la mort porteuse

Попрощавшись с Перси, девушка спешила в замок, дабы побыстрее рассказать всем о том, как прошла её встреча. Взволнованное сердце лихорадочно стучалось о рёбра, даже не думая останавливаться. Из-за этого Киролайн была, мягко говоря, на взводе. Так хотелось закричать, выпустить все накопившиеся переживания, чтобы больше не казаться самой себе нервной, неспособной справиться со своими эмоциями личностью. Но с каждым мигом стук сердца всё громче и громче разносился эхом в её ушах, хотя и к этому постоянному стуку можно было привыкнуть, совершенно не замечая его и своего внутреннего волнения. И вот, предприняв попытки найти своё душевное равновесие, Харрис начала дышать под собственный счёт, производящийся у неё в мыслях. Один… и она почувствовала, как свежий, осенний воздух пробился в нос. Два… и гриффиндорка протяжно выдохнула, на несколько секунд почувствовав мимолётное успокоение. Три… и вот снова этот воздух, казавшийся уже не таким уж и спасением от всего этого волнения. И так далее. Она считала долго, а именно пока не дошла до замка. Последним числом в её голове было триста девяносто четыре. И, досчитав до этого числа, девушка вошла в замок, уже слыша какие-то радостные крики со стороны Большого зала. — Ну, что? Как всё прошло? — самым спокойным тоном спросила Гермиона, по виду которой можно было сказать, что это спокойствие было исключительно в голосе. Сама она была довольно возбуждена и неспокойна. — Лучше, чем мы все ожидали, — садясь за стол, проговорила Киролайн с какой-то странной гордостью, что у неё все получилось. — Правда? Вы что, поцеловались? — Рон сперва сказал, а потом уж подумал, что именно он сказал. А сказал он полный бред. — Не говори ерунды, Рон! Быть такого не может, — шикнула на Уизли Грейнджер, заткнув его своим гневным взглядом. — Киролайн бы не стала кого-то целовать на первом свидании. Так ведь, Киролайн? — теперь она обратилась к Харрис, надеясь на её благоразумие, которое, по правде говоря, пропало куда-то ещё в тот момент, когда она увидела Перси из далека. — Во-первых, у нас не было никакого свидания! А, во-вторых… — Вы что, не встречались? — не понимая ничего, перебил её Рональд. — В смысле, не встречались? Встречались, конечно! — теперь и Киролайн не особо понимала, о чём идёт речь. — Ну, вот. А ты говоришь, что это было не свидание. — Это и не было свиданием, Рон. Это просто встреча, ничего более, — убедительно промолвила гриффиндорка, чуть нахмурившись. — Вот и правильно! — вдруг в беседу вмешались близнецы, — этот недоумок недостоин ходить с Киролайн на свидание. — Вот-вот! Поддерживаю! — Джинни также решила озвучить свою точно зрения на это счёт. — Ну, перестаньте. Он не такой уж и плохой, — Киролайн сама не поняла, откуда у неё это снисхождение к Перси. — Не плохой! Нет, он не плохой, а ужасный! Он столько всего маме с папой наговорил! И про Дамблдора говорил! И, знаешь, он не особо сдерживал себя в выражениях, — презренно фыркнула младшая Уизли. — Да, променял всю свою семью на какое-то идиотское министерство! — пылко поддержал сестру Джордж. — Ага, теперь подлизывает задницу Фаджу! Мерзость, — Фред закатил глаза, показывая этим своё отношение к Перси. — Фред! — Гермиона устремила свой грозный взгляд на одного из близнецов. — Что? Я что-то не так сказал? — Мы же всё-таки в Большом зале! Выражайся более… культурно, — но Фред лишь пренебрежительно отвернулся от неё, будто совсем игнорируя слова Грейнджер. — Гермиона, он прав, — с Фредом согласился и Рон. — Но это не даёт ему права так говорить! Особенно, тут, в Большом зале. — Гермиона , успокойся. Он ничего такого не сказал, — после слов Джинни Грейнджер сдалась, больше не предпринимая никаких попыток донести до некоторых, что так выражаться в Большом зале — не лучшая идея. — А я думаю иначе, мне он показался довольно адекватным, — не переставала Харрис. — Он мог быть просто слишком убедительным. — Хочешь сказать, что он меня обманывает? Пытается выглядеть лучше, чем он есть на самом деле? — девушка и впрямь не могла подумать о том, что Перси её обманул своим поведением. Привыкшая читать эмоции людей, она крайне недоумевала, как так её могли провести. Именно поэтому она и не верила, что он показал ей лишь то, что нужно было. — Кири, мы не знаем точно, что у него было на уме в тот момент. Может, он тебя обманывал, а может и нет. Никто не знает, — Джинни, понимающе посмотрев на подругу, пожала плечами, как бы желая показать ей, что она полностью принимает её мнение насчёт Перси. — Просто, я же не могла так ошибиться! Весь этот месяц я не могла строить ложных надежд, меня очень трудно провести. Да и зачем ему это? — но никто, к её величайшему сожалению, не поддержал её. — Ясно, вас убеждать в этом бесполезно. Гарри, а ты что молчишь? Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь! Может, всё-таки не я одна думаю так на счёт Перси. Поттер, будто только заметивший, что его друзья ведут оживлённую беседу, осознанно оглядел каждого из них. Казалось, что Гарри всё это время был во сне, абсолютно ничего не слыша. — Простите, я задумался, — виновато произнёс он, посмотрев в глаза сестре. — И о чём ты таком задумался, что совершенно не слышал нас? — с интересом спросила Харрис. — Я… я думал о…

***

— Почему вы мне ничего не сказали? — Киролайн завелась ещё в субботу с этим вопросом, ведь хотела знать настоящий ответ. — Мы же тебе сто раз говорили, что просто забыли сказать! — этот ответ повторялся на протяжении двух дней. С самого вечера субботы, когда Гарри сказал про Отряд Дамблдора на ужине, Харрис всё спрашивала и спрашивала, в чём заключилась причина их молчания. Но никто так и не дал нормального объяснения ей. И она сдалась, решив, что спросит завтра. Но в воскресенье произошло то же самое, никто так и не поведал ей правды, лишь всё отнекивались, что совершенно забыли рассказать. Почему-то, но Киролайн не верила этому, ей казалось, что они не рассказали ей обо всём из-за каких-то предостережений. И что-то подсказывало ей, что эти предостережения были связаны именно с Перси. И вот сейчас, в понедельник, девушка всё пыталась расспросить золотое трио, а в особенности, Гарри, ведь он должен был меньше всех хотеть скрыть от сестры правду. — Ну, я же прекрасно знаю, что вы мне врёте. Только не знаю, из-за чего именно, — сказала Харрис им всем, спускаясь в подземелья на урок Снейпа. — Киролайн , поверь, если бы мы тебе врали, то уже бы давно не выдержали этой лжи и рассказали бы тебе. А сейчас мы не врём, зачем нам это? — попыталась убедить её Гермиона, но её доводы оказались не очень убедительными для гриффиндорки. — А мне кажется, у вас, как раз-таки, было много весомых причин, из-за которых вы мне не говорите правду, — всё твердила она. — Неправда, мы бы ни за что тебя не обманули, — как показалось Киролайн, Грейнджер была уже довольно взволнованна. — Ну не могли вы просто взять и забыть мне рассказать, это даже звучит глупо, — Харрис старалась не давить на них, но у неё это не очень хорошо получалось. — Кири, правда, мы просто забыли, — Гарри посмотрел на неё самым тёплым взглядом из всех, в котором девушка всё-таки распознала ложь. Маленькая доля виноватости была в его ярко-зелёных глазах. — Ладно, хорошо, — она всё же сдалась, понимая, что все эти расспросы бесполезны, — пойдёмте уже на урок.

***

Закрыв глаза, Киролайн наслаждалась свежим воздухом, в котором не было никакого напряжения, стоя в туалете на первом этаже и медленно потягивая сигарету. Прошло довольно много времени с того, как девушка в последний раз курила, поэтому она сейчас невероятно расслаблялась после этого чертового дня. Этот запах дорогих сигарет затуманивал её разум, казалось, что она сейчас самый спокойный человек на свете. Правда, сегодняшний день вышел довольно ярок как на события, так и на эмоции. Все эти происшествия не могли выйти из головы. Отряд Дамблдора, который организовало золотое трио , а потом и забыло сказать об этом Киролайн, был самой масштабной проблемой, засевшей у неё в голове. Ей казалось, что ничего хорошего из этого не выйдет, обязательно найдутся люди, которые первые побегут к Амбридж и расскажут все. Но это были лишь её подозрения, высказать которые девушка не решилась вслух. Также сегодняшний урок Зельеварения не порадовал гриффиндорку. На него пришла Амбридж, знатно подпортившая настроение Снейпу своими вопросами про его желание быть преподавателем Защиты от Тёмных Искусств. И после её визита, зельевар стал ещё более враждебнее, чем обычно. Но, конечно же, его злость никак не коснулась Киролайн. Было ли это связано с недавним случаем, произошедшем между ними, она точно не знала, но что-то ей предсказывало, что Гроза подземелий не просто так решил её не трогать. А вот Амбридж показалась девушке довольно странной. На самом уроке она ходила по классу, спрашивая у учеников, хорошо ли Снейп преподаёт. И в эти самые моменты, когда она подходила к слизеринцам (удивительно, что только к ним, правда?), её странный взгляд был направлен в другую сторону. Харрис прям чувствовала, как Амбридж пытливо смотрела на неё, когда она была полностью увлечена приготовлением зелья. Этот странный заинтересованный взгляд до сих пор мучал её, но даже примерно предположить, почему Амбридж так смотрела на неё, она не могла. В остальном же всё было более или менее тихо и спокойно, что очень радовало Киролайн. И после всего этого просто необходимо было выпустить пар, привести все свои мысли в порядок. Харрис просто-напросто не смогла бы заснуть, если бы после этого изнурительного дня не побыла бы хоть полчаса наедине, чувствуя, как приятная истома спокойствия проходит по всему телу. Это желаемое спокойствие давало её мозгу наконец мыслить трезво, способствуя практически мгновенному расслаблению. Она больше не ощущала какой-то пелены, состоявшей из сплошных эмоций, в своей голове. Внутри себя девушка чувствовала приятную пустоту, не связанную с эмоциональным выгоранием и апатией. Так хорошо было уйти от мира всего, наконец почувствовать долгожданный покой. Просто хотелось быть наедине с самой собой, не ощущая никакого волнения, бурлящего внутри, будто неожиданно проснувшийся вулкан. Хотелось не думать ни о чём плохом, не вгонять себя в переживания, в ложные чувства, но только для того, чтобы хоть что-то ощущать, не чувствовать себя опустошенным сосудом, наполнить который будет крайне трудно, да и не захочется, честно говоря. Но тут, прислушавшись к тихим звукам снаружи туалета, гриффиндорке показалось, что там кто-то ходил. Да, наверняка так и было, как подумала сама Киролайн, ведь после отбоя по замку ещё бродили учителя, Филч и миссис Норрис в поисках нарушителей ночного спокойствия замка. Но девушка не особо переживала на этот счёт, ведь знала, что в этот туалет тоже практически никто не заглядывает, как и в тот, на втором этаже, где живёт Миртл. Да и если заглянут, то что они тут увидят? Правильно, ученицу пятого курса с сигаретой в руках рядом с открытым окном. А это уж не так страшно, как быть пойманным после отбоя с кем-нибудь другим. Обычно, учителя более строго наказывали целые компании, бродящие по школе ночью, ведь, чем больше человек, тем больше вероятность, что они что-то могут вытворить. Да и Харрис знала, кто это мог быть. Флитвик или Макгонагалл, а с ними договорится она уж точно сможет. Ведь не человека она здесь убивала, а просто расслаблялась, а это, пока, законом не запрещено. И вот послышался менее приглушённый и тихий шум. Было ясно, что кто-то зашёл в туалет. —Так-так, кто же это у нас? — она бы не спутала этот голос ни с чьим другим. — И вам доброго вечера, профессор, — усмехнувшись, сказала Киролайн. — Харрис? — разглядев её силуэт в темноте, догадливо спросил Снейп. — Да, именно я, — она, даже не постеснявшись, обхватила своими губами сигарету, в блаженстве прикрывая глаза. — И что же это вы делаете здесь? — этот вопрос его крайне интересовал. — Курю, разве не видно? — она выдохнула дым, как бы подтверждая этим свои слова. — Интересно, очень интересно. Вы же понимаете, что сейчас нарушаете одно из школьных правил? — Северус не мог понять, что с ней. Ему казалось, что с ней что-то не так, будто совсем не она была там, в больничном крыле, и пыталась не заплакать, пока он пытался придумать, что же ей сказать, как её утешить. — Конечно, я понимаю, что нарушаю правило, да и даже не одно, профессор, — девушка облокотилась на подоконник окна. — И у вас есть какое-то оправдание? — Нет. Может к сожалению, а может и к счастью, но точно нет, оправданий у меня не имеется. Могу только сказать, что сегодня был чертовски сложный и эмоциональный день, я просто обязана была выпустить пар, — гриффиндорка откинула голову немного назад, устремляя свой взгляд в потолок. Руки же её в этот момент немного ослабили гриффиндорский галстук на шее. За всем этим зельевар наблюдал очень пристально. — А сегодня и у вас был сложный день, не так ли? — Что вы имеете ввиду? — не поняв, о чём она говорит, уточнил Снейп. — Сначала, кажется, вы подавали на должность преподавателя Защиты от Тёмных Искусств? — не смотря на него, девушка начала ходить по туалету медленным шагом, пытаясь изобразить голос Амбридж. — Но… — она сделала паузу, резко повернувшись на Северуса, — …безуспешно? — её лицо выражало всю вселенскую грусть, всю боль. И, если б он не знал, что она просто издевается над ним, честно, он бы поверил, что ей очень жаль. Но, зная Харрис, мужчине и в голову не пришло, что она его жалеет. — А, вы об этом, Харрис, — теперь он понял, что девушка говорила про Амбридж и её сегодняшний визит на урок к пятому курсу. — Ничего, не стоит вашей жалости, — решив не реагировать на её издевательства, как думал он (хотя это было совершенно не так), ответил Снейп. — Я и не собиралась ваш жалеть. Просто призналась в том, что вам сегодня было, скорее всего, тяжело. И… Но он не дал ей договорить, ведь она вела себя крайне странно. Право слово, Северус просто не мог смотреть на неё после всего того, что произошло абсолютно недавно. Ему казалось, что Киролайн никогда больше не будет говорить с ним так вольно, так спокойно, совершенно обыденно, будто ничего между ними и не произошло. — Харрис, с вами всё в порядке? — решил спросить он, так как был невероятно ошеломлён таким спокойствием гриффиндорки, даже, можно сказать, наплевательством. — Со мной всё отлично, профессор. Знаете, даже лучше не бывает! — довольно жарко отозвалась Харрис, смотря в его глаза и медленно втягивая в себя дым. — Как мне казалось, вы были очень обижены моим недавним поступком. — Я не отрицаю, что раньше для меня это происшествие играло более значительную роль, но не сейчас. Профессор, сегодняшний день — первый день, когда я свободна от этих идиотских лекарств и бесконечных наставлений о собственной неосторожности! Сейчас я стою в этом чёртовом туалете и наконец могу себе позволить покурить, расслабиться и забыть обо всём хоть на какое-то эфемерное мгновение! И, честно, мне так все равно на то, что вы сделали. Тем более, я не ребёнок, чтобы подолгу обижаться. Зачем мне это? Я, право слово, не хочу до конца своей учёбы ходить с обиженным лицом, глядя на вас самым пытливым взглядом! Лично мне не доставит удовольствие ходить с вечно мрачной физиономией, как некоторым. Поэтому обижаться на такую мелочь я не могу, мне это не доставляет удовольствия, — она так расслабленно, так свободно говорила это. Эти слова будто сами слетали с её уст, в очередной раз обхвативших сигарету. — Мелочь? — фыркнул Северус, настойчиво смотря на неё, — мелочь? Вы называете это мелочью? Харрис, чёрт возьми, эта «мелочь» могла стоить вам жизни! — он подошёл к ней чуть поближе. — Уж поверьте, профессор, моя жизнь — это не самое ценное, что у меня есть, — но эта фраза не сопровождалась какой-нибудь жалостливо-горькой улыбкой. Нет, девушка говорила это абсолютно серьёзно, не в целях оскорбить себя или что-то ещё. — Мне будет очень интересно узнать, что же вы считаете гораздо важнее собственной жизни? —Северус и предположить не мог, о чём она говорила. — То, на что вы посмели посягнуть — на правду, — и тут он всё осознал. Девушка, словно рыцарь, охраняющий сокровище, оберегала почти всю правду, известную ей, от других, недостойных людей. Ни за что и никогда она бы не рассказала никому о том, что ей поведала Маргарет ещё более десяти лет назад. Ну, или, по крайней мере, ему ничего не расскажет. — Только, зачем? Зачем вам было это знать? Хотя этот вопрос довольно примитивен. Лучше я задам другой: зачем вы пришли тогда в больничное крыло? — этот вопрос был готов загнать зельевара в тупик. — Харрис, даже не думайте, что я извинился перед вами тогда из-за того, что чувствовал себя виноватым, — пренебрежительно начал он, фыркнув, — просто, вы могли много наболтать лишнего, и… — Да, да, вы просто боялись, что я кому-нибудь об этом расскажу! Профессор, честное слово, я бы поверила вам, если бы вы тогда не сказали мне те слова, — Харрис перебила его на полуслове, не веря в его искренность. — Какие слова? Харрис, что за чушь? — Северус нахмурился, вспоминая, что же такое он ей тогда сказал. — На самом деле, какие именно слова вы мне тогда сказали, не имеет никакого значения. Значение имел лишь ваш жалостливо-мягкий взгляд на меня в тот момент, — эти слова вызвали на лице зельевара изумление. Он сразу понял, про какие слова она ему говорила. И, хочу отметить, Снейп не сразу вновь вернул своему выражению лица прежний незаинтересованно-отстранённый вид, ведь он и впрямь был удивлён из-за более чем правдивого замечания Киролайн. Когда он обращался к ней тогда, он не думал, что девушку вообще волнует его присутствие рядом с собой. Ему казалось, что она абсолютно не обращает на него своего внимания, что ей плевать, как он на неё смотрит. — И, тем более, люди извиняются не просто для самого факта существования их извинений, а для того, чтобы получить прощение, — продолжила она, как-то странно отводя взгляд. — Не в моём случае, — холодно отозвался Северус, ещё не теряя надежды уверить гриффиндорку в том, что его слова не были ничем большим, чем просто словами без какого-либо подтекста. — Правда? А… — Харрис, я прошу вас, прекратите это. Я не желаю слушать о том, что вам абсолютно не показалось, что мне плевать, — сквозь зубы процедил Снейп, прерывая её. — Всё, я молчу, профессор. Только не кричите, — Киролайн мгновенно сделала то, чего он желал. — Неужели? — его немного поразило её мгновенное повиновение. — Не волнуйтесь, у меня нет привычки лезть людям в душу. Если быть честной, то мне всё равно на то, как вы на меня тогда смотрели и прочее-прочее. Меня это волнует меньше всего, — было в её тоне что-то до боли знакомое, такое родное, будто так уже кто-то говорил ему, только совсем давно. И через несколько мгновений зельевар понял, что такое знакомое было в её тоне и самих словах… Это был четвёртый курс, он с Маргарет вдвоём сидел в гостиной Слизерина. Сейчас все остальные наблюдали за игрой, либо сами играли в квиддич. В общем, шёл матч Гриффиндор против Слизерина.И вот перед самим матчем случилась невероятно позорная и ужасная сцена, в которой без участия Мародеров и Лили не обошлось. Сейчас Северус сидел на диване, положив голову на собственные колени и закрыв её руками, будто надеясь поскорее забыть о случившемся. Но случившееся не могло просто так уйти из головы. Да, Джеймс опять решил с помощью него превознести себя в глазах Лили. И так мерзко. Хотя он его опозорил не только перед Лили, а почти перед всеми учениками, как, впрочем, и всегда. Это случилось совершенно неожиданно. Он, Лили и Маргарет собирались поскорее занимать места на трибунах, в надежде найти места, на которых будет лучше всего видна сегодняшняя игра. Но произошло неожиданное, хотя не совсем неожиданное, честно говоря. Из-за его вражды с Поттером, тот нередко позволял себе говорить такие паршивые слова в его сторону, да и Северус в долгу не оставался, но не сегодня. Поттер просто опять начал потешаться над ним, заявлять, что он намного лучше него. Это вылилось в скандал перед матчем, а потом Джеймс позволил сказать себе то, что, будь он не на эмоциях, не сказал бы никогда в жизни. Он затронул в их очередной ссоре его мать, а после и Лили, сказав, что Снейп давно влюблён в свою подругу, но только шансов у него нет. И сейчас, сидя в гостиной, Маргарет пыталась хоть как-то поднять ему настроение. Но у неё ничего не получалось. — Слушай, Северус, ничего же страшного не случилось! Перестань! Я не могу смотреть на твою грустно-обиженную физиономию! — она аккуратно положила свою руку на его плечо. — Нет, Маргарет, это ты послушай! Если для тебя такое, это ничего страшного, то для меня — нет! Там была Лили! Ты же прекрасно знаешь, что для меня это позор! Да и вообще, отстань от меня. Ты все равно ничего не понимаешь! Тебе никогда такого никто не говорил, да и не скажет. Поэтому, прошу, оставь меня наедине, — довольно враждебно прозвучало это из его уст. — Я пытаюсь тебе помочь, и вообще… — Я тебя не просил мне помогать! Мне не нужна твоя помощь, я что, по-твоему, не могу сам успокоится? — пылко продолжал Северус. — Но… — Уходи! Мне не нужна ничья помощь, — он снова перебил подругу, не желая в ближайший час видеть её. Но она не ушла, лишь молчала, периодически второй рукой поглаживая друга по чёрным волосам. — Знаешь, Снейп, — через минут десять она нарушила эту тишину, так успокаивающую его, — лезть в душу людям, это не в моем стиле, — Маргарет убрала свою руку с его плеча. — Обычно, люди абсолютно не ценят то, что ты пытаешься им помочь. Они не любят непрошенных гостей в своём сердце, только если сами этого не захотят, понимаешь? Поэтому сейчас мне лучше оставить тебя одного, ведь так? Успокоишься, потом поговорим, — и она поспешила выйти из гостиной, оставляя его одного, как он и просил. Да, этой незначительной фразой Киролайн заставила Северуса вспомнить прошлое, казавшееся таким совершенно недавним. Именно так и говорила Маргарет всякий раз, когда кто-то чувствовал себя плохо и не желал ничего никому объяснять. Блум была очень тактичным человеком, она никогда не полезла бы кому-нибудь в душу, не спросив этого. Видимо, первым делом она воспитала в своей дочери именно это качество, которое, что уж скрывать, Снейп очень ценил в людях. Вообще, в Маргарет было много хороших и полезных качеств, каждое из которых она проявляла до конца собственной жизни. И зельевар многому научился у своей подруги, она была целым кладезем полезных умений. — Ну, до свидания, профессор, — он даже не заметил, как девушка уже была около выхода из туалета. И, странно улыбнувшись ему, она ушла, никуда не торопясь.