Амариллис

Полумрак в студии разгоняет только диодная подсветка кухонного гарнитура. Кондиционер работает на полную, монотонно шумя. Все равно жутко жарко. Сильное тело изящно прогибается в пояснице, пальцы комкают простыню. Ягодицы активно подмахивают навстречу быстрым движениям. Вадик цепляется за чужую талию – сильно, до красных отметин – насаживает резкими рывками. Ему поощрительно мычат в ответ. — Хочешь вниз? — Ага. Вадик послушно перекатывается на спину, помогает себя оседлать. Рукой направляет член обратно в горячую тесноту. Партнер упирается ему ладонями в грудь, начинает плавно покачиваться, описывая бедрами круги, не выпуская из себя. Еще сжимается так правильно, кайф. Вадик не удерживается от низкого рыка. Дергает за плечи вниз, устав от поддразниваний, прижимает к себе и трахает быстро, впиваясь зубами солоноватую от пота шею. Впитывает каждый вздох и стон. Кир отзывчивый и ласковый без меры. Отросшие русые пряди щекочут нос, Вадик собирает их на затылке и тянет назад, прикусывает беззащитный кадык. Они периодически пересекались в Сирии. Кир – инженер-взрывотехник, попросту сапер. И это будто бы полностью определяет его как личность. Обходительный и проницательный, он обезвреживал людей точно так же, как мины. Всегда знал, какой проводок перерезать. Вадику кажется, что в светловолосой голове уже составлена техническая карта его тела, с такой точностью Кир в нужный момент кусается или гладит, наращивает или сбавляет темп, безошибочно определяя чужие желания. — Вад, пожалуйста. — Шепчет Кир, притягивая руку Вадика к своему члену. Ему догнаться – несколько выверенных движений. Кир вскрикивает, дрожит, пачкая спермой ладонь и живот Вадика. Сжимается почти невыносимо. — Еще, еще. — Кир хнычет, а Вадик вбивается в него, выжимая по капле послеоргазменное удовольствие. Кир мурлычет, благодарно чмокает Вадика в губы, блаженно жмурится, когда соскальзывает с члена и сползает вниз. Стягивает презерватив, насаживается, сразу пропуская до горла. Вадику после почти полугода пуританского секса этого хватает, чтобы быстро и ярко кончить. Кир глотает, аккуратно вылизывает член, поднимается поцелуями по прессу, груди, пока Вадик не подтягивает его вверх, пропихивает язык в чужой рот, целует глубоко и мокро. Как же охуенно не чувствовать чужой брезгливости и не спотыкаться о гору табу. — В душ пойдешь? Вадик в ответ только обессиленно мычит. — Лежи, сейчас дам салфетки. — Кир встает с кровати, лениво потягивается и отходит к шкафу-купе. В зеркальной створке отражается подтянутое обнаженное тело, Вадик обласкивает его взглядом с обеих сторон. Влажными салфетками Кир вытирает с Вадика все следы слюны, смазки и спермы. Тот лежит, распластавшись звездочкой. — Иди сюда. — Вадик все-таки приподнимается, чтобы вытащить еще одну салфетку и протереть Киру поясницу, где шрам от ожога перекрыт плотным узором татуировки. Кир собирает использованные салфетки, находит забытый на простыне презерватив и уходит в кухонную зону, выкинуть мусор. — Смазка херовая. — Констатирует он. — Липкая, когда подсыхает, нужно новую купить. Пить хочешь? — Давай. — Есть кола и апельсиновый сок. — Кир оглядывает содержимое холодильника. — О, минералка еще. — Сок. — Лед кинуть? — Не. Дверца холодильника захлопывается. Кир возвращается с коробкой сока и двумя стаканами, падает обратно на кровать. Наливает, неаккуратно капая себе на бедро. Вадик убирает языком пролитое, забирает свой стакан. — Спасибо. Кир тихо смеется, приваливается к нему, кладет голову на плечо. — Останешься? — Мне вставать в семь тридцать. — Думать о работе Вадику не хочется, он старается сразу переключиться с этой мысли. — Мне все равно утром в зал. — Окей. — Только у меня еды нет, надо заказывать. Пицца пойдет? — Угу. Кир тянется за телефоном к тумбочке, открывает приложение доставки. — Кстати, ты говорил про выставку африканских масок в Эрмитаже. — Кир пролистывает меню, находит пепперони Вадику и с морепродуктами – себе. — Поработаешь экскурсоводом в выходные? Терпеть не могу местных, они зануды. — Легко. Там вроде что-то из частных коллекций привезли, я и сам бы глянул. Из чувств между ними ничего, кроме простого человеческого уважения. Ну и общей любви к искусству и допотопным играм. От такого Вадик, по правде говоря, отвык. Как и от того, что после секса можно вместе ужинать и рубиться в приставку. Что можно спать, чувствуя рядом чей-то теплый бок. Утром настроение сказочное. Шагая под проливным дождем, Вадик чувствует себя не Драконом, а диснеевской принцессой, только птичек и соло о сбывшихся мечтах не хватает. Впервые за все время работы на Дагбаевых он безбожно опаздывает, потому что они просто проспали. Вернувшуюся любовь к жизни не убивает даже плюющийся ядом Алтан. Вадику кристально похуй, препираться желания нет. Ликвидированный недотрах неожиданно придает какого-то философского великодушия. Вадик честно выполняет свою работу, не реагируя на старательные попытки задеть. Вадик чувствует спиной тяжелый взгляд Алтана, когда заносит в оранжерею мешки с грунтом. Абсолютно тупое, кстати, задание для начальника охраны и личного телохранителя. Можно было поручить кому угодно другому. Но Вадик даже не собирается спорить. Тихо напевает подцепленное из плейлиста Кира: — I'm gonna make this last forever don't tell me it's impossible. 'Cause I love you for infinity… Алтан музыкального сопровождения не оценивает. Кривится и смотрит на Вадика как-то уж совсем неприязненно. Когда мешки заканчиваются, Вадик уходит в уборную, вымыть руки. И, наконец, понимает, на что так пялился Алтан. Под челюстью, рядом с рогом татуировки, виднеется свежий засос.