Палата на двоих

      Лучи заклинаний летали тут и там, то отражаясь от щитов, то влетая в стены и мебель и разнося их на куски.       — Гермиона! Сзади! Щит!       Даже не думая, она автоматически выполнила приказ, и в её щит врезался луч очередного заклинания. Она кинула в Пожирателя Ступефай и быстро спряталась за столом, куда секундой позже закатился и Гарри. Он высунулся и почти не глядя кинул ещё пару заклинаний.       — Ты как? — тяжело дыша спросил он.       — Нормально.       Она тоже высунулась и отвлекла одного из Пожирателей, которого Гарри тут же добил очередным Ступефаем. Гермиона быстро огляделась и решила сменить место укрытия, но только она выползла из-за стола, как вдруг услышала страшное слово:       — Авада…       Гермиона поняла, что её жизнь вот-вот закончится. Она была на четвереньках и даже если бы у неё было время, то она всё равно не смогла бы увернуться от заклинания. Всё. Как жаль, что она так и не успела…       — Гермиона, не-е-ет! — раздался истошный вопль Гарри, а потом послышался какой-то глухой вскрик.       Гермиона быстро юркнула обратно за стол, а потом приподняла голову и увидела, как Гарри сидит верхом на Пожирателе и методично бьёт его головой об пол.       — Только! Не! Мою! Гермиону!       — Экспеллиармус!       Заклинание Невилла вырвало палочки из рук не только Гарри, но и Пожирателя. Правда, ни тот ни другой этого не заметили.       — Акцию палочка Гарри! — призвала Гермиона, а потом всадила Ступефай в Пожирателя, на котором сидел Гарри, и потянула его за плечо. — Пошли!       Гарри кивком поблагодарил Гермиону, и они втроём с Невиллом двинулись дальше. А дальше был ужас. Бой в комнате с часами, ужасные метаморфозы с ещё одним Пожирателем, крики друзей, ещё Пожиратели, попытка спрятаться в каком-то чуланчике, сбитые с ног друзья. Одного Пожирателя поразил Гарри, а другого она сама временно обезвредила немотой. Но она слишком поздно вспомнила о том, что бывают и невербальные заклинания.       Пожиратель взмахнул палочкой, и в её сторону ринулся язык какого-то странного пурпурного пламени. Гермиона не знала этого заклинания, места для уворота попросту не было, а Протего не помогло. Пламя окатило её грудь, всё тело моментально охватила сильнейшая слабость, и она с тихим вскриком упала на пол. И уже на полу, чувствуя, что она не в силах ни пошевелиться, ни открыть рот, Гермиона потеряла сознание. Последним, что отпечаталось в её памяти, был панический, полный неподдельного страдания крик Гарри:       — Гермиона!!!       Но ответить она ему уже не смогла.

***

      Гермиона приходила в себя долго и мучительно. Мысли текли медленно и тягуче, словно мёд, а голова была беспредельно пустой. Её слух различал только чей-то тихий шёпот.       — Прошли уже сутки, но о нём так и нет новостей, — это явно говорила Джинни.       — Да и Гермиона тоже не просыпается, — голос Луны в кои-то веки потерял нотки мечтательности и теперь был наполнен грустью. — Но Гарри явно пострадал больше. Бедняга…       И вдруг случилось что-то из разряда чудес. Имя Гарри в мгновение ока разогнало туман долгого беспамятства в голове Гермионы. Она резко распахнула глаза и попыталась встать.       — Гарри? Где он? Что с ним?       Голос её был тих и слаб, а руки тут же подогнулись, и Гермиона рухнула обратно на кровать.       — Гермиона! — вскрикнула Джинни.       Она быстро подбежала к подруге и поправила сползшее одеяло.       — Тихо, тихо, лежи, не двигайся. Сейчас я позову мадам Помфри.       — Подожди, — еле ворочая языком, спросила Гермиона. — Что с Гарри?       — Уже всё в порядке. Ему сильно досталось, но он выкарабкается, — голос Джинни еле слышно дрогнул. — Обязательно выкарабкается.       Джинни исчезла за дверью палаты Больничного крыла, и Гермиона осталась наедине с Луной.       — Что с Гарри?       Луна присела на кровать Гермионы и взяла её за руку.       — С ним всё будет в порядке, — попыталась улыбнуться она. — Не волнуйся.       Это почему-то нисколько не успокоило Гермиону, но все эти трепыхания мгновенно выпили все её и без того невеликие силы, и она снова провалилась куда-то во тьму.

***

      Зябко кутаясь в тоненький больничный халат, Гермиона медленно, держась за стены, ковыляла по ночному коридору Больничного крыла. Она осторожно открывала двери в палаты, но все они были пустыми. Она искала Гарри.       Сегодня днём она просыпалась ещё несколько раз и каждый раз спрашивала про Гарри, но Джинни и Луна, как оказалось, не знали совсем ничего, кроме того, что он где-то здесь на лечении, а мадам Помфри ничего не говорила, отделываясь лишь общими фразами.       И именно поэтому Гермиона встала посреди ночи с кровати и сама направилась на поиски. Она шла, покачиваясь и спотыкаясь, её тело было очень слабым, а ноги подгибались, вынуждая её держаться за стену, но она всё равно шла. Ей было жизненно важно выяснить, что же всё-таки случилось с её Гарри.       Очередная дверь не хотела открываться. Гермиона дёрнула её посильнее, а потом ещё сильнее, насколько хватило сил. Сил хватило ненамного, в её глазах потемнело, и она рухнула вниз, пребольно стукнувшись об пол. Она попыталась подняться, но руки подогнулись, бессильно разъехались в стороны и Гермиона стукнулась об пол уже подбородком. И это стало последней каплей.       Слёзы потоком хлынули из её глаз, и Гермиона разрыдалась. Она рыдала из-за дикого страха за Гарри. Она рыдала из-за пугающей неизвестности. Она рыдала из-за своей собственной слабости, из-за которой она не могла найти его. Ей было больно и страшно, и впервые в жизни в такой момент рядом с ней не было Гарри, который одним своим присутствием оказывал на неё какое-то неизъяснимое успокаивающее действие. Теперь она была абсолютно одна, и это было страшное чувство.       Внезапно вспыхнул свет, и из своего кабинета вышла мадам Помфри. Она увидела распростёртую по полу Гермиону и всплеснула руками.       — Мисс Грейнджер, как вы здесь оказались?!       Одновременно с этими словами она несколько раз взмахнула волшебной палочкой, накладывая на неё сначала диагностическое заклинание, потом согревающее, а потом и поднимая в воздух на магических носилках.       — Я… Я искала Гарри, — сквозь всхлипы ответила Гермиона.       В другое время она наверное бы сильно застеснялась своих слёз, но сейчас ей было абсолютно всё равно, что подумает о ней целительница.       — Где он? — уже громче спросила она. — Я хочу его видеть!       — Мисс Грейнджер, вы должны успокоиться.       — Я не хочу успокаиваться! — выкрикнула Гермиона, чувствуя, как её накрывает с головой. — Я хочу увидеть Гарри!       Мадам Помфри покачала головой и полевитировала её в свой кабинет. Там она усадила бурно рыдающую Гермиону в кресло и открыла один из множества шкафчиков для зелий.       Гермиона же спрятала лицо в ладонях и продолжала захлёбываться и сотрясаться в рыданиях. Ей было дико страшно за Гарри. Почему они все молчат?! Почему все они ничего не говорят?! Где он?! Что с ним?! Он вообще жив?!       — Мисс Грейнджер, — позвала мадам Помфри, не дождавшись реакции, она повторила уже настойчивее: — Мисс Грейнджер, выпейте это, и я отведу вас к мистеру Поттеру.       Гермиона вскинулась и протянула руку к стакану с едва розоватой водой. Выпила залпом и попыталась подняться на ноги, но они снова подвели её. Гермиона рухнула обратно в кресло и разрыдалась с новой силой.       — Ну-ну, не плачьте, мисс Грейнджер, всё совсем не так плохо, как вы себе представляете, — вздохнула мадам Помфри. — И попробуйте дышать размеренно, сейчас вам станет легче.       Гермиона сделала, как она сказала и действительно почувствовала, что к ней возвращаются силы, а слёзы как-то само собой прекратились. Её отпустило.       — Ну как? Вы готовы? — спустя минут пять спросила целительница.       Гермиона быстро кивнула и снова попыталась встать на ноги. На сей раз у неё это получилось, пусть даже мадам Помфри и пришлось придержать её за талию.       — Ну пойдёмте, — вздохнула та и вывела Гермиону в коридор.       Они прошли совсем немного, всего-лишь до следующей двери. Мадам Помфри отворила её и завела Гермиону внутрь.       — О, боже! — тихо выдохнула Гермиона, чувствуя, как к горлу подкатывает комок, а на глазах снова наворачиваются слёзы.       В палате неярко горел свет, и стояла всего одна кровать. И на этой кровати лежал Гарри. Весь бледный, осунувшийся, с синяками под глазами. Он был до самого подбородка укрыт простынёй, но даже сквозь неё пробивалось неяркое голубоватое сияние, охватывающее всю правую половину Гарри.       — Что с ним? — всхлипнула Гермиона, не в силах унять слёзы.       — Сейчас уже гораздо лучше, он медленно, но верно идёт на поправку. В него попало одно очень зловредное заклинание, которое едва не стоило ему жизни. Благо, Альбус вызвал Фоукса, и тот мигом доставил его ко мне.       — И что будет дальше?       — Сейчас я восстанавливаю повреждённые органы и ткани правой части его тела, и чтобы этот процесс был эффективнее, мы погрузили его в магический сон. Если всё пройдёт по плану, то я планирую разбудить его дней через шесть.       — Я… могу… подойти поближе?       — Только не прикасайтесь.       Гермиона молча кивнула и, поддерживаемая целительницей, подошла поближе. И теперь слёзы текли из её глаз практически потоком. Гарри выглядел таким избитым и слабым, таким безжизненным, что у Гермионы разрывалось сердце. Ведь ещё пару дней назад он был бодрым и полным сил, его глаза ярко сияли зеленью, а вихры задорно топорщились в разные стороны. Сейчас же даже его волосы выглядели какими-то потускневшими.       Гермиона всхлипнула раз, другой, а потом, не выдержав, уткнулась лицом в плечо мадам Помфри и снова безудержно разрыдалась.

***

      Спустя четыре дня Гермиона уверенным шагом шла в сторону кабинета своего декана. Она уже почти полностью восстановилась после своего ранения, а потому была полна сил и решительности отвоевать себе право остаться вместе с Гарри.       — Здравствуйте, профессор МакГонагалл, можно с вами поговорить? — спросила Гермиона, постучав в дверь кабинета.       — Да, конечно. Заходите, мисс Грейнджер.       — Профессор МакГонагалл, я не поеду завтра домой, — заявила Гермиона. — Я решила остаться здесь и дождаться пробуждения Гарри.       Гермиона уже более-менее собрала картинку всего произошедшего в Отделе Тайн. Бой, её ранение, смерть Сириуса и погоня Гарри за Беллатрикс Лестрейндж. Правда, то, что произошло дальше, всё так же оставалось для неё загадкой, но даже этого было достаточно для того, чтобы Гермиона пришла в ужас и окончательно решила стоять рядом с ним до последнего.       Один бой она выиграла ещё три дня назад, таки добившись у неприступной мадам Помфри разрешения находиться в палате Гарри. Там у неё появилось своё кресло и небольшой столик, за которым она просиживала целыми днями, читая книги или часами просто глядя на неподвижного друга и вспоминая их прошлое. Хотя… друга ли? Гермиона и раньше сомневалась в этом утверждении, но сейчас уже полностью убедилась в его ошибочности. Только бы Гарри очнулся!       Второй же бой ей предстоял прямо сейчас, и Гермиона была полна решимости выиграть и его. Всё же она уже бессчётное количество раз пожалела, что поддалась на речи профессора Дамблдора и не поддерживала Гарри письмами с новостями прошлым летом, а ведь ему от этого на самом деле было бы гораздо легче пережить произошедшее. Так что сейчас Гермиона поклялась себе, что этим летом с ней этот номер не пройдёт!       — Я знаю, что это против правил, — добавила она, — но я думаю, что ситуация допускает сделать исключение из этого правила.       — Мисс Грейнджер, — еле заметно улыбнулась профессор, — я и сама планировала просить вас остаться. После всего произошедшего мистеру Поттеру точно понадобится поддержка, да и на время его полного выздоровления, а это что-то около пяти-семи дней, ему не помешает компания.       — Эм… — Гермиона настраивалась на долгий жаркий спор, а тут вопрос разрешился так просто и быстро, что она даже немного растерялась. — Большое спасибо, профессор МакГонагалл!       — И ещё, мисс Грейнджер, я не должна вам этого говорить, это слишком непедагогично, но всё же: даже если сам Альбус Дамблдор попросит вас уехать, не уезжайте, а приходите ко мне. Я постараюсь решить этот вопрос, а в самом крайнем случае поселю вас в своих апартаментах.       Гермиона всегда подозревала, что под личиной сурового декана скрывается добрая, не лишённая сочувствия женщина, и сейчас эта теория нашла своё подтверждение.       — Спасибо, профессор МакГонагалл! — с широкой улыбкой на лице и звенящим от радости голосом выдохнула Гермиона. — Спасибо!       — Ох, не стоит благодарности, — снова еле заметно улыбнулась профессор. — Думаю, сейчас вам стоит написать письмо своим родителям, чтобы они не волновались.       — Хорошо и ещё раз спасибо!       Гермиона снова улыбнулась, а потом выпорхнула из кабинета и направилась в Совиную башню, размышляя, сможет ли она уговорить Хедвиг отнести письмо её родителям?

***

      Спустя ещё два дня Гермиона стояла у окна в палате Гарри и невидящими глазами смотрела на макушки деревьев Запретного леса, красиво подсвеченных закатным солнцем. Совсем скоро мадам Помфри должна была наконец-то разбудить Гарри.       Гарри… Её Гарри… При одном взгляде на его лицо, сердце Гермионы сжималось от любви и боли. Да, она ещё несколько дней назад призналась себе, что окончательно и бесповоротно влюбилась в этого паренька. За последние два года он очень сильно вырос над собой, превратившись из мальчика в сильного и обаятельного юношу. Он был добр и смел, он был не лишён чувства юмора, всегда находя способ поднять ей настроение, а ещё он был очень красив и чистоплотен, и на него всегда было приятно посмотреть. К тому же, он был сильным магом, а в самых критических ситуациях в нём просыпалась очень твёрдая решимость, целеустремлённость, и он умел повести за собой людей. Уж это-то Гермиона испытала на себе.       Хотя всё это не было главным.       Главным было то, что в нём, в его улыбке, в его взгляде, да даже в его манере двигаться и говорить было что-то такое, что заставляло её каждый раз задерживать на нём взгляд, а её сердце трепетать. Раньше она списывала это на дружеские чувства, всё же он был её самым первым другом, и она им очень сильно дорожила, но потом, когда он начал встречаться с этой китаянкой, то в ней взыграло самое настоящее чувство ревности. И даже тогда она думала, что это лишь дружеская ревность за то, что её друг отдаляется от неё. Окончательно она поняла, что влюбилась в него только недавно, когда боялась за его жизнь сильнее, чем за свою, и утвердилась в этом мнении когда увидела его на больничной койке, такого безжизненного и беззащитного. Её сердце ещё ни разу не болело так сильно, как за него, и именно оно сказало ей, что это любовь.       Гермиона тяжело вздохнула и подошла к Гарри. Осторожно опустилась на краешек его кровати и ласково поворошила его волосы.       «Только! Не! Мою! Гермиону!» — вспомнила она вопли Гарри, когда он колошматил об пол того Пожирателя, который едва не убил её, и на её душе потеплело. «Моя Гермиона», — это даже в мыслях звучало прекрасно, заставляя её сердце биться чаще.       — Просыпайся, Гарри, — прошептала Гермиона, ласково погладив его по щеке. — Мне очень сильно тебя не хватает…       Дверь открылась, впуская в палату мадам Помфри. Гермиона посмотрела на неё и тут же отошла от кровати, дабы не мешать целительнице.       Мадам Помфри расставила на тумбочке несколько флакончиков с зельями, наложила на Гарри несколько диагностических заклинаний, удовлетворённо кивнула и вывела его из магического сна.       Сердце Гермионы застучало так сильно, что его, казалось, было слышно даже в Хогсмите.       Некоторое время ничего не происходило, но спустя минуту Гарри с шумом втянул воздух, его веки дрогнули, и он открыл глаза. Посмотрел в потолок, а потом скосил взгляд, увидел мадам Помфри и близоруко сощурился.       — Я что, снова в Больничном крыле? — его голос звучал слабо, сухо и хрипло. — Гермиона. Что с Гермионой, где она?       Не успела мадам Помфри ответить, как мимо неё пронеслась счастливая донельзя девушка. Гермиона опустилась на корточки перед кроватью Гарри и нежно взяла его за руку.       — Всё хорошо, Гарри, я здесь и со мной всё в порядке.       — Мисс Грейнджер, не мешайте диагностике, — нахмурилась мадам Помфри, водя над телом Гарри волшебной палочкой. — А вы, мистер Поттер, помолчите минуту.       Гермиона снова отошла от кровати и закусила губу от нетерпения. Ей так хотелось снова прикоснуться к нему, убедиться, что он живой и здоровый, а потом крепко-крепко обнять. И сердце её трепетало при мысли, что она, именно она, стала первой, о ком он вспомнил после пробуждения. И это было прекрасно!       — Вот и всё, мистер Поттер, — заключила мадам Помфри, убирая палочку, а потом надевая на него очки. — Вы полностью здоровы, хоть и обессилены. Сегодня вы не сможете даже нормально двигаться, да и следующие пару дней вы будете чувствовать сильную слабость, но это поправимо. Хорошее питание и курс зелий быстро поставят вас на ноги. Как вы себя чувствуете?       — Хочу пить, — голос его был всё так же тих и хрипловат.       Гермиона метнулась к своему столику, вернулась к кровати со стаканом воды и вопросительно посмотрела на целительницу. Мадам Помфри кивнула и сделала шаг назад.       — Вот вода, — с каким-то удивившим её самой смущением улыбнулась Гермиона.       Она осторожно приложила край стакана к его пересохшим губам и начала понемногу заливать воду в его рот.       — А теперь вот эти зелья, — вмешалась мадам Помфри, когда он выпил уже половину стакана.       Гермиона кивнула и по очереди влила зелья, а потом остатки воды. Щёки Гарри начали стремительно розоветь, а его глаза вновь наполнились жизнью.       — Спасибо тебе, — уже более окрепшим голосом ответил он и тепло улыбнулся.       Гермиону снова бросило в краску, и она поспешила отойти обратно к столику, на чём свет стоит ругая свои предательские реакции. Гарри сейчас нужно выздоравливать и набираться сил, а не терпеть выходки по уши влюблённой в него девчонки.       — Эти зелья снова запустят вашу систему пищеварения, так что до приёма пищи вам придётся подождать ещё несколько часов, — сказала мадам Помфри, снова водя палочкой над Гарри. — Потом я ещё раз осмотрю вас и пришлю домовика с едой. На всякий случай постарайтесь сегодня не двигаться. Мисс Грейнджер, я надеюсь на вас.       — Да, мадам Помфри, — кивнула Гермиона.       Целительница вышла, а Гермиона снова подошла к Гарри и уселась на край его кровати.       — Как ты? — спросила она.       — Да, вроде, жить буду, — слабо улыбнулся он, но тут же сжал губы, нахмурился, а его взгляд наполнился болью. — В отличие от Сириуса…       Он закрыл глаза, крепко зажмурился и несколько раз шумно вздохнул и выдохнул. Гермиона закусила губу от сострадания, схватила его за руку и нежно сжала в своих ладонях.       — Гарри, — позвала она его.       Он открыл глаза и вперился в неё требовательным взглядом.       — Кто ещё?       — Больше никто, — поспешила ответить она. — Было немного ранений и среди нас, и среди Ордена, и среди авроров, но всех уже вылечили, оставался только ты.       — Я? Сколько я уже здесь?       — Восьмой день.       — Боже… — пробормотал он, снова прикрыв глаза. — Лучше бы я сдох…       Гермиона вздрогнула, а сердце её пронзила тонкая, но очень острая игла, разбивая его вдребезги. Ей было больно, очень-очень больно слышать такие слова из его уст.       — Гарри, нет, не говори так! — горячо зашептала она, крепче стискивая его руку.       — Разве я не прав? — с отчётливой болью в голосе спросил он. — Вокруг меня все умирают. Папа с мамой, Седрик, а вот теперь и Сириус… Это же я виноват в его смерти! И это я должен был умереть вместо него!       Из глаз Гермионы покатились крупные слёзы, она не выдержала и всхлипнула.       — Гарри, нет, ты ни в чём не виноват! — заговорила она. — Это Волдеморт! Это только он! И его Пожиратели! Это они подстроили эту ловушку!       — Но если бы я не был таким тупым, то этого бы не случилось, — прошептал он. — Если бы я был умнее, то выучился бы окклюменции!       — Гарри, ты всего на пятом курсе, а Волдеморт обманывал даже Дамблдора! — убеждала его Гермиона. — И что тогда, что сейчас, ты ни в чём не виноват, Гарри! Ты просто оказался не в том месте, не в то время, это не твоя вина!       — Но это мой рок, — горько ответил он. — Кто будет следующим? Может, тебе лучше уйти, пока не поздно?       В его голосе было столько боли, что Гермиона не выдержала. Она с ногами забралась в постель к Гарри и крепко его обняла за шею, прижав его голову к своей груди. Она запустила ладонь в его волосы и горячо-горячо зашептала, не обращая никакого внимания на потоком льющиеся из глаз слёзы.       — Нет, Гарри, нет, я никуда не уйду, и даже не смей больше предлагать мне такое! Я всегда шла за тобой раньше, я по доброй воле пошла за тобой в Отдел Тайн сейчас и, будь уверен, пойду куда угодно! И ты, Гарри Джеймс Поттер, ни за что не переубедишь меня в обратном!       — Но со мной опасно, — голос его звучал глухо.       — Это не аргумент. Сейчас таким, как я, опасно везде! Так что даже не думай разыгрывать из себя того благородного дурачка из книг, который оставляет своих друзей в беде только из-за того, что думает, что рядом с ним опасно.       Да, это было жестоко, но Гермионе было жизненно важно донести эту мысль до Гарри, ведь она знала, насколько упёртым он может быть. Впрочем, она сразу же подсластила пилюлю.       — Но это на самом деле неважно, ведь сколько бы ты ни ругался, я всё равно не оставлю тебя одного. Никогда.       — Но если… — попытался было возразить он.       — Не если! — отрезала она. — Теперь у нас с тобой один выход: превратить наши занятия по защите из курсов для сдачи экзамена в полноценную подготовку к войне как минимум для нас двоих!       Гарри затих, а Гермиону всё ещё колотила лёгкая дрожь, хотя слёзы уже прекратились. Она ещё поворошила его волосы и только потом вдруг одумалась.       — Гарри, ты там как? — озабоченно поинтересовалась она, немного отстранившись. — Не задохнулся?       — Нормально, — вздохнул он.       Гермиона поправила его перекосившиеся очки, Гарри поднял на неё свои неимоверно зелёные глаза, и она замерла. В них было столько боли, что её сердце снова болезненно сжалось.       — Тебе нужно выплеснуть всё это, — подрагивающим голосом сказала она. — Расскажи мне, Гарри, расскажи мне всё. С того момента, как в меня попало то заклинание.       Гарри прикрыл глаза и глубоко вздохнул.       — Думаешь, стоит? — еле слышно спросил он.       — Стоит, Гарри, стоит.       Она положила его голову обратно на подушку, но так и осталась лежать рядом, прижимаясь к нему всем телом и обнимая за грудь в попытках хоть как-то поддержать его.       Гарри же чуть помолчал и начал рассказывать. Про ранения друзей, про Арку и про то, как их окружили. Про то, как на подмогу пришёл Орден, и как Сириус упал в Арку. В этот момент он замолчал, пытаясь справиться с эмоциями, а Гермиона снова приподнялась повыше и прижала его голову к своей груди, ласково поглаживая по щеке. Справившись с собой, Гарри продолжил. Он рассказал про разбитое пророчество, про то, как гнался за Беллатрикс и как пытался её запытать. Потом рассказал про Дамблдора и Волдеморта, про их бой и бегство последнего.       — Волдеморт схватил Беллатрикс и сбежал, а потом кто-то подкрался сзади и всадил в меня то заклинание, — рассказывал Гарри. — Больно было просто адски, но долго я не продержался. Очнулся уже здесь. Вот и всё.       — Ты молодец, Гарри, — прошептала Гермиона, кончиками пальцев поглаживая его то по шее, то по губам. — Я горжусь тобой.       — Чем? — горько усмехнулся он. — Тем, что я пытался наложить Непростительное или тем, что я замер, как дурак, под Авадой Волдеморта?       — Тем, что ты не замер, когда Авада была направлена в меня, — Гермиона отпустила его голову и посмотрела ему прямо в глаза. — Тем, что ты спас мне жизнь. Тем, что ты наверняка не раз выручил и остальных. И тем, что ты смог продержаться дольше всех.       Она улыбнулась и ещё раз ласково поворошила ему волосы.       — Ты выстоял против Пожирателей и снова спас мне жизнь, Гарри, и я этого никогда не забуду.       — Но это же я втравил тебя в это, — беспомощно ответил он.       — Если уж на то пошло, то я сама втравилась, — с лёгкой улыбкой возразила Гермиона, ещё раз погладив его по щеке, — а значит так было нужно. Не стоит брать на себя все грехи этого мира, договорились?       Завороженно глядящий в её глаза Гарри медленно кивнул и изумлённо кивнул ещё раз. Похоже, к нему наконец-то начали возвращаться силы.

***

      Следующие три часа прошли у Гарри и Гермионы то в разговорах, то в задумчивом молчании.       Гермиона то просто лежала рядом с ним, то обнимала, то ласкала пальцами его лицо. Лежать рядом с ним и просто прикасаться к нему было для неё чем-то новым и неизведанным. И она честно признавалась себе, что если бы не контекст происходящего, то она наверняка была бы в безумном восторге от такой близости, но даже сейчас эти прикосновения заставляли её душу взмывать куда-то ввысь.       Гарри же будто бы на самом деле здорово полегчало после его рассказа. Во всяком случае, он больше не заикался о своей смерти и не называл себя виноватым в смерти Сириуса. Правда, Гермиона не обольщалась, свято уверенная, что в глубине души Гарри всё так же считает себя виноватым, но она была полна решимости выгнать из него эту вину.       — Так, я хочу есть, — вдруг признался Гарри.       Гермиона улыбнулась, проснувшийся аппетит Гарри обрадовал её. Это означало, что он как минимум закончил убиваться и начал потихоньку приходить в себя. Да, это было только начало, но оно всё же было.       — Сейчас позову мадам Помфри.       Гермиона поднялась и хотела подойти к двери, как та будто по заказу отворилась сама.       — Как у вас дела? — спросила мадам Помфри.       — Гарри уже может двигать головой, пальцами и пятками, — отрапортовала Гермиона. — В остальном без изменений.       — Прекрасно.       Мадам Помфри ещё раз обследовала Гарри, призвала из своего кабинета новый рядок бутылочек с зельями, а потом вышла, упомянув, что ужин скоро доставят.       И верно, не прошло и пяти минут, как рядом с кроватью Гарри появился столик с двумя подносами с едой и домовик.       — Эрл приветствует мистера Поттера и мисс Грейнджер, — поздоровался он. — Эрл будет кормить мистера Поттера.       Гарри выпучил глаза от удивления, а Гермиона едва не рассмеялась над его ошарашенной физиономией и взяла дело в свои руки.       — Привет, Эрл, спасибо за доставку, — улыбнулась она, — но Гарри я, пожалуй, покормлю сама.       Домовик поклонился и исчез, а Гермиона, улыбнувшись весьма многообещающей улыбкой, посмотрела на Гарри. Тот ответил ей почти что паническим взглядом.       — Может не надо? — осторожно спросил он. — Я вполне могу потерпеть и до того времени, когда мои руки заработают.       — Надо, Гарри, надо, — чувствуя полный веселья подъём в душе, ответила она. — Тебе нужно откармливаться и набираться сил.       Довольная, что наконец-то сможет хоть ненадолго отвлечь Гарри от его мыслей, Гермиона быстро взяла его в оборот. Она взяла подушку со своей кровати, а потом оседлала бёдра Гарри, потянула его на себя, положив его голову себе на плечо, потом подбила его подушку и вдобавок положила свою.       — Гермиона, — негромко взвыл Гарри, — ну что ты на самом деле?       — А как ты лёжа есть собрался? — хмыкнула она, откидывая его обратно на подушки.       Дальше она поправила простыню, которой он был накрыт, и подоткнула её под его плечи.       — Оу, я что, голый? — озадачился Гарри.       — Наверное, — улыбнулась она, чувствуя, как её лицо заливает краска. — Я не подглядывала.       Отвернувшись, она взяла специальный невысокий столик, установила его на кровати, расставила по нему зелья, тарелку с бульоном и стакан чая, а потом и вовсе повязала ему салфетку на шею.       — Вот и всё, — довольно улыбнулась она.       Гарри ответил ей страдальческим взглядом.       — Ты что, в детстве в игрушки не наигралась? — хмуро осведомился он.       Но несмотря на всю его показную суровость, Гермиона прекрасно видела пробуждающиеся искорки веселья в его глазах. Его настроение явно поднималось. И поэтому она широко улыбнулась.       — А может и не наигралась. А может я просто всегда мечтала покормить тебя с ложечки, — весело пожала плечами она. — Кто же меня знает?       Гермиона взяла в руки тарелку, ложку и пододвинулась поближе. Зачерпнула бульона и осторожно поднесла его ко рту Гарри.       — И метла полетела-полетела-полетела и залетела… Гарри, ну открой рот!       Он на редкость выразительно закатил глаза, но послушался.       — Вот молодец, — улыбнулась Гермиона и промокнула ему губы салфеткой, после чего зачерпнула ещё бульона. — А вот паровозик поехал-поехал-поехал и заехал… Гарри, ну! Молодец!       Ложка ещё раз опустилась в бульон.       — А вот снитч закружил-закружил-закружил… — ложка осторожно сделала несколько петель, а потом приблизилась ко рту Гарри. — Вот! Надо было сразу со снитча начать. На него у тебя, похоже, уже хватательный рефлекс развился!       Гарри не выдержал и весело фыркнул, и Гермиона с гордостью записала это в свои победы.       Следом за снитчем был квоффл, потом машинка, потом лодочка и ещё полторы дюжины различных летающих и ездящих предметов до тех пор, пока тарелка не опустела.       — Вот мы и поели, — улыбнулась Гермиона.       — И забили мне полный рот всякой техникой, будто это ангар какой-то, — хмыкнул Гарри. — И это я поел, а ты ещё нет.       — Успею, — пожала плечами она. — Главное, ты сытый. Так, теперь зелья.       Зелья, как и чай зашли махом, и вскоре Гарри удовлетворённо откинулся на подушки. Гермиона же уселась в своё кресло и тоже отдала должное своему ужину. Только у неё это было картофельное пюре с котлеткой и салатом.       — Значит, все разъехались на каникулы? — спросил он, когда она закончила.       — Ага, — кивнула Гермиона, с кружкой чая в руке усевшись на его кровати. — Только я одна и осталась.       — Опять ты из-за меня проведёшь меньше времени с родителями, — вздохнул он.       — Ох, ты опять? — вздохнула Гермиона. — Меня никто не просил и не заставлял. Это был целиком и полностью мой выбор.       — Спасибо, — неловко улыбнулся Гарри. — Это очень много для меня значит.       Гермиона положила ладонь поверх его руки и погладила, а её глаза смотрели прямо в его глаза.       — Я никогда тебя не оставлю, Гарри, — проникновенно сказала она. — Запомни это.       — Я… запомню, — он прикрыл глаза и как-то странно сглотнул. — Спасибо, Гермиона.       Видя, что в его душе снова поднялась буря, но на этот раз позитивная, Гермиона деликатно оставила его в покое. Она отлевитировала столик в коридор, потом сходила в туалет, а когда вернулась, Гарри был уже почти в порядке.       — Чем займёмся дальше? — осведомилась она.       — Не знаю, — пожал плечами он и посмотрел на ночную тьму за окном. — А тебе до скольки можно здесь находиться?       Гермиона улыбнулась, скинула туфли и снова плюхнулась на его кровать, прислонившись к противоположной спинке и вытянув ноги перед собой.       — Хоть до скольки, — ответила она. — С тех пор, как все разъехались по домам, я ночую прямо здесь.       Гарри сначала удивлённо вскинул брови, потом огляделся по сторонам, увидел, что на спинке второй кровати висит её пижама, и отчётливо порозовел.       — И сегодня будешь? — уточнил он, а потом перевёл взгляд на её ноги, которые касались его левой руки.       — Разумеется! — весело кивнула Гермиона, позабавленная метаморфозами, происходившими с его лицом. — После того боя, который я выдержала против мадам Помфри, за то, чтобы жить здесь, с тобой, мне было бы неловко отступать и возвращаться обратно в башню.       Гарри помолчал, а потом смущённо признался:       — Я даже как-то и не знаю, что на это сказать. Разве что только очередное спасибо.       — Всегда пожалуйста, — улыбнулась она.       В палате на некоторое время воцарилась молчание. Гермиона с лёгкой улыбкой наблюдала за Гарри, и наблюдать за ним оказалось довольно забавным занятием. Он и так был несколько смущён её заявлением, так ещё и её ноги внесли дополнительную смуту в его душу. Посмотрев на них раз, он всё пытался посмотреть куда-нибудь ещё, но у него это получалось из рук вон плохо. Особую пикантность ситуации придавал тот факт, что из-за отсутствия в школе других учеников и довольно высокой температуры в Больничном крыле Гермиона сняла гольфы и довольно сильно укоротила свою юбку, и теперь та едва доставала ей до середины бедра.       Гермиона ещё раз улыбнулась, а потом провокационно согнула одну ногу в колене, потёрла пяткой лодыжку другой ноги и с затаённым восторгом увидела, как взгляд Гарри моментально прикипел к её бёдрам. И ей это очень понравилось. Ощущать на себе взгляд Гарри, который в данный момент видел перед собой не просто подругу, а девушку с симпатичными ножками, было весьма приятно.       — Гарри, — её переполняло игривое веселье, и она не выдержала, — а на что это ты так усердно смотришь?       Бедный Гарри! Как он покраснел! Как смутился!       — Я… Прости, Гермиона, но я… — он поднял на неё беспомощный взгляд, всмотрелся в её глаза и тут его взгляд разительно переменился, видимо, он понял, что это провокация, и его понесло: — Но я просто смотрел на твои ноги и подумал: боже, какие они прекрасные, какие длинные и стройные, как бы я хотел их поцеловать! Эти изящные бёдра. Эти округлые коленки. Эти тонкие лодыжки. И эти розовые пяточки с миленькими пальчиками. Они так и просятся в рот!       Гермиона почувствовала, как краска стремительно заливает её лицо. Да что там лицо, вроде даже шею и часть груди словно облили горячей водой. Её шутка только что обернулась против неё самой. Ей ещё никто и никогда не говорил даже близко чего-то подобного.       — Жаль только, что я почти парализован, — с грустью закончил он.       И понимание того, что он это сказал ей только в отместку на её провокацию, резануло сердце Гермионы внезапным разочарованием и обидой. Она опустила взгляд и уставилась на свои руки.       — Гермиона? — встревоженно позвал Гарри. — Что-то не так?       Да, разумеется, он заметил перемену в её настроении. Ведь он знал её наверное ничуть не меньше, чем она сама знала его.       — Да нет, всё нормально, — она подняла голову и улыбнулась.       Но, видимо, то ли её улыбка была кривой, то ли её выдал взгляд, но теперь Гарри смотрел на неё с явной обеспокоенностью в глазах.       — Гермиона, — проникновенно сказал он, — пожалуйста, скажи мне, что случилось? Я сказал что-то не то?       Гермиона закусила губу, придумывая что бы ответить, но в итоге почему-то ответила правду.       — Давай ты больше не будешь говорить мне такие вещи? — грустно попросила она. — Ну, то, что ты на самом деле обо мне не думаешь, и о том, чего не собираешься делать.       Теперь взгляд Гарри наполнился виной. Он посмотрел прямо в её глаза, потом на напряжённо сцепленные руки, потом на её злосчастные ноги, а потом снова посмотрел ей в глаза. Вот только теперь его взгляд был наполнен странной решимостью.       — Но я на самом деле так думаю, Гермиона, — краснея, признался он. — Твои ноги действительно великолепны, и я бы ни за что не отказался их поцеловать. Если бы у меня была возможность…       Он снова посмотрел на её ноги, и по лицу его разъехалась хитрая улыбка.       — Подними её.       — Что? — осторожно переспросила Гермиона, думая, что ослышалась или что-то не так поняла. — Зачем?       — Подними ногу, и я её поцелую.       — Гарри… — беспомощно пролепетала она, потерявшись в поднявшейся в ней буре самых разных желаний и эмоций.       — Подними!       Зеленющие глаза Гарри смотрели на неё прямо и требовательно, и Гермиона почему-то не смогла не подчиниться ему. Она медленно подняла ногу и ещё медленнее поднесла её носок к лицу Гарри, который до этого неотрывно смотрел прямо в её глаза.       Спустя мгновение она почувствовала его тёплые губы на большом пальце ноги. Он и правда целовал её! И как только этот факт дошёл до заторможенного иррациональностью происходящего мозга Гермионы, она с шумом вдохнула воздух и резко опустила ногу обратно на кровать. А потом ещё и прикрыла простынёй для надёжности.       В палате снова воцарилась тишина. Пунцовая Гермиона всё так же смотрела на свои сцепленные руки, не зная, что сказать, и совершенно не понимая, как они оказались в такой ситуации. Лишь изредка она поднимала глаза на Гарри и тут же их опускала, поскольку он продолжал смотреть прямо на неё. Гермиону утешало только одно: лицо Гарри было не менее пунцовым.       — Гермиона, — осторожно позвал он.       Она глубоко вздохнула и решилась. Все эти дни она переживала за Гарри, все эти дни она думала о своих чувствах к нему и все эти дни она непрестанно размышляла над его словами.       — Гарри, — тихо обратилась она, не поднимая глаз, — у меня к тебе есть вопрос, ответ на который очень важен для меня. Пожалуйста, прошу, ответь на него максимально честно, каким бы ни был твой ответ.       — Конечно, — отозвался он, а в его голосе прямо-таки сквозило смущение густо замешанное на любопытстве.       — Когда меня чуть не заавадили, ты сбил того Пожирателя с ног и закричал что-то вроде того что не дашь в обиду свою Гермиону, — она собралась с духом и подняла взгляд, глядя прямо в его глаза. — Свою Гермиону. Что ты при этом имел ввиду?       Гарри покраснел ещё сильнее, и теперь настала его очередь опускать взгляд.       — То и значит, — негромко ответил он после недолгого молчания. — Ты мне нравишься Гермиона. Нравишься так сильно, что я как-то неосознанно стал считать тебя своей. И никто не имеет право безнаказанно обижать мою Гермиону. Я этого не рассказывал, но после того, как ты упала, я тут же Бомбардой разнёс голову Долохову, который и кинул в тебя то заклинание.       Гермиона в шоке затаила дыхание, а Гарри продолжал:       — Да, я понимаю, как сильно ты ценишь свою независимость, и как сильно, наверное, это тебя задевает и оскорбляет, но… — он наконец-то поднял взгляд и Гермиона поразилась силой стоящих в них эмоций: боль, тоска и… любовь? — Но, пожалуйста, не обижайся на меня. Я обещаю в будущем держать себя в руках и больше не говорить таких слов.       — Нет… — прошептала Гермиона, боясь поверить своему счастью. — Нет, Гарри!       По тому, как он обессиленно опустил голову Гермиона с ужасом поняла, что он понял её как-то не так. Надо было срочно исправлять ситуацию, и в её голову пришло только одно средство.       Гермиона рванулась к нему, обхватила его лицо ладошками и нежно поцеловала.