la mort porteuse

В голове собрались целые сотни мириадов мыслей, но их заглушал сильный ветер и посторонние шумы, которые можно было услышать около Чёрного озера. Киролайн прогуливалась около Хогвартса в надежде хотя бы на час ощутить себя в более-менее приятной обстановке, где не было никого, кто бы мог начать приставать к ней с расспросами про её гнев и агрессию. За эту неделю многие уже изрядно утомили её своими вопросами и насмешками, затрагивающими произошедшее на матче. Девушка просто не могла слушать этого, ведь каждый раз чувствовала внутри себя огромный порыв гнева, который многие могли заметить в её глазах. Она прямо-таки разрывалась от желания грубо ответить или вообще тихо отомстить за сказанные слова всем тем, кто посмел издеваться над ней. Но ей нужно было сдерживать себя и просто молчать, так как нынешние обстоятельства не потерпят другого. Стоит ей лишь слово неправильно произнести, как Амбридж сразу же поставит вопрос об её исключении. И никакой Дамблдор не поможет Киролайн, даже наоборот, возможно, он сам окажется в подобной ситуации. Но сейчас она ощущала спокойствие, точащее, как вода, камни, являющиеся негативными эмоциями. Хотя Харрис понимала, что долго это спокойствие внутри неё не продержится, ведь, как только она войдёт в замок, на неё накатиться волна злости, сдерживать которую с каждым днём становилось всё тяжелее. Да и сейчас, невольно вспоминая издёвки слизеринцев в Большом зале, девушка просто готова была закричать, выпустив всё своё недовольство наружу. Но и этого она боялась сделать. В понедельник уже нельзя было сидеть целый день в спальне, накрывшись одеялом с головой, дабы просто спрятаться от всех, поэтому Киролайн всё-таки пришлось показаться в Большом зале. С самой первой секунды, как она вошла, почти все взгляды обратились к ней, задерживаясь на несколько минут. Это осуждение и отвращение в глазах многих она прекрасно почувствовала, желая провалиться сквозь землю, хотя и не показывала этого. Она с гордо поднятой головой шла к столу Гриффиндора, абсолютно не спеша, и иногда бросала короткие взгляды на слизеринцев, мило улыбаясь и тем самым вызывая у них ещё больше негативных эмоций. Но она не успела дойти до гриффиндорского стола, как её окликнули: — Эй, Харрис, — она сразу же узнала голос Панси Паркинсон, хотя оборачиваться на него не стала, посчитав это унижением. — Харрис! — но гриффиндорка снова не среагировала на её слова. — Чего тебе надо от неё, Паркинсон? — внезапно из-за гриффиндорского стола встала Джинни, злобно сверкнув глазами. — Я просто хотела узнать, как она живёт с такой агрессией. Наверное, каждый человек, который сказал ей что-то не так, потом ходит со сломанными костями. Я права, Харрис? — почти весь слизеринский стол разразился громким смехом. — Паркинсон, ты… — Джинни уже хотела преодолеть расстояние между столами и набросится на Панси, но её в последний момент остановили. — Джинни, перестань, — Киролайн взяла подругу за запястье, не позволяя ей достаточно приблизится к слизеринке. — Но, Киролайн, ты слышала, что она сказала? — Да, я всё прекрасно слышала, но не стоит на это реагировать. Они только этого и хотят, — хотя Харрис снаружи оставалась холодна, внутри она так же, как и Джинни, хотела сказать слизеринцам хоть парочку грубых слов. — Ох, Харрис, как ты добра! Решила защитить нас от своей ненормальной подружки. А она, наверняка, научилась всему этому у тебя, —возможно, плевок в свою сторону она могла просто проигнорировать, но выпад в сторону Джинни — никогда. — Следи за тем, что ты говоришь, Паркинсон, — Киролайн говорила не громко, но её слышал почти весь зал, — иначе мне придётся помыть твой рот с мылом, ведь ты, как я понимаю, совершенно не отдаёшь себе отчёта, какую ужасную глупость ты только что сказала. Хотя, как я погляжу, для тебя сказанная глупость — это повод гордится, — она засмеялась на несколько секунд, точно стараясь показать всем, что она считает слова Паркинсон смешными и бессмысленными, а потом моментально сделала высокомерное лицо, будто секундами ранее она и не смеялась вовсе. — Запомни, Паркинсон, за каждое твоё слово тебе когда-нибудь придётся заплатить. И, думаю, эта расплата тебе совершенно не понравится. Поэтому я тебе советую просто промолчать и сделать умное лицо, дабы хоть как-то скрыть твоё отсутствие ума. — Харрис… — слизеринка хотела что-то сказать, но слушать её у Киролайн не было ни сил, ни желания, поэтому она её просто перебила: — Даже не старайся. Чтобы ты сейчас не сказала, ты все равно выглядишь глупо. Твои слова позорят в первую очередь тебя, а не меня, — Харрис больше не хотела продолжать этот бессмысленный диалог, поэтому отвернулась. — Джинни, давай нормально поедим? Не обращай на этих идиотов внимания, — младшая Уизли сразу же согласилась с ней, хотя и её желание поставить слизеринцев на место никуда не ушло. — Да ты просто чёртова сумасшедшая, Харрис! Не умеешь сдерживать свою агрессию! Тебе не место среди абсолютно адекватных людей! — услышав это, девушка крепко сжала руку в кулак, но ничего не сказала. Мысли о том, что Панси права начали пожирать её, внезапная слабость появилась во всём теле. — На себя посмотри, Паркинсон. Ты даже мизинца Киролайн не стоишь, — но, несмотря на ответ Джинни, который должен был хоть немного помочь гриффиндорке избавится от слабости, она всё же навсегда запомнила эту фразу. Именно она и прокручивалась у девушки в голове. Каждый раз, вспоминая эти слова Паркинсон, она не могла остановиться ненавидеть себя. И эта ненависть, казалось бы, никогда никуда не уйдёт.

***

Она просто не могла вечно терзать себя этими вездесущими мыслями, давившими на её подсознание, которое из-за этого ещё больше вгоняло её в эту клетку самобичевания. Но и выбраться из этого пугающего состояния Киролайн была не в силах, ведь каждый день и час ей напоминали о том, что она сделала относительно недавно. Вообще, её часто посещали мысли о том, что когда-нибудь все забудут о её поступке, ведь его актуальность исчерпает себя, но, видимо, она ошибалась. По крайне мере, она ошиблась в слизеринцах, которые никак не могли остановиться выкрикивать какую-то чушь ей в Большом зале, а иногда даже и на уроках. Именно из-за того, что с каждым новым днём слизеринцы будто всё больше и больше касались темы произошедшего на матче, девушка перестала даже думать о том, что вскоре сможет избавится от этих насмешек в свою сторону. Наоборот, она была уверена, что это только начало. Хотя другие факультеты, как показалось ей, уже забыли обо всём, ведь, на самом деле, их это сильно и не интересовало. Просто Киролайн стала для них более «тёмным» персонажем, иметь дело с которым они бы не особо хотели. Единственное, что Харрис могла сделать сейчас — просто привыкнуть к тому, что теперь её не особо-то и любят ученики, да и учителя тоже. Весь её авторитет, если таков и был, просто испарился, будто его и вовсе не было. Хотя в скором времени её и это тоже особо не задевало, так как никакое отсутствие хорошего отношения учителей к ней не отобрало у неё знания по всем предметам. Да, она спокойно могла доказать то, что то происшествие на матче — полное недоразумение. Никто не спорит с тем, что ей было подвластно изменить настороженное отношение многих к ней в Хогвартсе, но это не было ей особо нужно. Наоборот, ей даже доставляло некое удовольствие правильно отвечать на уроках того же Снейпа, увидев в его глазах презрение, смешанное с чем-то другим. В такие моменты явно в его мыслях была борьба, успокоить которую он был не в силах. И если продолжать повествование о Снейпе, то нельзя не затронуть его эмоции и чувства, изменившиеся как раз-таки из-за поступка гриффиндорки. Честно, его сильно удивило это импульсивное действие Киролайн, ведь раньше ему казалось, что она совсем научилась совладать со своим гневом, сила которого была страшно велика, но после матча он понял, что это не так. Стоит лишь затронуть больную для неё тему, как она выходит из себя мгновенно, даже не стараясь успокоить себя. Эта ужасная черта её характера очень оттолкнула зельевара от неё. Но и другой момент тоже заставил презрению к ней снова дать о себе знать. Её нежелание признать свою вину и попросить прощения ещё более враждебно настроило его против Харрис. Хотя чего он ожидал? Она ещё в кабинете Макгонагалл всем своим видом показала, что вымаливать прощения ни у кого не собирается, хоть и прекрасно понимает весь ужас собственного поступка. И тогда, когда она пришла к нему в кабинет, она вместо того, чтобы извиниться или хотя бы подобающе себя вести, стала обвинять его в плохом отношении к ней. Да, возможно, она в чём-то была права. Была права в том, что люди, желающие наконец закопать топор войны и наладить отношения, должны обращать внимание на отношение друг к другу, а не к остальным людям, никак непричастным к этому. Но, с другой стороны, как он должен был на это отреагировать? Слизерин — его факультет, и именно он несёт за него ответственность. «Но она же тебя простила, — всё думал Снейп, разглядывая поникшее лицо Киролайн в Большом зале, — тогда она могла умереть из-за тебя, если бы Драко не нашёл её. А в этом случае Монтегю даже близок не был к серьёзным переломам, а, тем более, к смерти. Тогда почему все, в особенности ты, Снейп, придаёшь этому огромное значение? Будь на её месте кто-то другой, он бы вряд ли очень сильно волновал тебя, — и, на самом деле, это было отчасти так. Северус, возможно, ещё не особо понимал, почему так эмоционально реагировал на одну фигуру девушки, которую он мог завидеть вдалеке, но до него иногда доходили мысли о своём явном неравнодушии к ней, к каждому её действию и слову. — Но, в любом случае, она не должна остаться безнаказанной. Она должна понимать, что за каждый поступок нужно нести ответственность. И наконец нужно её отучать от мысли, что извиняться — это низко. Поэтому, пока она не принесёт своих извинений, ты даже не смей подпускать её близко к себе, Снейп. Хотя что-то мне подсказывает, что её и не особо волнует твоё отсутствие в её жизни. Наоборот, она, наверное, даже радуется тому, что тебя с ней больше ничего не связывает…»

***

— Как вы думаете, они все нормально отреагируют на то, что я присутствую на собрании ОД? — идя по коридору шестого этажа, спросила Киролайн у золотого трио, невольно поддаваясь определенным волнениям, которые касались некоторых личностей, состоящих в Отряде Дамблдора. — А почему их должно волновать твоё присутствие? — задал вопрос Рон, немного не поняв, о чём говорила Киролайн. — После происшествия, случившегося на матче, на меня почти все в Большом зале поглядывают, как на врага, если не считать наш факультет, конечно, — с горечью объяснила Харрис, пытаясь не думать о плохом. — Нет, они же должны понимать, что это бред. Ну, ударила ты Монтегю, и что с того? От этого ты не стала хуже знать Защиту от Тёмных Искусств, — Гарри подметил правильно, но она всё же была не совсем уверена в том, что это хоть кто-нибудь кроме него понимает. — Да, но, по мнению большинства, Киролайн — сумасшедшая, не умеющая сдерживать свою агрессию, — напомнила им всем Гермиона, искренне не хотя этими словами как-то задевать Киролайн. Но девушка лишь понимающе покачала головой, в которой роились мысли, связанные со словами Грейнджер. «Да, она права, — признать этого Харрис не составило никакого труда, — и меня это ни в каем случае не задевает. Наоборот, я только рада тому, что Гермиона сказала мне правду, а не стала утешать и убеждать, что всё будет хорошо. Она сказала истину, хоть и не очень приятную, — гриффиндорка на секунду устремила взгляд в потолок, после чего сразу же его опустила, рассматривая свою обувь. Её пристальный взгляд, направленный на собственные ботинки, чуть-чуть помог ей сосредоточится на думах, кружащихся в её голове, и на предчувствиях, бывших не особо светлыми и хорошими.» Но вскоре её вывели из этого полусонного и не сосредоточенного состояния Гарри, Рон и Гермиона, начинающие обсуждать какую-то тему, напрямую связанную с ней. — А ты, Киролайн, что думаешь? — вдруг её спросили, но она даже не знала, что ответить, ведь совершенно не следила за развитием и сменяемостью тем их диалога. — О чём думаю? Я пропустила мимо ушей ваше обсуждение, простите, — гриффиндорка чуть тряхнула головой, будто пытаясь приказать своему мозгу собраться. — Мы говорим о Перси, Киролайн, — и тут в голову Харрис пришла новая партия мыслей, и она была огромных размеров. «Точно! Перси! Чёрт возьми! А я-то думала, что ещё изменилось после матча… Он мне не разу с тех пор не написал… Видимо, так же, как и все, посчитал меня ненормальной и агрессивной», — от такого ей стало на секунду-другую нехорошо. — Так что, как ты думаешь, он выскажется как-нибудь о том, что случилось? Как кажется нам, он прекрасно знает о случившемся, поэтому захочет вставить свои пять копеек, — этот вопрос и саму её волновал, ведь она уже как целую неделю не получала от него писем. — Я не знаю, он не пишем мне уже вторую неделю, — ей оставалось лишь пожать плечами от собственного незнания. Она даже не представляла, как дальше будут развиваться их с Перси отношения. — Да это и не особо важно. Главное для меня сейчас — пережить период этих вечных насмешек и оскорблений в свою сторону от слизеринцев. — Думаю, они ещё долго не успокоятся, — откровенность Гермионы сегодня очень сильно поражала Киролайн. Обычно, она старалась более мягко сказать неприятную правду, но сейчас будто что-то на неё нашло. — Почему ты сегодня такая откровенная и прямолинейная? — понимая, что этот вопрос поможет перевести тему, Харрис задала его, ведь больше не хотела даже чуть-чуть затрагивать их недавние обсуждения. — Как по мне, тебе сейчас лучше всего слышать правду, даже если она может тебя ранить, — такой незамысловатый ответ приходил Киролайн в голову, когда она спрашивала его у Гермионы, но почему-то он показался ей не совсем подходящим под эту ситуацию, хоть он и в итоге оказался верным. — Да, мне сейчас просто необходимо слышать только правду, не искажённую никакими другими факторами, дабы я не питала каких-то призрачных и совсем невозможных надежд. Делай так почаще, — после этого они ещё долго обсуждали что-то, что не имело особо смысла. Это была простая болтовня, помогающая хоть на какое-то мгновение забыть обо всех вещах, которые их тревожили в настоящее время. Они затронули многие темы, пока шли до Выручай-комнаты, так как не хотели сильно зацикливаться на чём-то одном. И эта спешность сменяемости их тем казалась им чуть ли не последним спасением в этой жизни, ведь, остановившись бы на чем-то одном, они бы очень быстро исчерпали затронутую тему, что привело бы к одним и тем же размышлениям и к неизбежной скуке, заставляющей вспомнить обо всём, что вызывало у них сильные эмоции. Так бы они и вспомнили о своём проблемах и переживаниях. В скором времени они уже были около Выручай-комнаты, в которой, как можно было подумать, уже собрались почти все. А так и было, все уже ожидали только их четверых. Хотя, нет, некоторые ожидали только троих… — А она что тут делает? — Мариэтта сразу же воскликнула, как только её взгляду предстала Киролайн. — В смысле, что она тут делает? Киролайн, если ты не забыла, не только полноправный участник ОД, но ещё и руководитель, — Гермиона была первая, кто заступился за девушку. — Она же ненормальная! Кто-нибудь вообще хочет, чтобы Харрис была здесь? — заливаясь краской от сильных эмоций, молвила Мариэтта, на которую смотрели все. — Да, хотим, — Киролайн сразу же стало веселее, как только Джинни и близнецы высказали свою позицию. — А я не хочу. Кто знает, что у неё в голове? Может, когда что-то пойдёт не так, она и на кого-нибудь из нас набросится, – как и ожидалось, Захария Смит тоже не особо хотел иметь с Киролайн дело. Страх за себя говорил ему, что лучше всего будет настоять на том, чтобы гриффиндорка просто ушла. — Не на кого она не наброситься! — Джинни уже выходила из себя от таких глупых заявлений. — Да? Ты это точно можешь утверждать? — Конечно! Киролайн абсолютно адекватная, в отличии от некоторых! — Правда? Тогда почему она не поступила адекватно после матча? — Заткнись, Смит, иначе… И вот пока многие начали открыто высказывать свою позицию насчёт поступка Харрис, она сама стояла в стороне, снова оказываясь в совершенно безысходном положении. Да, снова решалась её судьба, только в этот раз не между Макгонагалл и Амбридж, а между участниками Отряда Дамблдора. Она не могла и слова вымолвить, ведь это могло только пагубно сыграть. Гриффиндорка боялась даже неверного шага в сторону сделать, дабы кому-нибудь не показалось, что она рассержена, хотя этого чувства у неё и в помине не было. Она полностью приняла тот факт, что теперь её не особо любят, поэтому злится из-за этого было просто глупо. — Тогда пусть она уйдёт! — эти громкие слова её слух хорошо уловил, передавая их её мозгу. — Хорошо, я уйду, — внезапно вмешалась Киролайн, понимая, что никто не успокоиться, пока этот вопрос хоть как-нибудь не разрешится. — Что? Ты собираешься уйти? — все, кто яро хотел того, чтобы она осталась, были сейчас в шоке. — А что мне ещё остаётся? Думаю, они не успокоятся, пока я не уйду, — Харрис ничего бы не потеряла, если бы ушла сейчас, хуже было бы, если бы кто-нибудь другой ушёл отсюда. — Но… — Гарри очень сильно хотел переубедить сестру, дабы она осталась, а они бы все просто нашли компромисс, но она его перебила: — Гарри, даже не пытайся меня отговорить. Лучше будет, если уйду я, а не кто-то другой. — Мы можем найти компромисс! Только не уходи! — а Поттер всё настаивал. — Нет, Гарри, пусть она идёт, это будет самым разумным решением, — самым спокойным тоном из всех, присущих ей, промолвила Гермиона, понимая, что её слова могут в довольно значительной степени повлиять на Поттера. — Гермиона! Как ты можешь такое говорить! — но, по всей видимости, Гарри не хотел никакого слушать. Он упёрся в свою позицию, не принимая ни чью другую. — Гарри, Гермиона права. Мне правда лучше уйти. Хорошо вам потренироваться, — и больше задерживаться Киролайн не собиралась, ведь больше не хотела услышать уговоры брата остаться. Вмиг дверь в Выручай-комнату закрылась у неё за спиной, и она пошла туда, куда глядели её глаза.

***

И снова в руках у неё эта чёртова сигарета, но в это мгновение только она могла подарить ей хоть какое-то успокоение. Больше никто бы не смог утешить её сейчас, никто бы даже не поинтересовался её состоянием и не попытался бы понять. Только эта вредная привычка помогала ей заглушить в её душе все самые ужаснейшие чувства, которые есть только на свете. Именно она была с ней до самого конца, принося, возможно, скоротечное и совсем недолгое удовольствие и расслабление. Хотя это было и не особо важно, главное — хотя бы на какой-то промежуток времени почувствовать себя хорошо. Этот терпкий, насыщенный вкус её, в этот раз вишневых, сигарет, казалось бы, мог заменить Киролайн всех близких людей, в которых она так сейчас нуждалась. Курение, как самый лучший её друг, всегда позволял ей ощутить себя хоть на минутку легко и беззаботно. Это её легкомысленное пристрастие к сигаретам самых разных вкусов и видов, по словам многих, должно было вылиться в огромные проблемы со здоровьем, но, как бы это смешно не звучало, именно они и помогали ей избавится от каких-то других проблем, волнующих девушку намного больше, чем какие-то неважные сложности со здоровьем. Они одни успокаивали её в трудную минуту, когда все остальные люди просто воротили свой нос от её трудностей в жизни и молчаливых просьб о помощи. Харрис сосредоточилась на собственных действиях, прислушавшись к звукам вокруг. Хотя ничего она и не услышала, помимо приятной тишины, мягко обволакивающей её слух и способствующей порядку в её голове. Ей так неистово приятно было находится в одиночестве, саму себя утешая и лелея. Она скуривала сигарету за сигаретой, будто совершенно забыв, что их не бесконечное количество. Но в эту секунду гриффиндорку не сильно волновало то, сколько сигарет по её вине закончилось и превратилось в жалкий пепел, ведь она сможет найти ещё, попросить у кого-нибудь, лишь бы только утешить себя, лишь бы только перестать терзать себя и свою душу. Она не замечала ничего вокруг себя, она просто растворялась в этой приятной истоме легкомысленного наслаждения. Её душа ликовала от этого успокоения и просила того, чтобы оно никогда больше не заканчивалось, хоть и то, что осталось от трезвого рассудка девушки, всеми силами пыталось убедить её в невозможности осуществления её желания. — Харрис, это ты тут? — внезапно Киролайн вздрогнула от неожиданного появления этого нарушителя её спокойствия. — Так мне не соврали, когда сказали, что ты и впрямь куришь? — в туалет вошёл Драко, закрывший дверь сначала просто, а потом на всевозможные заклинания, которые он только знал. — Малфой, это вообще-то женский туалет, — она напомнила ему такую важную мелочь, из-за которой он сейчас не должен был быть здесь. — В него всё равно никто обычно не заходит, поэтому, какая разница? — Малфой явно проследовал какую-то переделанную цель, когда зашёл в этот туалет. — Так что же, ты и впрямь питаешь пристрастие к такой ужасной привычке? — он так назвал то, что гриффиндорка сейчас делала. — А тебе какое дело до этого? — с недовольным лицом поинтересовалась Киролайн, разгневанная из-за того, что её покой нарушили. — Честно, никакого, просто не переношу сигаретный дым, — в своей излюбленной высокомерной манере произнёс Малфой, позволяя себе несколько фамильярно себя вести. Такая развязность в его действиях, пока он подходил к ней ближе, не очень понравилась Харрис. — Что ты здесь забыл, Малфой? — без всяких предисловий почти рявкнула девушка, явно не желая сейчас находится в его компании. — Ты слишком груба со мной, не находишь? — ему очень не понравилась эта агрессия с её стороны, — так, видимо, многие правы насчёт твоей агрессии? — слизеринец сложил руки на груди, прислонившись спиной к ближайшей стене. — Если ты пришёл поговорить об этом, то сразу же можешь уходить. Я не собираюсь терпеть эти издевательства в свою сторону от тебя, — она достала из пачки, как оказалось, последнюю сигарету, но не успела её поджечь, ведь у неё её отобрали. — Эй! Какого черта, Малфой? Я не разрешала тебе брать её у меня из рук! — но Драко никак не реагировал на её свирепый взгляд и громкие недовольства. Он просто кинул сигарету на пол и, наступив на неё, хорошенько растоптал. Киролайн всё это время наблюдала за его действиями, которые вызывали в ней бурю негодования. — Она тебе больше не понадобится, — эти слова прозвучали будто приказ, но она лишь фыркнула на них. — С чего это вдруг? Я, если ты ещё не понял, собиралась её выкурить, — злая до безумия, гриффиндорка была готова сделать с Малфоем всё, что её извращённому уму заблагорассудится. — Потому что я собираюсь сейчас с тобой серьёзно говорить, и я не потерплю этого чертового дыма здесь, — в отвращении скривился Драко, вдохнув табачный дым. — Говорить? Ты собрался лезть мне в душу? Серьёзно? — А я-то уж думал, что твои сигареты тебе мозги атрофировали, но, как оказалось, нет, ты ещё способна думать, — усмехнулся парень на её слова. — Не меняй тему! Говори, для чего тебе это? — уже готовая вспыхнуть в любой момент, потребовала Киролайн. — Ладно, ладно. Я хочу поговорить с тобой чисто из интереса и собственных соображений, — ничего другого от него ожидать было нельзя. — Ох, каков благодетель! Ты серьёзно думаешь, что я буду говорить с тобой? — Харрис, я слизеринец и лезть в душу таким, как ты, для меня мерзость. По крайне мере, без особой надобности, — от этого холодного презрения, бывшего на его лице, девушке очень не хотелось отвечать ему. — Так вот, давай всё же не будем тянуть время? — на его вопрос она лишь отвела взгляд. Это молчание Драко принял за согласие. — Для чего ты его ударила? Какая у тебя была цель? Киролайн снова посмотрела на него, чуть хмурясь. «Что за допрос? Что ему от меня надо? — не успела подумать Харрис, как заметила в его глазах пристальный интерес. — Может, ему и впрямь просто интересно?» — Я не хотела ударять Монтегю, просто мой гнев вышел из-под контроля, — как только он услышал мой ответ, у него на лбу появилась морщинка, говорящая о его задумчивости. Видимо, такой ответ не совсем вязался у него в голове. — А из-за чего у тебя появился гнев? — Малфой! Что за глупый вопрос? Ты и сам там был, ты слышал всё, что говорили другие слизеринцы, а в особенности Монтегю. — Но все же ответь, — её искренне поражала эта резкая смена настроения у Драко. В самом начале их разговора он был крайне недоволен и высокомерен, а сейчас будто успокоился и позволил себе на какое-то время выйти из своего образа. — Я не желала слушать всякие гадости о своих крёстных родителях и о своей матери. — Поэтому и ударила его? — Нет! Я не хотела этого делать! — она громко воскликнула, совершенно не понимая, чего Малфой добивается от неё. — Знаешь, я бы сделал абсолютно так же, — сразу после слов Киролайн сказал Драко. — Что? — абсолютно не ожидая от него такого, переспросила она. — Я бы сделал так же, как и ты. Только, конечно, не уподобляться маглам и не бил бы его по носу. Я бы воспользовался палочкой… Кстати о палочке, почему ты не воспользовалась именно ей? — этот вопрос сразу же заставил Харрис невольно вспомнить вечер пятницы… «О да! Я наконец справилась со всем этим!» — довольно подумав, она чуть выгнула спину, пытаясь хоть чуть-чуть снять напряжение и усталость. — Всё, профессор, я закончила, — обратилась она к Снейпу, до этого самого момента занятому чем-то очень важным, как подумала Киролайн, посмотрев на его сосредоточенное лицо. — Что-то вы сегодня поздно, — посмотрев на часы на своём столе, он понял, что сейчас уже несколько минут десятого. — Разве? Сколько сейчас времени? — Часы недавно пробили девять, — такие новости не очень сильно обрадовали девушку, ведь она ещё планировала сегодня сделать несколько дел до того, как отправиться в постель. — Да, что-то я сегодня припозднилась. Ну, ничего, — она встала со стула, направившись к двери, — до свидания, профессор. — Харрис, стойте, — не успела она закрыть за собой дверь, как Северус её окликнул. — Что-то ещё? — она даже не могла предположить, что он хотел ещё ей сказать. — Как я уже сказал ранее, сейчас около пяти минут десятого, поэтому мне, наверняка, стоит проводить вас до гостиной. Не думаю, что стоит вас отпускать одну после комендантского часа, не дай Мерлин вы наткнётесь на Филча или миссис Норрис, — зельевар встал, положив что-то на стол и немного приведя всё в порядок. — Как мило с вашей стороны, профессор! — усмехнулась Киролайн, ожидая того, как он немного разберётся с довольно немалым беспорядком на своём столе. — Я просто не хочу, чтобы вы потом жаловались, что из-за моих отработок вы попались Филчу, — он всегда находил такие ответы для неё, дабы она не подумала, что он просто так делает что-то хорошее в её сторону. Это могло вызвать у неё много нескромных и неподобающих мыслей. — Ну-ну, как скажите, — в своей обычной манере улыбнулась девушка, делая вид, будто поверила ему на слово. Вскоре Снейп разобрался со всем и вместе с гриффиндорской вышел из своего кабинета. Они оба не старались завязать какой-нибудь диалог, ведь не видели в этом особой нужды. Их совместная, так сказать, «прогулка» сопровождалась лишь молчанием, которым они оба были полностью довольны. Но в один момент Киролайн всё-таки сказала: — Вы можете идти помедленней? У меня уже нет сил ходить так быстро, — явно запыхавшись, спросила у Снейпа она в большой надежде на то, что он пожалеет её и сбавит темп. — Перестаньте ныть, Харрис. Я не так уж и быстро иду, — по её лицу точно можно было сказать, что она не согласна с его словами. — Не быстро? Вы издеваетесь? — остановившись, чтобы перевести дух, недовольно протянула гриффиндорка. — Чёрт с вами, Харрис, — он тоже остановился рядом с ней, раздраженно на неё посмотрев, — будем идти помедленней. — Кстати, вам вовсе лучше больше со мной не идти, — это заявление сильно удивило Снейпа. Он выгнул чёрную бровь в немом вопросе. — Если Полная Дама увидит то, что вы провожаете меня до гостиной, она невесть что подумает. Некоторые и так уже пускают слухи, что вы ко мне неровно дышите и всё такое, а тут ещё и вы меня проводить решили. Позвольте мне обезопасить мою и вашу репутацию от ещё больших слухов, — после того, как она закончила своё объяснение, он от всей души засмеялся. — Я не вижу здесь ничего смешного. Между прочим, на кону стоит мой покой! Если эти слухи станут более популярны, то мне придётся забыть о беззаботных днях, ведь меня постоянно будут доставать вопросами все, кому только не лень! — Хорошо, Харрис, я помогу вам не создавать лишних проблем, — Северус до сих пор смеялся, но уже не так сильно. — Благодарю, профессор! Вы просто спасли меня! — саркастично произнесла Киролайн, довольно улыбнувшись. — Всегда пожалуйста, — он взглянул в её глаза, заметив в них что-то до боли привлекательное и чарующее. Эти веселые огоньки в её очах делали её взгляд живым и чувственным. — Тогда, спокойной ночи, профессор, — она попрощалась с ним, намекая этим на то, что ей уже пора идти в гостиную. — Спокойной ночи, мисс Харрис, — и они оба направились в разные стороны… — Харрис! Ты меня вообще слушаешь? — Киролайн мгновенно опомнилась, несколько секунд пытаясь вспомнить, где она сейчас находится. Перед её глазами был всё тот же туалет и фигура Малфоя. – Да, слушаю, — машинально ответила ему она, до сих пор прибывая в неком забвении от собственных воспоминаний. — Ты какая-то странная, — правдиво отметил Драко, всматриваясь в её лицо, будто стараясь прочитать её мысли. — Нормальная, — отмахнулась она, — продолжай то, о чём говорил. И они ещё довольно долго беседовали о произошедшем на матче. Девушка, конечно, не знала, для чего это было Малфою, но она ни разу не соврала, когда отвечала на его вопросы. У неё не было никаких опасений насчёт него, что позволяло ей вести себя совершенно обыденно. И под конец их беседы гриффиндорка поняла, что ей стало легче. Возможно, она ещё не забыла обо всём, что волновало её, но ей стало значительно лучше хотя бы на какое-то время.