Бумага и краска

Лололошка не спал всю ночь, лёжа на кровати и смотря в потолок. Что это было? Вернее, как он должен понять это? Какое-то откровение или признание? Теперь стало как-то страшно оступаться. Ему стоит вновь приходить или нет? Как это всё странно… . . . Люциус в это время сидит за столом, смотря на свой рисунок и размышляя. Хотя, это больше тянет на самокопание. Что он сделал? Зачем? Для чего он вообще впустил этого смертного к себе? Как же это всё достало! Достало это место, все эти идиотские занятия, Люциус достал даже самого себя. Эти действия — как пырнуть ножом себе же в бок. И никого не обвинишь… Вот это ещё больше раздражает. Что он потом ему скажет? Часы тикают, скоро эти два старика закончат с амулетом, нельзя отклоняться от плана… Ему нужна эта сила! Ему нужно свергнуть богов, чтобы они поплатились за всё, что сейчас происходит! Весь мир встанет на колени…! Люциус встал из-за стола и впервые пошёл прогуляться вокруг замка, под покровом ночи. Ему это не страшно — ночные твари сами его боятся. Тем не менее… . . . Лололошка уже и не пытается уснуть, он лишь сидит на кровати, смотря на луну, медленно проплывающую по небу за окном. Он не может оставить произошедшее между ними без внимания. Люциус… маленький дурачок, что не может даже понять самого себя, что уж там до окружающих. Это по-своему мило, но и… странно. Неправильно. Он всё же может любить, получается? Но он осознаёт это? Как он это переносит? А достоин ли сам полубог любви? Без сомнений. Несмотря на всё зло, что он делал, видно, что его сердце готово к переменам, хоть сознание и хватается за прошлое. Он гонит от себя как можно дальше тех, кто ему дорог из-за мнимых идей о «правильном поведении для бога», не думая о том, чего хочет сам. Эх, он заставляет другого человека посреди ночи сидеть и смотреть в никуда, размышляя о нём, сам того не подозревая. Или он это прекрасно понимает. Что он сейчас вообще делает? . . . Глупые смертные… Они не могут его понять. Никто из них. Они тратят свою жизнь на такие мелочи. Кому нужна любовь? Привязанность не вечная. От неё потом только больнее и она не ведёт ни к чему хорошему. Это просто попытка разбавить свою пресную жизнь. Но почему к этому так тянет? И почему именно он? Люциус впервые серьёзно задумался. Не просто над этим вопросом, а задумался в целом. Почему он привязался к этому смертному. Ну… он другой. Вернее как… Если взять для примера Воланда, его любить невозможно. С ним можно дружить, но как и сам Люциус, он по натуре лиходей и иногда тот ещё скот. Этот смертный больше похож на тряпку, что вечно делает всё, чтобы понравиться… или… нет. Нет, не совсем. Он терпеливый. Он пытался проявить понимание к Люциусу. Полубог ему не безразличен, да? Лололошка в первое время и правда хотел, чтобы тот просто отвязался, но привыкнув, стал пытаться действовать осторожно и терпеливо. Люциус получил от него внимание, и внимание не как к богу, владыке Незера или проблеме для искоренения, а как человек. . . . Небо розовеет. Луна уже скрылась за горизонтом. Чуть-чуть поворочавшись, Лололошка проснулся после недолгого сна. Его ждёт новый день упорного труда. Надо навестить Бастиана, покормить домашних животных и вновь попросить богов о том, чтоб старый волшебник не вспомнил о Картере и Роджере. И конечно, весь день, его голову будут съедать мысли о Люциусе. Не нужно больше тихо жаться в углу, выслушивая жалобы. Надо пойти и поговорить с ним. И не делать из всего этого сцену, что более важно. Нужно просто поговорить.