О Королях, Пешках и Людях

С ними союз заключи по соглашению и договору. А я сам проведу тебя вверх по реке, Вдоль берегов, на вёслах поднимемся против течения. Очнись, рождённый Богиней; зажгутся звёзды на небе, так помолись Тотчас Юноне, печальными мольбами Смири её пугающий гнев. Меня же можешь И после мига триумфа почтить. Вергилий, «Энеида», Книга VIII

***

Перед глазами задребезжал мягкий янтарный свет ламп библиотеки. Гарри проморгался, пытаясь отогнать сонное марево. Долг жизни, подумал он. Гарри знал, что в Магическом мире определённые поступки имели огромное значение: например, его собственная мать, принеся себя в жертву, смогла спасти годовалого сына от убивающего проклятия. Однако Гарри совсем ничего не знал о самом существовании долгов жизни, даже смутно не припоминал о таком явлении. Невидимые магические узы, вынуждающие одного человека оберегать другого, пока не уплатится долг — пусть Гарри, пожалуй, почаще подавляющего большинства сталкивался с незаметным глазу и совершенно непостижимым воздействием магии, он всё равно не мог до конца поверить в это. Как же бессовестно. Конечно, Забини ни к чему Гарри не принуждал, но… Но другая сторона парня думала совсем иначе. Та, что уже отчаялась, успела стать холодной, бездушной, даже, пожалуй, прагматичной — она беспрестанно задавалась вопросом: если Забини и впрямь настолько выдающийся на фоне остальных слизеринцев, то почему бы Гарри… не воспользоваться этим? Он обдумывал столь удачно подвернувшуюся возможность часами напролёт, пока мадам Пинс не объявила резким, отрывистым тоном, что библиотека закрывается. Ставки слишком высоки, чтобы отказаться от риска, решил Гарри, поднимаясь с места. Твёрдо поджав губы, он направился в гостиную Слизерина.

___________________________________________________________

Забини, как позже выяснилось, ночевать в их комнате не стал, потому следующим утром Гарри подкараулил его возле Большого зала. — Привет. Есть минутка? На мгновение ему показалось, что к слизеринцу возвратилось прежнее непоколебимое равнодушие. Но затем Гарри заметил — не успел он закончить свой вопрос, как тщательно выверенная маска безразличия треснула, а тёмные глаза сверкнули. — Надеюсь, ты знаешь какое-нибудь укромное местечко, — подсказал Гарри. Забини молча зашагал прочь. Гарри нагнал его на лестнице: причём юноша даже не вздрогнул, что было удивительно, учитывая произошедшее накануне — после чего они свернули в длинный коридор. В полнейшей тишине слизеринцы продолжали идти дальше, пока не добрались до крохотного чулана для мётел. Забини без тени сомнений распахнул дверь и пихнул парня внутрь. Гарри споткнулся от неожиданного, сильного толчка, но тут же замер, увидев распростёршуюся пред ними комнату. Несмотря на скромную деревянную дверцу — такую узкую, что он решил, что Забини привёл его к чулану для мётел — оказались они в великолепном бальном зале, готическая архитектура, полная стрельчатых арок и ребристых сводов которого очень напоминала гостиную и спальни Слизерина. Однако Гарри быстро преодолел восхищение перед красотою зала и вновь повернулся к Забини. — Долг жизни, — медленно произнёс он. — Я решил, как ты можешь погасить его. Слизеринец крепко стиснул зубы. Гарри помедлил на мгновение. Не от мук совести — нет, их он давно поборол, сумев оправдать перед собой каждый поступок — а от одолевших сомнений. Если Забини обдурил его, а пресловутый долг — не такой уж и обязывающий, как он думал, или если… Оставалось слишком много этих «если» — больше, чем Гарри мог себе позволить. Но, похоже, задумчиво подумал он, я слишком люблю рисковать. — Помоги мне убить Волдеморта, — тихо сказал Гарри. Просьба эхом разнеслась по пустому залу, хотя прозвучала едва слышно. Парень на мгновение закрыл глаза, прежде чем решительно открыть их снова. Он успел увидеть, как на лице Забини промелькнуло несколько различных эмоций. — Не думаю, что ты понимаешь смысл Долга жизни. Пусть даже ты решил собственноручно убить Тёмного Лорда, я не обязан делать за тебя всю грязную работу. — В общем-то, ты прав, — вздохнул Гарри, — но моё текущее положение дел довольно… уникально. Скажем так, я почти уверен, что если не убью его — он убьёт меня первым. Забини резко повернул к нему голову, взглядом чёрных глаз впиваясь в лицо парня. — Кто ты такой? Гарри недовольно покосился на него, поджав губы. — Том Гонт. Забини едва не трясло от тщательно сдерживаемой ярости, делающей его похожим на свирепого хищника. — Нет. Нет, я так не думаю. Немало озадаченный Гарри задумался, что же его выдало? Более того, что-то подсказывало ему — любые попытки убедить слизеринца в обратном окончатся провалом. — Ты прав, — сдался он, — я не Том Гонт. — Тогда повторю свой вопрос: кто ты такой? И Гарри решил ответить. Во-первых, потому что вообразил, будто знание его настоящей личности необходимо Забини для понимания… всей важности поставленной перед ними задачи. И, во-вторых, Гарри просто нужно было поделиться своей историей хоть с кем-то. — Гарри Поттер. Какое-то время они оба просто молча пялились друг на друга. Гарри ждал неизбежного смеха, недоверия и даже презрения. Однако так и не дождался. — Я Гарри Поттер, — неловко и чуть громче повторил он. Забини встретился с ним взглядом; щёки слизеринца заалели от гнева. — И ты хочешь, чтобы я подготовил тебя к войне против Тёмного Лорда. Помог убить его. — Ты что, веришь мне? — Гарри распахнул глаза, изумлённый тем, что его слова так легко приняли за чистую монету. — И да. Да, можно сказать и так. Снова воцарилась тишина. А затем: — Ты хочешь, чтобы я предал, — прошипел Забини, скривившись, — целые годы тщательно оберегаемого нейтралитета своей семьи, чтобы обучить всему человека, за всё это время не продемонстрировавшего ничего, кроме посредственности и череды счастливых случайностей. Который должен победить непобедимого тёмного мага. — Ну, да. — Я не смогу одолеть Тёмного Лорда, — прорычал Забини, багровея. — Даже спустя пятьдесят лет, даже если он останется с нынешним уровнем умений, а я буду сильнее с каждым днём. С чего ты вообще взял, что справишься? Пусть и напрасно, но Гарри это ужасно развеселило. Слова Забини звучали так абсурдно — словно вытащили худшее из его подсознания, задавая прямо в лоб вопросы, которые не давали ему покоя по ночам. — Если это как-то поможет, меня называют Избранным. — Тебе кажется, что мы тут шутки шутим, — заявил Забини, сверкнув глазами, и резко подался вперёд. Он схватил Гарри за воротник рубашки и прижал к ближайшей стене. И сначала парень решил, что изящно снесёт подобное поведение. Такого, рассудил он, вполне стоило ожидать от человека, загнанного в угол, и отнюдь не привыкшего к подобному исходу событий. Но затем слова Забини вновь пронеслись у него в голове… и Гарри вспыхнул, как спичка. Потому что пусть его можно было справедливо обвинить во многом — небрежности, бестактности и/или нехватке сил — но он явно не относился к пугающим аспектам своей жизни, как к забавной шутке. — Знаешь, — прошептал Гарри на ухо Забини, — сложновато, — он фыркнул и отрывисто хохотнул, — даже, больше скажу, чертовски сложно считать происходящее шуткой, когда человек, мечтающий убить тебя, убивший твоих родителей, теперь ещё и забрал твоё тело — этакое ежедневное напоминание о бесконечном насилии и боли, с которых началась твоя бренная жизнь, и грозит этим же и закончиться. — Кто же знал, что Мальчик-Который-Выжил на досуге сочиняет стихи, * — выпалил Забини, не сморгнув глазом принимая к сведению, что тело Гарри Поттера захватил Волдеморт. — Слушай, — огрызнулся парень, — он постоянно следит за моими друзьями и преподавателями. У него нет причин подозревать, что мне поможет слизеринец. Учитывая столь экстремальные обстоятельства нашего соглашения… не думаю, что даже он смог бы спланировать подобное. К тому же мне правда кажется, что твоей жизни ничего серьёзного не угрожает.  — Повезло же мне: самый разыскиваемый придурок всея Магического мира оказался тем счастливчиком, кто спас мне жизнь, — холодно сыронизировал Забини. — О как, — протянул Гарри, изогнув бровь, — мне стоило позволить тебе умереть? Слизеринец скривился. — Если хочешь убедить меня в успехе своей задумки, — наконец резко отозвался Забини, — можешь начать с наглядной демонстрации навыков окклюменции. Гарри великодушно не стал уточнять, что Долг не обязывает его убеждать в чём-либо Забини. — Окклюменции? — повторил он, вскинув брови. Слизеринец заметно помрачнел, но особо удивлённым не выглядел. — Ты даже не знаешь, что такое Окклюменция. Полагаю, ко всему прочему ты не знаешь и того, что Тёмный Лорд печально известен своей способностью читать чужие мысли? Желудок Гарри испуганно ухнул вниз. Ну разумеется, волшебники могут читать мысли друг друга, а он даже не подозревал, что подобное вообще возможно. — Да, — натянуто согласился он, чувствуя, как ладони взмокли от пота. Что Риддл успел вычитать в его мыслях? И насколько часто соблаговолял заглядывать в его голову? Забини закатал рукава рубашки, будто готовясь к боксёрскому поединку. — Ты тоже умеешь, — уверенно предположил Гарри, — читать чужие мысли, — это здорово объясняло, почему слизеринец так быстро ему поверил. — Да, — процедил Забини сквозь зубы. — Как и профессор Снейп. Однако, будучи учителем, он не имеет права прибегать к своим умениям в Хогвартсе. Мне тоже нельзя — только если я, конечно, не жажду исключения. Обычно я воздерживаюсь от чтения мыслей. Едва ли эта новость улучшила настроение Гарри. Само собой, Риддла точно не заботили правила и возможное наказание за их нарушение. — Закрой глаза, — отрывисто велел Забини, — очисти свой разум. Мы не покинем эту комнату, пока ты не сможешь оказать мне достойное сопротивление. Или предпочитаешь, чтобы тебя убил Тёмный Лорд при первой же встрече?

___________________________________________________________

На следующий день Гарри отправился на завтрак невыспавшимся и с жуткой головной болью. Как и пригрозил Забини, из чулана для мётел он выбрался только ранним утром и лишь после того, как выдержал — что долгое время казалось совершенно невозможным — ментальный натиск слизеринца. Гарри положил в тарелку немного тёплой каши из кастрюльки, стараясь не думать о прошлой ночи. Вот только это было нереально. Гарри не столько возражал против самого чтения мыслей, сколько по поводу того, что Забини увидел в его воспоминаниях. К тому же ему пришлось вновь и вновь переживать не только многочисленные издевательства, которыми пестрело его детство — некоторые произошли совсем недавно, отчего видеть их оказалось крайне смущающе, к тому же тогда Гарри был просто не в силах что-то изменить — но и смерть Седрика. После нескольких часов непрекращающейся пытки его разум — возможно, только из чувства самосохранения — наконец, понял, как отразить ментальные атаки Забини. Гарри наклонился и уткнулся лбом в прохладную столешницу. На скамью рядом с ним присела сильно надушенная девушка. Гарри тотчас скривился. Секунду спустя он резко вскинул голову, которая тут же немилосердно заболела. — Выглядишь болезненно, — заметила Паркинсон и потянулась через стол за булочкой. — Мерзость какая. До парня вновь донёсся ужасно неприятный запах. — Ты хочешь, чтобы я задохнулся? — Гарри фыркнул и отодвинулся подальше от удушающего шлейфа розы и ещё чего-то трудноуловимого для его бедного носа. — Хотела бы я увидеть твоё лицо, когда вздумаешь понюхать Гринграсс, — Паркинсон высокомерно вздёрнула бровь. — А пока считай это тренировкой на выносливость. Приближается брачный сезон. Настало время нам — наследницам благородных семей — заняться привлечением внимания мужского пола, дабы получить приглашения на праздничные балы, с помощью стандартных уловок вроде нарочитой демонстрации своего интеллекта, магического потенциала и шарма. К сожалению, именно последний пункт срабатывает чаще всего. Мужчины нашего возраста слишком примитивные. — О, — пробормотал Гарри, сунув в рот ложку с овсянкой. — Звучит как-то… пугающе. — Разве я не говорила? Это не просто сезонное девичье помешательство, — угрожающе ухмыльнулась Паркинсон, — если хочешь прижиться на факультете — займись приглашениями. Гарри равнодушно покосился на девушку. Ему не нужно было — и уж точно не хотелось — приживаться на Слизерине. На самом деле, глупо было бы привлекать к себе внимание. Посредственность — с недавних пор Гарри решил, что Риддл именно этого от него и ждёт — и, судя по всему, парень будет потакать ему и впредь. В основном, этому способствовало то, что Гарри особо нечего было скрывать. Паркинсон, по-видимому, считала иначе. Она наклонилась к нему куда ближе, чем дозволяли приличия, и всё притворное веселье испарилось без следа, стоило ей приказным тоном заявить: — Тебе бы лучше заняться приглашениями, Гонт. Я не для того так долго тебя терпела, чтобы увидеть, как ты проваливаешься в брачный сезон. — И почему ты до сих пор так терпелива и щедра на многочисленные советы? — резво поинтересовался Гарри, выдерживая неприятную близость девушки с абсолютно бесстрастным выражением лица, которое обнаружилось в его арсенале всего пару недель назад. — Разумеется, ты привлёк моё внимание своей невероятно привлекательной внешностью, — в мгновение ока лицо Паркинсон изобразило издевательскую карикатуру на застенчивость. А она ведь отличалась от других слизеринцев и слизеринок, внезапно подумал Гарри. Определённо не такая тихая. Кроме того, у Паркинсон всегда имелось своё собственное мнение обо всём на свете, и она не стеснялась высказывать его — что резко контрастировало с холодным и расчётливым безразличием, которое, казалось бы, было принято в кругу большинства слизеринцев. — В тебе кроется нечто большее, чем просто смазливое личико — пускай и поразительной красоты, — небрежно заявила девушка. Гарри удивлённо уставился на неё. — Правда, думаю, это большее прячется так глубоко внутри, что ты пока сам ещё не разобрался, что это. В общем, ты должен от всей души быть благодарен мне за то, что я помогала и поддерживала тебя на столь тернистом пути. В противном случае, ты, как минимум, провалился бы на Зельях. — Но зачем помогать мне? — спросил Гарри с изрядной долей скептицизма в голосе. — Естественно, я жду, что моя великодушная щедрость окупится сполна. В подходящий момент. Нелепость какая, подумал Гарри. «Нечто большее»? «Прячется»? В этом проблема общения с Паркинсон. Она много болтала, и всё же Гарри постоянно сомневался, что хотя бы половина из того, что говорила девушка, имела маломальский смысл. — Разумеется, — Паркинсон плавно сменила тему, — приглашать на бал могут только наследники — то есть, мужчины — что довольно архаично, согласись. Впрочем, даже если ты сам начнёшь пользоваться парфюмом, то получишь согласие примерно восьмой части девушек. Однако, полагаю, если перестанешь сутулиться, поднимешь голову и будешь улыбаться чуть пошире, то сможешь увеличить это число до четверти. Гарри посмотрел на девушку с совершенно обезоруживающим выражением лица. — Для того чтобы очаровать остальных, разумеется, — заявила Паркинсон с широкой ухмылкой, — потребуется наглядная демонстрация твоих способностей. — Способностей, — повторил Гарри, тяжело вздохнув. — Сейчас тебе всё это кажется нелепой шуткой, однако… — девушка кивнула в сторону Забини, молча сидевшего в конце стола и чинно жевавшего тост вдалеке от компании Малфоя, — ни один факультет не имеет ни малейшего представления о нашей внутренней иерархии. Думают, будто Малфой — здешний король. Он близок к этому, но тем не менее… Видишь ли, люди, обеспечившие Забини такой властью, именно мы — слизеринцы. Но чтобы заручиться нашей поддержкой, Гонт, необходимо, чтобы мы, в первую очередь, увидели, насколько ты силён. Накрашенные красной помадой губы медленно растянулись в злобной усмешке. — В любом случае, — насмешливо пропела Паркинсон, — удачи с приглашениями. И правда, подумал Гарри, закрыв глаза: оставалось лишь надеяться, что судьба ниспошлёт ему удачу, сколь бы глупым ни был повод.

***

Примечание переводчика: *В оригинале тоже был белый стих. Прошу прощения за задержку, очень много работы.