la mort porteuse

— Киролайн, ну не злись. Мы и вправду забыли рассказать тебе об Отряде Дамблдора! — сев рядом с сестрой, Гарри пытался убедить девушку в том, что он говорит абсолютную правду. — Я не злюсь, — не смотря на него, сказала Киролайн, делающая вид, что она невероятно сильно увлечена чтением. — Нет, я же вижу, что ты злишься! Ну посмотри на меня, — а Поттер не сдавался, ему очень не хотелось, чтобы она была зла из-за того, что от неё скрыли правду. — Даже если это так, то это уже не имеет никакого значения. Иди спать, Гарри, — Харрис даже слушать не хотела, что он ей говорит. Какая-то странная обида засела в груди, что даже не хотелось смотреть на брата. Она просто не могла понять, что же она такого сделала, раз ей ничего не рассказали. — Но… — Иди спать, — перебив его, жёстко процедила гриффиндорка. Прикованный взгляд к Киролайн в миг стал грустным и виноватым. Гарри и впрямь жалел, что послушал Гермиону тогда, когда она пыталась убедить его с Роном, что Харрис пока лучше ничего не рассказывать, ведь можно ожидать от неё чего угодно. Раз она согласилась на встречу и общение с Перси, то доверять ей, как раньше, не стоит. И тогда, хоть и что-то внутри подсказывало, что это совершенно не так, Поттер всё же согласился с Грейнджер, решив поосторожничать. Он никак не мог сдвинуться с места. На душе было так паршиво. И почему он не рассказал ей всё сразу? Гарри сам не знал, да и Гермиону не обвинял, ведь она хотела как лучше. — Иди в спальню, Гарри, — повторила девушка, отводя свои глаза в сторону. Именно в этом действии Гарри и почувствовал её грусть и разочарование. Да, она была разочарована. — Прости, — только и смог вымолвить Поттер, чувствуя, как в груди что-то защемило. — Мне не нужны твои извинения, — она громко захлопнула книгу, вставая с дивана, — мне просто нужен был ответ, что заставило вас не доверять мне? Может то, что я вам всегда помогала? Или то, что я постоянно стараюсь вас поддержать в трудную минуту? А может то, что я, можно сказать, спасла тебе жизнь? Тогда, на Третьем испытании. Или что? Я не понимаю, чем я заслужила ваше недоверие, — Поттеру было очень трудно смотреть ей прямо в глаза, отражавшие все её чувства. — И нет, Гарри, я не злюсь, я разочарована. Спокойно ночи, — и больше не глядя на брата, гриффиндорка поспешила к лестнице, ведущей к спальням.

***

Никто не замечал, как проходили дни. Да никто и не хотел этого замечать, ведь время — единственная ценность, которой совсем скоро может не стать. Это единственная вещь, неподвластная даже самым могущественным людям. Но именно её люди и ценят меньше всего, почему-то. У них на первом месте более материальные вещи, управлять которыми можно было с легкостью. Но временем никто не дорожит. Особенно, когда мы молоды, мы склоны не замечать, как быстро один год сменяет другой, и так до бесконечности. Нам кажется, что мы всегда успеем, время ещё есть. Но знать точно, есть ли у нас хоть немножечко времени в запасе, мы не может, хотя верим и надеемся на долгие счастливые года, которые нам ещё предстоит прожить. Мыли о будущем не частно возникают у людей, не знающих такого слова, как «потом». Хотя именно эти люди самые счастливые, именно те, живущие моментом, люди. Хотя иногда наступают времена, когда все начинают считать каждую секунду своего времени, боясь не успеть что-то сделать. И такие времена, непременно, самые страшные из всех. Когда ты боишься того, что тебе осталось не долго, ты наконец начинаешь ценить прошлое, наполненное более хорошими и светлыми моментами. Да и вообще, вспоминая прошлое, люди обычно желают снова оказаться в нём, снова почувствовать те необыкновенные эмоции, несравнимые ни с чем другим. И Киролайн всегда так делала. С детства вспоминать прошедшее вошло у неё в привычку, без которой она не могла прожить и дня. Всё её настоящее держалось на прошлом, давно забытом другими её знакомыми и родными. Без воспоминаний, приносящих ей минутную радость и восторг, Харрис было тяжко, ведь в настоящем она совершенно разучилась видеть хоть что-то хорошее. Это чёртово прошлое не хотело её отпускать, да и она сама была абсолютно не против вновь вспомнить всё то, что она прожила уже давным-давно. И неумение принимать собственных чувств тоже заставляло девушку наслаждаться лишь давно потерянными в её сознании эмоциями, пережитыми ею когда-то. И вот нынешние обстоятельства вновь потребовали этого невольного вспоминания давних дней. Ничего больше не доставляло радости, будто все чувства в мире пропали. Киролайн после такого, вроде бы, маловажного происшествия просто не могла не думать о собственном разочаровании, каким она сама его называла. На самом деле, ничего такого не случилось, но её драматичная натура уже успела убедить всех в том, что она разочарована, глубоко разочарована выходкой золотого трио. И именно этим Харрис заставила Гарри чувствовать себя плохо. Он просто не мог вынести такого, не мог даже думать о том, что после всего того, что она для него сделала, он так с ней поступил. Но, если честно, девушка даже не хотела, чтобы Поттер чувствовал себя виноватым. Ей просто-непросто нужно было несколько денёчков походить с грустным лицом, делая вид, будто она недавно пережила трагедию. И всё это было лишь из-за её желания почувствовать что-то такое, что разрывало бы её сердце на части. Хотелось чувствовать себя живой, способной на искренние эмоции. А, может, и не очень искренние.

***

— Мы разочарованы тобой, Киролайн, — удручающе сказали Лили и Джеймс, смотря на свою крестницу осуждающим взглядом. — Я не хотела, правда. Так вышло само! Я этого не делала! — почти в истерике закричала Харрис, пытаясь приблизится к крестным родителям, но у неё ничего не получалось, ведь каждый шаг по направлению к ним лишь отдалял их от неё. — Хватит врать! Вся твоя жизнь построена на одной лжи. Ничего правдивого в неё нет! — с чувством воскликнул Сириус, также недобро смотря на неё. — Я не вру! Я бы никогда вам не посмела лгать! — стараясь убедить их всех, девушка еле сдерживала слёзы. — Ты всем врёшь! Ты врёшь нам, Гарри, всем своим друзьям! Ты врёшь себе! — Нет! Я никогда вам не врала! Я… я люблю вас! Я люблю вас больше собственной жизни! Поверьте мне! — задыхаясь в собственных рыданиях, восклицала Киролайн. — Ты никого не любишь. А если и любишь, то знаешь, что даже со своей самой искренней и доброй любовью ты никому не нужна и никогда не будешь нужна, — вдруг появилась Маргарет. Её слова были мечом, вонзившимся ей прямо в сердце. — Мам, что ты говоришь? Мама! — в один момент она открыла глаза, увидев полог собственной кровати. — Киролайн? Киролайн, с тобой всё хорошо? Почему ты кричала? Сон плохой приснился? — неожиданно около её кровати появилась Гермиона с очень озабоченным видом. «Сон? Это был сон?» — она не знала, радоваться ей или плакать. Вроде сон, а такой правдивый… — Да, да, все хорошо. Просто плохой сон, не бери в голову, — успокоила Грейнджер девушка. — Хорошо, как скажешь, — и она отошла от кровати. — Уже пол восьмого, Киролайн. Смотри, не опоздай на первый урок, — и с этими словами она вышла. В уши сразу ударила удушающая, звонкая тишина. Было не в силах находится сейчас одной, Киролайн была готова расплакаться. «Давно у меня таких кошмаров не было… Не могу понять, почему именно сейчас. Так странно… — Харрис спрятала своё лицо в ладонях, желая как можно быстрее прогнать мысли о ужасном сне. Но, как и ожидалось, у неё ничего не выходило. — Ты никого не любишь. А если и любишь, то знаешь, что даже со своей самой искренней и доброй любовью ты никому не нужна и никогда не будешь нужна, — именно эти слова и не могли выйти из её головы. Именно из-за них и хотелось побыстрее забыть всё. — Так, ладно, надо собираться, Харрис. Оставь эту сентиментальность идиотам и иди умываться. Не позволяй какому-то жалкому сну испортить всё твоё настроение на весь день.»

***

— С тобой точно всё хорошо? — Гарри спрашивал это у неё уже раз пятый. — Мерлина ради! Перестаньте так беспокоится! Со мной всё отлично, — её раздражению не было предела. Эта забота, иногда переходящая все границы, сильно злила Киролайн, никак не привыкшую к столь пристальному вниманию со стороны друзей. — Но ведь ты заботишься о нас, почему мы не можем позаботиться о тебе? — Джинни сказала абсолютную правду, оспаривать которую не было никакого смысла. — Потому что в этом нет надобности, — холодно посмотрев на Уизли младшую, парировала Харрис. — Но как же нет? Ты кричала во сне, звала свою маму, Бродягу и… родителей Гарри, — Гермиона, являвшаяся свидетелем утренней картины, которая заставила её побеспокоится, просто так не оставляла девушку. — Ты звала моих родителей? — ошеломлённо спросил Поттер, во взгляде которого промелькнуло что-то непонятное. — Это не имеет никакого значения, ясно? — она неожиданно встала из-за гриффиндорского стола. — Почему ты не хочешь сказать правду? — этот вопрос Грейнджер заставил её усмехнутся. — А почему вы мне не сказали правду ? Вы ведь не просто забыли этого сделать, я права? — и с этими словами она направилась к выходу из Большого зала.

***

Весь день Харрис чувствовала себя, как в тумане. Сонливость, сопровождавшая её на протяжении некоторых часов, очень мешала ей сосредоточатся на чём-нибудь важном. Например, на уроке. Киролайн, сидя на уроке Зельеварения, ничего не могла запомнить из того, что говорил Снейп. Его слова никак не могли остаться в её мозгу больше, чем на несколько секунд. Даже ключевые фразы быстро покидали её сознание и мысли. Эта не сосредоточенность была видна на её лице, казалось, что девушка совершенно не заботиться ни о чём сейчас. Она, лишь отстранённо взирая куда-то в одну точку, пыталась сообразить, что же заставило её быть настолько несобранной, и устранить эту проблему. Но всё шло лишь к тому, что она снова заставала себя на мысли, абсолютно не связанной с предыдущей. Такие бессвязные думы тяготили её голову. «Что же это со мной? — нахмурив лоб, подумала гриффиндорка. — Я не могу даже несколько слов связать в одну мысль. В простую мысль! Даже не в адекватную, имеющую смысл мысль!» Она тяжело вздохнула, не принимая своей невнимательности. Хотелось успокоить все чувства в себе, дабы хотя бы разобраться во всём, но она вновь и вновь отвлекалась на что-то незначительное и её мыслями завладевала какая-то странная тема. И вот наконец закончился урок. Но девушка, на удивление, была далеко не первой, кто сразу же ушёл из класса. Она, наоборот, никуда не спеша, собирала все свои вещи. — Харрис, останьтесь-ка на пару минут, — когда уже почти все вышли, Киролайн послышался голос Снейпа. И, по правду говоря, эта его просьба была довольно странной и внезапной. Она сразу же повернула голову на зельевара, сидящего за своим столом, одаривая его вопросительным взглядом. «Что ему надо? Я, вроде, всё правильно сделала сегодня. Даже придраться не к чему. Тогда чем я заслужила такое внимание?» — на её непонимающий взор Северус никак не среагировал, намекая на то, что объяснит всё он только тогда, когда она подойдёт к нему. — Вот как ты, Харрис, хорошие оценки зарабатываешь, — вдруг послышался голос Гойла. — Что, прости? — нет, она прекрасно услышала его слова, просто решила его немного огорчить своим абсолютно непоколебимым видом. — А ты что, глухая? — едко уточнил Крэбб, ранее смеявшийся, видимо, от шутки Гойла. — Нет, просто… — девушка уже хотела сказать всё, что было у неё в голове, увидев, как на их тупых лицах появляется оскорбленность и злость, но её внезапно перебили: — Крэбб, Гойл, у вас не так много мозгов, чтобы шутить. Не позорьте себя, тем более перед Харрис, — Драко презрительно скривился, смотря на слизеринцев. — Идите уже, что встали? — и они поскорее поспешили уйти, как он и говорил. — Не обращай на них внимания, — Малфой обратился к ней. — Ты же знаешь, что меня не особо заботит чужое мнение, бесстыдник, — отмахнулась гриффиндорка. — Почему это я бесстыдник? — заинтересованно спросил Драко. — Обломал мне всё, а теперь спрашивает! Точно бесстыдник! — усмехнувшись, проговорила Киролайн. — Что, позволь спросить, я тебе обломал? — Всё! Мне так хотелось им столько всего сказать, чтобы у них на какое-то время вообще способность разговаривать пропала! — после её объяснений он фыркнул. — А, ты про это. Ну, извини, не хотел, — Малфой лишь качал головой. — Нет, не извиню.… — Иди ты уже к Снейпу, он тебя ждёт, — и Драко вышел из кабинета. Когда Харрис подошла к Северусу в классе ещё было несколько людей, помимо них. Поэтому он начал говорить только через несколько минут: — Харрис, что с вами? — она ожидала, каких угодно вопросов, но только не этого. — Что? В смысле, что со мной? — гриффиндорка, честно, ничего не понимала. — В прямом. Вы какая-то странная. На уроке совершенно меня не слушали, но при этом сидели тихо, абсолютно ничем не занимаясь, — после его разъяснений она ещё больше стала недоумевать. — Нет, со мной всё нормально. И вас я слушала, к чему эти беспокойства? — серьёзно промолвила девушка. — Ну, раз вы слушали, то о чём я говорил в начале урока? — этот вопрос застал её врасплох, ведь она даже примерно не помнила, что же говорил Снейп. — О… свойствах лунного камня? — она сказала первое, что пришло ей в голову. — Харрис, я вам напомню, что я задавал по этой теме эссе ещё около месяца назад. — Правда? — Киролайн чуть встряхнула головой, будто пытаясь вспомнить, — точно, так и было. Я ещё тогда его не написала. — Да, именно оно, — зельевар усмехнулся, — так, что с вами? — Профессор, не сочтите за грубость, но с какой это стати вас волнует моё состояние? — этот вопрос заставил его самого задуматься. «Мерлин! Снейп, и вправду, какого это чёрта ты решил о ней побеспокоиться?» — только сейчас он до конца осознал, что он делает. Довольно долгое время Северус наблюдал за Харрис, не понимая, что с ней такое. Она была сама на себя не похожа. Ни с кем не разговаривала, ни на что не отвлекалась, лишь сидела, смотря в одну точку, а когда варила зелье, не смотрела никуда, кроме учебника и собственного котла. И это всё заставило взволноваться мужчину. Хотя причину этого волнения он не знал. Почему-то его волновало её самочувствие, её состояние. Он хотел узнать, что с ней происходить, что случилось. Каждое её действие вызывало у него немой вопрос. Но все равно это волнение за неё было просто необъяснимо. Сейчас ему казалось, что он сошёл с ума, ведь объяснить собственные чувства он был не способен. Просто понимал, что чувствует к девушке что-то непонятное, что-то давно неизвестное ему. — Просто решил поинтересоваться, — быстро сказал он, думая, как бы незаметно перевести тему. — К слову, я вчера забыл кое-что сделать. — И что вы забыли вчера сделать? — в связи с её несобранностью гриффиндорка даже не заметила, как зельевар быстро переменил тему разговора. — Снять с Гриффиндора ровно пятьдесят очков, — с каким-то довольством проговорил Снейп. — За то, что было в понедельник? — решила уточнить она. — Да, именно за произошедшее в туалете в понедельник. — Справедливо, — девушка сказала это больше для себя, нежели для Северуса. — И, раз у вас больше нет ко мне вопросов, я, пожалуй, пойду. — Идите, Харрис, — дал он ей условное разрешение. — И запомните, что, если я ещё раз застану вас с сигаретой в руках, вы будете ходить ко мне на отработки целый месяц, — на это предупреждение она лишь улыбнулась, не воспринимая его всерьёз. — Ну-ну, как скажите, — съехидничала Киролайн, выходя из кабинета. И вот, дверь за ней закрылась. Снейп сразу про себя отметил, что эта тишина, в которой слышалось только тиканье часов, стоящих на его столе, нравилась ему намного меньше, когда он один. Раньше он был ценителем этого одиночества, сидя в котором можно было хорошенько подумать, разобраться в себе и своих чувствах, но с каких-то недавних времен у него всё чаще и чаще возникало желание видеть в своём кабинете одну очень сильно бесящую его гриффиндорку, прошлое которой так и осталось для него загадкой, а улыбка и размышляющий, понимающий взгляд не могли выйти из его головы подолгу. Хотя это своё вожделение Северус никак не мог пронять и принять. Он очень боялся, что это всё может стать началом очень светлого чувства, в существование которого он перестал верить уже совсем давно. Ему было страшно, что, возможно, в один день он проснётся и поймёт, насколько сильно его влечёт к ней, насколько выросли его чувства. Но этого никак нельзя было допустить. «Снейп, не смей, просто не смей думать о ней. Тебе это не нужно, а ей тем более. Не забывай о Лили, ты любишь только её. Никакая другая девушка не стоит твоего внимания. Харрис сама себе на уме, Харрис — стерва; Харрис — самовлюблённая выскочка, не знающая, что такое скромность и… — несмотря на то, насколько сильно Северус хотел найти в Киролайн все её минусы, на все были лишь достоинства, сумевшие зацепить его. — Чёрт! Как же она раздражает! Почему я не могу вспомнить даже половины её недостатков? И даже те, которые я уже перечислил, даже, возможно, и не существуют! Никакая она не стерва, ведь, будь такой, она бы точно тогда в лазарете вела себя совершенно по-другому. Ради Мерлина! Всё! Перестань о ней думать, она того не стоит, — так он и решил.»

***

— Гарри, но он не может быть рядом, — взволнованно прошептал Рон, но так как они с Гарри были практически одни в гостиной, всё было прекрасно слышно. — Я знаю, Рон, я и не говорю, что он может быть рядом. Просто, он наверняка чувствует сильные эмоции, — Поттер говорил чуть громче, ведь думал, что никому не интересен их с Уизли диалог. — Надо кому-нибудь рассказать! — Кому, Рон? Дамблдор знает, а Бродяга будет волноваться! — пылко убеждал друга Поттер. — Но у тебя шрам болит! — и это Киролайн, сидящая в самом дальнем углу гостиной, хорошо услышала. — Что? — она сразу встала с дивана, чуть ли не подбежав к гриффиндорцам. — Киролайн? — они оба сильно удивились, увидев перед собой девушку. — У тебя шрам болит? Как давно? Где вы вообще были? — её вопросы, заданные испуганным тоном, заставили парней немного придти в себя. — Мы были на тренировке, именно тогда он и заболел, — объяснил ей Гарри. — Гарри… — но Харрис не дали договорить: — Киролайн, ты больше не обижаешься? — Поттера это очень сильно терзало. — Что? Гарри, а какой обиде идёт речь? У тебя болит шрам! Тебе нужна поддержка! Я, что бы не произошло, никогда не оставлю тебя одного. Особенно сейчас, в такое время, — эти слова очень сильно порадовали его. — Ты сейчас серьёзно? — Да, Гарри, да! Забудь всё, что было. Сейчас это абсолютно не важно, — она положила руку на его плечо, улыбнувшись уголками губ. — Я рад, — он, не сдержав порыва внутри себя, сразу обнял сестру, прижавшись к ней. Им обоим стало так тепло, так легко на душе. Гарри даже показалось, что шрам и вовсе перестал болеть. — А где Гермиона? — вдруг Рональд понял, что в гостиной не хватает только Грейнджер. — Она недавно пошла в спальню, за минут пять до вашего прихода, — отстранившись от брата, ответила Киролайн. — Прости ещё раз, мы правда не хотели обидеть тебя. — Да ладно, забыли. Только скажите, что вас заставило не доверять мне? — именно этот вопрос мучал гриффиндорку на протяжении всего этого времени. — На самом деле, мы просто хотели как лучше. После того, как ты начала общаться с Перси, мы стали думать, что он сможет запудрить тебе мозги. И каждый раз, когда ты говорила, что Перси — интересный собеседник и приятный человек, мы уж точно начали убеждаться в этом… — Стойте, — она перебила Рона, — то есть, вы думали, что я могу вас предать? Рассказать всё Амбридж? Или что? — Ну, нет… мы не думали об этом, — им обоим было стыдно, что они так считали. — И кто же первый так подумал? — Киролайн скрестила руки на груди, пристально смотря то на Поттера, то на Уизли. — Гермиона, — тихо сообщил ей Гарри. — Но это была всего лишь мера предосторожности! Правда! — Я поняла, — она отвернулась от них, сев на диван. — Это всё из-за Перси, да? — Угу, — поникшим голосом произнёс Поттер, чуть качнув головой. «Понятно… Они считают, что Перси — не тот человек, которому нужно доверять. И я, которая начала с ним общаться, тоже могу стать таким человеком… — эти мысли её пугали и растрачивали. — Почему так паршиво? Ну, наверное, потому что я, как никто другой, понимаю, что Перси не такой уж и плохой, как о нем говорят. Совершенно не плохой, — а в голове лишь возникали воспоминания о их встрече…» — Перси, прости, я знаю, что сама говорила о том, как не хочу говорить про своего отца, но позволь мне задать этот вопрос. Я просто хочу понять, что тебя тогда сподвигло на это. После него можешь тоже спросить у меня что-нибудь такое, — Харрис очень хотела узнать его немного ближе, хотела узнать его мысли, мотивы. Ведь с самого начала он не показался ей плохим. Да, возможно, он не был идеальным, до конца честным как с другими, так и с самим собой, но он уж точно не был плохим. — О каком вопросе идёт речь, Киролайн? — Перси не до конца понял, о чём та говорит. Но очень хотел понять. — Почему ты поссорился с родителями? — девушка ожидала того, что выражение его лица сразу измениться, как только он осознает, о чём она спросила, но юноша так и остался спокойным. Хотя она прекрасно могла почувствовать, что происходить внутри него. — Я ожидал этого вопроса, — непоколебимо произнёс он. — Это значит, что я могу получить на него ответ? — Знаешь, ты когда-то писала, что хороших отношений на лжи не построишь, поэтому я не хочу тебе врать, — это признание заставило гриффиндорку на миг улыбнуться. — Даже не знаю, с чего начать. — Давай с самого начала. Вот, из-за чего вообще начался конфликт? — Перси чуть отвёл свой взгляд, будто вспоминая все малейшие подробности. — Очевидно, что из-за моей работы в министерстве. Отца не устраивало то, что я начал работать на Фаджа, ведь отец беспрекословно верит Дамблдору, а министр с недавних пор считает его лгуном, — начал было свой рассказ Уизли. — А почему ты вообще пошёл на работу в министерство? — этот вопрос должен был прояснить некоторые подробности. — А куда мне ещё идти? Меня полностью устраивает моя работа, жалование очень хорошее, ничего опасного и незаконного. Возможно, для тебя покажется скучным вечно сидеть за своим рабочим столом, перебирая тонну бумажек, но мне такая работа по душе. Я хочу чего-то стоить, и работа в министерстве позволяет мне это. По крайней мере, для самого себя я уже многого достиг, я могу гордится собой и буду, — Киролайн внимательно слушала всё, что он говорит. Для неё было важно каждое слово. — Но тогда что мистера и миссис Уизли не устраивает? — этого девушка и не понимала. — Только то, что я работаю на Фаджа. Других причин у них нет. Им кажется, что я занимаюсь подхалимством. Я не верю Дамблдору и Поттеру, что Тот-кого-нельзя-назвать вернулся, ведь у них нет доказательств. Позволь мне быть откровенным, я, как бы меня в этом уверяли, не поверю, что это так, пока своими глазами не увижу его. Прости, я прекрасно знаю, что ты одна из немногих, кто верит в эту чушь, но сейчас я говорю тебе только правду, — она заметила одну очень важную деталь, которая её, право слово, поразила. Ее поразило то, что Уизли не пытался уверить её в обратном и даже извинился за то, что, возможно, совершенно случайно мог оскорбить её своей точкой зрения. — Не извиняйся. Ты имеешь право на собственное мнение, тем более на аргументированное. Я не в праве тебе сейчас начать доказывать, что моя точка зрения лучше, чем твоя. У меня есть свои причины, чтобы верить этому, а у тебя — свои, чтобы не верить. Я верю Гарри, ведь прекрасно знаю, что у него нет причин обманывать меня и всех остальных. А Фадж распространяет ложь среди других людей. Мне бы было абсолютно все равно на его мнение, если бы он не выносил его в массы. Из-за этого могут пострадать люди. И, тоже позволь мне быть правдивой, Волдеморта я видела своими глазами, даже говорила с ним. Да, возможно, мне абсолютно не стоило этого тебе говорить, но хороших отношений на лжи не построишь, так ведь? — такие откровения не могли оставить его равнодушным. Было понятно, что он крайне польщен тем, что она ему не лжёт. — Знаешь, я мало встречал людей которые не только распространяли какие-либо моральные истины в обществе, но и сами следовали им. Обычно, люди говорят такие истины либо для всеобщего одобрения, либо для манипулирования другими людьми, но никак не для того, чтобы быть верным своим словам. И я восхищаюсь такими людьми, как ты. — Я просто сказала правду, в этом ничего такого нет, — честно, Харрис немного недоумевала, ведь она ничего такого не сделала. Она просто была бескорыстна в своих словах. — О, нет, поверь мне, ты и впрямь заставляешь меня восхищаться. Ведь, честно говоря, я думал, что получу от тебя осуждение за свои слова. Но ты полностью приняла моё мнение, даже не попытавшись поспорить со мной, доказать мне что-то. Ты просто-напросто поняла меня, хотя сама думала иначе, — в его взгляде промелькнуло что-то радостное, что-то счастливое. Перси прямо-таки сгорал внутри от счастья, пока говорил ей это. — Ты не представляешь, как я рад, что встретил тебя. После всего, что сказал ей Перси, она просто не могла считать его ужасным предателем. Он никогда не отказывался от своей семьи, просто ему был предоставлен выбор, и он просто не мог выбрать и семью и работу. И винить Уизли за это было просто глупо. — А насчёт шрама, Гарри, ты должен сказать Дамблдору, — девушка посчитала, что говорить с ними о Перси не стоит. Никакого смысла этот разговор не понесёт. — Он знает! И ничего не делает! — воскликнул Поттер. — И почему он ничего не делает? — Я не знаю, — Гарри совсем поник. — Я поговорю с ним, — вдруг объявила Харрис. — Поговоришь? — переспросил Рональд. — Да, именно. Я хочу понять, что происходит…