Палата на двоих

      Гермиона рванулась к нему, обхватила его лицо ладошками и нежно поцеловала. Его губы были всё ещё суховатыми, но её это не волновало. Гораздо важнее было то, что эти губы вдруг шевельнулись и начали отвечать ей. Её голова пошла кругом, и на какой-то миг исчезло всё. Остались только она и он. Вот её первый, такой долгожданный поцелуй перерос во второй, а потом и в третий. Потом она всё-таки нашла в себе силы оторваться от него и посмотреть в его глаза.       — Я совсем не против, чтобы ты называл меня своей, — счастливо улыбнулась она, чувствуя невероятный подъём в душе.       — Значит ты тоже… — его грудь высоко вздымалась и он не сразу нашёл воздух для продолжения. — Значит ты не боишься целоваться с убийцей и жертвой?       — За такие слова я тебя сама убью, — нежно мурлыкнула она, ласково поглаживая его щёки. — Никакой ты не убийца, ты спасал наши жизни. И никакая ты не жертва, мы им ещё покажем!       После этих слов она снова склонилась над ним и поцеловала. Её сердце буквально выпрыгивало из груди, а дыхание срывалось, но она всё равно обхватывала его лицо и ласкала его губы, то нежно их покусывая, то облизывая языком. Она не знала, сколько это продолжалось, она словно дорвалась до живительного источника, припала к нему и не хотела отпускать обратно.       Когда же она оторвалась от него, то увидела на лице Гарри совершенно обалдевшее выражение. Он быстро облизнул губы и взглянул на неё своими зеленющими глазами, в которых не было ни капли боли или грусти, в них были только любовь и желание.       — Гермиона, я хочу быть с тобой! — негромко заявил он. — Я люблю тебя и хочу называть тебя своей. Ты позволишь мне это?       Сердце Гермионы ещё раз подпрыгнуло, и она почувствовала, как её заливает чистым и ничем не омрачённым счастьем. Душа её запела, а ноги внезапно ослабели, благо, она и так полулежала на кровати. Она посмотрела в глаза Гарри, а потом перевела взгляд на его губы и внезапно её понесло.       — После того, как я буквально изнасиловала тебя своим языком? — хихикнула она, после чего приникла к его губам и медленно, невероятно чувственно поцеловала, наслаждаясь мягкостью и вкусом его губ и нежностью языка, а потом шепнула: — Разумеется, я тебе это позволю. Более того, я сама хочу называть тебя своим. Очень хочу!       Гермиона ещё раз поцеловала его и едва не застонала от того, насколько всё это было близко к идеалу. Его губы, его язык, его слова. Ей дико не хватало его рук, его объятий, но она уже сейчас знала, что они совсем скоро всё наверстают.       Казалось, что об этом же думал и Гарри.       — Боже, как я хочу обнять тебя! — выдохнул он, когда и этот поцелуй прекратился. — Ты себе даже не представляешь!       — Прекрасно представляю, — улыбнулась Гермиона.       Она улеглась рядом с ним, обняла его, крепко прижалась к нему всем телом, приникнув головой к его предплечью и умиротворённо вздохнула. Этот момент явно станет одним из счастливейших моментов в её жизни.       Постепенно дыхание Гарри успокаивалось, а потом он и вовсе тихо засопел. Видимо, остаточная слабость всё-таки сломило его возбуждение, и он заснул. Вскоре зевнула и пригревшаяся в тепле его тела Гермиона, она сонно похлопала глазами, лениво размышляя о том, а не перебраться ли в свою постель. Она дико хотела остаться вместе с ним, но стоило ей только представить, что будет, если их обнаружат в одной кровати, как она со вздохом сожаления осторожно спустила ноги на пол. Лучше переночевать одной на соседней кровати, чем быть выдворенной в гриффиндорскую башню.       Гермиона посмотрела в окно на поднимающуюся из-за горизонта луну и пошла искать мадам Помфри. Сообщила ей, что Гарри заснул, после чего приняла душ, почистила зубы и переоделась в пижаму.       — Мисс Грейнджер, — тихо окликнула её целительница, до того накладывавшая диагностические заклинания на Гарри, который был укрыт уже не простынёй, а более тёплым одеялом. — Я вам тут оставила зелье для сна без сновидений на всякий случай. Если мистер Поттер вдруг проснётся, попросите его выпить это зелье. Сейчас здоровый сон очень важен для него.       — Хорошо, мадам Помфри, — улыбнулась Гермиона. — Спасибо вам и приятных снов.       — И вам того же, — кивнула целительница и тихо удалилась.       Гермиона же постояла некоторое время у кровати Гарри, с любовью разглядывая его умиротворённое лицо, после чего осторожно сняла с него очки, положила на тумбочку и улеглась к себе в кровать. Она взмахом волшебной палочки притушила свет ночника до минимума, прикрыла глаза и улыбнулась.       Её губы всё ещё помнили нежность поцелуев Гарри.

***

      Посреди ночи Гермиона проснулась от каких-то стонов. Она приподняла голову и осоловело огляделась по сторонам. Это был Гарри. Он метался по кровати и что-то невнятно бормотал. Похоже, ему снился кошмар, и это понимание мигом выгнало из её головы всю сонную хмарь.       Она откинула одеяло, зябко поёжившись ступила на пол и подошла к кровати Гарри.       — Гер-ми-о… — невнятно бормотал он. — Гер-ми… не… не её…       Гермиона вздрогнула, сообразив, что ему снится кошмар, в котором с ней что-то происходит. Её сердце пропустило удар, когда она рассмотрела его испуганно искривлённое лицо.       — Гарри, — зашептала она, осторожно прикасаясь к его плечу. — Гарри! Всё хорошо, я здесь, всё в порядке.       Он как-то странно дёрнулся и резко распахнул глаза. Несколько секунд его его взгляд шарил по её лицу, а потом он, наконец, облегчённо выдохнул и расслабился.       — Гермиона… — пробормотал он. — Ты здесь, ты жива…       У неё снова кольнуло в сердце, когда она поняла, что именно он видел в своём кошмаре. Она не выдержала и опустилась на краешек его кровати и взяла его руку в свою.       — Я жива, Гарри, со мной всё в порядке, — повторяла она, ласково поглаживая его руку.       Гарри же вдруг уселся, притянул Гермиону к себе и крепко обнял. Она тоже обняла его и почувствовала, как быстро бьётся сердце в его груди.       — Что тебе снилось? — шепнула она ему на ухо.       — Мне снилось, что я не успел спасти тебя от той Авады, — глухо ответил он, уткнувшись лицом в её плечо, — а потом мне снилось, что то заклинание Долохова ударило в полную силу и… тебя не стало.       Его снова начало потряхивать, и Гермиона начала поглаживать его по голове, в попытке хоть как-то успокоить.       — Тише, Гарри, тише, — шепнула она. — Я тут, я здесь, я живая и я обнимаю тебя. Всё будет хорошо.       — Надеюсь, — тяжело вздохнул он, не поднимая головы.       Гермиона закусила губу в раздумьях, а потом расслабилась и начала наваливаться на Гарри. И пусть он уже мог садиться и шевелить руками, он ещё не мог выдержать веса её тела. Так, в обнимку, они и упали в кровать.       — Гермиона? — удивлённо спросил он.       — Я хочу, чтобы ты поспал, — улыбнулась она, протягивая руку за голову и на ощупь находя флакончик с зельем для сна без сновидений. — Тебе это надо.       Гермиона открыла флакончик и поднесла его к губам Гарри.       — Выпей.       Он безропотно принял его, поднёс к лицу, понюхал, а потом залпом опустошил.       — Да, оно мне не помешает, — вздохнул он, передавая флакончик обратно.       Гермиона поставила его на тумбочку и завозилась, забираясь под его одеяло. Да, под ним он был абсолютно голый, но ей сейчас было плевать на это. Или даже наоборот, это её будоражило. Она и сама не знала, что чувствует, но не собиралась отступать.       — Что ты делаешь? — даже в неярком свете ночника было прекрасно видно, как сильно расширились от удивления его глаза.       — Спи, а я буду сторожить твой сон, — улыбнулась она и легонько чмокнула его в губы. — Я люблю тебя.       Её душа снова запела и потому что она, наконец, сказала ему, что любит его, и потому что она смогла отогнать страхи Гарри. И последнее тут же подтвердилось на деле. Он счастливо улыбнулся и так сильно прижал её к себе, что она даже пискнула от неожиданности.       — Я тоже тебя люблю, — шепнул он. — Ты самая лучшая и самая великолепная! И мне неимоверно повезло, что ты есть в моей жизни!       Гермиона нежилась в его объятиях, но тут её словно чёрт дёрнул задать один давно волновавший его вопрос.       — Тогда почему ты встречался с Чжоу? — это имя она буквально выплюнула, настолько сильное неприятие она чувствовала к этой наглой рейвенкловке.       — Эм… — протянул Гарри. — Не знаю. Она сама вешалась на меня, но мне было как-то неловко посылать её… Во всяком случае, оно, наверное, и к лучшему.       — В смысле? — оторопела Гермиона.       Гарри отстранился от неё, чтобы посмотреть в её глаза и тепло улыбнулся.       — Именно эти ужасные отношения и позволили мне понять, что та девушка, рядом с которой я хочу провести остаток жизни, уже находится рядом со мной.       Сердце Гермионы подпрыгнуло, а в её голове словно взорвалась бомба из самых разных эмоций, и единственное, что она смогла сделать, это прижаться к нему всем телом и крепко поцеловать. Она снова целовала его, тая от любви, но теперь он мог её обнимать, и это подняло их поцелуи на новый уровень. Она обхватила его за затылок и прижимала к себе, не давая отстраниться, а его рука гладила её спину, иногда поднимаясь до самой шеи, отчего по ней бежали миллионы мурашек.       Когда они оторвались друг от друга, то оба широко улыбались и тяжело дышали.       — Мы сошли с ума, — еле выговорила Гермиона.       — Согласен, — поглаживая её по пояснице.       Гермиона сначала не поняла, как его рука там оказалась, но потом с удивлением обнаружила, что лежит, навалившись на него практически всем телом, а одна её нога уже переброшена через его ноги.       — Но мне нравится, — чувствуя приятное головокружение, улыбнулась она.       Гермиона слезла с него и легла набок, Гарри тоже устроился поудобнее и теперь они лежали, глядя друг другу в глаза.       — Что же будет дальше? — тихо и с отчётливыми нотками смущения спросил Гарри.       — Посмотрим, — покраснела она. — Но сначала тебе нужно поспать.       — Да, — нехотя кивнул он. — Чувствую, зелье меня уже накрывает…       — Тогда спи.       Гермиона коротко чмокнула его в губы и с умилением наблюдала, как его глаза закрываются, а лицо становится спокойным и умиротворённым.

***

      Следующее пробуждение Гермионы было не в пример приятнее предыдущего. Она лежала на боку, прижимаясь к чему-то уютному и тёплому, а её голова лежала на чём-то потвёрже, но почему-то не менее уютном. Она сонно улыбнулась и умиротворённо вздохнула.       — С добрым утром, Гермиона.       Она распахнула глаза и увидела перед собой Гарри. Он широко улыбался, его глаза весело поблёскивали, но лицо было каким-то слишком красным.       — Привет, Гарри, — сонно мурлыкнула она. — Ты чего такой румяный? С тобой всё в порядке?       — Ну как сказать? — смущённо хмыкнул он. — Может ты меня уже отпустишь? Нет-нет, я совсем не против, потом можешь держаться сколько захочешь, но сейчас мне бы хотелось размять руку и сходить в туалет.       Гермиона озадаченно нахмурилась, пытаясь вникнуть в его слова. И только потом её всё ещё сонный разум догадался проверить положение её рук. Её правая ладонь лежала у неё под щекой и всё это вместе с головой уютно расположилось на плече Гарри. Левая же ладонь чувствовала под собой уже привычное тепло и что-то вроде волос, а большой и указательный пальцы обвивали нечто твёрдое и как-то странно подрагивающее. Она провела рукой выше, в попытках опознать это нечто, и только когда она всей ладонью обхватила подрагивающий в такт сердцебиению Гарри горячий стержень, её мозг прошило понимание.       — О, боже! — она отдёрнула ладошку, словно ошпарившись. — Гарри, я…       — Не сейчас! — он вытянул из под неё свою руку, со стоном помахал ею, а потом принялся перелезать через Гермиону. — Давай я сбегаю в одно место и поговорим? Просто сил уже нет!       Он спустил ноги на пол, а потом закутался в одеяло, стянув его с Гермионы, и пошлёпал босыми пятками в сторону туалета. Хлопнула дверь и Гермиона осталась одна.       — О, боже! — простонала она.       На лицо её словно плеснули кипятком, и Гермиона накрыла горящие щёки ладошками, а потом перевернулась на спину и вытянулась на кровати. Наверное, она ещё никогда в жизни не была настолько сильно смущена.       Она держалась за член Гарри. Она спала и держалась за его член. И Гарри об этом знает. Боже! Какой стыд!       Вот только вместе со стыдом Гермиона почувствовала некое неясное волнение, отдающееся тёплой тяжестью внизу её живота. А поскольку она была не из тех людей, которые обманывают сами себя, то честно призналась себе: ей это понравилось. Спать в обнимку с нравящимся тебе мальчиком и держаться за его член — было в этом нечто запретное, но притягательное, смущающее, но возбуждающее.       Гермиона перевернулась на живот и снова уткнулась лицом в ладони. Ну а чего ещё она ждала? Она сама легла к нему в постель. По книгам и услышанным мельком разговорам она прекрасно знала, что у парней утренний стояк — это норма. Она бы всё равно столкнулась с ним так или иначе. Так почему её лицо так сильно горит, а мысль о том, чтобы посмотреть в глаза Гарри, вызывает почти что панику?       Она припомнила свои ощущения. Твёрдый и такой нежный, горячий и подрагивающий. С любимым Гарри на другом конце.       Гермиона глухо застонала и сжала бёдра, чувствуя, что её трусики уже насквозь мокрые. Чёртов член Гарри! И это она только его потрогала, да и то недолго, а что будет, когда она увидит его вживую? Она шумно вздохнула и обречённым стоном призналась себе: она хочет увидеть его.       Дверь в санузел открылась, выпуская посвежевшего Гарри.       — Ты чего так лежишь? — удивился он, судя по голосу, подойдя поближе.       — Мне сты-ы-ыдно! — страдальчески протянула она.       Кровать чуть прогнулась под его весом, и Гермиона почувствовала на себе его ладонь.       — Да ладно, было бы чего стыдиться, — легкомысленно ответил он, поглаживая её по спине. — Ты же не специально.       — Так в том-то и дело!       — Да даже если и так, то что в этом такого? Ну потрогала и потрогала. Ничего сильно страшного ведь не произошло, это же просто тело.       Гермиона передёрнула лопатками, попытавшись сбросить со спину руку Гарри, но у неё ничего не вышло.       — Угу, это для тебя ничего страшного, — буркнула она, не поднимая лица. — Наверное, вы с Чжоу уже так натрогались друг друга, что для тебя это уже в порядке вещей. А мне стыдно!       — И ничего мы с Чжоу друг у друга не трогали, — обиделся Гарри. — Если хочешь знать, то мы и целовались-то всего несколько раз. А всё остальное время я слушал её бредни про всякую ерунду и невольно сравнивал её с тобой. И что хочу сказать, ты обходишь её по всем фронтам как стоячую.       — Правда? — не поверила Гермиона.       Но несмотря на свои слова, в её душе разлилось радостное тепло. Гарри правда считает её лучше одной из первых красавиц Хогвартса! И пусть она трезво отдавала себе отчёт в том, что ей не тягаться с Чжоу в красоте, это всё равно было безумно приятно.       — Правда, — рука на её спине вновь начала поглаживать её. — Ты и умнее. И красивее. И слушать тебя приятно и интересно. И я уже не говорю про твой характер, обаяние и то, что ты и раньше была моим самым близким и дорогим человеком. И ещё ты целуешься гораздо лучше неё.       Теперь щёки Гермионы полыхали не столько из-за произошедшего, а сколько из-за его слов. Она буквально плавилась и таяла от его комплиментов. И особую прелесть этому придавало знание, что Гарри вот вообще не умеет делать комплименты, а значит всё, что он говорил, было его правдой.       Она перевернулась на спину и посмотрела на Гарри. Его лицо тоже было красным от смущения, но он всё равно открыто смотрел в её глаза и улыбался.       — Ты точно уверен, что я целуюсь лучше неё? — поддавшись моменту, поинтересовалась она. — По-моему, у тебя слишком мало материала, чтобы делать обоснованные выводы.       — Что предлагаешь? — поддерживая её игру, улыбнулся Гарри.       Гермиона подняла руки и дёрнула за края одеяла, в которое был закутан Гарри, опрокидывая его на себя. Чтобы не соскользнуть на пол, он был вынужден с коленями забраться на кровать и едва успел выставить руки, чтобы не навалиться на неё всем телом.       — Я люблю чёткие и обоснованные выводы, — хитро улыбнулась она нависшему над ней Гарри. — Так что это в моих интересах, дать тебе побольше материала для сравнения.       Она за края одеяла вынудила его опуститься ещё ниже и впилась в его губы требовательным поцелуем. Сейчас, после всего произошедшего, ей не хотелось трепетной нежности, которая была вчера, сейчас ей хотелось огня. Огня точно такого же, который уже добрых полчаса бушевал внутри неё, разожжённый членом Гарри.       И Гарри ответил ей с не меньшим энтузиазмом. Он целовал её как в последний раз, он покусывал её губы и тут же зализывал их языком, а когда не зализывал, его язык проникал внутрь неё, играя и заигрывая с её языком, и это было настолько прекрасно и чувственно, что Гермиона глухо застонала.       — Что-то не так? — обеспокоился Гарри, отрываясь от неё.       — Всё так! — выдохнула она, набрала в грудь побольше воздуха и притянула его обратно к себе.       Она целовала его и понимала, что горит. Горит так сильно, что ей стало плевать на смущение, стыд и последствия. Не отрываясь от его губ, она отпустила край одеяла, огладила шею Гарри, плечо, бок, а потом скользнула ещё ниже и решительно схватила его член.       — Гермиона! — захрипел он и с шумом втянул в себя воздух. — Какого… ты творишь?!       Гермиона же и сама не знала, что творит. Всё, что она знала, так это то, что она любила Гарри, она хотела Гарри, и она хотела снова потрогать его чёртов член! И она делала это. Она лежала под ним, она смотрела прямо в его потемневшие от желания, но всё ещё невероятно зелёные глаза и водила рукой по его члену. Она гладила его, она сжимала его, она то поднималась наверх, до самого корня и болтающейся мошонки, то опускалась вниз до самого кончика. И это было безумно возбуждающе. Она чувствовала его тяжесть и крепость, она чувствовала его толщину и размер и едва ли не постанывала от мысли, что когда-нибудь эта штука будет в ней. А ещё она хотела заставить его кончить. Просто кончить, и чтобы он вот так смотрел в её глаза. Ведь она любила его.       Гермиона облизнула губы, сжала руку чуть сильнее и начала ласкать его гораздо быстрее, чем раньше, и буквально через полминуты он не выдержал. Он сжал челюсти, дрогнул всем телом и глухо застонал, а его член в руке запульсировал и начал с силой выстреливать из себя потоки семени.       — Гер-ми-о-на-а-а… — прохрипел Гарри, дёргаясь в её хватке, так как она и не думала отпускать его.       Его руки подогнулись и он упал на локти, уткнувшись лицом в шею Гермионы и тяжело при этом дыша. Гермиона же так и продолжала сжимать и поглаживать его чуть сдувшийся член, с восторгом ощущая, как при этом постанывает и вздрагивает её любимый. Она пробежалась пальчиками по всей его длине и нащупала увесистый мешочек мошонки. Ведомая любопытством, она взвесила их в ладошке, а потом начала медленно перекатывать их, как любимую антистресс игрушку. Наигравшись с ними, она снова было вернулась к его члену, но в этот момент Гарри со стоном поднял голову и скатился вбок, улёгшись рядом с ней на спине.       — Что это было? — слабым от пережитого удовольствия голосом спросил он. — То ты стесняешься, то набрасываешься на меня и хватаешь за… всякое. Я не понимаю тебя.       — Я тоже себя не понимаю, — вновь краснея, ответила она, а потом приподнялась, посмотрела на свою забрызганную спермой Гарри пижаму и уверенно заключила: — Наверное, я сошла с ума.       — Пусть, — всё ещё тяжело дыша, шумно сглотнул он. — Я тебя обожаю!       Гермиона поднялась на ноги, быстро добралась до соседней кровати, схватила свою волшебную палочку и быстро очистила себя от всех компрометирующих её следов. Убедившись, что всё очищено, она обернулась к Гарри и замерла. Он всё также лежал на спине в посторгазменном расслаблении и широко раскинув по сторонам руки и ноги молча глядел в потолок.       — Гарри, а ты не хочешь прикрыться? — смущённо спросила она.       Точно так же, как вчера он не мог отвести взгляда от её ног, теперь она не могла не смотреть на его розовый, сейчас больше похожий на кусок толстой верёвки, член.       — После того, что ты только что сделала, это бессмысленно, — блаженно выдохнул он и попросил: — Поцелуешь меня?       Гермиона негодующе фыркнула на эту вопиющую наглость, но всё же подошла поближе и уселась рядом с ним. Она и сама не понимала, что с ней творится. Чувства и настроения сменяли друг друга цветным калейдоскопом, ошеломляя и вынуждая идти на совсем не свойственные ей поступки.       Вот и сейчас, вместо того, чтобы просто накрыть Гарри его одеялом, она склонилась над его лицом и нежно поцеловала в губы.       — Я люблю тебя, Гермиона, — вновь блаженно улыбнулся он, когда этот поцелуй закончился.       — Я тоже тебя люблю, — улыбнулась она, чувствуя, как снова начинает таять под его взглядом.       Опасаясь, что если ещё раз поцелует его, то снова сойдёт с ума, Гермиона решила повременить с ласками, и вместо этого бросила любопытный взгляд на Гарри. Да, вид его обнажённого тела всё ещё смущал её, но какого чёрта? Ей было любопытно, и разве она будет собой, если не удовлетворит это любопытство? Тем более, что она ни разу даже мельком не видела голого парня вживую, а не на картинках в анатомических атласах родителей, не говоря уже о том, чтобы вот так откровенно рассматривать.       Гарри, конечно, не был Аполлоном, он был слишком тощим, а рёбра его вызывающе выпирали. Но Гермиону это нисколько не отталкивало. Она прекрасно понимала, что это только лишь последствия восстановления от той раны, полученной в Отделе Тайн, когда его организму пришлось заново отрастить чуть ли половину правого бока со всеми его тканями. Стоит только как следует заняться питанием Гарри и склонить его хотя бы к зарядке, то его тело сразу же нарастит необходимую массу и приятные мышцы.       Её взгляд опустился от его груди и плоского живота ниже и снова прикипел к его члену. И Гермиона снова почувствовала отдающееся внизу живота возбуждение. Не в силах справиться с искушением, она протянула руку и осторожно обхватила его член, а спустя секунду с восторгом почувствовала, как тот начал набухать.       — Ты опять? — зажмурясь от удовольствия, выдохнул Гарри.       — А ты против? — порозовела Гермиона, чуть сильнее сжимая его член. Да что такое с ней творится?! — Могу перестать.       — Нет, просто мне немного обидно, — улыбнулся он. — Вот ты меня и рассматриваешь, и трогаешь, и даже до конца доводишь, а что получил я? Ты дала мне только свою ножку, да и то вчера.       Гермиона закусила губу от возбуждения. Она и не ожидала, что слова Гарри вызовут в ней такую реакцию, она и правда была бы не прочь раздеться перед ним, если бы не одно но…       — Гарри… — неловко сказала она, нехотя выпустив его член и сложив руки на коленях. — Гарри, понимаешь… это не так-то просто… вот так сразу раздеться перед кем-то… даже перед тобой, — она снова посмотрела на распластанного перед ней Гарри и с нотками зависти заключила: — Хотя у тебя-то такой проблемы, чувствую, вообще нет.       — Дело в том, что меня вот вообще никак не воспитывали, и, наверное, из-за этого я искренне не понимаю этого табу на своё тело, — пожал плечами Гарри.       — Может и так, — вздохнула она и неловко добавила: — Но… Но если ты настаиваешь… я могу… попробовать.       Гарри аж перекосило от таких слов. Он слез с кровати и присел перед ней на корточки, положив руки ей на колени.       — Гермиона, — глядя ей в глаза, тепло улыбнулся он, — не надо ломать себя. Если ты стесняешься, то ничего страшного. Мы просто подождём, когда ты почувствуешь себя увереннее. Я не хочу и не буду к чему-то тебя принуждать и настаивать. Я умею ждать и буду ждать сколько угодно, пока ты не решишь, что готова к чему-то большему.       — Ох, спасибо, Гарри!       Его слова внезапно растрогали её, и она, наклонившись, крепко обняла его за шею. Она не раз и не два слышала о том, как парни так или иначе склоняют своих подруг к сексу, иногда даже опускаясь до откровенного шантажа угрозами уйти к другой, и потому была неимоверно рада, что Гарри не такой. Нет, она и без того ни на секунду не сомневалась в нём, но услышать это из его уст было очень приятно.       — Хотя всё же это немного странно, — задумчиво сказал. — Ты не стесняешься брать меня за яйца, но стесняешься дать поцеловать себя куда-то ещё, кроме губ.       — Гарри, ну ты не понимаешь, — расстроенная, что у неё нет слов, чтобы внятно объяснить ему весь тот калейдоскоп противоречивых чувств в своей душе, протянула она. — Это другое!       — Другое, так другое, — покладисто кивнул он. — Не расстраивайся, всё в порядке.       Гарри коротко чмокнул её в губы и поднялся на ноги.       — Кстати, он тебе ещё нужен или мне уже можно одеться? — шкодливо глядя на неё своими зеленющими глазами спросил он. — А то вдруг мадам Помфри зайдёт.       — Что? — не поняла Гермиона. — В смысле?       Гарри хмыкнул и выразительно посмотрел на свой возбуждённо торчащий член. Гермиона застонала, закрыла горящее лицо ладонями и упала спиной на кровать.       — Одевайся, — глухо ответила она.       В конце концов, если ей так сильно понадобится член Гарри, она всегда сможет его достать, не так ли?

***

      Гермиона в волнении вышагивала по коридору Больничного крыла. Она могла бы посидеть на стульях для посетителей, она могла бы пойти в любую свободную палату, да и, в конце-концов, она могла бы пойти в кабинет мадам Помфри, но она просто не могла усидеть на месте.       Ведь всё было великолепно. После утренних ласк и конфузов, они с Гарри по очереди приняли душ, потом пришла мадам Помфри, обследовала Гарри и выдала ещё пять зелий, затем они позавтракали, уселись на одной кровати и долго разговаривали обо всём на свете.       Гарри был почти что в порядке. Да, в его глазах то и дело проскакивала боль, а его голос становился грустным, но это было нормально, это была нормальная грусть по погибшему крёстному. Гермиону очень сильно радовала мысль, что она всё-таки смогла сломить его уверенность в том, что именно он виноват во всех происходящих рядом с ним трагедиях. Ну или не сломить, а порядочно облегчить объём его самобичеваний.       И вот надо было же было в такой момент появиться профессору Дамблдору!       Он пришёл поздоровался, справился о здоровье Гарри и вежливо выставил её за дверь. И теперь Гермиона львицей в клетке металась по коридору, сердцем чувствуя, что сейчас Дамблдор рушит все её старания. Она не знала, о чём он хотел поговорить с Гарри, но точно была уверена, что ни о чём хорошем.       Так и вышло.       Стоило только Дамблдору удалиться, Гермиона метнулась обратно в палату и увидела стоящего у окна Гарри. Он невидящими глазами смотрел в окно и никак не отреагировал на её появление даже когда она встала рядом.       — Гарри? — осторожно окликнула его Гермиона.       Он вздрогнул и с некоторым удивлением уставился на неё.       — Пойдём, прогуляемся? — вдруг предложил он.       — Но тебе же ещё нельзя.       — Плевать.       Было в его голосе что-то такое, из-за чего Гермиона и не думала протестовать. Наоборот, она взяла его за руку, и они вместе вышли из Больничного крыла.       Путь до Чёрного озера оказался долог. Примерно на середине пути у Гарри явно начали иссякать силы, но он всё равно упорно шёл вперёд. И только когда они добрались до их любимого местечка на берегу посреди зарослей раскидистых ив, он позволил себе слабину и со страдальческим стоном опустился на землю, а потом и вовсе блаженно растянулся по траве.       Гермиона же посмотрела на это дело, сокрушённо вздохнула и тоже уселась на землю, а потом переложила голову Гарри к себе на колени и решила наконец-то задать интересующие её вопросы. Она и без того терпеливо молчала всю дорогу, но теперь терпение её иссякло.       — Так что тебе сказал профессор Дамблдор?       — Он рассказал мне о том пророчестве, — скривился он. — Представь, оно было сделано при нём, и он какого-то чёрта столько лет молчал о его содержании!       — И о чём же оно? — с нехорошим предчувствием на сердце спросила Гермиона.       — О Волдеморте, — ответил он и с тяжёлым вздохом добавил: — И обо мне…       Небо словно посерело, а тёплый день сделался каким-то зябким и неуютным, когда Гермиона слушала рассказ Гарри. Она и раньше подозревала, что Гарри регулярно сталкивается с Волдемортом не просто так, но о том, что всю кашу заварило какое-то там пророчество старой шарлатанки Трелони, она и не представляла.       И самое плохое во всём этом было то, что в него верили и профессор Дамблдор, и Волдеморт, а это значило, что до смерти последнего Гарри мог и не мечтать о спокойной жизни.       — И теперь я вот вообще не представляю, что со всем этим делать, — признался Гарри. — Для меня, вроде как, ничего не изменилось, но вот осознавать, что всё дерьмо в моей жизни произошло только потому что Трелони страдает пророческим недержанием, как-то паршиво.       Он скрестил руки на груди и меланхолично уставился в голубое небо над тёмной гладью воды, а у Гермионы болезненно сжималось сердце при взгляде на этого невероятно сильного паренька, который столько пережил в своей жизни и которому наверняка предстояло пережить ещё больше. Она ласково поворошила его волосы и увидела, как он блаженно зажмурился.       — А ещё он нёс всякую чушь про моё, якобы, его стараниями сохранённое детство и про то, что он всё же подозревал, что Волдеморт может как-то подключаться к моим мозгам. Знал, но молчал, подсунув мне Снейпа вместо нормального учителя! — он с шумом втянул воздух носом, явно пытаясь не разораться, и медленно выдохнул. — Гермиона, вот и кто он после этого?       Гермиона вздохнула и ещё раз поворошила его волосы. Дамблдор давно, ещё в позапрошлом году, когда имя Гарри вылетело из Кубка, перестал быть для неё фигурой для подражания и восхищения. Потом же, когда она наблюдала за тем, что творилось в школе на четвёртом и пятом курсах, он потерял для неё и почти весь свой авторитет. Да, возможно он был умелым магом и хорошим учёным, и она ни на секунду не умаляла этого, возможно когда-то он победил Гринденвальда, но это было давно, и всё это не делало его ни хорошим политиком, ни хорошим учёным, ни хорошим директором школы. Он просто был тем, кого вознесли на пьедестал и дали в руки гораздо больше того, с чем он мог справиться.       — Он просто человек, Гарри, — грустно ответила она. — Человек, который пытается что-то делать, а когда что-то делаешь, ошибки неизбежны. Тем более, в его-то возрасте.       — Ничего себе ошибки! — с негодованием фыркнул Гарри. — Он знал, что мне предстоит. Он мог отдать меня в нормальную семью и нанять нормальных учителей. Тогда бы у меня и детство было гораздо счастливее, и умел бы я в сто раз больше!       — Возможно, — кивнула она, — но, к сожалению, история не терпит сослагательного наклонения. Сейчас нам с тобой нужно думать, как жить дальше.       — Да что тут думать? — вздохнул Гарри. — Дамблдор хочет, чтобы я вернулся к Дурслям, но с учётом твоего мнения о нём, я уже точно решил туда не возвращаться. Слушай, твои родители смогут снять для меня небольшую квартирку или маленький домик на лето? Все расходы я им, разумеется, возмещу.       — Я им напишу, — кивнула она, а потом лукаво улыбнулась. — Ты же будешь приглашать меня к себе в гости?       Гарри поднял руку и нежно провёл ладонью по её щеке.       — Конечно, — улыбнулся он. — Вообще-то я рассчитываю на то, что ты будешь самой частой гостьей в моём доме.       Щёки Гермионы предательски порозовели, когда она подумала о том, чтобы остаться с Гарри абсолютно наедине в отдельном доме, без страха того, что дверь сейчас откроется и кто-то войдёт. И эта картинка ей безумно понравилась.       — И что мы будем делать? — ещё сильнее порозовела она.       — Читать книги по магии, составлять планы и, конечно же, до упаду целоваться на диване, — его глаза весело блеснули. — Кстати о поцелуях. Мисс Грейнджер, а не желаете ли вы, случаем, поцеловать своего парня?       — Жажду, мистер Поттер! — шепнула она, перед тем, как склониться над ним и приникнуть к его губам.       Гермиона целовала губы Гарри, такие родные и такие обжигающе-горячие, и думала только об одном: пусть Дамблдор сошёл с дистанции, это не страшно, потому что вместе с Гарри они переживут если и не всё, то многое. Очень многое.       Иначе и быть не могло.