Вечная ночь

Она не ждала гостей. Да и никто в здравом уме в эту квартиру даже под угрозой Окончательной смерти не придет… Разве что если все совсем плохо. Но НАСТОЛЬКО плохо не бывало уже пару лет точно. — Понятия не имею, кто твой посетитель, но ему крайне повезло, что я решил именно сегодня навестить тебя, — по-звериному яркие глаза мужчины сверкали из тени, пока тот выражал свое недовольство, — сколько раз я тебя просил, умолял питаться регулярно? Ты уже много тысяч лет как не новообращенная, а ведешь себя порой хуже ребенка. Я не могу с тобой нянчиться. У меня нет времени быть твоей сиделкой, Лорелай. Женщина молчала, повернувшись спиной к мужчине. Длинные рыжие волосы прикрывали разодранную рубаху, которая явно была на пару размеров больше. Взгляд разного цвета глаз, подернутый дымкой, устремлен куда-то вдаль, куда-то за пестрые огни улиц, куда-то за океан. Женщина слышала жаркий спор за дверью. Людвиг, ее гуль, явно не был настроен никого впускать. Но и гость сдаваться не собирался. В конце концов, первым сдался Беккет. Его поистине ангельское терпение уже успела порядком потрепать Лорелай. — Да впусти ты ее наконец! Тишина. Бедный Людвиг, кажется, забыл, как дышать. Услышать крик от печально известного среди Сородичей антрополога было не то что редкостью — уникальным явлением. Рыжеволосая женщина же наконец отвлеклась от своего невероятно интересного занятия и с любопытством покосилась на гангрела. Тот в ответ только одарил ее хмурым взглядом и ушел в другую комнату, баюкая раненную руку. Дверь тихонько отворилась, в большой гостиной появилась совсем молодая сородич. Этим можно было объяснить столь неожиданное рвение побывать в логове очень старой малкавианки. Пусть и начинать диалог гостья не особо спешила, опасливо осматривая помещение. — У птенца ко мне дело? Или птенец хочет пощекотать себе нервы? — тихий, почти певучий голос совершенно не складывался в единую картинку со всеми историями, что ходили вокруг безумной Лорелай, — я сегодня несколько не в духе для игр, поэтому, боюсь, если в течение пяти секунд ты не подашь голос, твои нежные нервы будут висеть на моей люстре вместо гирлянд. Вот тогда я нащекочусь вдоволь. Или нет? Может, отправить тебя полетать? Птенцы, рано или поздно, должны учиться работать своими крылышками. У тебя же есть крылышки? Женщина резко развернулась к гостье. Тонкая красная мужская рубашка едва скрывала откровенную наготу хозяйки логова. Огненная шевелюра растрепана, под болезненно блестящими глазами пролегли темные круги. Малк явно давно не питалась — либо слишком мало, чтобы полностью утолить голод. Но достаточно, чтобы держать Зверя в узде. — По делу, — поспешно чуть ли не выкрикнула визитер, — я по делу. Меня отправила Сир, чтобы забрать какие-то бумаги. Она сказала, что у Вас есть для нее фолиант и несколько документов из архи… — А-а-а, моя милая Тремер. Могла бы и проведать старушку, мы не виделись, кажется, с 2000? Она тогда была таким же очаровательным птенцом, как и ты… — певучий смех эхом отдавался в полупустом помещении, улыбка граничила с оскалом, а резкая смена настроения заставила табун (несуществующих) мурашек пробежать по загривку несчастной гостьи, — конечно, дай мне минуту. Людвиг, угости птенца… Чем-нибудь. Кажется, в холодильнике был размороженный стейк. Или это остатки того идиота-бруха, что решил влезть ко мне в дом… В общем, посмотри что-нибудь. Гуль вошел в комнату, одарив мрачным взглядом новоявленного тауматурга. Дождавшись, когда его госпожа упорхнет в соседнюю комнату, он тяжело вздохнул. — Поверь, ты не хочешь принимать угощения от миледи Лорелай. Не сегодня, — слуга жестом предложил девушке сесть в кресло подальше от окна, лишенного штор. Посетительница поспешно кивнула и опустилась на край сидения. Ей было некомфортно. Ей было противно. Но, самое главное, ей было страшно. Молодой вампир хотела было спросить у гуля, что не так с яствами его хозяйки, но мужчины уже нигде не было. Кажется, он действительно был не в восторге от такого наплыва гостей. Да и сама девушка не горела желанием оставаться в логове явно больной на голову и очень голодной малкавианки дольше нужного. В голове все чаще возникал вопрос, как ее Сира угораздило получить в союзники… Это. Ждать хозяйку квартиры долго не пришлось. Вернулась она уже в элегантном черном платье на бретелях, облегающем стройную фигуру. Рыжие волосы собраны в высокий хвост, в руках — бумажный пакет, скреплённый сургучной печатью. На бледном лице уже не было ни раздражения, ни радости, ни безумия — только вселенская усталость. — Прошу меня простить за то, что встретила тебя, птенец, в столь… Неподобающем виде, — голос будто окреп, пусть и оставался тихим, — вот нужные тебе изыскания. Или нужные малышке Тремер. Передай ей, если она и дальше планирует пользоваться моей добротой, пусть готовится однажды проснуться с колом в груди. Моя любовь к ней не безгранична. Ровный тон, которым все это сказала малкавианка, заставил поежится все еще напряженную девушку. Ей не нравились угрозы, которыми безумная вампир щедро одаривала ее Сира. Но и пререкаться со столь нестабильным Сородичем смерти подобно. — Я… Хорошо. Спасибо за помощь. Гостья поднялась со своего места и хотела было забрать злосчастный пакет, но Лорелай резким движением вцепилась в протянутую руку. Тонкие пальцы, на удивление, обладали сильной, очень сильной хваткой. Девушка подняла глаза и встретилась взглядом с хозяйкой логова. По ощущениям, на нее взирали две разноцветные стекляшки. В этом взгляде не было ничего. Пустота. Холод. Ни единой эмоции, ни единого чувства. За всю свою короткую не-жизнь тауматург не сталкивалась с подобным. И особенно жутким ситуацию делало то, что еще недавно стоявшая перед ней малкавианка с маниакальной улыбкой и безумным огоньком во взгляде предлагала кусок сырого мяса в качестве угощения. — Ты немедленно отправишься к своему Сиру, птенец. Ни домой, ни в бар, ни к своей бывшей любовнице. Мне искренне плевать на твою жизнь, я бы с радостью станцевала в том парке, где сегодня тебя настигнет Окончательная смерть, но я ужасный танцор. А этот чертов пакет должен оказаться у Франциски сегодня. Сейчас. У нее, а не у этих больных Цимисхи. Ты меня поняла, мой почти-мертвый птенец? Девушка нервно хихикнула. Слышать от малка, что кто-то там «больной» по меньшей степени… Странно. Даже если речь идет о клане Цимисхи. Потому она не сразу поняла, что ей только что напророчили смерть. А может быть виной всему было Доминирование, на которое не поскупилась Лорелай, вглядываясь своими разномастными глазами, кажется, в саму душу своей посетительницы. Если, конечно, у вампиров эти самые души вообще есть. — Ты. Меня. Поняла? Кивок. — Вот и славно, — хозяйка отпустила руку юного Сородича, позволив той забрать пакет, и радостно хлопнула в ладоши, — А теперь лети в свое мрачное гнездышко. И не забудь передать привет мой милой Тремер! Озорная улыбка легла на губы Лорелай. В ее глазах снова танцевали эмоции, такие разные, но такие одинаково насмешливые. Тауматург отвернулась от древнего вампира, чтобы не думать, не пытаться понять, что, черт побери, только что произошло. Да и трудно ей было сосредоточиться, будто только что бедную девочку обухом по голове огрели. На ватных ногах она покинула квартиру, дверь за нее услужливо захлопнул Людвиг. Позади малкавианки послышались легкие шаги. На обнаженное плечо легла бледная рука с длинными когтями. — Скажи, дорогая, ты всех своих визитеров так пугаешь, или просто девочке «повезло» стать ребенком нашей общей знакомой? Женщина грациозно повернулась к своему собеседнику и, прильнув к мужчине, положила свои руки на его грудь. Обиженно поджала губы, прищурилась, вглядываясь в звериные глаза вампира. — Ты мое солнце, Катберт. Теплый, заботливый и так беспощадно норовишь обжечь, — Лорелай уткнулась в плечо Беккета, и оттого последние слова прозвучали совсем приглушенно, — тот, кто боится смерти — дурак. Тот, кто боится своего будущего — идиот. Тот, кто боится знания своей будущей смерти — совсем безмозглый болван. Гангрел фыркнул, пропуская комментарий о кончине и глупости, и опустил руки на талию женщины. — Как будто ты помнишь, как выглядит настоящее солнце.