Элдийская принцесса

Тёплый вечер лёгким облаком опустился на Легион Разведки. Дежурные солдаты с помощью старых лестниц и факелов зажигали уличные фонари. Остальные же полноценно наслаждались своим свободным временем: кто-то читал книгу о забавных приключениях, кто-то играл в карты на желание, а самые ленивые предпочитали сидеть на скамейках и мирно дремать, наслаждаясь прохладой вечера. Ури сидела на подоконнике, обвив колени руками и наблюдая за солдатами, будто те были актерами, а всё, что принцесса видела через окно, являлось спектаклем. До неё доносились смешки солдат вперемешку с дурманящим ароматом лета. Здесь пахло совершенно не так, как в городе: воздух был свежим, наполненным ароматом цветов и, кажется, сена. Окно было открыто, поэтому она спокойно могла наслаждаться ароматерапией, всё глубже и глубже погружаясь в атмосферу нового для себя мира. Когда-то Габриэль рассказала ей о том, что некоторые ароматы могут лечить душу и тело. Девочки тогда перепродавали различные духи и даже просили принести им букеты из разных цветов. Только вот шикарные букеты совершенно ничем не пахли, а излишне сладкие духи были больше тошнотворными, чем приятными. Они столько времени потратили на то, чтобы найти тот самый заживляющий аромат, а нужно было всего лишь уехать из города, чтобы ощутить настоящую целительную силу запахов природы. Человек никогда не сможет переплюнуть природу — только она знает, чем залечить шрамы на сердце. Габриэль заворочалась на кровати и прошептала что-то неразборчивое. Убедившись, что подруга всё ещё спит, Ури снова отвернулась к окну, чувствуя, как в её сердце снова проникает тревожность. Да, она снова вспомнила о том, что завтра Ханджи проведёт первый эксперимент. Всё это время Ури пыталась не думать об этом. Она не хотела сойти с ума от волнения. Девушка сползла с подоконника и подошла к шкафу. Между многочисленных нарядов Габриэль пряталась чёрная сумка, в которой Ури хранила свои драгоценные сокровища. Открыв её, Рейсс достала небольшой нож и, положив его рядом с собой, снова запихнула сумку в дальний угол. Закрыв шкаф, она подхватила своего «друга» и снова залезла с ногами на подоконник. Из раскрытого окна на неё повеяло холодным ветром, и комната вмиг наполнилась запахами дождя. Тяжёлые капли забарабанили по стеклу, словно отбивая свой ритм. Ури прижалась щекой к стеклу, наблюдая за тем, как быстро скрываются разведчики. Дождь, казалось, усиливался с каждой секундой и в конце концов полностью покрыл собой всё вокруг. Теперь даже при огромном желании невозможно было что-то увидеть. Только яркие огни фонарей мелькали сквозь дождевое полотно. Фонари на улице состояли из стеклянных колб, в которых находился фитиль и немного керосина. Такие фонари продолжали светить даже в ужасную погоду. Отстранившись от стекла, Ури, облокотившись о стену, начала быстро крутить в руках нож. Когда Кенни согласился научить её обращаться с ножами, девушка почувствовала себя по-настоящему счастливой. Впервые она смогла чему-то научиться сама. Её всегда считали особенной, возлагали на неё надежды, только вот если бы не её сила, она бы никогда не стала так называемой мессией. Только способность и королевская кровь делали её особенной, и это сильно раздражало. Зато теперь, благодаря Кенни, она может точно попасть в цель даже с большого расстояния. Она научилась этому за короткий срок. Кенни однажды сказал ей: «Ты очень способная. Хотя, возможно, это твоя ненависть делает тебя такой». На тренировках она часто думала о том, как швырнёт нож в противное лицо Рода, как он будет кричать от разрывающей его боли. Ей хотелось сделать ему больно. — Для этого достаточно и огня, — выслушивая её, подмечал Кенни. Он не понимал, почему принцесса хочет убить Рода обычным оружием, когда у неё в руках дьявольская сила. Для неё же это было делом принципа. Род боялся её силы, а она убьёт его обычным ножом. Могла бы убить. Сейчас приобретённый навык казался бесполезным. Если её сила будет полезна, она будет дальше управлять огнём, если нет — поедет обратно и всю жизнь проведёт под замком, ненавидя себя и весь мир в целом. Ножи ей не понадобятся. Хотя… может, у неё получится сбежать? Только тогда Дариус и её сестра Хистория пострадают. От этих мыслей ей стало горько, и девушка сжала в руках нож, да так сильно, что костяшки пальцев побелели. Ей снова стало страшно. Она старалась быть сильной, старалась плыть, но вместо этого тонула в океане безнадёги и страха. В душе она умирила, втайне надеясь, что кто-то услышит её зов. Но никто не услышит, никто не поможет. Потому что страдают все. Каждый проходит через свой собственный ад, тяжело абсолютно всем. Не стоит считать себя самой настрадавшейся и несчастной. Особенно, когда ты в разведке. Здесь есть люди, пережившие намного больше, чем она. Сильные, уверенные в себе, бросающие вызов всему на свете. «Надо подумать о чём-то другом». Ури оглядела комнату в поисках того, на что можно отвлечься. Ничего не привлекало внимания. Только еда на столе. Эрвин прекрасно понимал, что после такого путешествия, девушки, скорее всего, проспят всё на свете, поэтому велел солдату принести им с Габриэль еду. Эрвин казался таким заботливым, словно и вправду был настоящим братом. В какой-то момент Ури подумала о том, что было бы неплохо влюбиться в него? Правда, тут же отсекла эту мысль, изо всех сил борясь со своим малодушием. Нет ничего проще, чем влюбиться в симпатичного мужчину, особенно, если ты девочка, ни разу не встречавшаяся с молодыми мужчинами. Все её слуги, даже солдаты, дежурившие у её комнаты, были уже в возрасте. Об отношениях и первой любви юная Рейсс знала лишь из романов и прекрасно понимала, что, скорее всего, в жизни всё не так просто. А как же было бы здорово, если бы сейчас Смит зашёл к ним, предложил провести время в своём кабинете. Она бы надела тёмно-зелёное платье, распустила волосы и звонко смеялась все время, как обычно это делали главные героини. Он бы смотрел на неё с неописуемой страстью. «Какой розовый бред». Ури хмыкнула и положила нож рядом с собой. Нет ничего слаще и приятнее наивной влюблённости. Только Ури благодаря яркому чужому примеру знала — ничем хорошим такая любовь не заканчивается. — Ури? — Сонный голос Габриэль вывел девушку из размышлений. — Ты чего не спишь? Сонная подруга села на кровати и потёрла глаза. Ури слезла с подоконника и, достав из кармана кофты спички, зажгла стоящую на столе свечу. — Не могу уснуть, — честно призналась она. — Не хочешь поесть? Габриэль непонимающе посмотрела на стоящую на столе еду. Минуту подумав, девушка наконец поднялась с кровати и направилась к Ури. — Волнуешься из-за завтрашнего? — Габриэль села за стол и придвинула к себе тарелку. Ури же снова забралась на подоконник и, поджав под себя ноги, кивнула. — Может, поешь? — девушка бросила взгляд на вторую ещё полную тарелку. — Тебе понадобятся силы, чтобы… — Прошу, не будем об этом. — Ури спрятала лицо за спутанными волосами. — Я и так уснуть не могу. Мне страшно от того, что будет завтра. Габриэль поднялась с места и забралась к ней на подоконник. — Принцесса, бояться — это совершено нормально. Каждый боится неопределённости. Наша жизнь в целом — одна сплошная неопределённость. — Они не боятся, — мрачно ответила ей Ури. — Эрвин Смит, Леви Аккерман, даже тот белобрысый разведчик. Никто их них не боится, хотя их жизнь постоянно висит на волоске. Я бы так не смогла, — честно призналась она. — Они тоже боятся. — Габриэль нежно погладила подругу по голове. — Просто есть вещи, которые они обязаны делать. Думаешь, Смит никогда не испытывает страх перед очередной миссией? Это ведь такая ответственность. Он ведёт за собой людей, не в силах дать им стопроцентной гарантии того, что они вернутся. Да Бог с жизнью, он даже не может обещать, что их смерть не будет напрасна, просто потому, что он сам точно не уверен. Только вот он не показывает своей слабости. Представь, что бы было, если бы он распускал нюни перед солдатами? Им нужен сильный лидер, за которым можно следовать. Поверь, они все такие же, как ты. Не ты одна несёшь на себе бремя долга. Ури покачала головой. — Солдаты разведки сами выбрали эту обязанность. Они знали, какую цену им придётся заплатить, но все равно пошли на это. На меня же все это навалилось само собой. Я бы хотела умереть в тот день, чем переносить всё это. Держусь только потому, что не могу предать других. Только и всего. Не стоит ставить меня в одну линию с ними. Эти люди — по-настоящему храбрые и сильные, они сознательно выбрали на этот путь. Габриэль отстранилась от неё и облокотилась о стекло. — Знаешь, ты ведь могла сдаться, Ури. То, что ты чувствуешь ответственность, уже о чём-то говорит. Разве нет? Кому-то было просто наплевать на принесённые жертвы. Так что, можно сказать, ты тоже сама выбрала этот путь. К тому же… знаешь, чем отличается сильный человек от слабого? — Не дождавшись ответа, Габриэль продолжила: — Тем, что сильный пойдёт вперёд, даже если будет боятся. В этом и вся магия сильных людей, Ури. Боятся все, сомневаются тоже. Просто кто-то продолжает бороться, а кто-то отпускает руки. Перед жизнью мы все жалкие букашки. Ури подняла голову и взглянула в тёмные глаза подруги. Они были невероятно красивыми. На свету они были карими и такими же добрыми, как у её матери, но, когда Габриэль злилась, они становились чёрными и холодными. — Мы не знаем, что будет завтра. Впрочем, как и все в этом корпусе. Возможно, завтра вообще не наступит. Придут титаны, и всем будет не до эксперимента. Страшно то, что это действительно возможно. — Девушку передернуло. — Жизнь словно ходьба по канату, прими это, пожалуйста, и готовься к разным исходам. Если твоя сила ничего не даст, значит, такова судьба. Тут ничего не сделаешь. Может, так будет даже лучше. Смотри, — девушка дотянулась до стола и стащила с него тарелку с кашей, — о чём ты мечтаешь, Ури? Как бы ты жила, если бы была совершенно обычной? Девушка пожала плечами. Она никогда не думала о том, что бы хотела сама. Чужие мечты для неё всегда имели вес, о своих же она не думала. — Я хотела бы погулять с тобой по поляне, — тихо, словно боясь, что её слова кто-то услышит и осудит, ответила Рейсс, — собирать цветы, плести венки. Помогать сестре на ферме. — Вот оно! — Габриэль подняла палец вверх. — Если твоя сила будет бессмысленна, то ты сразу освободишься от своего долга. Думаю, Закклай сможет сымитировать твою смерть. Однажды же у него получилось! А мы тем временем будем жить на ферме твоей сестры и помогать детям-сиротам. Разве не чудо? — Габриэль мечтательно закатила глаза. — Я буду выпекать свежий хлеб и вкусные белочки с маком. Всегда мечтала заняться этим. Ури вдруг стало горько от всего услышанного. — Неужели ты не понимаешь, Габриэль?! — возмутилась она. — Это же будет огромный риск! — Это ты не понимаешь! — перебила её Габриэль, набирая полную ложку каши и насильно засовывая её в слегка приоткрытый от возмущения рот Ури. — Привыкла всё драматизировать. Ферма достаточно далеко от города, да и никто там не знает нас. Если что, покрасим твои волосы басмой и скажем, что ты моя сестра. И всё. Не думаю, что противники хорошо помнят тебя в лицо. Поглотив кашу, Ури саркастично спросила: — По-твоему, ради этого она пожертвовала своей жизнью? Ради того, чтобы я жила и бегала по поляне? Она хотела, чтобы я воспользовалась силой, Габриэль, она защитила её, а не меня. Если моя сила ничего не значит, имею ли я вообще право на жизнь? Как ты можешь так спокойно говорить об этом? Между ними воцарилось молчание. Ури, слегка покрасневшая от досады, нервно прикусывала губу, смотря на слегка удивлённую подругу. Рейсс не ожидала, что Габриэль скажет ей что-то подобное. Её мать сожгли из-за этого пламени. Ури всю жизнь считала, что Габриэль общается с ней только потому, что её мать видела в ней спасение. А сейчас она так спокойно говорит, что они смогут начать новую жизнь… что провал — это не конец света? Как вообще можно было сказать подобное? Разве Ури сможет жить хорошо, зная, что не оправдала возложенные надежды? Разве совесть не сожжёт её изнутри? Разве она не обещала сжечь себя собственной магией? — Ури. — Из тёмных глаз Габриэль потекли слёзы. Принцесса вновь почувствовала себя гадиной. — Она пожертвовала собой не только ради твоей силы, но и для того, чтобы защитить тебя. Как ты не понимаешь?! — всхлипнула подруга. — Ты всегда такая! Видишь мир в монохромном цвете. Возомнила из себя мученицу, от которой что-то ждут. Но ты видишь мир только со своей стороны, других ты слушать не хочешь! Думаешь, моя мать, что читала тебе перед сном сказки, что вязала тебе тёплые носки, когда были ужасные холода, защитила тебя только потому, что ты обладаешь огнём? Она действительно верила в твою силу, но основная причина была не в этом. Если уж тебе так нравится исполнять чужие надежды, то можешь считать спокойную жизнь своим новым долгом, дура! — огрызнулась Габриэль. Девушка поставила перед ними тарелку и вытерла слёзы. — Ты мне как сестра, Ури. Я знаю, что тебе приходится быть сильной, знаю, что тебе сложно справиться с ненавистью к себе. Просто помни, что у тебя есть я, я всегда буду рядом, и передо мной ты можешь быть слабой, ведь я никогда не повернусь к тебе спиной, никогда не предам для собственной блажи. — Лицо Габриэль смягчилось. — Если завтра все пройдёт плохо, доверься мне. Я не отвернусь от тебя только потому, что твоя сила бесполезна. Мы вместе найдём выход и сможем стать счастливыми. Просто верь в меня. — Девушка взяла Рейсс за руку. — Неважно, что будет завтра. Никто не может знать наперед, как сложится жизнь. Но кое-что все-таки остаётся в наших руках. И знаешь, что это? — снова риторический вопрос. Как же Габриэль любила их. — Наша свобода. Каждый из нас рождается свободным, каждый из нас сам отвечает за себя и свои поступки. Я не могу утверждать, что наша будущая жизнь будет прекрасна, но я клянусь, что взорву этот грёбаный мир ради тебя. — Каждый может предать, Габриэль. — Ури постаралась улыбнуться, но вышло весьма натянуто. — Ты не можешь знать наверняка. Вдруг в будущем наши пути разойдутся? Она хотела верить в то, что сказала Габриэль. Больше всего на свете она хотела верить в то, что подруга говорит правду. Но так страшно было довериться. Это словно пойти по тонкому льду, свято веря тем, кто сказал, что лёд не треснет. — Выброси из своей головы Рода, — разозлилась Габриэль, — если один человек не умеет отвечать за свои слова и быть любящим, это не значит, что все такие! Дружба — удел сильных. Только сильные люди могут быть лучшими друзьями, слабые же всегда ищут повод, чтобы отвернуться. Ури, поддавшись внезапному порыву, бросилась в объятия Габриэль, даже не обратив внимания на стоящую перед ними тарелку. Внезапное откровение было сладким и таким нужным для неё в этот момент. Былые переживания улетучились, словно их никогда не было. В душе Ури воцарилось блаженное спокойствие, о котором раньше она только могла мечтать. Впервые за всю свою жизнь она подумала о том, что имела право жить счастливо. — Ури, блин, — Габриэль шмыгнула носом и отцепила от себя подругу, — ты в кашу вляпалась. Рейсс отцепилась от неё и отползла назад, поднимая тарелку и смазывая с коленок кашу пальцем. — Ну кто же так делает? — Габриэль слезла и, взяв со стола тканевую салфетку, помогла оттереть коленки. — Вот как была свинкой, так и осталась. — Ой, чистоплюйкина! — Ури засмеялась и отдала тарелку подруге. — Всё равно эта каша больше похожа на клейстер или блевотину, хотя по вкусу вроде ничего. — Ничего. Немного подкрепившись, девочки улеглись на одну кровать, укрывшись одеялом. Дождь убаюкивал, отбивая спокойный ритм по стеклу. Свечка всё ещё горела, отбрасывая на стены причудливые тени. Ури положила голову на грудь Габи и вдохнула такой знакомый и приятный цветочный аромат. Габриэль была на три года старше Ури, хоть особой разницы они никогда не ощущали. Габриэль и Ури — две половинки одного целого: спокойная и рассудительная Габи и дурёха Ури, вечно скачущая из крайности в крайность. Рейсс видела в Габи образец женственности и красоты. Прислушивалась к её советам, возвышала её в мыслях и втайне любовалась её красотой. Она казалась такой живой, такой настоящей. Ури же всегда ощущала себя пустой, и от этого ещё больше ненавидела себя. Габи была настоящей, Ури же играла роль, была той, кем её хотели видеть, но не самой собой. Она делала что-то потому, что должна была это делать, просто нельзя было иначе, Габи же была истинной. После сегодняшнего разговора они сблизились окончательно. Слова, сказанные Габриэль, словно огромная кувалда, разбили стоящую между ними стену. Стену, которую принцесса воздвигла сама из-за страха и чувства вины. — Габи, спой мне, пожалуйста, — шепотом попросила Рейсс, закрывая глаза, — очень прошу, спой. — Хорошо, — спокойно ответила Габриэль и, по-сестрински положив руку на рыжую макушку Рейсс, запела: «Пускай сейчас печаль, Сердца покинув, Устремится за облака. Проснутся небеса, Ветра окликнут, И в душе начнёт всё трепетать. Хочу тебя оберегать я. Судьбы твоей стать частью навсегда…»

***

Этим утром Ханджи была возбуждена как никогда раньше. Собственно, как и сам Смит, только он, в отличие от неугомонной Зоэ, держал себя в руках, наблюдая за тем, как среднего размера титан рычит, пытаясь сломать сковавшие его цепи. — Ну, извини, дорогой. — Ханджи расхаживала в опасной близости к гиганту и, наплевав на упрёки Леви, читала свою прощальную речь. — Ты был хорошим, относительно спокойным… — Ханджи начала загибать пальцы, — из всех прошлых ты оказался самым стойким и даже не попытался кого-то съесть… — Зоэ, хватит уже. — Аккерман скрестил руки на груди и нахмурился. — Кончай. — Ханджи недовольно зыркнула на него. — Мы с ним много времени провели вместе! — начала оправдываться она, размахивая руками. — Я к нему привязалась! — Заведи уже себе собаку, — недовольно пробубнил Леви, устало проводя рукой по волосам. — И где же наши гости? Эрвин, до этого молча наблюдавший за титаном, развернулся к Аккерману и с усмешкой ответил: — После завтрака я отправил их в лазарет. Нужно создать хоть какую-то видимость их работы. — И для чего всё это? — меланхолично поинтересовался Аккерман. — Как я понял, Закклай опасается в основном солдат из военной полиции и людей из знати. Подобных у нас не наблюдается. — Перестраховка, Леви, — пожав плечами, ответил ему Смит. — В этом году к нам прибудут новички из кадетского корпуса, да и Дариус предупредил о том, что знать хочет, чтобы королева контролировала работу корпуса. — Хистория на нашей стороне — опасаться нам нечего. — К сожалению, многие не доверяют ей, ведь она какое-то время служила у нас. Поэтому королева прибудет к нам в штаб в сопровождении знати. Я, конечно, не думаю, что они станут разговаривать с солдатами, но всё же. Леви понимающе кивнул и отвернулся, в очередной раз поражаясь Эрвину. Главнокомандующий, как всегда, был на шаг впереди, и это восхитило Аккермана.

***

Погода сегодня была прекрасной. Как обычно это бывало после сильного дождя. Воздух наполнился свежестью, ещё не успевшая высохнуть трава блистала ярко-зелёными красками. Даже небо было чистым — ни облачка. Ури и Габи направлялись на закрытое поле для экспериментов Ханджи и по пути смотрели на разминающихся перед тренировкой солдат. Девушкам оставалось только позавидовать их бодрости и свежести. Несмотря на то, что они уснули довольно рано, а до этого ещё проспали практически весь день, чувствовали себя плохо: голова гудела, а глаза предательски слипались. — Я тебя не понимаю, — качая головой, возмущалась Габи, — ты, как принцесса, должна носить красивые платья. Неужели ты правда думала, что я позволю тебе ходить в штанах?! Ури же пропускала слова подруги мимо ушей, всё ещё любуясь разминкой солдат. Сегодня перед завтраком Габриэль буквально заставила её надеть платье, хотя Ури из последних сил пыталась уверить её в том, что это не нужно. Ей было неловко расхаживать перед разведчицами в платье, да и ещё с длинными волосами. Многим из них пришлось укоротить свои волосы и променять красивые платья на солдатскую форму. И всё же Рейсс завидовала им. Она бы тоже хотела однажды с гордым видом надеть на себя куртку с крыльями свободы, почувствовать себя частью единого хорошо слаженного механизма, в котором всё было чётко и по правилам. Вскоре они завернули за угол и, пройдя через небольшой, но довольно густой сад, видимо, служившим неким ограждением от любопытных глаз, дошли до места эксперимента. Первым, на что обратила внимание Ури, был титан. Он хоть и относительно небольшого роста, всё же являлся титаном, кровожадным и до тошноты отвратительным. Воспоминания детства снова выплыли наружу, заставив сердце Рейсс застучать. Огромный титан Йегера, его кровожадный взгляд, нога с прилипшими телами брата и сестры. Она видела титана вживую лишь однажды, но хорошо запомнила его, так хорошо, что он ещё много раз преследовал её во снах, напоминая о произошедшем. Долгие годы она пыталась справиться со своим страхом, и ей казалось, что у неё это получилось. Рейсс верила, что, когда титан предстанет перед ней, она сможет справиться с ним. В её воображении титаны были страшными, но не настолько, чтобы заставить сердце замереть от страха. Только вот реальный титан оказался намного ужаснее её призрачного воспоминания. Она почувствовала, как тёплая рука дотронулась до её плеча. — Ури, боятся все. Бояться — нормально. Где страх, там и борьба, помни об этом, — прошептала ей на ухо Габриэль. Рейсс снова сглотнула и, нацепив на себя улыбку, подошла к ожидающим её разведчикам. — Ну, дорогая, — Ханджи подбежала к Ури и схватила ту за руки, — покажи же мне адское пламя самого Сатаны! От её горящего взгляда Рейсс снова стало не по себе. Уж слишком Зоэ была активной, энергия так и выпирала из неё. — Приступим, — кивнула принцесса, а затем предупреждающе оглядела собравшихся. Эрвин, Леви и Ханджи с Габриэль отошли к стене корпуса, готовясь к предстоящему шоу. Солдаты из отряда Ханджи поступили точно так же, с интересом рассматривая рыжеволосую девушку. Рейсс медленно стянула чёрные перчатки с рук, пытаясь успокоить сердце, а затем, кинув их Габриэль, начала аккуратно расстёгивать замочек на подвеске. — Как к вам отнёсся наш доктор Харрис ? — вежливо поинтересовался Эрвин, следя за тем, как Ури снимает с белой шеи украшение. — Он ничего не заподозрил? Габриэль покачала головой. — Он был очень любезен, и нет, он не догадался, — весьма отстранённо заметила Габриэль, хватая руками ткань своего небесно-голубого платья. Все с нетерпением ждали того, что вот-вот должно произойти. Даже Леви передалось всеобщее волнение. Капитан стоял в своей уже ставшей фирменной расслабленной позе и с искренним интересом наблюдал за действиями Рейсс. Спрятав ненавистный кулон, который девушка про себя называла ошейником, в карман нового белого халата, принцесса вытянула вперёд руки и, глубоко вдохнув, сосредоточилась. Ничего не произошло. Время будто замедлилось, и Габриэль почувствовала, как от волнения у неё вспотели руки. Ханджи хотела выдвинуться вперёд, но Аккерман вовремя сумел схватить её за шкирку и притянуть обратно. Смит тоже нервничал. Его тонкие губы были поджаты, а глаза сосредоточены на одной только Рейсс. Кожу рук привычно обожгло, и девушка, подавив в себе желание остановиться, закрутила руками, словно лепя из воздуха огромный ком. Постаравшись максимально расслабиться, но при этом не терять контроль, принцесса позволила своей силе образовать огромный синий шар, что в какой-то момент начал, словно живой, подрагивать. Когда работа была завершена, Ури бросила сгусток огня в лицо чудовища и, выдохнув, внимательно начала следить за тем, как синий огонь распространился по телу титана. Первое время ничего не происходило. Титан дёргался, пытаясь сорваться с цепи и приступить к ужину и, казалось, даже не замечал разрастающегося на его голове костра. В какой-то момент он вдруг замер и начал импульсивно, словно человек, ударять себя по голове, видимо, пытаясь его затушить. Все затаили дыхание, внимательно наблюдая, как огонь с головы переместился на руки и прожег их насквозь, словно кислота. Но ненадолго. — Они регенерируют, — разочарованно прошептала Ханджи, наблюдая, как у титана снова отрастают конечности. — Но ему явно плохо, — заметил Смит, ликуя в душе. Пламя переместилось с головы на шею. Казалось, адский огонь имел интеллект и целенаправленно перешёл на это место. Секунда, и титан с выпученными глазами упал на землю, а вскоре пламя само по себе погасло, оставив на прощание лишь отвратительный, сладковатый запах жжёного мяса. Голова резко закружилась, а в ушах зазвенело. Из-за этого Ури даже не обратила внимание на восхищенные крики Ханджи и аплодисменты солдат. Все были так заняты созерцанием чуда, что даже не заметили, как молодой принцессе стало плохо. — Ты молодец, Ури, — услышала она тёплый голос Габриэль. Девушка придержала её и сама надела на руки Рейсс перчатки. Не успев вдоволь насладиться своим подвигом, принцесса провалилась в забытье. Очнулась она от резкого запаха, разъедающего ей нос. Сморщившись, девушка открыла глаза и тут же закрыла их из-за слишком яркого дневного света, бьющего в глаза. — Значит, такое происходит каждый раз, когда Рейсс использует слишком много магии? — Эрвин стоял около стены и внимательно рассматривал бледную принцессу. — Да. В прошлый раз, когда она случайно подожгла… было то же самое. — Габи отложила ватку с пахучей жидкостью и, взяв в руки мокрую тряпку, положила её на лоб Ури. — Меньше болит? Ури покачала головой, пытаясь вспомнить, что произошло. Какое-то время всё было словно укрыто дымкой, но позже туман рассеялся, и она, резко поднявшись на кровати, обняла Габи. — Габи, — прошептала она, — значит, получилось? Девушка словно сияла изнутри. Блаженная радость переполняла её, заставляя испытывать невероятную гордость. Теперь она точно знала, что сила — благословление, а не проклятие. Ей хотелось громко смеяться, так громко, чтобы её услышал каждый в легионе. — Я бы так не радовался, — фыркнул Леви. Его холодный тон привлёк внимание Ури, и она, отлепившись от подруги, непонимающе посмотрела на него. — То, что вы можете убить одного титана, это круто, но какой от этого толк? Любой, даже самый неопытный солдат может это сделать. Какая нам польза от твоей силы? Попугать титанов красивыми искрами? Ури отстранилась от подруги и злобно уставилась на капитана, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заплакать от разрывающей её обиды. Она столько сил потратила на то, чтоб совершить это чудо. Убила настоящего титана одним взмахом рук. Как этот капитан с надменной, хоть и смазливой рожей, смеет говорить, что это чудо было совершенно бесполезным? — Вы будто больше всех знаете, — выдавила она из себя, злобно смотря на Аккермана. — Что, считаете себя богиней, принцесса? — с наигранным интересом поинтересовался капитан. — Уж простите, что ваша божественная сила приносит не больше пользы, чем земной солдат. Не вижу смысла содержать вас здесь, рискуя и без того шатким положением легиона разведки. — Я вам волосы сейчас сожгу, — угрожающим тоном процедила Ури. — Весьма интересное применение силы, Рейсс, — сострил Аккерман — Что, говорить правду принцессе нельзя? Габи хотела было подняться со стула, но Ури схватила её за платье в немой просьбе остановиться. — Как ни крути, капитан прав, но всё-таки не стоит забывать о шифтерах, — подметил Эрвин, — мы не сможем нанести вред колоссу или какому-нибудь другому разумному титану. Ури сможет сделать это, не подлетая к нему слишком близко. — Есть ещё один вариант развития событий. — Ханджи, до этого мирно стоящая позади и записывающая что-то в блокнот, подняла голову и смерила всех собравшихся игривым взглядом. — Думаю, силу принцессы, как и любой дар, можно развивать. Смею предположить, что вы не особо пробовали пользоваться магией в замке? Ури кивнула, поднимая мокрую тряпку с кровати. — Возможно, этот навык просто требует тренировки?. — И сколько нам титанов поймать для вашей тренировки, Ханджи? — поинтересовался Леви. — Даже одного поймать достаточно сложно. — Леви, как ты не понимаешь? — нахмурилась Зоэ. — Если мы разовьём силу Ури, то, возможно, сможем сжигать титанов пачками! Сначала потренируемся на чём-то другом, но, если результаты будут хорошими, вам придётся достать нам парочку титанов. — Зоэ умоляюще посмотрела на Смита. Тот на какое-то время задумался, нахмурив толстые брови. В словах Ханджи была логика, да и ему самому было интересно посмотреть, что из этого выйдет. — Думаю, так и поступим. Ханджи, я даю тебе добро на дальнейшие эксперименты. Зоэ победно улыбнулась и, проскочив мимо хмурого Аккермана, открыла дверь. — Выздоравливай, дорогая. А ты, Эрвин, не сиди долго с сестрой — тебя ещё ждут дела! — нарочно громко попрощалась Зоэ и выскочила из палаты, плотно закрывая за собой дверь.