Элдийская принцесса

Горели венчальные свечи Невеста стояла бледна, Священнику клятвенной речи Сказать не хотела она. «У церкви стояла карета»

      Дворец был переполнен голосами слуг, носящихся туда-сюда ещё с самого утра. Из-за этого шума капитан Леви так и не смог сосредоточится на книге, и это явно бесило его. Постоянный топот ног за дверью и восхищенные вскрики доводили его, привыкшего к тишине и порядку, до белого каления. Последней каплей стала без стука вошедшая к нему служанка, предложившая свою помощь. — Я что, по-вашему, немощный? — едко ответил Леви, испепеляя беднягу взглядом. — Сам одеться не смогу? Девушка кивнула, оставила парадную форму на кровати и тут же удалилась, стараясь лишний раз не смотреть на Аккермана. Тот захлопнул книгу и, кинув её на стол, тяжело вздохнул, облокотившись о спинку кресла. Обычно спокойный и меланхоличный Аккерман сейчас был больше похож на заведённого солдатика. Лицо его оставалось спокойным, но вот излишне резкие движения выдавали его нервозность. После того случая с Ури он не пересекался, но она преследовала его, напоминая о себе то запахом духов, стоящим в палате Эрвина, то мелкими, сложенными из бумаги птицами, постоянно сидящими на тумбочке возле кровати друга. Стоило Леви только войти в палату Смиту, он сразу чётко осознавал: она была здесь. Редко он замечал мелькнувшие рыжие локоны, зелёную ткань её любимого платья или чёрную ленту. Намного чаще приходили в сознание её взгляд, что капитан всё никак не мог вычеркнуть из памяти, как бы старательно ни пытался этого сделать. — Ури стала очень яркой, — задумчиво говорил Смит, когда Аккерман сидел напротив него, — в ней как будто расцвела мечта. — А ты у нас заделался поэтом? — злобно ответил тогда ему Леви, смутно догадываясь, о чём идёт речь. Помимо подготовки к свадьбе, что обещала быть шумным событием, все готовились к награждению героев, и Аккерман был рад тому, что ему больше не придётся сидеть во дворце, ибо он точно для себя решил, что предпочитает сражения мирному существованию. Да и как можно было отречься от службы, когда твоя команда надеется на тебя? Когда на горизонте появился новый враг, и это по его вине титаны стали пожирать людей. Мир оказался намного больше, намного глубже. Значит, нужно перестроиться и продолжать бороться. Этих людей всё равно вряд ли можно было назвать людьми. Стоило вернуться хотя бы для того, чтобы лишить жизни звероподобного, по чьей вине полегло столько ни в чём не повинных новичков. Действительно, к смертям привыкнуть невозможно. Аккерман поднялся и подошёл к кровати, на которой была его парадная форма. Тёмное зеленое пальто с эмблемой крыльев свободы на спине. Каким же фарсом кажется ему это награждение, какой же игрой является эта свадьба. Как же ещё мала пешка, насильно втянутая в эту шахматную партию между знатью и королевской семьей.

***

— Пожалуйста, Ури. Втяни в себя живот, потерпи!       Рейсс, скрипнув зубами, изо всех сил втянула живот, и Габриэль тут же затянула корсет на максимальный, доступный для Рейсс, уровень. Сидящая на маленьком красном диванчике Хистория с достойным спокойствием настоящей королевы мирно пила чай, наблюдая за детскими кривляньями сестры. Ей потребовалось немало времени на то, чтобы поймать незадачливую невесту и притащить её сюда. Успевшая заскучать прислуга так оживленно крутилась возле принцессы, что у Ури по итогу сильно заболела голова, и она попросила всех удалиться, позволив остаться лишь сестре и Габриэль. — Ну, теперь можешь взглянуть на себя, — довольно потирая руки, заявила Габи и устремилась к туалетному столику, дабы стянуть с подставки фату. В огромном зеркале, украшенном деревянной толстой рамкой с вырезанными узорами на Рейсс смотрела слега запуганная девушка в белоснежном длинном платье, доходящим до пола, что было не стеснено в обилии кружев, мастерски пришитых к платью. Тугой корсет, такой же белоснежный, как само платье, нещадно стянул талию. Волосы были заплетены в косу, что закрепили на голове, образовав корзинку, которую держала сотня шпилек. Ури покрутилась в нём, отчего пышная юбка зашелестела. Вид сказочного наряда совершенно не радовал её. Габриэль подошла к подруге и принялась ковыряться у Ури в волосах, пытаясь закрепить на голове принцессы аккуратную, небольшого размера корону, как символ того, что невеста из правящей семьи, и пышную фату, что, по правилам, должна была полностью закрыть лицо Рейсс. Когда почти невесомый, полупрозрачный фатин накрыл её лицо, она вздрогнула, словно от холодного прикосновения. Ури вдруг отчётливо ощутила себя жертвой, которую вот-вот принесут в дар. Пышный наряд сразу же померк и превратился в саван, а легкая диадема наполнилась свинцом и давила на голову. «Не думай о свадьбе. Не думай. Она ничего не значит», — повторяла про себя Рейсс, изо всех сил стараясь улыбаться и выглядеть непринужденной, когда её повели в зал ожидания. Хистория удалилась, дабы надеть официальное платье. Габи, пообещав скоро вернуться, тоже ушла, оставив будущую жену одну в небольшом каменном зале, в котором всё было настолько холодным, что Ури невольно задрожала. Она смогла обуздать свою силу, доказать собственную ценность и даже обрести мечту, что наполнила пустоту сладким мёдом, указав солнечным светом на путь, скрывающийся где-то вдали. Только это счастье поддерживало её, ведь свадьба и мерзкий Уокер меркли под блистательной красотой жажды приключений и освоений новых знаний. Она поняла Смита. Поняла, что он имел в виду, когда со скорбью в голосе произнёс: «Я думал, мы похожи». Возможно, уже тогда, в кабинете, когда она, позабыв про стеснительность, начала изучать его библиотеку, он смог разглядеть в ней то, что она никогда не видела в себе: неукротимую жажду узнать что-то новое, поистине невероятное. Только страх за себя, за семью мешал её желаниям, которых она стыдилась и считала весьма эгоистичными. Только страх унижал её, втаптывал в грязь, лишал чувств и самообладания, и, если бы не сила Имир, она бы давно уже была на небе со своими родственниками. В любом случае, она не хотела больше бояться. И пусть взять себя в руки и сжечь страх дотла полностью у неё не получилось, в следующий раз она должна будет сделать всё, чтобы её силу ничто не сдерживало. Стать той, кем она всегда мечтала быть. У неё есть цель, и эта цель, как спасительный круг, брошенный утопающему в речке, держала её на плаву, мешая утонуть в бездне собственного отчаяния и жалости к себе. «Эта свадьба, не похороны, — повторила она и опустилась на белоснежный диван, совершенно не боясь помять юбки. — Любовь всё равно недоступна для тебя, а значит, терять-то тебе толком нечего». Только это убеждение не помогало. Её ещё по-детски наивная душа мечтала о сказочной любви, которую так детально изображали авторы в книгах, и осознание, что ей уже никогда не быть слабой миловидной леди с замечательным, добрым поклонником, задевало её. Любовь для свободных, а когда у тебя на голове корона, ты принадлежишь своему народу, своей семье, но точно уж не себе. В этом мире, похоже, все зависимы друг от друга. Бедные зависят от денег богатых и часто вынуждены исполнять чужие прихоти, богатые зависят от статуса, правитель — от своего народа. В коридоре раздались шаги, и вот в зал вошли бывший главнокомандующий Эрвин Смит, что поклонился, когда Рейсс поднялась с дивана, и капитан Леви, что, пробежавшись по ней глазами, лишь слегка наклонил голову в вежливом приветствии. Оба были одеты в парадную форму, что состояла из белых штанов, тщательно вычищенных солдатских сапог и длинного темно-зеленого пальто с эмблемой разведкорпуса. Пальто Смита было расстёгнуто на несколько пуговиц, и из него выглядывала белая рубашка с кулоном, обозначающим его статус, который он должен будет передать на церемонии Ханджи, дабы официально закончить свою военную карьеру. — Хотел убедиться, что с тобой всё в порядке, — объяснил Смит, подходя ближе. Они уже давно перешли на «ты» и более не нуждались в излишней вежливости. — Габриэль сказала, что до церемонии вы будете ожидать здесь. Сердце Эрвина сжалось при виде Рейсс, облачённой в белое, больше похожее на траурное платье. Вид у принцессы был не отличим от вида пойманной птицы, что вынуждена будет всю оставшуюся жизнь просидеть в клетке. Смит однажды видел, как Ури в своём зеленом платье, укрытая довольно скромным пальто, кружилась по саду, поздравляя с чем-то Габи. Тогда в лучах закатного солнца, что так бесподобно украшали золото листьев, она была похожа на вольную птичку, особо прекрасного рыжего ребёнка с ещё наивными представлениями о жизни. Как же было странно ему смотреть на то, как эту непоседливую девушку сжали корсетом и прикрыли фатой, словно пытаясь скрыть её круглое детское лицо и озорной взгляд. Не мог Эрвин увидеть в ней женщину. Не мог, как бы ни пытался, а Леви оставалось только завидовать ему, ибо он, на свою беду, всё-таки сумел разглядеть в ней и женское очарование, и округлость уже сформировавшейся фигуры. — Со мной всё в порядке, — ответила она, улыбаясь, — завтра мы, наконец, вернёмся в разведку и начнём помогать другим с очищением территорий от титанов. — Тут она отчётливо представила себе будущую жизнь, и она ей показалась такой невероятной, что глаза невольно засветились. — Появится возможность попрактиковаться. Разве это не чудно? Аккерман, взглянув на её светящиеся глаза, наконец-то понял, о чём говорил тогда Смит. Глаза Ури горели решимостью и невероятной жаждой познания. Стоило ей вспомнить о составленном плане, так она вмиг оживилась и, сбросив с себя незримые, удерживающие её оковы, превратилась в смелого мечтателя, наполненного энергией. Её место было целиком и полностью в разведке. Именно там было пристанище для сумасшедших, преисполненных уверенностью в своём деле. Людей, посвятивших свою жизнь чему-то сумасшедшему, для остальных не понятному. — Говорят, уже пошили форму для тебя, — продолжил диалог Эрвин. — О, да. Правда, я бы хотела надеть крылья свободы, но то, что я смогу летать вместе с разведчиками, уже хорошо. На совете была выдвинута мысль о том, что принцесса не должна принадлежать полностью разведчикам. Она член правящей семьи, некое оружие, которым можно помахать перед врагом, дабы напугать и остановить, если будут приниматься слишком активные действия. Разведчики и так владели двумя титанами, так что Закклай, дабы не демонтировать своего привилегированного отношения к разведке, решил, что Ури будет выходить под эмблемой королевского правительства под опекой специально выбранной няни. Будущий муж не возражал, но потребовал право на место среди правительства, ибо быть просто мужем королевской особы он не согласен. Знать его поддержала, да так бурно, что пришлось смириться и позволить ему стать сзади Дариуса и Хистории. Форма была готова уже через пару дней, и Ури смогла примерить её, вдоволь навертевшись перед зеркалом. Она состояла из белых штанов с рубашкой, тёмно-зелёного плаща с двумя эмблемами королевского правительства: одна большая была пришита к спине, другая маленькая — к левому нагрудному карману. На шее же кулон с бордовым камнем, который носили члены королевского правительства. В добавок были сшиты две пары чёрных перчаток с вшитыми в районе ладони мелкими кругами с защитным символом, дабы они могли лучше контролировать магию, и Рейсс можно было больше не надевать ошейник, который ей уже порядком надоел. В новом наряде стало ещё больше заметна удивительная схожесть Ури и Хистории. Они были похожи как две капли воды, если бы не рыжие локоны Ури и её рост, что был на несколько сантиметров больше, чем у Хистории. — Да, только летать не на УПМ, а на солдате, — вставил Аккерман, складывая на груди руки. Ури от смущения покраснела, но тут же взяв себя в руки ответила: — Уверяю вас, капитан, вскоре я обязательно научусь пользоваться УПМ. — Охотно верю, — хмыкнул Леви, не особо веря, что у неё когда-нибудь получится взлететь. Ему казалось, что чувство равновесия, которое очень важно в полётах на УПМ, у неё отсутствует полностью. За всё время, проведённое в разведке, она так и не научилась летать, из-за чего Дариус решил назначить для неё специального человека, который будет таскать за собой Рейсс, пока та не научится использовать УПМ. Раздались звуки трубы, обозначающие начало церемонии. В зал влетела нарядная Габриэль в пышном зелёном платье с чёрными кружевами по подолу и, добежав до Ури, схватила ту за руки. — Уже пора, — прошептала она, озадаченно всматриваясь в глаза подруги. Она как никто знала, что эта свадьба Рейсс даром не нужна, что всё это одна большая пытка для неё. — Тогда нам тоже пора. — Эрвин снова поклонился. — Встретимся в зале. Разведчики ушли занимать места, оставив дам одних в зале. Руки принцессы вдруг задрожали, а к горлу подкатился нервный ком. Её затошнило. Габриэль ласково улыбнулась, стараясь скрыть жалость, и крепче сжала руки Ури в чёрных перчатках, что так сильно выделялись на фоне белого наряда. Габриэль не нужны были слова — она и так прекрасно понимала, что происходит, и ей было до глубины души жаль, что её подруге приходится выходить замуж за такого отвратительного человека, как Уокер. — Мне придётся поцеловать его? — шёпотом спросила Ури, сжимая руки Габи в ответ. — Только один раз. — Это ведь мой первый поцелуй. — Мне жаль, что ты не можешь отдать его кому-то другому. Ури сглотнула и, глубоко вдохнув, выдохнула, стараясь собрать силы воедино и ещё раз напомнить о том, что всё это не больше, чем договор. В ней как будто боролись две личности: одна ничего не имела против, считая, что свадьба ничего не значит, друга же, напротив, горевала о том, что свадьба должна быть с любимым и что первый поцелуй — это по-настоящему важно. Возможно, Ури была слишком помешана на таких вещах. Сейчас с этим намного проще, и многие девушки её возраста уже давно отдали свои первые поцелуи каким-нибудь красивым мужчинам. Только Ури — не все, и ей хотелось, чтоб хотя бы первый поцелуй был её выбором. Наверное, это обижало сильнее всего: невозможность сделать выбор самой.

***

Дариус поправил свои идеально зализанные волосы, расстегнул первую пуговицу пальто, отдёрнул кулон, дабы бордовый камень лежал на груди ровно, и развернулся к идущей навстречу приёмной дочери, что шла под руку с Габриэль. Девушки поклонились, и Дариус, подойдя ближе, откинул фату и погладил Ури по щеке, скорбно вздыхая. — Уокер будет членом совета? — спросила Ури, опечаленно смотря на него. — Его выбрала знать. Это поможет нам управлять ими. — Или им управлять нами. Закклай отдернул руку и сунул её в карман пальто. Рейсс вдруг стало ужасно горько. Злость, доселе тщательно скрываемая в глубинах, вылилась наружу и заполнила её сознание. Осознание того, что этот мерзкий человек вот так просто получит своё, и никто не остановит его, ужалило, сделав невероятно больно. Нет. Она уж позаботится о том, чтобы этот брак не принёс Уокеру ничего хорошего. — Он не сможет ничего сделать. Его власть поверхностна, — заявил Дариус, пытаясь успокоить то ли её, то ли себя. — Он лишь советник. Выше королевы и меня он не стоит. Его мнение будут слушать, но кто сказал, что его предложения будут одобрены? Ури сделала над собой большое усилие и улыбнулась. Уокер казался ей хитрым лисом, отчего она была уверена, что всё не так хорошо, как заявляет Закклай. Раз ей приходится выходить замуж за этого человека, значит, какую-то власть он всё же имеет и, получив своё, не постесняется использовать. — Мы избавимся от большей части знати или, по крайней мере, подкупим. Я обещаю тебе, только подожди. Сейчас важно вести борьбу с титанами и узнать, кто наши враги. Мелкие пакости дворянства — не такая большая проблема. Музыканты заиграли торжественную мелодию, и Дариус, облегченно вздохнув и мысленно радуясь, что разговор продолжать не придётся, предложил ей свой локоть. — Секунду, — попросила Ури и, кивнув Габриэль, подняла свою пышную юбку. — Дайте мне, отец, секунду. Габриэль, схватив юбку, послушно пошла за Рейсс, и вскоре они скрылись за массивной колонной, где Ури, тяжело дыша, опустила пышную юбку и, стараясь не терять драгоценного времени, сделала шаг вперёд, хватая Габриэль за плечи и быстро дотягиваясь своими губами до её губ. Поцелуй вышел быстрым и весьма нежным. Знакомое тепло. Габриэль согрела её, и на душе снова стало спокойно. — Прости, но я не хотела отдавать свой поцелуй ему, — улыбнулась Ури. Габриэль звонко засмеялась и, нежно поцеловав её в лоб, накинула фату на лицо. — Уверяю, этот Уокер ничего не получит, — твёрдо заявила она. — Как разберешься с титанами, обязательно уничтожь и Уокера. В коридоре раздались шаги, и девушки, подняв юбку и еле скрывая ненормальную радость, будто они сделали сейчас что-то непозволительное и оттого приятное, вернулись к Закклаю. Ури схватила его за локоть и гордо выпрямила спину. Габриэль подняла с пола длинную фату и нацепила на себя максимально торжественный вид. Вскоре из-за двери показался солдат и, получив одобрительный кивок, открыл дверь. Погода на улице была довольно холодная. Осень уже вступила в свои права, и Ури, поежившись от холода (платье, хоть и было из тёплой ткани, всё равно согревало плохо), мысленно обругала эту тупую традицию обручать членов королевской семьи перед всем народом. Когда они вышли на огромное, сколоченное возвышение, то сразу же услышали громкие аплодисменты и выкрики толпы, собравшейся огромным кольцом у возвышения. В первых рядах в тёплых пальто стояли солдаты королевской полиции, во вторых — смешался гарнизон и разведка, дальше же шли граждане, тепло укутанные женщины в ярких платках и одетые в свои самые презентабельные вещи мужчины. При виде своего жениха, стоящего рядом со священником, Ури почему-то затошнило. Так сильно её сердце возненавидело этого мужчину. Он же отреагировал весьма спокойно. Почтительно поклонился, изображая из себя воспитанного молодого человека, сделал ей комплимент, который она пропустила мимо ушей, рассматривая толпу. Крупного телосложения мужчина подошёл к самому краю и закричал так громко, что Ури невольно сморщилась, не ожидая такого сильного баса. — Человечество встало на новый путь! Титаны будут убиты, а все наши враги повержены! Ваша королева и королевское правительство будет заботиться о вас! Да здравствует королева, да здравствует правительство, да здравствует наша принцесса, наш огненный ангел, да здравствуют пусть солдаты, что с таким мужеством защищают нас от проклятых титанов! Народ зашумел, одобрительно закричал, засвистел. Ури вдруг показалось, что все люди смешались в одну большую живую кучу, и от этого почему-то стало немного смешно. Хотя, может быть, нервное. — Сегодня будет заключен брак между Ури Рейсс и Даниэлем Уокером! Снова раздался одобрительный шум. Закклай подвел Ури к священнику и вытащил из кармана небольшую коробочку с кольцами. Пока священник монотонно читал свои слова, Рейсс смотрела себе под ноги, надеясь, что этот кошмар скоро закончится. Было холодно. Ей хотелось поскорее спрятаться в своей комнате, укрыться огромным одеялом и долго плакать, орать в пустоту, пытаясь избавиться от омерзительного чувства. Она даже не заметила на себе пристальный взгляд капитана Леви, стоящего рядом со своим отрядом на том же самом возвышении. — Да. — Согласны ли вы, Ури Рейсс, стать супругой Даниэля Уокера и стать Ури Уокер? — Да, — почти шёпотом ответила она, наконец соизволив поднять взгляд на священника. — Объявляю вас мужем и женой, — заявил он и, пока Ури снимала перчатку с правой руки, подошёл ближе и прошептал на ухо: — Стерпится — слюбится, дитя моё. Ури, надев себе на палец красивое, хоть и такое противное ей, кольцо, развернулась к своему жениху, и Даниэль, откинув легкую фату, наклонился к ней, дабы дотронуться до её похолодевших губ. Ури только могла благодарить судьбу за то, что её первый поцелуй случился с Габриэль, и теперь Уокеру не достанется даже этого. Губы Даниэля были влажными, и оттого ещё больше противными. Настолько отвратными, что она еле сдержала рвотный позыв. Когда Уокер прикоснулся к ней, Аккерман ощутил отравляющую душу ненависть, но не один мускул на его лице не дрогнул, ничем он не показал ревности. Леви считал свои внезапно вспыхнувшие чувства глупостью и блажью, что пройдут уже через несколько дней. Краем глаза он заметил, что Эрвин Смит нахмурился, сдвинув толстые брови, и о чём-то сосредоточенно думал. — Благодаря нашим разведчикам и их командующему Эрвину Смиту, что в бою лишился своей руки и вынужден теперь выйти на пенсию, мы смогли отбить стену Мария и разгадать тайну титанов! — продолжал орать высокий мужчина. Даниэль, не дождавшись, пока уже Ури Уокер наденет свою перчатку, схватил её за руку и повёл к краю. Девушка хитро улыбнулась Габриэль, и в ту же секунду Уокер вскрикнул, сжимая свою ошпаренную руку. Слуги бросились к нему, отвели в сторону, чтобы обработать рану, а Ури, страшно довольная собой, спокойно надела на руку перчатку и подмигнула одобрительно улыбающемуся Эрвину. Далее происходило награждение. Элитный отряд во главе своего капитана Леви вышел вперёд и склонился перед Хисторией, наряженной в пышное красное платье. Мужчина выкрикивал имена, а Хистория, поднимая с бархатных подушечек кулоны с ярко зелёным камнем, надевала их на разведчиков, после чего затягивала. Ребята целовали её руку и возвращались на свои места, не чувствуя особенной гордости. Что стоят эти награды? Разве могут они вернуть павших новичков, отдавших свои жизни на поле боя? После награждения в центр вышел Эрвин Смит, пожелавший сам обратиться к народу. Даже с одной рукой он был мужественным и гордым. — Я обращаюсь ко всем родителям, потерявшим своих детей! — прокричал Эрвин. — Я лично отправил ваших детей на смерть и смотрел в лицо каждого из своих солдат. Поверьте, сильнее и храбрее этих людей просто нет. Они пали, и их жертва неоценима. Они настоящие герои, и, уверяю вас, благодарить нужно их, а не меня. Они настоящие герои, и пусть это будет утешением. Он сделал паузу. Народ молчал. Кто-то вытирал слезы платками, кто-то держался, чтобы не заплакать. Ури почувствовала, что начинает уважать этого человека ещё больше. Эрвин возложил всю ответственность за смерти солдат на свои широкие плечи и мужественно терпит этот вес. — Разведка продолжит дальше жертвовать собой ради вас. Подумайте об этом, когда начнете снова злословить о разведкорпусе. Жертвы будут всегда. Причём иногда совершенно бесполезные. Только вот, не двигаясь вперёд, мы остаемся на месте. А место наше совершенно незавидное. Я не оправдываю разведку, я лишь прошу уважать солдат, отдающих свою душу крыльям свободы. — Эрвин снял с шеи кулон. — Я ухожу с поста главнокомандующего легиона разведки и передаю свой пост Ханджи Зоэ — новому четырнадцатому главнокомандующему! Ханджи улыбнулась Леви и вышла к Смиту, садясь перед ним на одно колено. Эрвин надел на неё свой кулон и, затянув его, прошептал: — Ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью.

***

      В бальном зале было оживленно. Девушки в ярких нарядных платьях, словно бабочки, порхали по всему залу. Музыканты играли, не переставая, а слуги бегали туда-сюда, предлагая гостям напитки. Эрвин, награждённый особой медалью, стоял в окружении девушек и вежливо общался с ними, делясь планами на будущее. В обществе дам он чувствовал себя на удивление хорошо, как будто всю жизнь только и делал, что общался с женщинами. Его довольно аристократичный вид вкупе с высоким ростом и большим багажом знаний вызывали доверие у дам, заставляя их охотно соглашаться с тем, что из него выйдет прекрасный учитель. Эрвин знал, что нужно стать уважаемым членом общества для того, чтобы его подпустили к детям, вот и старался изо всех сил ради своей новой цели. Ханджи, получив ворох поздравлений, сбежала от окруживших её солдат к Леви, что всё это время стоял за дальним столиком, не желая общаться с людьми. — А наш Эрвин неплох. — Ханджи сделала глоток шампанского. — Смотри, сколько дам налетело. — Словно мухи на варенье, — мрачно ответил ей Леви, крутя в руках бокал и смотря в сторону Ури, что вместе с мужем принимала поздравления. Даниэль широко улыбался, жал гостям руки. Ури же тоже пыталась изобразить великую радость, хоть и менее удачно. Улыбка ее была грустна, а вялость движений резко контрастировала со слишком подвижным и уверенным Даниэлем. Новоиспечённый муж хвастался своей женой, словно она была его очередным успешным приобретением, постоянно предпринимая попытки приобнять её. Ури же изворачивалась, делая вид, что сильно впечатлена рассказом собеседника, не давая мужу прикоснуться к себе. — Не смотри так на неё, Леви, — Ханджи вдруг резко стала серьёзной. — Мне тоже этот Уокер не нравится. Мутный тип. Только взглядом всё равно убить нельзя. Зря стараешься. — К сожалению. Ханджи вздрогнула и развернулась к нему, сощурив глаза. — Ты же у нас не влюбился? — Разумеется, нет! Зоэ улыбнулась, сделав вид, что ответ капитана прозвучал весьма убедительно. Кто знает, что тут было, пока она сидела в корпусе. — Как проходит зачистка? — спросил Леви. — Не жалко тебе титанов своих любимых истреблять? Зоэ сделала глоток шампанского и невольно поморщилась. — У меня всегда есть Эрен и Армин. Тут-то капитан наконец отодрал свой пристальный взгляд от молодоженов и уставился на Ханджи. — Ты же не собираешься ничего делать с моими подчиненными? — Разумеется, нет. — Ханджи, смешно хрюкнув, снова сделала глоток и только после этого ответила: — Всё в пределах разумного. — У нас разные пределы разумного. Зоэ лишь пожала плечами и опустила опустевший бокал на столик. Её лицо вдруг приняло озадаченное выражение. — Леви, как думаешь, насколько новый враг сильнее нас? — Он явно превосходит нас по численности и по уровню развития в плане науки. — И надежды не оставил, — выдохнула Зоэ, на которую было возложено будущее разведки. Для Ханджи было честью стать главнокомандующим. Только вот вечные сомнения по поводу своей компетентности не давали ей расслабиться, как бы сильно она этого ни хотела. Эрвин Смит верил в неё и высоко ценил. Он сам довольно часто хвалил её, говоря о том, что она обладает всеми важными качествами настоящего командира. Правда, Ханджи не думала, что когда-нибудь займет его место. По крайней мере, не хотела об этом думать. Она была рада, что стала четырнадцатым командующим не по причине смерти предыдущего. Смита, как друга, она любила сильно. — Но титаны тоже раньше казались непобедимыми, — заметив озадаченное выражение лица Ханджи, добавил Леви, — я уверен, что мы справимся. Смит не ошибся в тебе. Из тебя выйдет отличный лидер, за которым мы все дружно пойдём отвоёвывать нашу свободу. Заиграл трогательный вальс. Жан, что в парадной форме выглядел как настоящий принц, подбежал к стоящей у стены Габриэль и галантно поклонился. — Не согласитесь ли вы подарить мне танец? — с улыбкой спросил он. Габи, скрывая смущение под маской холодной непринужденности, позволила ему поцеловать свою руку в белой изысканной перчатке, и они оба вышли в центр зала. Эрен, что всё это время хмуро стоял у стены, решил не уступать Жану и подошёл к Микасе, что, покраснев, сразу согласилась. Вскоре, последовав примеру почётных гостей, остальные начали кружиться по залу, полностью отдаваясь пленительной музыке. Ханджи, заметив это, хитро улыбнулась и многозначительно посмотрела на Аккермана. — Даже не думай, очкастая, — грубо сказал капитан, с пренебрежением рассматривая вздымающиеся нарядные платья. — Я твоё начальство, — усмехнувшись, ответила Зоэ и, встав прямо перед Леви, заявила: — И я хочу танцевать. Капитан вздохнул и, злобно сверкнув глазами, взял Ханджи за руку, чтобы провести вглубь зала. Аккерман уважал Зоэ, хоть иногда она и бесила его слишком своенравным и порой даже придурковатым характером. Ему ничего не стоит немного потанцевать с ней, раз уж её душеньке так захотелось.

***

      Ближе к часу ночи гости постепенно начали расходиться. Королева, поблагодарив всех за визит, удалилась, подарив на прощание Ури печальную улыбку. Даниэль, пожав руки своим друзьям и пообещав встретиться на следующей неделе, взял свою жену под локоть и повёл в их личную комнату, которую выделил им Дариус. Всю дорогу принцесса только и думала о том, как сейчас они останутся наедине и она выскажет этому подлецу всё, что о нём думает, и это будут явно нелестные высказывания. Уже в комнате, когда Уокер соизволил её отпустить, девушка, бросив полный отвращения взгляд на большую кровать, усыпанную лепестками цветов, села в глубокое кресло и, закинув ногу на ногу, выплюнула: — Вы омерзительны! — И почему? — Уокер снял с себя белоснежный пиджак. — Почему моя дорогая жена называет меня омерзительным? В его чёрных глазах играла противная усмешка. — Во-первых, вы пытались меня убить. Во-вторых, вы хотели изнасиловать меня. В-третьих, вы воспользовались своими связями, чтобы сделать меня своей женой и получить место в совете, дабы творить тёмные дела. Даниэль, спокойно выслушав замечания в свой адрес, усмехнулся и подошёл к стулу, чтобы повесить на спинку пиджак. — Вы, принцесса, совершенно меня не знаете, — с тоской оповестил он её, смотря в чёрное небо за огромным окном. — Я такая же пешка, как и вы. Не более. Ури фыркнула, давая понять, что не верит ему. — Знать сама выбрала меня как своего представителя. Я должен защищать интересы дворянства, разве нет? А за то, что было между нами, простите. Я тоже был зол, когда узнал, что буду вынужден взять себе в жены девушку, от которой не смогу получить детей. — Тут он перевёл взгляд на напрягшуюся Ури. — Разве это честно? Я мужчина и хочу себе наследников! Уокер встала, желая поскорее прекратить этот разговор. Слова мужа хоть и посеяли в её душе зерно сомнения, всё же могли повлиять на её отношение к нему. Не верила она ему. Уж больно подозрительно вежливым и нарочито спокойным казался ей этот человек. — Я не держу обиды на вас, — спокойно ответила она, скидывая с волос фату на кресло и поднимая юбку. — Но теперь я хочу уйти в свою комнату, ибо, как бы там ни было, спать с вами я не собираюсь. Она уже направилась к выходу, когда до её плеча дотронулась рука Уокера. — Пойдёте к Эрвину Смиту? Предпочитаете спать с ним? От этого заявления Уокер потеряла голос. Даниэль, воспользовавшись её замешательством, грубо схватил за плечи и развернул к себе, прикасаясь губами к её шее. На мгновение ею снова овладели цепи парализующего страха. Крепкие руки с такой силой сжимали её плечи, что не было никаких сомнений в том, что утром она обнаружит на коже синяки. Мужчина отодвинул свои губы, провёл языком по шее и в ту же секунду укусил кожу. Ури приглушенно вскрикнула. Она хотела позвать на помощь, но Даниэль зажал её рот рукой. «Лучше всего взять себя в руки и вспомнить, что ты человек». Перчатка упала на пол. Ури прикоснулась рукой к спине Даниэля и мигом зажгла тонкую ткань его белоснежной рубашки. Как же здорово, что этот напыщенный индюк забыл про её силу. Она может ею воспользоваться. Мужчина вскрикнул и, отпрыгнув, принялся сдирать с себя горящую ткань, проклиная девушку всеми бранными словами. — У вас больше не получится издеваться надо мной, Даниэль, — подражая холодной манере Леви, ответила Ури, вытягивая из причёски шпильки. — И можете не угрожать мне, что натравите на нас знать. Тот, кто пытался сделать больно собственной жене, явно не получит поддержку и любовь. Не стоит делать из меня наивную пустышку.       Когда Ури выпорхнула из комнаты в тускло освещенный коридор, сердце её трепетало. У неё наконец-то получилось постоять за себя, получилось указать свои границы, и это на тот момент показалось ей таким огромным шагом к её мечте быть храброй, что она в тот же миг возгордилась собой. Смогла бы так поступить Флориана Рейсс? Явно нет! А вот Ури смогла, и ещё как! — Несчастный случай. Помогите моему мужу, я побегу за врачом, — ласково сказала она стоящим около двери охранникам. — Нет, не нужно меня провожать!       Медленно шагая по коридору, она уже представила себе, как Даниэль кидает рубашку на пол и топчет, дабы потушить огонь, как наутро его спина покроется волдырями и как больно ему будет спать сегодня. Она даже не торопилась звать доктора, надеясь, что ожог получится сильным. Мысленно радуясь своей маленькой победе, девушка выскочила из-за угла и столкнулась с массивной грудью. — Вижу, брачная ночь удалась, — с усмешкой проговорил Эрвин. Его голубые глаза мазнули по довольному лицу Ури и спустились ниже, зацепившись за уже проявившейся засос. — Или нет?.. — Очень хорошо, — поспешила заверить его Ури, быстро замахав руками. — Так хорошо, что завтра врачи найдут у него ожог на спине. Уверяю! В глазах Эрвина блеснуло уважение. — Надеюсь, ты не убила собственного мужа? — За кого вы меня принимаете? — наигранно возмутилась Ури. — Ну серьёзно! Я же его так люблю. Сейчас, к примеру, спешу в лазарет, дабы позвать доктора. — Ну, позвольте тогда проводить. — Смит галантно подал локоть, и Ури благодарно схватилась за него. — Я переживал, что что-то может пойти не так, но Леви почему-то уверял меня, что ты и сама можешь постоять за себя. Он оказался прав.