт с постели, и от меня ожидает того же. — Не будем заставлять мастера долго ждать.              Тело тяжёлое, потому и сажусь с трудом. Ещё труднее встать с постели на ноги. Подхватив под руку, Майки уводит меня к выходу. Позволяю вести себя. Всё равно уже ничего не сделаю в свою защиту.              Майки уже давно всё решил за меня.