Драгоценность тонкой работы

      Всю дорогу Сигрдрива молчала. Тор тоже не особо горел желанием разговаривать, предпочитая безмолвное общение со своим молотом. Один только Локи вовсю паясничал, пытаясь вывести юную валькирию из себя. Но его слова едва ли долетали до неё. Она словно окаменела в своём потрясении и горе. Однако душа непримиримой воительницы горела яростью, не в силах пережить того унижения, которым её подвергли асы. И в частности Локи, буквально подложивший её под какого-то цверга. Колесница стремительно неслась сквозь пространство, уже и лик луны исчез с небосвода, а Сигрдрива даже не пошевелилась, вцепившись побелевшими пальцами в край колесницы. Её прекрасные глаза цвета зимней ночи, кажется, погасли навсегда, а лицо потемнело.       Наконец, впереди показалась пещера, за которой прятался вход в Свартальфхейм. Тор свистом остановил своих козлов, и колесница послушно замерла. — Дальше пешком, валькирия. — Я знаю, — бесцветным голосом отозвалась Сигрдрива. — Что ж, я вас, наверное, оставлю. Думаю, Андвари не горит желанием видеть меня, — сказал Локи. — Ну уж нет, козлоногий, — Тор придержал его за шкирку. — Это твой план, а значит, ты идёшь с нами. А ваша размолвка с Андвари меня мало волнует.       Локи заохал, но Тор неумолимо потащил его вперёд. — Ладно-ладно, злодей, твоя взяла. Отпусти только, мой великолепный жилет и так по твоей милости весь в дырах, — жалобно сказал Локи. Тор выпустил его, и он тут же отбежал на безопасное расстояние.       Они миновали пещеру, и их обступили каменные сумерки. Подземный город освещался тусклыми кристаллами, не дававшими достаточного света. Сигрдрива вздохнула, она чувствовала себя беспомощной, словно лишившись одного из органов чувств. Пару раз она споткнулась, но Тор придержал её за локоть. Под мостом из мраморной плитки текла чёрная река. Львы, высеченные из камня, охраняли металлические ворота, за которыми и раскинулась обитель умелых цвергов. Здесь журчали фонтаны, из которых била зеленоватая вода, аллеи расходились диковинными узорами, а в искусно высеченные скульптуры были вделаны драгоценные камни, испускавшие мягкое сияние. Тут и там сновали цверги. Лица у всех были землистого цвета, словно камень высасывал из них жизнь. Впрочем, скорее всего это сказывалось отсутствие солнца. Сигрдрива задрала голову и увидела каменный потолок, с которого свисали ледяные кристаллы. Конечно, глупо было ожидать, что над головой окажется небо, но она всё равно почувствовала себя так, словно потеряла надежду. — Андвари уж скамьи готовит, — довольно сказал Локи. — Надеюсь, свадебный пир будет богатым. — Помолчи, лживый дурень, — Тор свернул в переулок, где располагались мастерские. Сигрдрива благодарно взглянула на него. — Ну вот, пришли, — он ударил молотом в каменную дверь.       Валькирия огляделась. Здание мастерской казалось высеченным из цельного куска гранита. Здесь не было окон, их заменяли разноцветные слюдяные пластины, через которые было не разглядеть, что творится внутри. Брусчатка перед мастерской оказалась чисто выметена, а рядом с дверью стояли вазоны с искусно выполненными цветами из драгоценных камней. Сигрдрива невольно залюбовалась ими, забыв о том, кто ждёт её за дверью.       Дверь неожиданно бесшумно отворилась. Хускарл Андвари поклонился гостям, и Сигрдрива печально отметила, что цверг не доставал вошедшим и до пояса. — Приветствую вас, пришедшие издалека. Герр Андвари ждёт господ, — сказал он глухим голосом, точно его горло было забито землёй.       Локи прошёл в каменную залу первым, нарочито беззаботно насвистывая песенку. Сигрдрива замешкалась. Ей было неприятно и страшно видеть цверга, которому её сейчас вручат, точно вещь. Она передёрнула плечами, жалея, что у неё нет верного меча. Да хоть какого-нибудь оружия! Валькирия с досадой дёрнула ремень сумки, которая хранила в себе бесполезные вещи. — Сигрдрива, идём, — Тор слегка подтолкнул её в спину, и это показалось ей совсем уж унизительным. Если входить к ненавистному цвергу, то самостоятельно и с высоко поднятой головой. — Ну что, кому я здесь отдана, точно кусок мяса на рынке? — громко спросила Сигрдрива, входя в зал. Локи тут же подленько захихикал. — Здравствуйте, госпожа, — услышала она мягкий голос. Глаза Сигрдривы привыкли к полумраку, и она смогла рассмотреть бесшумно подошедшего к ней цверга.       Он был заметно ниже неё, но всё-таки чуть-чуть не доставал до плеча, а не до пояса, как его хускарл. Сероватая кожа, заострённые уши, глаза странного цвета, которого не бывает на земле — в целом его внешность не отличалась от остальных цвергов, виденных ей ранее. Вот только одет Андвари был почти что по-королевски: синий камзол, богато расшитый золотыми и серебряными позументами, дополняли широкополая шляпа того же цвета и щёгольский шейный платок, затейливо повязанный у горла. Он осторожно, точно величайшую драгоценность, взял её ледяную ладонь и поднёс к губам, запечатлевая на ней вежливый поцелуй. Сигрдрива машинально отметила, что руки у него затянуты в чёрные перчатки из мягчайшей кожи. — Хорошо ли добрались, госпожа? — участливо поинтересовался Андвари, поднимая на неё свои необычные глаза. Сигрдрива смутилась от того, что он смотрел на неё, как слуга смотрит на королевну — снизу вверх. Хотя с учётом его роста смотреть по-другому он просто не мог. — Замечательно, — покривила душой Сигрдрива, растерянно смотря по сторонам. Только бы не встречаться взглядом с цвергом, который смущал её и заставлял краснеть. — Как бледен и печален ваш лик! Вы подобны заснеженной долине, о прекрасная Сигрдрива, — он опустился перед ней на одно колено и склонил голову. Казалось, ему было всё равно на Локи и Тора, наблюдающих эту сцену. — Я не смел мечтать о таком сокровище, как вы. Скажите, что мне сделать, чтобы стереть эту печаль с вашего лица?       Локи фыркнул. Сигрдрива отступила на пару шагов от коленопреклонённого Андвари и беспомощно посмотрела на Тора. Тот пожал плечами. — Что ж, мы с Тором не будем мешать вам, белоснежная дева и влюблённый карлик, — насмешливо сказал Локи, подкидывая на ладони довольно увесистый слиток золота, взятый со стола Андвари. — Покинь мой дом, Локи, — спокойно отозвался Андвари, по-прежнему не поднимаясь с колен. — И положи золото на место, оно заговорено одним из самых сильных ванов. Если не хочешь, чтобы тебе оторвало пальцы, верни слиток. — Вот так ты встречаешь старого друга. А когда-то я грел для тебя постель, неблагодарный, — Локи швырнул слиток на пол и удалился, строя из себя оскорблённого в лучших чувствах. Тор тоже скомкано попрощался и вышел за дверь. — Встань, — сказала Сигрдрива, едва они остались одни. Андвари послушно поднялся. — Скажи, зачем я тебе понадобилась? Это дико, разве ты не понимаешь? — она скрестила руки на груди. — Не гневайтесь, прелестная госпожа, — Андвари протянул руку, чтобы дотронуться до её рукава, но не дерзнул прикоснуться к ней вновь, поймав её горящий взгляд. — Я собрал себе столько сокровищ и на земле, и под землёй, и под водой, и в небесных чертогах, что это перешло в некую одержимость. Я начал хотеть больше, я искал такие сокровища, из которых сотворил бы потом истинный шедевр. И я их сотворил. То было кольцо силы, которое я подарил Сигурду, сыну Сигмунда из Мидгарда и сокровище Нибелунгов, которое у меня похитил Локи, когда мы с ним… впрочем, это неважно. — Андвари слегка зарделся. — Но когда я увидел вас, госпожа, то понял, что все мои сокровища меркнут по сравнению с вами. Вы — самое прекрасное сокровище во всех Девяти мирах, ваши черты — застывшая гармония всех Девяти сфер, — он говорил с таким благоговейным восхищением в голосе, что настала очередь Сигрдривы покраснеть. — Когда ты успел меня увидеть? — только и смогла вымолвить она. Андвари печально улыбнулся. — Много столетий назад вы приходили в мою мастерскую с Труд, дочерью Тора. Она выторговала у меня самозатачивающийся меч, хотя я был тогда всего лишь начинающим мастером, не особо разбирающемся в мечах. Мне были по душе драгоценности. А вам приглянулось ожерелье из оникса, так подходящее к вашим чудесным глазам. И я отдал его вам просто так, не взяв положенной платы. Одно лишь обещание вернуться за мечом, который я бы изготовил специально для вас. Но вы не вернулись, а я всё ждал, оттачивая своё мастерство в оружейном деле. Потом до меня дошли слухи, что вы прогневали Одина, и он усыпил вас на долгие столетия. К сожалению, я не мог отправиться на ваши поиски, чтобы разрушить наложенные чары. Видите ли, цвергам смерти подобно выходить на поверхность, под солнечные лучи, — несколько сконфуженно сказал Андвари. — И тут асам так удачно потребовалось моё мастерство оружейника. Я не мог не воспользоваться этим шансом, госпожа.       Сигрдрива закусила губу. Она не помнила ни визита в мастерскую, ни подаренного ожерелья. И даже в своих путешествиях во снах она ни разу не вспомнила Андвари, хотя ей являлись и Труд, и Лиод, и великаны Йотунхейма, в котором она побывала всего один раз. — Всё это, конечно, очень трогательно, но я тебя не помню. — Я это уже понял, — спокойно сказал Андвари. — Я устала с дороги. Найдётся в твоём доме купальня и чистая одежда? — осведомилась Сигрдрива, желая только одного — скорее остаться одной. Даже несмотря на то, что она была одна столько столетий, связанная волшебными оковами сна. — Конечно, госпожа. Идёмте, я провожу вас.       Сигдрива послушно пошла за Андвари, чувствуя себя гадко от такой покорности цверга. Он вёл себя с ней так, словно это она купила его себе и является хозяйкой. Андвари совершенно не вызывал в ней каких-то чувств, кроме неловкости, поэтому валькирия вздохнула с облегчением, когда он привёл её в роскошную купальню, отделанную белым камнем, поклонился и оставил одну.