Правда или ничего

Подниматься в шесть утра Чонгуку вообще не нравится — такое чувство, что ему не часа на сон не хватило, а доброй половины положенной нормы, потому что он буквально отключается, стоя в душе, пару раз ударяясь лбом о стенку душевой кабины. Даже кот и тот игнорирует его ранний подъем, продолжая дрыхнуть к верху пузом, хотя обычно мгновенно подскакивает, стоит Чонгуку свесить ноги с кровати. И во имя чего такие жертвы, спрашивается. Он и сам не знает, что на это ответить, кроме того, что если и играть, то играть по-крупному. Ну, и еще так к месту вспомнились слова Тэхена, брошенные Чонгуку однажды по пьяни: «Ты бы хоть раз себя в порядок по-человечески привел перед рабочим днем — вот тогда даже у директора жену бы увел». Чужие жены ему и даром не сдались, а вот встречать свою скорую моральную кончину Чонгук бы хотел при полном параде, потому что какого хуя. Поэтому он даже волосы укладывает так, чтобы те не напоминали гнездо — видали, какие жертвы? Делать макияж он не то чтобы не умеет — скорее предпочитает обходиться без него, но когда твоя младшая сестра — бьюти-блогер, сложно не знать некоторые фишки. К примеру, как сделать макияж так, чтобы он не кричал «эй, посмотрите, я потратил на него дохуя времени», и был таким легким и естественным. Впрочем, плевать на макияж, больше всего Чонгука напрягает другое — одежда. Одежда, мать ее. У него в шкафу только одни худи, свитшоты, лонгсливы. А еще штаны-парашюты. Но в них же так удобно и комфортно, в чем его винить? Чонгук со вздохом достает из шкафа самую крайнюю вешалку с черной рубашкой со все еще болтающимся ценником — подарила сестра около года назад. Он ни разу ее не носил, потому что она оказалась ему мала на размер и настолько плотно облегала руки, что это ощущалось максимально некомфортно. «Я внизу». Чонгук смотрит на это сообщение минуты две — со сморщенным лицом. Ни тебе привета, ни тебе доброго утра. Юнги даже не сказал, что это он. Чонгук сохраняет его номер, насыпает коту еды в миску, а потом долго завязывает бесконечные шнурки на своих ботинках. Специально тянет время, чтобы Юнги ждал его как можно дольше. Накинув кожаную куртку, он в последний раз гладит кота и выходит из квартиры со страдальческим лицом. Нужную машину по удаче не приходится искать — Чонгук замечает Юнги сразу же, едва выходит из подъезда. Тот стоит на улице, опершись на капот машины, и задумчиво курит, разглядывая что-то в своем телефоне. Чонгук останавливается перед ним и вместо приветствия громко шмыгает носом; на него поднимают рассеянный взгляд, который мгновенно становится удивленным. Юнги делает последнюю затяжку и выбрасывает окурок. — А не замерзнешь? — намекает на кожанку. — С чего бы? Меня же по-царски довезут прямо до дверей, — ухмыляется Чонгук. Он ждет, что Юнги еще как-нибудь прокомментирует его внешний вид, но тот только отталкивается от машины и кивком указывает на дверь со стороны пассажира. В салоне пахнет хвойным освежителем воздуха и немного сигаретами — от самого Юнги. Чонгук кидает свой рюкзак на заднее сиденье и пристегивает ремень безопасности. Чувствует себя до жути странно. Его ни разу никто вот так не возил на работу — даже не подбрасывал. Возможно, это связано с тем, что единственные коллеги, с которыми он в хороших отношениях — это Тэхен, Хосок и Мэг, и ни у кого из них нет машины. Здорово, наверное, не пользоваться метро. Что-то на богатом. — Итак, — говорит Юнги, выезжая на трассу. — Итак… что? — Чонгук косит на него взгляд. — Раз нам почти месяц предстоит делать вид, что мы парочка, неплохо бы что-нибудь узнать друг о друге. — Например? — Как минимум общие факты. — Справедливо, — соглашается Чонгук, — начинай. — Хм, — Юнги останавливает машину на пешеходном переходе; судя по сдвинутым бровям, размышляет о том, что именно поведать. — Мне скоро исполняется двадцать девять, я в компании работаю четыре года. Закончил филологический факультет Сеульского университета. — Ты тоже? — удивляется Чонгук. — Я думал, ты на бизнес администрировании учился каком-нибудь. — Я в компании начинал переводчиком, как и ты, — усмехаются ему в ответ, — а в тестировании начал разбираться только около года назад. Пришлось. Сначала меня просто руководителем отдела назначили, что не казалось мне хорошей идеей, так как обязанностей больше, ответственности тоже больше, но, по крайней мере, зарплата хорошая. — Представляю, — Чонгук по непонятной причине начинает чувствовать себя совершенно бесполезным. — Что еще расскажешь? Юнги молчит какое-то время: не то рассказывать больше не собирается ничего, не то решает, что рассказать можно. Постучав пару раз указательным пальцем по рулю — выглядит, словно нервный жест, — бросает на Чонгука беглый взгляд. — Я был женат около года. Развелся спустя полгода после того, как устроился в нашу компанию. Это не то чтобы удивляет — скорее ставит в тупик, потому что… почему это сообщают так, словно это какой-то позорный факт, способный оттолкнуть? Чонгук пожимает плечами — не безразлично, скорее пытается показать, что ему все равно, но не в плохом смысле. — Не сложилось? — Вроде того. Очень хочется спросить, почему, но он упрямо молчит, потому что прекрасно понимает, что это не его дело. Да и вряд ли кто-то в компании знает об этом — Чонгук не сможет проебаться с этой информацией, даже если захочет. — Твоя очередь, — предлагает Юнги. — Даже не знаю, — вот так всегда происходит, когда просят рассказать о себе. — Мне двадцать четыре, учился на филологическом, как ты уже понял. Со школы мечтал не переводить игры, а создавать их, но… не сложилось, скажем так. — Создавать? — Юнги отвлекается от дороги, бросая на него взгляд. — Ты имеешь в виду, что хотел стать 3D-художником? — Да, — Чонгук смотрит в окно со своей стороны, — я неплохо рисую, но недостаточно хорошо, как выяснилось. — Никогда не поздно получить дополнительное образование. — На это нужны деньги, — Чонгук улыбается, глядя на Юнги, — а мы, переводчики, хоть и получаем неплохо, этого не хватает на то, чтобы взять и разом заплатить баснословные суммы за что-то. — Иногда я думаю, что все это очень несправедливо, — Юнги хмурится. — Что именно? — То, что переводчикам платят меньше, чем тем же редакторам или тестировщикам. На вас буквально держится вся структура. Вся наша компания. Что бы мы локализировали без переводчиков? Голые картинки? Улыбка Чонгука становится шире. Ему приятно слышать это. Ему дико приятно знать, что кто-то по достоинству оценивает его труд. Однако реагировать на чужие слова не хочется почему-то — горько немного становится. — Что еще мне надо знать о тебе? — сразу же продолжает Юнги, верно считывая молчание Чонгука и решая оставить позади обсуждение недооценивания чужой работы. — Ну... — он разглядывает свои руки, лежащие на коленях. — Я играть люблю. Дружу с другими нашими переводчиками. Время от времени стримлю на твитче вместе с Тэхеном. Еще у меня есть кот. — Как зовут? — Макколи. Юнги открыто смеется, выкручивая руль; они сворачивают на парковку возле здания компании. Чонгук бросает беглый взгляд в окно и напрягается, когда понимает, что приехали они в самое неудачное время — когда на работу приходит большинство сотрудников. Вздыхает. Нет, время как раз что ни есть самое удачное — их же должны увидеть вместе. Он так залипает в свои мысли, что очухивается, лишь когда дверь с его стороны открывается; Юнги немного наклоняется к нему, приподнимая брови. Чонгук же — раздраженно поджимает губы, разом отмирая. — Ты забыл, что я говорил тебе вчера про спихивание на меня роли девушки? — он вылезает из машины, заставляя Юнги отпрянуть, и хлопает дверью. — Я даже не думал на тебя что-то спихивать, — озадаченно глядят на него, — это обычный жест внимания. Да и ты завис. Мне что, надо было в окно постучать, чтобы ты среагировал и сам дверь открыл? — Забей, — бросает Чонгук, поправляя рюкзак; смотрит в сторону входа в здание компании и понимает, что некоторые сотрудники то и дело оглядываются на них. Усмехается. А затем неуверенно глядит на Юнги. Понятия не имеет, что делать дальше. Им нужно вместе дойти до ресепшена? Кто кому дверь придержит? А, блять, они же раздвижные. Но кто кого проводит до офиса? Сука, они же на лифте поедут и просто выйдут на разных этажах, какое провожать. Чонгук начинает жутко нервничать вслед за своими беспорядочными мыслями. Юнги молчаливо наблюдает за сменой эмоций на его лице, а затем просто легонько хлопает по плечу и кивает в сторону входа. Мол, пойдем. Просто — пойдем. Чонгук кивает тоже. В принципе, ничего необычного. Они доходят до ресепшена, прикладывают свои айди к турникетам, оставляют верхнюю одежду в гардеробной и вызывают лифт. Но пока они дожидаются его, позади них собирается целая толпа, и где-то тут Чонгук немного проваливается. Радуется, что ему всего лишь на второй этаж. Когда двери открываются, он неуверенно оборачивается, вспоминая просьбу Юнги выглядеть попроще, когда он видит его. Наталкивается на чужой веселый взгляд, и в голове все разом мешается. И выглядеть попроще как-то уже не получается — Чонгук сам не знает, какая из эмоций успевает отразиться на его лице прежде, чем двери лифта закрываются. — Доброе утро, — здоровается он, заходя в их крошечный офис. Мэг бросает на него сонный взгляд, задерживается им на заправленной в джинсы рубашке, а затем снова смотрит на монитор. Ничего не говорит. Зато говорит Тэхен: — Доброе, нахуй, утро. А мы знакомы? — Тэхен приподнимается на месте и пару раз тычет Чонгука пальцем в бок, когда тот проходит мимо его рабочего стола. — Ты куда это вырядился так? — Какая тебе разница, куда? — бросает он. Хосок, молча жевавший сникерс, смеется и давится своей шоколадкой. И вот так начинается первый рабочий день, в который Чонгук с Мин Юнги, вроде как, пара. Чонгук спокойно заканчивает целый пак на десять тысяч знаков и принимается за второй, игнорируя весь белый свет. Начинается день не так уж и плохо — по большей части из-за того, что Чонгук свой рабочий день проводит в офисе переводчиков. Начинает идти по пизде этот день только к обеду, когда в их кабинет заглядывает Юнги. Тэхен, сидящий к выходу ближе всех, с перепугу роняет стаканчик из-под кофе (слава богу, что пустой) и громко икает, и именно это привлекает чужое внимание, а не сам Юнги даже, который взглядом находит Чонгука и улыбается. Тот думает, что как же наиграно, что насколько же улыбка эта лживая, и поднимается с места. — Я первым пойду, — говорит он, — догоняйте. Обед в их компании всегда в одно и то же время — в час дня — и длится условно сорок пять минут, хотя на самом деле час. Чонгук, прикрывая за собой дверь, думает, успеет ли за это время сбегать в ближайший 7-Eleven, чтобы купить сигарет. Никогда серьезно не курил, но после того, как увидел утром Юнги с сигаретой, не может отделаться от желания закурить. — Если честно, я на обед всегда хожу в кофейню неподалеку, — говорит Юнги, открывая дверь в столовую. Справедливо. В их столовой готовят не то чтобы плохую еду, но если у тебя есть много денег, почему бы не потратить их на собственный комфорт — к примеру, на обед вдали от компании, где приелось уже каждое лицо. Чонгук мелко усмехается. Слишком много людей. Это немного напрягает. Обычно он ходил на обед под самый конец перерыва, чтобы лишний раз ни с кем не контактировать, и расправлялся со своей едой минут за десять. Сейчас же аппетита и в помине нет. Чонгук делает себе кофе в одной из кофемашин, игнорируя чужие взгляды, и подхватывает яблоко из корзины. Оглядывается. Их столовая достаточно большая — здесь разместили около десяти столов на шесть мест, но сейчас заняты все, кроме одного. Ну, как кроме одного. Юнги сидит в одиночестве за самым крайним столом и лениво скользит пальцем по экрану своего смартфона, будто листая ленту в твиттере. Чонгук снова оглядывается. И почему он раньше этого не замечал? Это только потому, что на обед приходил последним? Или потому, что Юнги обедает вне здания компании? Может, тот именно поэтому и уходит на обед в кофейню? Чонгук поджимает губы, крепко сжимая яблоко в руке. Он громко ставит стакан с кофе напротив Юнги и так же громко отодвигает стул, надеясь, что скрежетание ножек этого самого стула по кафелю будет слышать вся столовая. Садится. Злится. Откусывает яблоко и начинает неаккуратно жевать, то и дело бросая взгляды в сторону других сотрудников. — Забей, меня никогда здесь не любили, — говорит Юнги, не отрывая взгляда от телефона. — Давай сделаем вид, что это из-за того, что с тобой я, — улыбается Чонгук и немного смущается, потому что это правда немного странно — они сидят вдвоем за огромным столом и смотрят куда угодно, но не друг на друга, хотя Юнги накануне сам предупреждал, что они… они что? Должны казаться парой? Через пару минут в столовую заходит Мэг. Рассматривает столовую все то время, пока ей накладывают еду, а затем, закатив глаза, подходит ко столу, за которым сидят Чонгук с Юнги. Бухает своим подносом на стол рядом с Чонгуком и начинает есть, совсем не обращая на них внимания. На нее смотрят два удивленных взгляда. — Что? — она застывает и пару раз цокает друг о друга железными палочками в руке. — Я помешала? — Наоборот, — Чонгук улыбается, отворачиваясь. Он помнит, что когда Мэг только устроилась сюда работать, ее сначала любили все. Все ею интересовались и звали вместе выпить. Абсолютно каждый в этой компании считал должным подойти к ней и поприветствовать лично. Чонгук помнит это, но помнит и то, как тошно ему становилось, потому что знал, что за этим последует. Оказалось, что Мэг знала тоже. Она отказывалась на любое предложение выпить и задерживалась на рабочем месте дольше остальных, будто бы надеясь, что на выходе ни с кем не столкнется. Все сотрудники остыли уже спустя пару недель, и после этого Мэг стала обычной рыбкой в аквариуме — мол, вы поглядите, американка в нашем офисе. Ебать чудеса. А давайте поспорим, кто эту рыбку сумеет совком вытащить из общего аквариума и забрать в свой? Чонгук морщится, думая об этом. Они с Юнги сейчас сами как рыбки в аквариуме. Ебаный зоопарк. Мэг отправляет в рот кусок кимчи и награждает его задумчивым взглядом, от которого становится неуютно. — Здравствуйте, — Чонгук вздрагивает, когда Хосок ставит свой поднос на стол. — Добрый день, — здоровается Тэхен следом, садясь рядом с ним. Чонгук откровенно теряется, когда смотрит на всех по очереди, а затем — на Юнги, который, вопреки его предположениям, не выглядит раздраженным, а улыбается едва заметно. Это вгоняет в ступор. — Я хотел сказать кое-что, — начинает Тэхен, беря в руки палочки, — что очень рад за вас и желаю вам только сча- Ему прилетает подзатыльником от Хосока, и после этого Тэхен уставляется в свой поднос, больше не поднимая головы. Юнги тихо смеется, но его смех слышит только Чонгук. — Ну и почему? — спрашивает он после того, как почти все сотрудники после обеда расходятся по своим отделам. — Что почему? — Юнги допивает кофе, не отрывая взгляда от экрана своего телефона. — Почему ты не возбухтел после того, как все переводчики сели за этот стол. — Ты же сказал, что дружишь с ними, — Юнги поднимает взгляд, — а я, как твой парень, должен хорошо общаться с твоими друзьями, так что. «Как твой парень». Чонгука так квадратит с этих слов, что ни с чем не сравнить. Как твой парень, понимаете? У него никогда не было парня. И он никогда не хотел его иметь. Юнги небрежным жестом поправляет свои волосы, глядя на себя в отражение потухшего экрана смартфона. Чонгук — неодобрительно фыркает, заставляя посмотреть на себя. Ловит на лице напротив улыбку. Из столовой уходят последние сотрудники. Кто-то на самом выходе оглядывается, вытягивая шею, словно в попытке разглядеть, что они делают. Юнги тянется вперед и накрывает рукой сложенные на столе руки Чонгука ладонью. Тот застывает на пару секунд, когда чувствует, как сжимаются чужие пальцы. Они горячие. Непостижимо контрастно горячие. Чонгук убирает руки, разрывая их прикосновение. Юнги пару раз перебирает пальцами по столу — в том самом месте, где еще секунду назад были руки Чонгука, — а затем берет стаканчик кофе. Допивает остатки и поднимается из-за стола. — Я зайду за тобой в шесть вечера. И моя просьба все еще в силе. Делай лицо попроще, когда видишь меня. Чонгук сам встает, когда Юнги идет к выходу из столовой. Не понимает, что не так с его лицом: на нем неприязни уже давно нет, что не так?