Судная ночь в Токио

             До Судной ночи чуть больше недели. Я уже успел взять отгулы на три дня: один до, на сам день, и один после. Конечно же, мне их не оплатят. Но я не капризничаю. Жизнь куда дороже.              Особенно дорога она тогда, когда ты приходишь к себе домой, а там дверь чуть приоткрыта. Я точно помню то, что не просто закрыл дверь, но и сто раз проверил. И она точно была закрыта.              В кармане лежит перцовый баллончик, его и беру в руки. Мягко толкаю дверь, готовый к чему угодно: погрому, бардаку, поломкам. Но не к тому, что вижу по итогу.              В моей квартире сроду не было так чисто: ни когда я въезжал сюда, ни во время всего моего проживания здесь. От слова "совсем".              Комната проветривается, и благодаря открытой двери появляется сквозняк, отчего запах чистящих средств и чего-то цветочно-порошкового бьёт по носу. За моим столиком сидит знакомый мужчина, которому кто-то второй наливает чай не из моего чайника. Его шрам, что делит лоб с левым глазом на две части, пугает. Ещё и глаз как будто бы ослеп. Иначе почему он такой светло-серый, тогда как правый глаз насыщенно карий? Общие черты лица выглядят знакомо, но я никак не могу вспомнить, где именно я его видел. Наверное, всё так же по телевизору.              Майки-сан же выглядит немного лучше, чем в нашу предыдущую встречу. Белые волосы уже не сливаются с бледным лицом. Лёгкий румянец на щёчках расцветает, стоит Майки-сану увидеть меня, да и сам цвет кожи уже выглядит более здоровым. Второй мужчина тоже замечает меня. Лёгкий приветственный поклон и он уже спешит наполнить вторую чашку, поставив её рядом с Майки-саном.              — О! Ты сегодня рано. — Сегодня? В смысле "сегодня"? Сколько же раз они могли бывать в моей квартирке до этого дня? — Как отработал?              — Майки-сан? Чт… Как… — Я даже дар речи теряю, от такой картины.              Квартира, вроде бы как, всё ещё моя, но почему-то хозяйничаю сейчас не я. Как они вообще додумались до такого? Осматриваю квартиру по новой, и понимаю, что плакаты с девушками тоже пропали. Куда они их дели? Что ещё я не найду у себя в хате? Да и что мне делать с дверью? Она не закрывается.              — Прости. Санзу пошёл за новым замком для твоей двери сразу же, как убрался тут вместе с братьями Хайтани.              — Какого чёрта? — Всё же вырывается полноценным предложением, немного отойдя от шока.              — Ты сам сказал, что устаёшь после работы. Вот я и решил, что будет лучше заказать готовую еду сюда, а не звать тебя куда-то ещё. Но когда Санзу увидел весь твой… — И тут он замолкает на секунду. Видимо, он подбирает слова так, чтобы не обидеть меня. Или что? — …творческий беспорядок, то решил сначала прибраться.              Это всё равно обижает. Как бы грязно у меня не было, это был мой срач, в котором я привык жить. И вот так вот врываться ко мне, меняя почти всё тут, меняя привычный порядок вещей… Да кто они, блять, такие? То, что они Бонтеновцы ещё не значит, что можно вот так вот врываться в чужие квартиры и творить всё, что придёт в голову.              — Да как… Почему вы вообще решили, что взломать мою квартиру – хорошая идея?              — На счёт этого… — Майки-сан замолкает, и я сам делаю выводы.              — Если вы пришли вернуть всё то, что отдали мне, то могли просто попросить. Я бы отдал. — И я уже направляюсь к своему шкафу, бросив наспех снятые кеды где-то у незакрывающейся входной двери. Я, конечно, хорошо запрятал, но найду быстро.              Поправка. Думал, что сделаю это быстро. В моём шкафу тоже прибрались.              Все вещи, в том числе и подаренные, либо развешаны, либо уложены на полках. Старая и чуть рваная одежда собрана в отдельную коробку, как если бы её собрались выкинуть. Те, что более менее приличные, оставлены на полках. Из нового подмечаю три классических костюма, которые мало того, что отутюжены, так ещё и забрызганы какими-то не то духами, не то одеколоном с запахом зелёного чая, отчего и весь шкаф благоухает этим же запахом. Отдельную полку выделили для прозрачных и цветных флаконов всего самого разного: от духов с одеколонами и до дезодорантов. Видимо, одним из них и побрызгали тут всё.              Теперь я вообще ничего не понимаю. По логике вещей, если бы они хотели забрать всё подаренное, то не стали бы приносить что-то ещё, верно? И я уверен, что всё это не дешёвка, которую можно найти на каждом углу.              Да что за хуита?              — Не за этим мы тут. — Майки-сан привлекает к себе внимание, произнося это как-то… грустно? — Я звал тебя на ужин, помнишь? Вот и устраиваю его, правда, у тебя дома. Мы уйдём, когда поедим и починим твой замок.              — Ничего не понимаю. — Хватаюсь за голову с полным пониманием, что это не поможет.              И обернуться боюсь. Хоть мне ещё и не угрожали, но я прям чувствую всем своим естеством, что мало не покажется, если сделаю что-нибудь не так. Невольно я как-то подёргиваюсь всем телом, не в силах справиться со всем случившимся. Моя жизнь, конечно, не сахар, но и вот так глупо прощаться с ней мне бы не хотелось.              — Может, начнёшь с ванны? Братья Хайтани просто мастера в…              — НЕТ! — Сам не понимаю, что кричу. Продолжаю уже более спокойно. — Не нужно. Ничего не нужно. Ладно?              Чуть шатаясь, стараюсь не упасть. Ноги не держат. Перед глазами даже немного темнеет. Чтобы удержать какое никакое равновесие, хватаюсь за одну из полок шкафа. Я и так практически не спал последние дни, так ещё и на работе досталось. А тут ещё и такой стресс.              — Мы напугали тебя? — Как бы осторожно спрашивает Майки, откладывая кружку чая в сторону.              — Нет, что вы? Ко мне же каждый день кто-нибудь да и врывается без ведома. — Язвлю, всё же осев на пол. — Как вы вообще умудрились сломать дверь?              — Санзу психанул, когда сломал свой инструмент. — Майки говорит это так, как будто Санзу каждый день ломает чью-то дверь. И это такая обыденность для них, а я тут, дурак такой, удивляюсь обычным вещам. — Но ты не беспокойся. Санзу сломал – ему и чинить.              Меня вообще это никак не успокаивает. Нет, это конечно хорошо, что её починят и всё такое, но я бы предпочёл, чтобы её первоначально не ломали. От слова совсем.              — Знаешь, Каку-чан приготовил для нас чай, и он уже стынет. — Схватив меня под левый локоть, он тянет в сторону моего же столика. — Присаживайся. Чего ты как не у себя дома?              — Может, потому что я его узнать не могу после того, как ко мне вторглись? — Вижу, как медленно спадает глупая улыбка с лица Майки. Опустив голову, спешу принести свои извинения. — П-простите.              Меня всё же усаживают на мягкую подушку. Стоп, у меня разве были такие? Присматриваюсь к ним и понимаю – нет, не было. Майки присаживается рядом со мной на точно такую же. Когда только эти черти успели всё это купить? У них что, нет дел перед Судной ночью? Пока я задавался вопросами, Майки успел забрать мой перцовый баллончик, и теперь он передался второму. Тот же, в свою очередь спрятал его куда-то в свои карманы.              — Скажи, ты знал кто я, когда помогал мне? — Неожиданно спрашивает Майки.              — Н-нет. — Не знаю зачем он задаёт этот вопрос. Думаю, это и так было понятно.              — А теперь? — Молчу. Просто киваю головой. К моему удивлению, на мои руки укладываются ладони Майки-сана. Несильно сжав, как если бы кто-то близкий мне хотел поддержать меня, он смотрит прямо в глаза. — Давай договоримся о том, что тебе нечего бояться. Я тебе жизнью обязан, поэтому ни я, ни мои люди не тронут тебя, не навредят.              — Правда ничего мне не сделаете? — Возможно, меня не зря называют идиотом. Ну вот кто? Кто спрашивает нечто подобное у тех, кто убивает каждый год кучу людей, подобных мне?              — Честно. — Отвечает Майки, возвращая свою улыбку.              — М-мне не нужны п-проблемы. — Сам не знаю, зачем сообщаю об этом. Наверное, я не просто идиот, а полный кретин.              — Знаю.              — Тогда зачем вы так поступаете?              — Я не знаю, как ещё выразить свою благодарность. — Пожав плечами, Майки продолжает смотреть на меня. — Просто не умею.              — В-вот как… — Вроде как Майки-сан выглядит искренним, но в душе настолько неспокойно, что стараюсь игнорировать это чувство. — Могу попросить больше так не делать?              — Не делать что? — Сначала на лице мужчины читается непонимание, но он пристально смотрит на меня, как я оглядываю всю квартиру и останавливаю взгляд на двери. — О! Я понял. Это будет первый и последний раз. Обещаю.              Уже хочу поблагодарить, как в мою квартиру врывается, по-другому не назову, розоволосый мужчина. Я сразу же вспомнил его, как убегал от него и каким громким он был. И последнее я запомнил наверняка.              — МАЙКИ! — Тут же разносится по округе, да так, что точно получу нагоняй от хозяйки и соседей. — Я нашёл точно такой же чёртов замок!              — Раз нашёл – приступай к починке. — Тут же отзывается Майки, продолжая держать мои руки.              — Да!              Удивляюсь тому, каким послушным может быть этот мужчина. От одного шока я перехожу к другому. Руки всё же убираю к себе, ибо мне кажется, что прикосновения ко мне затянулись. Либо просто я отвык от того, что меня трогают. Да и посторонние, что зашли следом за Санзу-саном, первым делом обратили на это внимание. Неуютно быть целью их взглядов. Такое чувство, что меня пожирают одними только глазами.              Как уже отмечал ранее, они похожи друг на друга, как если бы были братьями. Единственные отличия – это рост, некоторые мелкие черты лица у второго помягче, не такие острые, да длина волос.              Первый, кто к нам подходит, это мужчина с короткой стрижкой. Волосы зафиксированы лаком набок. Узкие глаза продолжают смотреть изучающе. Словно я экспонат на выставке. Серьги на мочках ушей совсем легонько ходят из стороны в сторону от ходьбы. Воротник белой рубашки до конца не скрывает татуировку, что расположена в районе кадыка. Серьга ханафуда - отличительный знак Бонтен, его эмблема.              Когда же подошёл второй, я подмечаю небольшую разницу в их росте. Второй будет чуть ниже первого. Волосы локонами уложены на его плечах. Уши так же украшены серьгами, но только чёрными гвоздиками. На шее, ровно в том же месте, расположена точно такая же татуировка. Брови нахмурены, в отличие от первого. Да и в общем выглядит куда недовольнее, чем его партнёр.              — Пока Хару-тян чинит, мы можем поужинать, да? — Почти пропевает первый, привлекая внимание к бумажным пакетам в своих руках.              Двое похожих друг на друга мужчин усаживаются рядом, попутно ставя на стол бумажные пакеты, от которых просто несёт вкусностями. Они шуршат совсем недолго, пока эти двое вытаскивают всё наружу. Вижу, как от некоторых блюд вспотела пластиковая упаковка, но есть и те, которые я могу с лёгкостью рассмотреть. Правда, это всё равно не помогает мне в узнавании блюд. Не признаю их и тогда, когда прозрачные крышки убираются в сторону, а саму еду начинают раскладывать по тарелкам.              Я понимаю, что что-то из этого мясная нарезка, что-то из этого суп, а что-то из этого суши. Но я не понимаю, что именно это за блюда и что я буду есть вместе со всеми остальными. А вдруг что-то из этого окажется рыбой фугу в виде сашими? Приглядываюсь, и тихо про себя радуюсь, что не вижу сырую рыбную нарезку. Фугу не будет, значит, даже если меня хотят отравить, то не так явно.              Пока я всё разглядываю, двое мужчин всё аккуратно успевают разложить по моим, благо действительно моим, тарелкам. У меня их немного, и все простые. Зато мои, а не непонятно когда и кем купленные.              Мясная нарезка привлекает взгляд, и если мясо вагю я ещё признаю, страшась узнать её стоимость, то вот мясо потемнее мне не понятно и не знакомо. Небольшие кусочки уложены на лапшу, рядом с которой раскидан мелко нарезанный зелёный лук и крапинками полит соус. На одной тарелке каждому выложено по четыре таких мини-порции.              Вагю же подано сразу в нескольких видах. Это и суши, и стейк, пока непонятной какой прожарки. Понимаю лишь одно – просто божественный запах идёт именно от этого мяса. Рядом с ними выкладываются ещё одни суши, по две каждому. Мясо порезано тонким слоем. Поверх данного блюда "гости" поливают соевым соусом, совсем немного.              Самым последним открывается суп, мясо которого смутно напоминает на вид не то желе, не то резину. Вкус… Пока не могу понять, что это, но это точно что-то из морепродуктов. Так же в супе плавает зелень с лапшой. Может, это рамен? Впрочем, чего гадать? Я ведь могу спросить.              — Что это? — Спрашиваю, пальцем обведя абсолютно все блюда.              — Нарезка из конины, нарезанное вагю на суши и так же стейк средней прожарки из мяса вагю, а так же суп из трёхкоготных черепах с лапшой. О, и Ран прихватил ещё оторо, каждому по паре. — Из бумажного пакета поменьше достаётся целая упаковка с выпечкой в виде рыбок. Ещё горячие, с ароматным паром, который так и идёт наружу, стоит крышке открыться. — И, конечно же, тайяки для нашего Босса и его нового друга!              Из всего этого я ел одни лишь тайяки. Всё остальное в новинку для меня. Не смотря на то, что всё уже разложено и поставлено рядом со мной, я не спешу съесть ни единого кусочка.              Все, кроме Санзу, усаживаются за мой небольшой столик. Сидим почти впритык, Майки так и вовсе не стесняется придвинуться максимально близко ко мне. Был бы я левшой – и мы не смогли бы есть. А так, мне ещё удобно держать палочки в руках, смогу взять и ложку с вилкой в правую руку. В отличие от Майки-сана, ведь его правая рука упирается в локоть моей левой руки, а значит – руки будут стукаться, что немногим не даст нормально поесть именно мужчине. Поэтому прижимаю левую руку поближе к себе, чтобы Майки было удобнее.              Но к еде так и не прикасаюсь. "Гости" приступили к трапезе, пожелав друг другу приятного аппетита, а я так и сижу, не зная с чего начать, не зная, точно ли могу есть всё это.              Всё происходящее такое… странное.              И это не только из-за того, что я привык есть что попало в полном одиночестве. Нет, совсем нет. Просто эти люди убивают каждую Судную ночь, при том многие смерти достаточно жестоки, чтобы меня вывернуло прямо сейчас от одних лишь воспоминаний прошлогоднего новостного репортажа, что показывал итоги ночи. И почему я раньше не запоминал лица тех, кто всё это творит? Авось, мог бы пройти мимо в то утро. Смог бы ведь, да? Убежал бы домой, поджав хвост?              — Не стесняйся. — Майки толкает меня своим плечом, тем самым отвлекая меня от собственных мыслей. — Кушай.              — Но ведь это всё… — Не знаю, хочу ли я это есть.              Мне всё ещё кажется, что меня попросят всё это вернуть обратно или заплатить за всю эту роскошь. А я не в состоянии сделать этого. Расплачиваться как-то по-другому тоже так себе вариант, мне дороги как мои внутренние органы, так и целостность моего тела во всех смыслах этого слова.              — Не думай о цене и ешь, чёрт тебя дери! — Снова кричит Санзу-сан, отвлекаясь от починки моего замка. — Тебя угощает сам МАЙКИ!              Не успеваю задуматься о том, может ли этот мужчина не кричать или хотя бы не быть таким энергичным. Просто чувствую, как тяжелеет атмосфера в моей квартире. Чуть поворачиваюсь в сторону Майки-сана, но этого достаточно, чтобы всем телом прочувствовать его недовольство. Не вижу лица, но ощущаю всю пустоту, что, вероятно, отражается в его тёмных глазах.              — Санзу. Подбирай слова. — Майки произносит это так холодно и спокойно, что становится не по себе. Палочки невольно выпадают из рук.              Другие "гости" одновременно прекращают кушать, неотрывно уставившись на Майки-сана, они словно ждут его решения, и в случае чего, готовы растерзать наглеца, посмевшего повысить лишний раз свой голос. И Санзу, как мне кажется, ощущает похожие чувства. Оторвавшись от двери полностью, он совершает поклон в пол. Голова настолько низко опущена, что не видно носа. Одна макушка и смотрит на нас.              — Приношу свои извинения.              — Как там дверь?              — Почти закончил.              — Сделай всё как полагается. Не халтурь.              — Слушаюсь.              Санзу-сан встаёт с пола и молча возвращается к починке дверного замка. Другие мужчины возвращаются к еде сразу же, как Майки начинает есть. А я не знаю куда себя деть. Боюсь попасть под удар. Этот страх, что идёт ещё со времён средней школы. Уж слишком мне знакомо поведение тех, кто хочет растоптать людей как физически, так и морально.              — Всё нормально? — Голос Майки изменился, став мягче. Поздно понимаю, что вопрос был обращён ко мне.              — А? — Я всё равно что потерялся в пространстве. Слышал вопрос, но не понял его смысла.              — Спрашиваю, всё ли хорошо? Санзу напугал тебя? — Удивительно. Майки-сан более не выглядит как человек, способный причинить вред. Говорить о том, что сам Майки и его перемена настроения напугали меня сильнее - плохая идея.              — В-всё нормально. Он же дверь чинит… — Пробую защитить этого странного мужчину. Мало ли он ещё больше дверь сломает.              — Вот и славно. — От Майки не уходит то, что я так и не притронулся к еде. — А ты кушай-кушай. Не обращай на него внимания.              — Л-ладно. — К еде всё же приступаю. Съев ровно одну порцию нарезку из конины с лапшой, задумываюсь о том, что для Санзу нет порции. Пакеты пусты, в них больше нет еды. — А он что, не присоединиться к нам? — Спрашиваю, кивнув в сторону виновника.              — Не будет. — Отвечает Майки, переходя к супу.              — Почему?              — Майки его наказал за сломанную дверь. — Впервые за это время отвечает Каку-чан.              Сам ничего не отвечаю. На тарелке слишком много всего, поэтому беру то, что я не против попробовать, и после перехожу ко всему остальному. И с каждым новым куском, я сдерживаю себя, чтобы не начать пихать в рот всё подряд.              Еда просто божественна. Я слышал, что вагю при правильном приготовлении может растаять прямо во рту, но чтобы она вот прям так таяла, практически невесомо, никто не сообщал. Даже она в виде жаренного стейка мягко расползается по всему рту, вызывая вкусовой оргазм. Ничего вкуснее в жизни не пробовал.               Я даже расслабляюсь в каком-то смысле, и даже уже не думаю про всё произошедшее.              — Вкусно? — Спрашивает Майки, попутно протягивая выпечку в виде небольшой рыбки.              — Ещё как… — Честно отвечаю, взяв выпечку в руки.              — Вот и славно.              Продолжая думать про дверь и Санзу, ем всё ровно по половине: тяжело отказываюсь только от стейка, и совершенно не прикасаюсь к супу. Правда, всё безумно вкусно, но к супу с черепахой не прикоснусь. Запах, хоть и приличный, но вот сам вид мяса отталкивает и гонит прочь весь аппетит. Остальное же мною было съедено с огромным удовольствием.              Постоянно кошусь в сторону двери, и понимаю, что тот совсем без еды останется, если прямо сейчас не присоединится к нам. Да и я начинаю понимать, что больше в меня не влезет. Единственное, что я всё же доедаю – это стейк. Уж очень он вкусно приготовлен. И сделав последний кусок, понимаю, что вот его бы я съел ещё.              Везёт же кому-то жить богато и есть всё это каждый день.              — Почему не доедаешь? — Всё так же спрашивает Майки, следя за тем, как я кушаю.              — Санзу-сан останется голодным?              — Не беспокойся за него. — Отвечает коротко стриженный мужчина с тату на шее. — Ему будет достаточно закинутся парочкой волшебных таблеток и он готов пахать на Майки ещё целые сутки.              — Он что, толком не ест? — Даже я, выживая на свои гроши, стараюсь поесть хотя бы что-то: будь то онигири или лапша быстрого приготовления.              — Майки помог. А Санзу что, накормишь? — Звучит насмешка от кого-то похожих друг на друга мужчин. Не понял, кто именно сказал.              — Да хоть и так. — Соглашаюсь, ведь всё равно так хотел поступить. Суп иначе останется. А так, может быть, он съест его, и немного из всего остального.              — Ты выиграл, старшой. — Тут же протягивает длинноволосый, отдавая непонятную карточку мужчине с уложенными волосами.              — Как и всегда. — Протягивает второй, забирая свой приз. Заметив мой вопросительный взгляд, он отвечает. — Мы поспорили, останешься ли ты в стороне или вмешаешься. Я должен поблагодарить тебя. Теперь я буду наслаждаться тем, как мой милый младший брат будет стараться говорить без мата вплоть до конца Судной ночи. — Перед глазами показывается карточка, на которой написано «Добро на мат».              — Сказочный мамин сын. Внутренности собаки. — Тут же отзывается длинноволосый.              — Полагаю это "сукин сын" и "сучий потрох". — Поясняет другой.              И это самые страшные граждане Японии? Пусть и немного, но смотря на их взаимоотношения, я даже забыл на мгновение о том, с какими людьми сейчас трапезничаю. Если бы не их костюмы, а допустим, они были наряжены в обычные джинсы или штаны-шаровары да кофты какие попроще, то я не отличил бы их от простых ребят, каких много.              — Ты слишком милый. — Пропускаю мимо, когда меня начинают трепать по волосам. Простое поглаживание рукой Майки-сана, но я шугаюсь. — Оставь ему суп, если не хочешь его. А остальное обязательно доешь.              Теперь, перестав жевать еду и получать кайф от съеденного, я понимаю, что это самый странный вечер в моей жизни. И тем более ужин.