Правда или ничего

Автобус увозит их обратно в Сеул около полудня — они успевают позавтракать, прибрать срач за собой, а кто-то — и на лыжах прокатиться пару раз. Чонгук по какой-то неведомой причине в автобусе садится рядом с Тэхеном, чем удивляет и самого Тэхена, и Юнги, которому приходится сесть в самый конец между Мэг и Хосоком. Отвечать на вопросы не хочется, поэтому Чонгук всю дорогу слушает музыку на Спотифае и глядит в окно. В носу то и дело скапливаются сопли — конечно же, успел немного простыть, пока курил ночью на босую ногу. После того, как они доезжают до нужного места, Чонгука на выходе из автобуса ловят два парня из отдела тестировщиков. Неловко помявшись, извиняются за свои слова про Юнги накануне, чем вызывают искреннее удивление. Судя по всему, увольнять Чонгука никто не будет. Более того — перед ним потом извиняется и еще кто-то, кого он рассмотреть не успевает, потому что его под руку подхватывает Тэхен и тащит в сторону машины Юнги. — До завтра! — говорит он Мэг, которую до дома довозят последней. — Ну и что это было? — спрашивают у Чонгука, когда они выезжают обратно на трассу. — О чем ты? — нехотя интересуется тот. — Почему ты в автобусе не со мной сел? — Ты что, в первом классе учишься? Какая разница, с кем я сел? Мы с тобой не обязаны не отлипать друг от друга, — тарахтит Чонгук. — Ладно, — Юнги выкручивает руль, — справедливо. Он не говорит, что «я не сел с тобой, потому что мне захотелось побыть вдали». Он не говорит «я устал нервничать про себя, когда ты рядом». Чонгук не говорит ничего из этого, а потом жалеет, потому что на него даже не смотрят, когда высаживают у нужного подъезда. Он провожает взглядом машину Юнги и идет домой. Целый час играет с Макколи, который за два дня едва не одичал в одиночестве, а потом садится за ноутбук. У него выходных до Нового Года, судя по всему, просто не будет. Еще бы кто за переработку платил. Переводить, однако, вообще не получается, потому что в голове раз за разом всплывает безэмоциональное лицо Юнги, когда тот останавливался возле его дома. Ну и что Чонгук не так сказал? Или ему стоило быть до конца откровенным? Но к чему им эта самая откровенность? Они не пара. Они только, кажется, начали становиться друзьями, но даже это не обязывает никого из них быть предельно откровенными. Чонгук приоткрывает окно на кухне — балкона в его квартире нет, — и закуривает. Макколи, не одобривший холод, мгновенно убегает в сторону коридора. Он смеется, но смех его затихает, едва начавшись. Чонгук смотрит в окно, на проезжую часть, и подносит ко рту сигарету. Вспоминает слова Тэхена, что Юнги после его ухода отстегнул со своего плеча посылы нахуй на все отделы. Вспоминает, как Юнги просто так взял и помог ему с переводом. Как довозил до дома после пятничных посиделок. И как довез даже сегодня. Колет внутри. Чонгук это чувство игнорирует; закрывает окно, предварительно выбросив бычок, а потом упрямо возвращается к ноутбуку. Это настолько двояко: быть в растерянности из-за мыслей о другом человеке, не понимать, почему постоянно думаешь о нем, но, с другой стороны, осознавать, что нет там ничего непонятного. Все как на ладони. И внутри начинает зреть что-то предательски однозначное. Юнги привычно заезжает за ним в семь утра, но до работы они едут в уже непривычном молчании. Чонгук, которого это нервирует всю дорогу, решается на максимально неожиданный для себя шаг — наклоняется и целует Юнги в щеку, когда они останавливаются на парковке, а мимо их машины проходит толпа тестировщиков. Юнги, в свою очередь, удивлен — это видно, — но держится непринужденно. Хотя и сжимает потом Чонгука за руку весь путь до лифта — даже тогда, когда они свои дурацкие карточки прикладывают на ресепшене. Чонгук смотрит на Юнги и в который раз задается вопросом: а отношения двух парней — они что, вот правда такие? Обычные? И нет никаких отличий. Отличий нет, правда — Чонгук перестает их видеть. И как-то по голове дает от этой мысли. Юнги ему правда нравится. Но он все еще не уверен, что нравится не просто как человек, коллега или просто друг, коими они пока все еще не стали. А как в принципе понять, что тебе нравится кто-то? Вот прямо нравится-нравится? Чонгук чувствует себя недалеким школьником, когда задается этим вопросом — ну, типа, ты вообще что ли? В смысле как это понять? Берешь и понимаешь, сука. Как иначе-то. Садясь за свой рабочий стол, Чонгук так не к месту вспоминает слова Тэхена, которыми тот швырнулся по непонятной траектории около года назад, когда Хосок спросил у него, а как вообще понять, что тебе нравится человек: «Представь, как этот человек дрочит. Если тебе не противно — значит, нравится». И это становится началом конца, потому что Чонгук вплоть до обеда не может прогнать из своей головы всякие непотребные картинки. И ладно это, ладно даже то, что ему ни капли не противно — проблема скорее в том, что ему самому нужно отойти в туалет и… что? Снять напряжение? Он прячет лицо в ладонях и умоляет господа, чтобы у него даже желания не возникло пойти и снимать это самое напряжение, представляя Юнги. Каков же пиздец. — Еще немного, и меня это все раздражать начнет, — говорят Чонгуку в то время, пока он ковыряется ложкой в рисе. — Прости? — поднимает он голову. — Не прощу, — мрачно сообщает Юнги. — Почему ты последние два дня всячески меня игнорируешь? Я что, сделал что-то не так? — Нет, конечно, нет, — спохватывается Чонгук, — просто я… — он мгновенно затыкается, когда за их пустой стол садится человек, которого он знает только по фото. — Добрый день, — здоровается Ким Намджун, — надеюсь, вы не против моей компании. — Разумеется, нет, — с улыбкой говорит Юнги, а Чонгук начинает медленно, но уверенно закипать. — У нас совещание было, — говорит Намджун, — решил зайти в столовую после. Думал, вдруг, тебя тут встречу, — обращается к Юнги. Чонгук же открыто фыркает. А потом понимает, что — еб твою мать, — перед тобой директор твоего филиала, ты вообще страх потерял что ли? А хоть бы и так. — Ладно, — Намджун по-доброму смеется, — но уж при мне-то вы можете не делать вид, что встречаетесь, я в курсе вашей глупой авантюры. — Глупой авантюры? — мгновенно подключается к разговору Чонгук. — Я прошу прощения? — Ну, я имею в виду, что я в курсе того, что вы «встречаетесь» только на публику. Я потому и подошел к вам. Хотел узнать, как дела, и не надо ли кому-нибудь устроить выговор. — То есть ты ему сказал? — Чонгук смотрит на Юнги. — А что такого? — жмут плечами ему в ответ. — Да нет, ничего, — он мило улыбается, — все прекрасно. Так вот, — Чонгук переводит взгляд на Намджуна, — благодарю вас за интерес, но у нас все в порядке. Ваша помощь не требуется. Намджун удивленно смотрит на него, перебрасывается несколькими фразами с Юнги, а потом покидает столовую. Чонгук молча жует свои наполовину жесткие овощи и угрюмо разглядывает помещение. — У тебя чувство страха вообще отсутствует, да? — Юнги сдвигает свой поднос вбок. — Ты в курсе, что это твой начальник, и тебе надо вести себя уважительно? — Извини, но все уважение во мне сдохло после того, как я узнал, что вы с ним трахались, — отзывается Чонгук. — Ты можешь прекратить? — Юнги громко кладет железные палочки на поднос. — Что с тобой вообще происходит в последнее время? Ты не думаешь, что даже меня твое поведение может подзаебать? — И что, уволишь меня? — Чонгук смотрит на него. — Так давай, я буквально только этого и жду, — встает из-за стола, подхватив пустой поднос. — В конце рабочего дня зайти ко мне в кабинет! — прикрикивают ему в ответ, а он только и делает, что фыркает. Он ничего не переводит за следующие несколько часов — большую часть времени просто таращится в монитор, то и дело издавая проклятия. Вспоминает Намджуна в охуительно дорогом костюме, его идеальную прическу и часы за несколько миллионов вон. Шлепает по столу периодически, умоляя себя сосредоточиться, но не выходит нихуя. Так вот, какие парни Юнги нравятся? Которые вот такие солидные, богатые, стильные, и аж все стелятся вокруг, когда они появляются? Чонгук разом закипает про себя, когда думает об этом. Ебучий Ким Намджун, думает он. Чонгук, между прочим, тоже старался дохуя, чтобы в этой компании себе имя заработать — так почему все лавры достаются всяких пидорам в дорогих костюмах? Чем он хуже? Только тем, что сидит сутками переводит то, без чего вся эта компания бы тупо лапу сосала? Без десяти пять вечера Чонгук поднимается со своего места и, даже не забирая рюкзак, выходит из кабинета, сопровождаемый вопросительными взглядами остальных. Поднимается в лифте с напряженным видом, а после заходит в офис тестировщиков с таким видом, словно он тут царь, а все вокруг — холопы. И не стучится, прежде чем зайти в кабинет Юнги. Тот кладет трубку стационарного телефона и вздергивает брови. — Что? — Чонгук садится в кресло напротив. — Ты сам просил зайти в конце рабочего дня. — Да, — Юнги переводит взгляд на монитор и пару раз клацает мышкой, — я решил поговорить с тобой, а не Мэг, хоть она и ответственна за вас. — И почему же? — С тобой проще. Надо обсудить некоторые моменты, — извещают Чонгука. Он честно старается слушать то, что говорит ему Юнги, но получается откровенно хуево, потому что минуты две он тупо таращится на чужие губы, пытаясь представить, а каково это — их целовать. Целовать парня — каково это? Чонгук облизывает свои губы и понимает, что выглядит полным кретином. Он таковым и является, если честно. Потому что ни одного произнесенного слова через себя не пропускает. — Ты слушаешь меня вообще? — Юнги поднимается с места, огибает стол. — Дело серьезное, между прочим. — Ага, — кивает Чонгук, — я тебя слушаю. — Не слушаешь. — Слушаю, — продолжает настаивать он на своем и поднимает взгляд, только сейчас понимая, что все это время таращился на чужие губы. — Может, ты хоть сейчас скажешь, в чем дело? — Юнги сужает глаза. — Чтобы я сразу знал, что делать. Чонгук опять облизывается и ловит легкий мандраж. И правда — в чем дело? Они съездили в короткую поездку, потом он волей случай встретился с Намджуном. А перед этим сидел и представлял Юнги со спущенными штанами. Вот, в этом проблема, блять, в этом! Он представлял другого парня без штанов — как что-то может быть в порядке после этого?! — Чонгук? Он останавливается взглядом на чужом галстуке и думает, что схватиться за него и потом накрутить на кулак — это классно. Звучит просто потрясающе. Но зачем ему это делать? Зачем?! — Ты разучился говорить? Чонгук все же поднимает взгляд, смотрит Юнги в глаза. А затем привстает с кресла, позорно поддавшись своим желаниям, — хватает Юнги за галстук и тянет на себя, заставляя того потерять равновесие и завалиться вперед. Их лица очень близко — буквально пара сантиметров. С этого расстояния Чонгук едва ли может в полной мере рассмотреть выражение чужих глаз. И он этого и не делает — только тянется вперед и целует Юнги. Все голоса в голове мгновенно затыкаются. Это должно быть странно. Должно быть неправильно, но Чонгук не ощущает ничего из этого — только прижимаемся губами еще сильнее, дергая Юнги за галстук куда настырнее, и тот окончательно теряет равновесие, падая на него, но успевая в последний момент упереться руками в спинку кресла. А у Чонгука крышу дома срывает вместе с каркасом и фундаментом, уносит ветром нахуй. Он отпускает чужой галстук и обеими руками обхватывает шею Юнги, углубляя поцелуй; чувствует, что ему отвечают, отпускают спинку кресла. И забираются на его колени, запуская пальцы в волосы и напирая даже сильнее, чем сам Чонгук, когда только накрыл чужие губы своими. Пальцы сами собой забираются под чужой пиджак и, встретив преграду в виде заправленной в брюки рубашки, мгновенно вытаскивают ее и скользят выше, надавливая на кожу на спине. Чонгук целует Юнги с совершенно пустой головой, обхватывая горячими руками его талию под рубашкой, и без шуток понимает, что еще немного — и одними поцелуями дело не обойдется. В дверь стучатся, и Юнги мгновенно слезает с него, отходит назад, поправляя одежду, говорит «заходите». А Чонгук так и сидит в кресле, пытаясь вздохнуть и чувствуя, насколько его губы влажные после поцелуя. Смотрит на Юнги, который выглядит так, будто его не целовали сейчас, а попросту выебали, и уже и не знает, что и думать. Чонгук поднимается, когда внутрь заходит кто-то из тестировщиков, накрывает ладонью рот и в ужасе глядит в стену. Он только что целовался с Мин Юнги. Он только что… что? — Я пойду, — бросает он и мгновенно выскакивает из кабинета, даже не вслушиваясь в слова, брошенные ему в спину. Боже, боже, боже, думает он, влетая в офис и после судорожно запихивая вещи в рюкзак. — Эй, у нас еще полчаса! — возмущается Тэхен. — Я уйду сегодня пораньше, — откликается Чонгук и вылетает в коридор. Боже, боже, боже, орет он про себя, пока бежит в сторону метро. Сука, сука, сука, вторит голос в его голове. Он игнорирует разрывающийся от оповещений телефон и продолжает раз за разом тереть пальцами губы, которые жжет нещадно. Он целовался с Мин Юнги. Он целовался с парнем, с которым они должны были разыгрывать парочку. Чонгук воет в голос, игнорируя девчонку, которая шарахается от него в вагоне метро. Мне не нравятся парни, мне не нравятся парни, мне не нравятся парни, убеждает себя Чонгук, вбегая в свою квартиру и с размаху падая лицом в подушку на кровати. Игнорирует Макколи, который мгновенно начинает орать, требуя внимания. Чонгук, повернув голову, смотрит на своего кота и понимает, что он был бы не прочь поцеловать Юнги еще раз. И так, чтобы их никто больше не прерывал. — Сука! — орет он и подрывается с кровати. Дрочит прямо в душе, чувствуя себя максимально грязным и обесчестенным, а потом долго лежит на кровати, замотавшись в одеяло, и смотрит в окно. Не может быть такого, чтобы ему нравился Юнги. Так нельзя. Чонгук к такому не готов. Чонгук совершенно против. Он запредельно против своих чувств к парню, но потом у него опять встает, когда вспоминаются чужие губы на своих, и он стонет, обхватывая всеми конечностями свободную подушку. Ужасно, ужасно, ужасно, причитает Чонгук про себя, пока мутузит эту самую подушку. Знает, что его телефон разрывается от уведомлений, но даже не думает подниматься с кровати. Предпочитает страдать. Вот точно — завтра пойдет в отдел кадров и уволится.